Совок. Вперёд в СССР. Книга без серии

Что я смог узнать за эти полчаса с момента как очнулся в этом теле? Я стал выше и взрослее, то есть тело не двенадцатилетнего, склоняюсь к четырнадцати годам. Похоже курит бывший хозяин моего тела. У указательного пальца и большого правой руки, пожелтела кожа от никотина. Это не хорошо, я не курю, значит считай бросил. Так вот, тринадцать-четырнадцать лет, тут не понятно, есть разные акселераты, одни мелкие в этом возрасте, другие вымахивают, за шестнадцатилетних принять можно. Однако четырнадцати лет я думаю нет, пионерские галстуки, их не носят, когда вступают в Комсомол, а вступают с четырнадцати, реже пятнадцати лет. Там нужно два поручительства от других комсомольцев, написать заявление, ответить на вопросы и выполнить здание. А так отметил, похоже я самый крупный пацан в классе. Мне так показалось. На полголовы выше всех. Что по времени попадания, пока не однозначно. Мы уже двадцать минут едем, но ни одной машины, спущенных с конвейера после начала шестидесятых, не видел. «Победы», редкие «Волги», «Москвичи», да грузовиков немало. Две трофейных было, по виду ушатанных в хлам. Видел три «полуторки» разной степени ушатанности. Водитель молчаливый попался, только горестно вздыхал от такой трагедии, да просил потерпеть, скоро до больницы доедем. Помогли карманы. На футболке их понятно нет, но у штанов аж четыре, двое спереди и двое сзади. Я сначала провёл рукой по передним карманам. Есть что-то. На ощупь несколько монет, горсть, что-то мягкое, возможно носовой платок, и что-то удлинённое, похоже складной нож. Зато из заднего кармана достал дважды сложенную купюру в десять рублей. Большую, эти деньги заменят на более маленькие в тысяча девятьсот шестьдесят первом году. Похоже я в пятидесятые попал, всё на это указывает. Чёрт, даже имени своего не знаю. Насчёт попадания не возражаю, тоже неплохое время, хотя страна только-только выбирается из ямы и начинает нормально жить. Просто я находил несколько ухоронок с деньгами этих времён, надо бы достать их и растратить до того, как смена произойдёт, а не то превратятся эти купюры в простую бумагу, которую если только на подтирку пустить можно.

«Победа» въехала на территорию какого-то села и немного покрутившись по улочкам, через открытые ворота въехала в сад и по тропинке доехала до здания больницы. Судя по виду, раньше это была усадьба, а сейчас больница, из нескольких корпусов. Тут ещё несколько машин было, откуда выгружали пострадавших, включая два грузовика. Делать нечего, сделал вид что сознание потерял. У меня же будут спрашивать данные, а я не знаю. Так что, когда доставили, я застонал, но шёл сам, шатаясь, меня санитарка вела. Так что без опросов меня довели до палаты, тут всего две койки свободны были, и помогла раздеться, вещи из карманов в тумбочку. Забрала мои вещи и ушла. На вторую койку того что с повреждённой челюстью. Видимо нами позже заниматься будут, в коридоре у процедурной много народу. Туда на носилках ту девочку со сломанными ногами унесли. Полежав немного, я сделал вид что более-менее в себя пришёл и осторожно сел.

– О, Кныш очнулся, – ухмыляясь сказал какой-то шкет, что лежал у окна. Похоже тоже из пострадавших, но раньше привезли.

– Попрошу обращаться ко мне по имени, отчеству и фамилии, – буркнул я недовольно, и превратился в одно большое ухо.

– Э-э-э, – парнишка на некоторое время завис, кстати из всех он один прошёл врача, аккуратную повязку имел от локтя до предплечья правой руки, ну а царапины на лице не в счёт. – Громов Игорь… э-э-э, Александрович кажется.

– Не Александрович, а Андреевич, – потянувшись, сказал ещё один сосед по палате, всего шесть коек было, на двух более взрослые парни лежали, с переломами, в гипсе.

