Сборник фантастических историй

Психотерапевт Карлов полистал тощую медицинскую карту и, отложив в сторону, улыбнулся:

– Что вас беспокоит?

– Галлюцинации! – выпалил мужчина – Мне посоветовали вас, как опытного специалиста…

– А, кхм. – Карлов поскрёб пальцем висок. – Расскажите подробнее. Какая галлюцинация? Одна или разные? Как часто?

– Одна! Постоянно! Я вижу бумажник с деньгами! Поэтому решил посоветоваться… Мне сказали…

– Не торопитесь. Расслабьтесь. Если хотите, закройте глаза и расскажите – с чего всё началось? – мягким голосом порекомендовал Карлов – Я могу предложить вам кушетку.

– Не надо.

Пациент прикрыл лицо ладонями:

– Два месяца назад я потерял работу. Безработный я. Когда совсем не осталось денег, я случайно, у себя в квартире, обнаружил бумажник с деньгами. Деньги были как наши, так и валюта. Большой бумажник из кожи коричневого цвета. Внутри кармашки и отделения для карточек. У меня такого бумажника не было. Нашёл я его и пересчитал деньги. Там было около пятидесяти тысяч. Я обрадовался. Деньги – вот как нужны! Хоть режь! Сразу решил, куда их потратить. Отвернулся на минуту, а бумажник пропал.

Всё в доме обшарил – нет бумажника. Вот такая галлюцинация, доктор.

– Обычных размеров бумажник с деньгами?

– Да!

– Любопытно.

– И с того раза я начал его находить повсюду: на улице, дома, в лифте. Он появлялся и будто бы издевался надо мной. Показывал деньги, я их пересчитывал. Бывало, я вытаскивал из него деньги, а бумажник выкидывал. Потом, хлоп себя по карманам, а денег тоже нет.

– Бумажник не менял цвет, форму? Количество денег внутри было одинаковое?

– Суммы я находил разные. От мелочи до сотен тысяч. Этот бумажник меня преследует везде.

– А вы пробовали на него не обращать внимание?

– Пробовал. Три дня ходил мимо и не трогал, когда он появлялся. Потом нащупал его в своей постели. Под подушкой. Он был полон денег. Выкинул в окно. Через час он лежал на кухонном столе.

– Это бумажник видите только вы? – уточнил Карлов.

– Да. Я пробовал показывать его друзьям и близким, но, когда пытался предъявить его в качестве доказательств, он исчезал.

– А пробовали показывать деньги из бумажника?

– Разумеется. Я даже номера на купюрах записывал и сличал их с настоящими деньгами. Не отличить. Но вижу их только я. Больше никто не видит.

"Любопытный человек”,– Карлов делал пометки в личном блокноте.

– А портить купюры пробовали? Поджигать или рвать?

– Вы что доктор? Это же деньги!

– А сейчас вы этот бумажник видите?

Посетитель убрал от лица руки и, осмотрев кабинет, покачал головой:

– Нет. Он появляется только когда я один.

– А нюхать его вы пробовали? Бумажник имеет специфический запах?

– Не пробовал. Обычный бумажник же. С деньгами.

– А больше вы ничего такого не видите? Что с вашей точки зрения, выходило бы за рамки вашего восприятия?

– Нет. Только бумажник. В остальном, всё как обычно.

Посетитель вздохнул. Он выговорился и ему стало легче:

– Скажите доктор – у меня шизофрения?

– Скорее всего, у вас просто нервное расстройство в результате потери работы. Стресс. Отсюда и навязчивые мысли, выразившиеся в конкретном предмете. Бумажник может вызывать у вас подсознательно чувство защищённости. Истинные галлюцинации не являются обязательным спутником шизофрении, – успокоил его Карлов – О шизофрении, говорить рано. Вам нужно будет сдать анализы. Для начала, я пропишу вам лёгкие успокоительные. И будем наблюдаться.

Карлов проводил посетителя до дверей и, вернувшись, обнаружил оставленный в кресле бумажник.

"А пациент -то, забывчивый",– подумал он. Открыл бумажник и сам убедился, что тот настоящий и денег внутри полным – полно.

Нет никаких галлюцинаций.

Карлов вышел в коридор и окликнул своего пациента:

– Стойте! Вы забыли!

Пациент словно и не услышал. Не оборачиваясь, скрылся за поворотом в сторону выхода.

