Сущность

Только мысль о мёртвом Баксе сводила с ума. Его смерть была реальной и не вызывала сомнений. Бедный старый пёс, кто или что убило его? Нахлынули воспоминания о четвероногом верном друге, слёзы потекли из глаз, оставляя на щеках мокрые дорожки. Перед глазами вставали картины прошлого:

Они с Димой только познакомились тогда, он ухаживал за Лерой, изо всех сил пытался развлечь, удивить, понравиться – приглашал в рестораны, дарил цветы. Лера как-то сказала ему, что давно мечтает завести домашнего питомца. Ей безумно нравились французские бульдоги – смешные, немного неуклюжие, но такие симпатичные собаки, с большими всегда грустными глазами на складчатой мордочке. И Дима решил сделать ей сюрприз, подарив щенка этой породы. Лера вспомнила довольного Диму, рядом с которым семенил тонкими лапками маленький толстенький щенок на длинном поводке. Свой восторженный визг:

– Какой хорошенький! Лапочка маленький. Самый-самый красивый пёсик! Самый лучший!

– Как новый доллар! – усмехнулся Дима. – Бакс…

– Точно! Баксик! Спасибо, Дим! Классная кличка! – Лера поцеловала щенка в мягкий плюшевый лоб.

Бакс жил с ней больше трёх лет и был для неё, как ребёнок. Потом они с Димой поженились, она переехала из квартиры родителей, где жила со старшей сестрой Катей, к мужу. Пёс долго привыкал к новому месту обитания и каждый раз вопросительно лаял, когда Катя приходила в гости, словно спрашивая: «Ну, когда мы уже вернёмся обратно домой, а?» Радостно подпрыгивал, когда Лера приводила его гости к Кате, смешно упирался на пороге, не желая уходить. Но постепенно свыкся с новым домом. Затем родилась Алиса. Лере тут же припомнился забавный недоумённый вид Бакса, обнюхивающего странный кулёк, что принесли хозяева. Через год они с маленькой Алисой уже бегали наперегонки за мячиком. Бакс неизменно побеждал – утаскивал мяч в угол и с наслаждением мусолил, с победным видом поглядывая на плачущую от огорчения Алису. Прошло совсем немного времени – и уже подросшая дочь ловко уводила вожделенный мяч из-под носа Бакса, радостно хохоча, а пёс обиженно скулил. В последние пару лет он сильно сдал и уже не принимал участия в шумных играх. Только лежал и подвывал, забавно дёргая лапами, когда дочь дразнила его, подкидывая горячо любимый им мячик. Лера вспомнила, как пёс истерично выл ночью. Сердце снова сжалось от страха. «Он чувствовал… Но что? Свою смерть? Его убила… игрушка? Боже мой. Я схожу с ума…» – думала Лера с отчаянием.

Она ловила на себе пристальные взгляды прохожих, в которых сквозили любопытство, недоумение, сочувствие. Пыталась успокоиться, но снова сотрясалась от едва сдерживаемых беззвучных рыданий. Алиса молча шагала рядом, больно сжимая руку Леры своей маленькой ладошкой. До дома сестры можно было доехать на автобусе пару остановок, а можно было дойти пешком, немного срезав путь. «Нет, я не могу сейчас ехать в автобусе, боюсь, что разревусь окончательно, если кто-нибудь что-то спросит. Дойдём пешком, и Алиса вроде бы успокоилась. Бедная моя девочка…», – Лера свернула на знакомую тропинку, ведущую к дому сестры через дворы и гаражи, с острой жалостью взглянув на заплаканное хмурое лицо дочки.

В памяти вдруг возникло серьёзное лицо Алисы, внимательный взгляд голубых глаз из-под ресниц:

– Мама, а почему в сказках все умирают? Значит, вы с папой и Бакс тоже умрёте?

Дочь неожиданно задала этот вопрос вчера вечером, уже лёжа в постели, умытая и одетая в уютную фланелевую пижаму с нарисованными на ней жёлтыми цыплятами.