Парни начали спорить, какое именно отчество, и апеллировали мне, чтобы я уточнил. Вот заразы, как будто я знаю. Тот с выбитой челюстью по понятным причинам не участвовал в споре. Спасли местные сторожилы, начали спрашивать, что у нас было. Видимо у новичков спрашивали, но всё не успели узнать, так что я с не меньшим интересом слушал. Значит так, седьмой «А» класс, точнее экзамены за шестой сдали, по сути в седьмой перешли, решили отметить начало лета экскурсией. За два месяца решали куда ехать. Отправились в город Ржев, где экскурсовод водила по разным местам, парни были в восторге, рассказывали интересно, пообедали в столовой и покатили обратно. На обратной дороге и случилась трагедия. Да, школа где мы учимся, находится на окраине Москвы. Тот паренёк с перевязанной рукой, как раз увели парня с выбитой челюстью, я всё сидел и прижимал тампон, хвастливым тоном сказал, что мол мы с Кнышем, это он обо мне, детдомовские, он расположен недалеко от школы, остальные обычные, имеют мамок и папок. Любопытно, значит детдомовский? Один из парней у которого поломана грудная клетка и руки, он назвался Пашей, уточнил, мы одни или ещё есть? Парнишка отмахнулся, мол ещё четыре девочки из наших в классе, но они не в счёт. Тут и за мной пришли.

Я сам дошёл, и пока врач осматривал мою голову, да кожу на месте ожогов, медсестра спросила мои данные.

– Игорь Громов. Шестой «А» класс школы номер Шестнадцать. Четырнадцать лет.

– Врёт он, – донёсся сдавленный девичий голос из-за занавески. – Ему четырнадцать только летом будет.

– Но помечтать можно? – немедленно отреагировал я.

Врач хмыкнул и продолжил выстригать волосы вокруг раны. Хорошо причёска короткая, видимо брили недавно в детдоме, так что быстро закончил, зашил рану, пришлось шить, я вытерпел без анестезии, её банально не было, закончилась передо мной. После этого наложили повязку, и начали обрабатывать ожоги, тут резкопахнущая мазь была. Закончив, отправил на рентген, в этой больнице он был. Не понравилась рана на голове врачу, хотел узнать на предмет трещин. У рентгена очередь, пришлось около часа посидеть подождать, но всё же запустили и сделали снимок. Когда я вернулся в палату, то лёжа на кровати, на спине, там ожогов не было, анализировал ту информацию что смог получить. Значит детдомовец, Игорь Андрианович Громов, не Андреевич, сорок шестого года рождения, семнадцатого июня исполнится четырнадцать. Простейший подсчёт показал, что сейчас лето шестидесятого года. А информацию получил от учительницы, я возвращался с рентгена, санитарка вела, вот и послушал как учительница сообщала нужную информацию. Там же подслушал, что из тридцати двух учеников не пострадало одиннадцать, включая саму учительницу, её выкинуло из машины во время переворота, но кроме ушибов и порванной одежды та не пострадала, и сейчас собиралась возвращаться с непострадавшими учениками в Москву, председатель села выделил им машину. Автобуса не было, дали грузовую с лавками. Кстати, автобус тот полыхающий я опознал, «ЗИС-16» был. Такой же старенький вёз нас с кладбища к столовой в прошлой жизни. Я ещё принял его за копию автобуса Жеглова.

Это пока всё. Буду играть молчуна, так я быстрее получу нужную информацию, и освоюсь. А вообще попадание похоже в тему было, семьи нет, и я привык быть один. Сейчас шестидесятый год, догадка подтвердилась, у одного из сторожил, у того что ноги сломаны, был радиоприёмник «Атмосфера», так что слушали музыку и новости, так и сообщили что сегодня пятое июня шестидесятого года. Вечер. Учительница, пожелав нам всего хорошего, сообщив что чуть позже заберёт наименее пострадавших, ну и уехала, а мы остались. Я же после ужина, когда мы играли в карты, вшестером, сторожилы тоже играли, только Паше держали карты, он не мог, и задавал некоторые вопросы, как бы просто так, получая ответы, и чтобы те не засекли мой интерес, задавал на другие темы, маскируя.