"Еще и глухой", – Карлов, недовольный таким поведением, дошёл до регистратуры.

– Анечка, а пациент, что у меня был, оставил свой номер телефона?

– Какой пациент, Виктор Семенович?

– Вот первый, как его? Запамятовал. Вы же его, только что записали? Карточку, кто заполнял?

– Что вы, Виктор Семёнович? Новых ещё не было. Я записывала Мышкину, но она будет через час. Вы же сами просили: до 10 утра, не беспокоить.

– Не понял.

Карлов вернулся в свой кабинет за доказательствами, бросил бумажник и принялся шарить на столе. Карточки пациента не было. Как же его звали? Низенький. С брюшком. Идиотизм какой-то. Так, а блокнот?

Карлов проверил блокнот. Вместо последней записи с листка бумаги ему улыбнулась рожица, нарисованная фиолетовыми чернилами.

Карлов перевёл взгляд на бумажник. Тот и не думал исчезать.

Он снова открыл его и начал пересчитывать деньги. Насчитал девяносто тысяч.

"Интересно, а если переложить их в свой бумажник, они пропадут или нет?" – подумал зачем-то он.

С тех пор, как ты сломалась

Валерия снова обнаружилась у окна на площадке, между первым и вторым этажом. Тянет её сюда, словно магнитом. Снова закуталась в клетчатый плед и сидит в кресле. Любуется нашим двориком.

– Ты принёс мне Мате? – не оборачиваясь, спрашивает она. Мне кажется сегодня её голос капризнее, чем обычно.

– Да, дорогая. Вот твоя любимая колбаса и бомбилья. А в ней, Мате.

– Калабаса! Какой же ты всё-таки глупый, – смеётся она и поворачивается, чтобы взять из моих рук горячий напиток.

– Зато, ты у меня гений, – улыбаюсь я.

– Да. Я гений и не стесняюсь своих ошибок, – охотно соглашается Валерия – А вот ты…

– Что я?

Я пытаюсь обнять её за талию, но она отстраняется.

– Ты совершенно не занимаешься саморазвитием. Я подготовила для тебя кучу полезной литературы, а ты к ней даже не притронулся. Роберт Кийосаки, Тина Силиг, Дейл Карнеги, Лоретта Бройнинг. Для тебя это пустые слова.

– А как же Итан Кросс? – я смотрю на её руки. Они снова в блёстках и клее. Она снова пыталась творить в мастерской. Интересно: что опять? Домик для фей? Модель золотой рыбки или что-то простое из полимерной глины? За моей Валерией очень нелегко уследить. Сейчас она тут, а через минуту побежит двигать мебель или варить обед. Господи! Кого я обманываю, она совершенно не умеет готовить. Я вынужден подсовывать ей готовые блюда.

– Мне, кажется, в этом углу не хватает книжного шкафа, – замечает она. – Я бы хотела время от времени сидеть на ступеньках лестницы и любоваться книгами под шум дождя.

– Снова? – вырывается у меня. Был. Был уже этот проклятый шкаф, и ты уронила его, когда решила, что твоим кактусам самое место на шкафу, а потом ещё эта клетка с канарейкой. Ты тогда сломала ногу и два месяца я возил тебя в инвалидном кресле, потому что костыли ты потеряла в первую же неделю.

– Тебе не нравится моя идея? – спрашивает она.

– Очень. Очень нравится! Ты у меня самая лучшая. И ты, наверное, хочешь расставить в этом шкафу все свои первые книги? Все свои издания, чтобы обогащаться духовно?

– Н-нет. Мне кажется, это слишком тщеславно и может повредить моей карме. Лучше поставим на шкаф глобус. Так будет уютнее.

Да. Я помню этот глобус и как ты уронила его себе на голову. Он стоит на первом этаже, и ты всегда находишь время его покрутить. Так ты обновляешь свои знания об окружающем нас мире, ибо телевизор – это пошло и недостойно настоящего гения. Лучше пусть он там и останется.

– Кстати, я решила вернуться к созданию авторских багетов. Ты должен починить тот станок в мастерской. Когда ты его починишь? Ты же мужчина и инженер! Мне стыдно перед друзьями за то, что ты не можешь починить этот несчастный станок.

Станок? Ну уж нет. Я помню, как ты делала багеты и отрезала себе два пальца. И как мы вместе ездили в больницу пришивать их тебе обратно. Разумеется, ты кричала, что это нормально и даже Ван-Гог лишился некоторой своей части тела, но как же ты кричала…Лучше жить с пальцами, чем без них Валерия. Во имя спокойствия нашей семьи, я никогда не починю этот станок.