Лера немного растерялась – вопрос застал её врасплох, хотя она предполагала, что дочь когда-нибудь заинтересуется смертью и тем, что с ней связано– все дети рано или поздно спрашивают об этом. Но думала, что это случится нескоро.

– Кто умирает в сказках, Алиса? Ты что-то путаешь… – мягко ответила она.

– Ну там всегда говорят – «Они жили. Потом все умерли…» – нахмурилась дочь, по-прежнему не отводя внимательного взгляда от лица Леры, словно выискивая в его выражении ответ. Лера невольно улыбнулась тому, как дочь смешно произнесла это пугающее слово «умерли» – сделав ударение на последнем слоге. Но та пристально смотрела на неё, и Лера постаралась придать лицу серьёзный вид.

– Милая моя, ты кое-что упускаешь. В сказках говорится – «Они жили долго и счастливо». Понимаешь? Жили! Мы с папой совсем молодые и тоже будем жить очень долго и счастливо, как в сказках. А ты наша маленькая принцесса… – Лера погладила дочь по волосам.

– А Бакс? – задумчиво прищурилась Алиса. – Он же старый. Значит, он скоро умрёт?

– Нет, что ты. Мы же следим за его здоровьем, водим к «собачьему» доктору, правильно кормим, лечим и даём витамины, – ответила Лера, подавив вздох и подумав о том, что пёс и в самом деле очень сдал в последнее время и действительно вскоре может умереть. Таблеток от старости, к сожалению, никто не придумал. Но Алисе не нужно пока знать от этом. Всему своё время. Проблемы нужно решать по мере поступления….

– Значит, вы с папой и Бакс не умрёте? Обещаешь, мам? – дочь рывком приподнялась на постели и с силой обхватила Леру руками.

– Ну конечно, нет. Я обещаю, – тихо произнесла Лера и Алиса, казалось, полностью успокоилась, услышав этот ответ.

«Господи, почему она расспрашивала об этом вчера? Словно что-то предчувствовала». – Лера снова покосилась на хмурое лицо дочери с поджатыми губами и пустым взглядом.

– Вот, милая, мы уже почти дошли, – нараспев сказала Лера дочке, но та даже не повернула головы, только снова горько всхлипнула.

Катя, старшая сестра Леры, жила одна в их общей квартире, оставшейся от родителей. Она никогда не выходила замуж, да и не стремилась. В её жизни были мужчины, но связывать с кем-либо свою жизнь сестра категорически не хотела, пресекая все разговоры на эту тему. Особенно наседала порой их тётка Люба. Называла Катю «старой девой», обещала в кратчайшие сроки найти сестре «хорошего мужа» и призывающая «рожать детей, пока не поздно».

– Спасибо, тёть Люба. Я лучше собачку заведу, – неизменно отвечала Катя со смехом, на все попытки тётки выдать её замуж.

– Ну молодец, что говорить. Сама не удосужилась детей нарожать, а меня агитирует, – беззлобно хихикала Катя, когда тёти Любы не было рядом.

Однако единственную племянницу Катя обожала и баловала порой больше родителей. Сёстры любили друг друга, всегда и во всём поддерживали. Лера никогда не лезла к Кате с советами насчёт личной жизни, в отличие от тётки. Она знала, что сестра будет совсем не против того, чтобы они с Алисой пожили у неё немного, будет даже рада этому. «До тех пор, пока Дима не приедет из командировки», – решила Лера, нажимая на кнопку звонка.

– Привет… Вы чего в такую рань? Я ещё валяюсь в кровати… – сонно протянула Катя, открывая дверь в пижаме и прищурив один глаз. – Ну заходите, раз пришли…

– Прости, Катюш, если не вовремя… – пробормотала Лера.

Катя удивлённо заглянула ей в лицо:

– Что с тобой, Лерочка? Ты плакала? Бледная такая… Что случилось?

– Случилось, Кать, случилось. Только пожалуйста, давай позже, я тебе всё расскажу, – Лера глазами показала на нахмуренную Алису. – Не хочу говорить при ней….