В больнице я пролежал три дня, пока врач не дал добро, мол, дорогу выдержим. В автобус загрузили всех ходячих, из нашей палаты таких трое, я уже гулял по другим палатам, заново незаметно познакомился с одноклассниками. Узнал, что с той девочкой, которую я вытащил из автобуса, мы сидим за одной партой. Она тоже детдомовская. Ей кто-то рассказал, что это я её вытащил, та тихо поблагодарила. Сама девочка осталась в больнице, она вся в бинтах, пропитанных мазью была. Мне было легче, я не так обгорел, пусть ночью поднялась температура, опухли руки и лицо, несколько водянистых шариков появилось на руках, но я действительно не сильно пострадал. Вот так девятого июня нас и перевезли в Москву. Сначала в больницу, там поставили на учёт, мне повязку сменили, и положили в палату, как и шестерых других. Не всех, многие родители домой забрали. Да и из больницы того села тоже забирали, так что автобус полупустой нас перевозил. А я познакомился с воспитателем, Андреем Валерьяновичем, это он курировал нашу возрастную группу в детдоме. А то что в сельской больнице его не было, так он в отпуске находился вот и примчался с моря как узнал. Обломали мужику отпуск.

Я же лечился, через две недели пропали все упоминания об ожогах, я же говорю лёгкие были, с раной серьёзные, трещина в черепе была. Небольшая, два сантиметра, но была, так что эти дни я не покидал больницу. Постепенно отрастали брови, волосы, ресницы, уже не привлекали внимание, опухоли спали. Меня выписали из больницы, теперь только раз в три дня на обследование приходить, ну это дело знакомое. Пять дней я прожил в детдоме, совершая прогулки вне территории, отмахиваясь от местных банд. Да и бандами их назвать, это польстить, воспитатели тут крепко держали детей в кулаке, детдом если не образцовым был, то близко. Сейчас большая часть детей в пионерских лагерях, меня вот записали на август, в третью очередь. Оказалось, в пионерские лагеря ездят школьники с семи до пятнадцати лет. Буду знать. День рождения я пропустил, оно осталось позади, лежал в больнице, однако общий подарок от воспитателей и администрации детдома, это набор юного техника был, и несколько ручных поделок от воспитанников, получил, мне принесли и торжественно вручили, поздравив. Сегодня же было двадцать седьмое июня, понедельник, когда я снова вышел за пределы охраны детдома, тут довольно большой парк был, нам разрешалось гулять, с четырнадцати лет отпускали свободно, но просили без происшествий. Доверяют тут люди. Я как пострадавший от труда временно отстранён, тут на территории всегда работа есть, потому и мог гулять. Да, узнал насчёт комсомольского билета. Выдадут, но с началом уроков в школе, то есть, осенью, как и остальным. Да и получение не такое и простое дело, не все достойны. Вот себе я двух поручителей нашёл.

За эти три недели, с момента вселения в тело, я вполне освоился. Помогла прошлая жизнь, три месяца, когда Данилой был. Надо будет съездить во Владивосток и прибрать ухоронки, оставшиеся с Гражданской. Акселератом я всё же не был, просто мускулистый кабанчик, крепкий и высокий для своих лет. Были в детдоме акселераты, троих нашёл, есть с чем сравнить. Игорь не был парнем рубаха на распашку, душа компании, скорее бирюк, от компаний не чурался, но и не входил ни в какую группу, так что я без особых проблем освоился. Было несколько моментов, когда меня ловили на незнании, но я отмахивался, мол, ненужную информацию не запоминаю. Что интересно, Игорь дураком не было, твёрдый хорошист, мечту стать офицером тот не скрывал. Военным лётчиком мечтал быть. Это не соответствовало моим планам, так что его мечту буду менять, но постепенно подводить эту информацию окружению буду позже. Сам Игорь подкидыш, его нашли в свёртке на пороге дома-малютки. Всю ночь надрывал глотку, пока его утром не нашли, хорошо тепло было. Что интересно, имя и фамилия были в записке в пелёнках, так что тут не выдумывали как назвать. В данный же момент, покинув детдом, только что завтрак был, осмотревшись, быстрым шагом направился к дальней трамвайной остановке. Ближняя не подходила, там не было нужного маршрута. Я постепенно узнавал город за эти дни, вот и маршруты трамваев узнал. А вообще я старался больше времени в библиотеке проводить, где получив на руки учебники за шестой класс, вникал. А что, я пятый класс готов был закончить, да и то знания не полные, а тут седьмой. Не потяну, поверьте, не подтяну. Придётся нагонять. За лето надеюсь смогу. Да уверен, что смогу. И не обратишься же к одноклассникам, не поймут, раз хорошист. Ничего, сейчас я еду проверить первый схрон с местными деньгами, что ещё в ходу. Будут деньги, буду нанимать репетиторов. До августа кровь из носу нужно подтянуть знания.