– Я попробую. Когда будет время.

– У тебя его никогда для меня нет. Ты всё время на работе. А вот знаешь, что мои родители, между прочим, сейчас в Гималаях. Постоянно присылают фотографии. Они счастливы и посвящают свою жизнь только самим себе. А мы с тобой за последние несколько лет так нигде и не побывали. Я, может быть, в Австралию хочу.

– Ты же знаешь, у меня много работы, – отвечаю я. – Мне нужно оплачивать счета, платить за наш дом, за машину, ещё несколько месяцев и я обещаю тебе: мы поедем в кругосветное путешествие.

– Может я не хочу в кругосветное. Это скучно. Поехали, как мои родители, дикарями? – Валерия обиженно надувает губки.

– Поехали, – соглашаюсь я. Валерия всё равно забудет этот разговор. Мы обсуждали это вчера, мы будем обсуждать это завтра. Мы всё равно никуда не поедем, потому что она боится высоты, а на море её укачивает. И дикарями она первая не согласится отправиться в путешествие, так как привыкла к удобствам.

– Хорошо. Обсудим эту тему завтра. Сегодня, мне бы хотелось поговорить о другом. Ты видишь, как пуст наш двор. Там так мало зелени и украшений? – спрашивает Валерия.

– Так ведь осень, дорогая моя.

Это уже интересно. Это что-то новенькое. Это именно то, чего сегодня я ждал.

– Я хочу украсить наш двор, – заявляет Валерия. – Скворечники для моли.

– Ого?

– Да. Я вырежу из листового железа нужные части, лучше из нержавейки, а потом сделаю скворечники, и мы украсим ими наш дворик. В ней поселится моль и будет там жить. Как тебе такая концептуальная идея?

Я задумываюсь. Такое уже было. Точно было. Я купил ей газовую горелку, и она устроила пожар в мастерской. Но всё же лучше, чем её занятия гальваникой. Ожогов значительно меньше.

– Ты же хотела беседку, – говорю ей я.

– Беседка – это сейчас не модно, а вот скворечники для моли, такого ещё никто не делал. Я буду первая и…и…и…

Её лицо начинает дёргаться. Я быстро выхватываю из её рук мате и ставлю на подоконник. Челюсть заклинило? Нет, это очередной сбой электроники. Сейчас исправлю. Я легонько хлопаю её ладонью по затылку.

– И…о чём мы сейчас говорили? – оживляется она.

– О звёздах. Твои глаза прекрасны, как звёзды, – говорю ей я.

– Дурак! – смеётся Валерия. – Я вспомнила: нужно перекрасить заднюю стену дома. Там такая страшная полоса жёлтой краской. С третьего этажа по первый. Куда ты спрятал от меня лестницу?

Ну уж нет. Второй раз я на это не куплюсь – думаю я. Один раз ты уже решила покрасить стену и теперь я вынужден жить с роботом. Эту полосу оставила ты, любовь моя, когда падала с той злополучной лестницы. Она служит мне напоминанием, что некоторые люди не могут жить в согласии с самими собой. И я не могу, Валерия. Я потратил год, чтобы скопировать твоё сознание, твою память, твои привычки в этого робота, который до последнего волоска выглядит так же, как ты. Твои родители под стать тебе Валерия, они даже не заметили твоей смерти и до сих пор уверены, что ты жива, когда общаются с тобой по телефону. А твои друзья? Твои знакомые, которыми ты хвастаешься передо мной? Они же такие же, как ты, гениальные люди. Никто из них не заметил разницы. Никто не пришёл на похороны. Никто.

Всё останется по-прежнему Валерия, сначала ты казалась мне слишком идеальной. Кто ты, а кто я. Я всего-навсего инженер-робототехник. Мужлан, грубые руки, зевота от просмотра образцов великого искусства, но таким гениям, как ты, нужен я, Валерия. С тех пор, как ты сломалась, я люблю тебя с каждым днём всё больше и больше. Я всегда буду любить тебя.

Звонило

Во дворе, между двенадцатым и четырнадцатым домом, среди детворы ходила легенда о жутком чудовище, которое приходит к детям, когда они дома совсем одни. Одни говорили, что чудовище – это одноглазый старик с торчащими во все стороны кривыми зубами, а другие, что это старуха с длинным носом, из которого текут противные зелёные сопли. А ещё, иногда, говорили, что это маленькая девочка без лица, держащая в руке воздушный шарик. Шарик обязательно черного цвета.