Катя растерянно кивнула и склонилась над племянницей, помогая ей раздеться, и переводя недоумевающий взгляд с заплаканного нахмуренного лица племянницы на бледную Леру, застывшую возле входной двери с тяжёлой сумкой на плече.

– Ты чего, с Димой поссорилась? – спросила Катя и затормошила племянницу, ласково потрепала по волосам. – Эй, Алиска-редиска, ты почему такая невесёлая?

Алиса молчала, опустив глаза вниз и не шевелилась.

– Боже мой, что с Алисой? Она на себя не похожа, – испуганно прошептала Катя, пристально взглянув на Леру. – Что вообще происходит? Лера, ну скажи хоть что-нибудь?

– Позже, Кать, – отмахнулась Лера. – Подожди немного, я всё тебе расскажу.

Взяла Алису за руку, отвела в гостиную. Усадила за большой круглый стол напротив телевизора. Покопалась в сумке, вытащила оттуда карандаши и пачку альбомных листов, положила перед Алисой – она любила рисовать и одновременно смотреть мультики. Лера нашла пульт, полистала каналы.

– Алис, смотри – твои любимые Барбоскины! – обрадованно воскликнула она и повернулась к дочке. Та сидела, положив голову на руки, пустым равнодушным взглядом уставившись в экран.

– Карандашики вот, рисуй. Если что – зови, я на кухне с тётей Катей. Хорошо? – Лера поцеловала дочь в макушку и на цыпочках вышла из комнаты, так и не дождавшись ответа…

Она рассказала Кате всё, что произошло. Медленно, порой запинаясь, стараясь не упустить ни одной детали, жалобно глядя на Катю. Начиная с отъезда Димы, до того, как без оглядки сбежала из собственной квартиры сегодня утром. Сестра слушала не перебивая. Только карие выпуклые глаза, похожие на Лерины, округлились ещё больше. Катя втянула голову в плечи, приоткрыла рот, нервно взъерошила чёлку. Сейчас она чем-то неуловимо напоминала удивлённую сову. Лера закончила рассказ. Вопросительно взглянула на сестру. Но та молчала, замерев на краю табуретки, только моргая большими глазами, ещё больше став похожей на озадаченную ночную птицу.

– Наверное, ты думаешь, что я сошла с ума, – вздохнула Лера, – Мне уже и самой так кажется. Но Бакс… Он действительно лежит на полу в коридоре. Мёртвый, с ножом в груди. Алиса нашла его первая. Для неё это страшный удар. Она так рыдала, а сейчас словно неживая. Ни разу не видела её такой. Ты же знаешь, Кать, какая она впечатлительная. К тому же она так любила Бакса. Выросла вместе с ним… – Лера всхлипнула, по щекам снова потекли слёзы.

– Не плачь, сестрёнка, – Катя наконец отмерла, вскочила с табуретки и прижала Лерину голову к груди, поглаживая по волосам. – Ничего такого я не думаю. Вернее, не знаю даже, что и думать… Короче – я тебе верю. Но не понимаю, что посоветовать. Может, попозже что надумаю. А пока одно могу тебе сказать точно – что бы там ни было, я бы одна туда шагу не ступила. Да ну, у меня тоже нервы слабые. Может, вызвать полицию?

– И что я им скажу? – криво усмехнулась Лера. – Товарищи полицейские, дочкина игрушка взбесилась и прирезала нашего пса? Класс! Место в психушке мне будет обеспечено. Я даже Диме не знаю, как рассказать. Ты же знаешь – он реалист до мозга костей. Скажет, что у меня разыгралось воображение, и всё такое.

– Но как же Бакс? Кто-то ведь убил его? Может этот кто-то всё так подстроил, чтобы напугать тебя?

– Зачем? Кому это нужно? И как это возможно? Мы живём на четвёртом этаже девятиэтажки! Дверь была закрыта изнутри. Мы с Алисой были дома одни. Это точно. Я же обшарила всю квартиру, когда искала эту мерзкую Лизу. Не знаю, я уже ничего не знаю. Не понимаю… – с отчаянием прошептала Лера.

Алиса неподвижно сидела перед телевизором, хмуро глядя на мелькающие разноцветные фигурки на экране.

– Лиза, Лиза! Ну? Я кому говорю?! Ли – за! – выкрикнул писклявый голос из динамиков. Девочка вздрогнула всем телом, испуганно огляделась. Пару минут смотрела в экран, поджав губы, словно припоминая что-то. Затем протянула руку, придвинула к себе яркую картонную коробочку. Немного подумав, вытащила оттуда несколько карандашей и начала рисовать, с силой сжимая карандаш пальцами…

Лера прислушалась к тонким детским голосам, доносящимся из соседней комнаты:

– Катюш, я пойду проверю, как там Алиса…

Заглянула туда и облегчённо выдохнула. Дочь с увлечением водила карандашом по бумаге, низко нагнув голову и высунув от усердия кончик языка.

– Солнышко моё, ты рисуешь, – обрадованно воскликнула Лера, подходя. – Милая моя… – слова застыли в горле. На листе бумаги была изображена Лиза. Лера узнала её по треугольному жёлтому платьицу с полукруглыми карманами и коричневым башмачкам. Но вместо круглой кошачьей мордочки с заострённым подбородком дочь нарисовала странное вытянутое лицо с чёрными кругами глаз, поразительно похожими на те, что так напугали Леру ночью. У неё даже дыхание перехватило на миг от пугающего сходства. Рот Алиса изобразила широким и кроваво-красным, как открытая рана, перечеркнув его в нескольких местах чёрным карандашом.

– Неужели это Лиза, доченька? Но почему она так выглядит? – сглотнув комок в горле, хрипло спросила Лера.

Алиса подняла голову, смерила мать долгим серьёзным взглядом и ответила шёпотом:

– Нет. Теперь это не Лиза. Её зовут Анжела. Она злая, я не люблю её. Мне хочется, чтобы она ушла обратно. Но Анжела сказала, что останется здесь навсегда, что я должна её слушаться или она сделает что-то плохое. Тебе или папе… Не хочу больше с ней дружить.

– А почему у неё такой рот? – тоже прошептала ошеломлённая Лера.

– Он зашит. Анжела сказала – так нужно, чтобы переродиться.

– Но откуда она взялась, эта Анжела? И что значит – переродиться?

– Она долго спала. Там, куда мы ездили с бабой Любой, а я её разбудила. И теперь должна всегда быть с ней. «Мы одно целое» – так она сказала…

Алиса сердито сдвинула брови, опустила взгляд вниз и снова взялась за карандаш, с силой водя по бумаге.

– Алисушка, – негромко позвала Лера. – А что у твоей Лизы – Анжелы с глазами? Отчего они такие… чёрные?

Но дочь ещё сильней нахмурилась, раздражённо мотнула головой, проворчала под нос:

– Не хочу больше ничего говорить…

Сжала губы и отвернулась. На дочь иногда нападали приступы упрямства, и Лера поняла, что сейчас как раз именно этот случай – бесполезно дальше расспрашивать Алису. Лера растерянно смотрела, как на белом листе над овалом нарисованного лица появляются чёрные волосы, похожие на пружины. Руку сдавила чья-то ладонь. Лера резко обернулась, увидела рядом бледное лицо Катерины. Карие глаза испуганно смотрели на Леру.

– Я всё слышала, – прошептала Катя прямо в ухо. – Прошлый вторник… Вспомни прошлый вторник, Лерочка. Могила, на которой играла Алиса. Помнишь?

Воспоминания обрывками пронеслись в голове:

Прошлый вторник. Радуница. Люба, их с сестрой единственная родная тётка, попросила Катю найти водителя с машиной, повозить их по кладбищам, навестить могилки родственников. Как назло, в садике отключили воду, и Алиса осталась дома. Лера не хотела брать дочь на кладбище, решив никуда не ехать. Тётка Люба ужасно рассердилась, узнав об этом. «Как это, останешься дома? Не с кем оставить Алису? Да ей в школу идти через год. Большая девчонка, ничего с ней не случится. Ты понимаешь, что обязана поехать? Там твои родные, Лера!» – бушевала она, патетически вскинув руки и закатывая глаза. Тётка в последние годы стала очень набожной, старалась соблюдать все православные посты и обряды. Ещё она была заядлой театралкой, и сама не замечала порой, что копирует трагические сцены – правда, не всегда к месту. На все объяснения Леры, что дочь и так нервная, впечатлительная, ей ни к чему смотреть на могилы умерших людей – тётка только фыркала, оскорблённо поджимала губы и снова возводила глаза вверх, видимо, изображая невинную жертву одной из многочисленных трагических пьес, так любимых тёткой. По её упрямому виду Лера поняла – если она не уступит, тётка будет долго расстраиваться и припоминать племяннице отказ. И она всё же согласилась, хотя ей очень не нравилась вся эта затея. Собрала дочери побольше игрушек, книжек для раскрашивания, чтобы ей было чем заняться – и они поехали. Почти весь день Алиса послушно сидела в машине – играла, рисовала, пока они втроём убирали могилы. Это кладбище было самым последним в тёткином замысловатом маршруте. Старое, наполовину заброшенное, здесь уже мало кого хоронили. В деревеньке поблизости почти не осталось жителей, только несколько стариков доживали свой век в покосившихся от старости избушках. Алиса закапризничала. Сказала, что устала сидеть в машине и попросилась немного погулять. Лера со вздохом отпустила дочь. Та взяла с собой свою любимую Лизу и бродила между оград, рассматривая памятники, пока они с сестрой и тёткой наводили порядок на могилке родственника. Вдруг Алиса пропала из виду. Посмотрев по сторонам, Лера заметила её неподалёку. Дочка играла возле памятника, вокруг которого не было ограды. Она посадила Лизу на заросший травой еле заметный могильный холмик, а сама кружилась возле него, что-то напевая. Алисе строго-настрого было запрещено подходить к чужим могилам, заходить в оградки. Лера суровым тоном позвала дочь:

– Алиса, немедленно выйди оттуда!

– Мам, но здесь же нет забора! – недовольно ответила девочка и отвернулась.

Лера ещё раз позвала, но Алиса отчего-то заупрямилась и не уходила.

– Сейчас, Лер, я её заберу оттуда, – сказала Катя.

Она подошла к племяннице, обняла, что-то со смехом сказала. Алиса тоже рассмеялась, подхватила игрушку с земли, протянула тётке руку, и они вдвоём направились к машине. Больше Алиса не выходила до самого дома.

Катя по-прежнему с силой сжимала руку сестры. Костяшки её пальцев побелели. Она в упор смотрела на Леру широко распахнутыми блестящими глазами:

– Вспомнила?

Лера кивнула. Катя быстро зашептала, задыхаясь от волнения, не отводя тревожного взгляда, больно сжимая ладонь:

– Я тогда посмотрела на тот памятник. Он мне показался очень странным. Просто деревянный брусок, даже не крест, без фотографии. Только едва заметная надпись, еле разобрала. Похоронена женщина. И я почему-то очень хорошо запомнила её фамилию и имя. До сих пор стоят перед глазами, – сестра замолчала.

– Как её звали? Ну, Кать, не тяни! – Лера вдруг поняла, какое имя произнесёт сейчас сестра и почувствовала холодок внутри от этой догадки, но в глубине души всё же надеялась, что предчувствия её обманут.

– Анжела Олеговна Райхерт. Вот что было написано на памятнике, – дрожащим голосом ответила Катя.

Лера смотрела на взволнованное лицо сестры, её тонкие сжатые губы, потемневшие глаза и не могла поверить, что она всё же произнесла это имя вслух. В таком совпадении крылось нечто нереальное. Жуткое. Лера невольно передёрнула плечами и прошептала в ответ:

– Анжела. Не может быть, чтобы… Кать, это просто какое-то совпадение. Я не верю.

– Не знаю… – пожала плечами Катя и покосилась на увлечённо скрипящую карандашом Алису. – Наверное, она могла и прочитать это имя? Там, на кладбище. Она же знает буквы?

Лера задумалась. Она давно учила дочь считать и читать. И если со счётом всё получалось неплохо, то с чтением были большие проблемы. Алиса давно знала все буквы, но с трудом складывала их в слоги и не понимала смысла даже простых прочитанных слов. Лера долго билась, пытаясь научить дочь, пока её приятельница – логопед со стажем, не сказала, что так бывает – просто ещё не созрели какие-то отделы мозга, велела отстать и не мучить ребёнка. Всё придёт, но немного попозже – уверяла она. И Лера поверила. Но теперь её терзали сомнения – что, если дочь наконец доросла до чтения и всё же сумела прочитать слова на памятнике и запомнить?

Оглушительный звонок городского телефона заставил обеих сестёр вздрогнуть. Катя взяла трубку, приложила к уху и передала её Лере, одними губами прошептав:

– Дима. Потерял тебя…

– Лера, что случилось? Куда ты пропала? С самого утра не могу дозвониться ни на городской, ни на мобильный, – раздался в трубке встревоженный Димин голос.

Он был таким родным, уверенным и надёжным, как и сам Дима. Лера зажмурила глаза, чтобы не расплакаться. Образ мужа возник перед глазами. Она явственно увидела тёплый внимательный взгляд серых глаз. Рыдания сдавили горло. Как ни старалась сдержаться, Лера разрыдалась в трубку, не в силах произнести ни слова, только судорожно всхлипывая и постанывая.

– Лерочка, девочка моя, ну что с тобой? Почему ты плачешь? Успокойся, милая, всё будет хорошо. Я с тобой, – хрипловатый заботливый голос Димы обволакивал, как тёплое одеяло, согревал и успокаивал. Спазм, сжимающий горло, немного ослаб. Лера с трудом проговорила:

– Дим, у нас тут кое -что произошло. Дома. Мы пока поживём у Кати. Ты ведь не против?

– Ну конечно же, нет. Когда я был против? А что произошло? С Алисой всё в порядке? Ну не молчи, Лера, я начинаю нервничать. Что случилось? Нас затопили соседи? Отключили электричество? Или что? – настойчиво спрашивал Дима

– Кто-то убил Бакса, – наконец прошептала Лера. – Сегодня ночью. Алиса нашла его утром в коридоре мёртвым и жутко напугалась.

– Что? – голос Димы стал испуганным. – Как это произошло? Как убили? Отравили? Кто-то залез к нам в дом?

– Как убили… Ножом – из груди торчит рукоятка. Насчёт остального не знаю. Всё было закрыто, в доме кроме нас с Алисой вряд ли кто-то мог быть. Если только домовой, – она нервно фыркнула. – Я не знаю, Дима… Мне мерещилась какая-то чертовщина. Сначала эта игрушка. Ловушка… Потом пёс… – Лера запнулась, не зная, как объяснить мужу то, что видела ночью.

– Стоп. Лера, объясни всё по порядку. Какая игрушка? Какая ловушка? Ты о чём вообще?

– Алисина Лиза. Та, которую ты привёз ей недавно. Она так напугала меня этой ночью. Представляешь, она вдруг заговорила. Сама…

– Ну Лера. Ты как ребёнок. Чего напугалась? Замкнуло контакты, вот и всё. Так бывает. Я понимаю – ты далека от всего этого. Но нельзя же быть такой наивной трусишкой. Нужно было достать батарейки, дело одной минуты… – назидательным тоном произнёс муж. – А что за ловушка?

– В том то и дело, Дим. Я достала батарейки, понимаешь! Достала! – Лера произнесла последнее слово по слогам, чтобы убедить Диму, который скептически хмыкнул в трубку. – Как ты думаешь, откуда взялся этот нож? Я откручивала им болтики на крышке – там, где были эти паршивые батарейки. И выбросила их в мусорное ведро! Нож забыла на столе. А Лиза всё равно говорила… Он почему-то повторяла всего одну фразу: – «Мамочка, отрежь мне кусочек пирога». Потом так противно захихикала… Она словно смеялась надо мной! Как вспомню – мороз по коже. У неё был такой жуткий взгляд. И ещё «ловушка злых духов» – та подвеска, что над входной дверью – она качалась и звенела, словно… словно кто-то невидимый толкал её. Я испугалась и закрылась в комнате. А утром… Бакс…– Лера снова начала всхлипывать.

– Ты говоришь – ночью, – внезапно спросил Дима. – А почему ты не спала?

– Ну-у-у. Я работала… – жалобно ответила Лера. – Подкинули срочный заказ…

– Понятно… – протянул Дима. – Сколько раз я тебе говорил – не засиживайся долго за работой. Особенно по ночам.

– Да причём здесь это, – Лера начала злиться. – Понимаю, к чему ты клонишь, но мне это не приснилось! Не показалось! И пёс лежит мёртвый! Это тоже не сон! – задыхаясь, выкрикнула она.

Дим какое-то время помолчал, а потом заговорил ласковым монотонным голосом. Таким обычно разговаривают с маленькими детьми или сумасшедшими:

– Не нервничай, не кричи, Лерочка. Я тебе верю, верю. Выпей какие -нибудь таблетки… успокоительные. Забудь всё, что было. Не вспоминай. К чему тебе тревожиться лишний раз? Зачем тебе эти заказы, мозги ломать за три копейки? Разве я мало зарабатываю? – Лера недовольно скривилась, – «Ну вот, начинается. Оседлал любимого конька», – муж заводил эти разговоры всякий раз, когда видел её за работой. И теперь он, похоже, приобрёл новый аргумент против Лериных подработок.

– Ну ты же знаешь, Дим. Дело не в деньгах. Просто мне нравится это… – вздохнула Лера.

– Ну так и пиши в удовольствие. Днём, а не по ночам, когда нужно отдыхать, – отрезал Дима. – Так что с Алисой? Она сильно испугалась?

– Сидит. Рисует, – вздохнула Лера, решив больше ничего не рассказывать пока мужу о разговоре с сестрой и словах Алисы. – Я сказала ей, что нож упал со стола и Бакс случайно напоролся на него.

– И она поверила? Хотя… Возможно, именно так всё и случилось, – задумчиво произнёс муж.

– Не знаю. Может быть.

– Ну хорошо, – облегчённо выдохнул он. – Успокойся, не терзай себя. Это просто несчастный случай. Забудь.

– Как забыть? Дима! Там, дома – лежит мёртвый пёс! Ещё немного – он начёт разлагаться, будет запах. Не знаю, что делать. Ты улетел. Как всегда, оставил нас здесь одних. Я не могу. Боюсь его даже трогать, Дим. Меня стошнит.

– Лера, я всё решу, не беспокойся. Договорюсь с кем-нибудь из ребят, чтобы похоронили пса. Будь на связи, чтобы отдать ключи. Живите у Кати до моего приезда. Всё будет хорошо, милая моя, не думай больше об этом, – в голосе мужа вновь зазвучали привычные нотки нежности. Лера снова всхлипнула, горло сжал спазм.

– Хорошо, приезжай побыстрее, пожалуйста, – сдавленным голосом попросила она. – Мне плохо без тебя, Дима.

– Постараюсь. Так что у тебя с телефоном? – снова вспомнил муж.

– Сейчас, подожди секунду, – Лера бросилась к сумке и стала судорожно рыться в ней, холодея при мысли, что забыла его дома. Ей совсем не хотелось возвращаться туда одной. Она перевернула сумку, вывалила вещи на пол. Что-то глухо стукнуло. Это был мобильный. Лера облегчённо выдохнула, подошла к снятой трубке городского телефона. – Всё в порядке, он просто лежал глубоко в сумке, я не слышала вызова.

Они ещё немного поговорили, затем попрощались. Лера задумчиво положила трубку на аппарат и снова вздрогнула от телефонного звонка. Катя взяла трубку и поговорила, односложно отвечая, хмуря брови и кривя губы.