Легенда гласит: если ты маленький мальчик или девочка и ты остался дома один, то ни в коем случае не подходи к двери, когда раздался звонок. А если подошёл, то не спрашивай – кто там? И не смотри в дверной глазок. Если посмотрел, то всё, конец! Чудовище увидит тебя. Оно поймет, что ты дома. И ты совсем один. Оно будет дергать ручку двери, пугая тебя. Оно будет скрестись в дверь. Если ты убежишь в другую комнату, оно начнет звонить тебе по телефону. Оно будет шипеть по радио, а если твой телевизор включен, то на экране обязательно появится его страшная морда, или харя, или рыло. Но оно будет очень страшным и напугает тебя до икоты.

Взрослые одобряли детскую легенду. Они считали ее правильной и сами, иногда, распространяли информацию о ней среди самых маленьких и непослушных детишек. Взрослые даже дали прозвище чудовищу – Звонило и прозвище быстро разошлось по всему двору. Но были и недовольные этим. Например, алкаш дядя Дима, которого тоже стали обзывать Звонилой за то, что тот, подзалив зенки, часто путал свою квартиру с соседскими.

Правда дяде Диме к Звониле добавляли ещё одно неприличное слово. Прилагательное, но очень матерное. А ещё сами взрослые, позабыв про легенду, изредка пороли своих детей, когда те не открывали им дверь, в случае, если родители теряли или забывали ключи, уходя на работу.

Легенда о Звониле считалась очень древней, она была известна ещё в те далёкие времена, когда радио было в каждой квартире, а телефон не в каждой. Тогда вся улица знала только телефонные номера, начинающиеся на двойку. А потом построили новую АТС и в домах начали появляться телефоны, начинающиеся на цифру четыре. И в то же самое время школьники прознали секрет, защищающий детей от Звонилы.

Если на уроке ты получил четверку и номер твоего телефона тоже начинается на четверку, то в этот день Звонила к тебе нипочем не придет! Хоть дверь не закрывай! Хоть, чё- хошь делай!

Успеваемость в местной школе резко повысилась, а дети, которые не учились и те у кого были телефоны с двойками, начали дико завидовать этим счастливчикам. Но вскоре пронесся слух, и все узнали самый главный секрет – оказывается Звонило просто боится числа четыре. Что угодно нужно носить с собой, любые предметы, главное, чтобы в сумме они давали четверку. Камешки, монетки, марки, сводилки, ластики, даже четыре спички и то можно.

Детвора немедленно начала вооружаться различными оберегами, дающими самый эффективный результат. Пробки от духов, шарики из подшипников, цветная мозаика, выбитая из стен – все пошло в дело. Хвастались друг перед другом, веселились, радовались, что больше не надо бояться Звонилы. Самые ленивые просто считали до четырех, когда им звонили и только потом спрашивали – кто там?

Но счастье продолжалось недолго. До тех пор, пока в доме номер 14 не пропал мальчик. Все говорили, что его Звонило унес, а некоторые всамлично слышали это от бабушек, сидящих возле подъезда. Это сейчас никто не помнит Петьку Корявого, а тогда бурно обсуждали его пропажу. Петька! Вот такой пацан! Десять лет – четыре зуба.

У него ж самый лучший оберег был. Остальные-то, свои зубы, он друзьям подарил, когда по гаражам бегал и случайно на кирпичи лицом вниз упал.

Детвора испугалась тогда до чёртиков. Получалось, что обереги не действуют?

Правда, потом говорили, что Петька вовсе не исчез, а просто родители его разошлись и его мать увезла в деревню, но кто ж таким вракам поверит?

Ужас, царивший во дворе доходил до того, что дети боялись оставаться в квартире одни, ходили друг к другу в гости, обрезали телефонные провода и замазывали дверные глазки краской, чтобы и шанса Звониле не было. Всем замазывали, и себе, и соседям.

В то смутное и страшное время дошло до того, что кто-то сочинил песенку-предостережение. Полный текст её забылся, но вот припев ещё помнится. Особенно было страшно, когда её пели хором.

– Звяк-звяк. Трень-Брень.

– Не высовывай нос за дверь.

– Трень-Брень. Звяк-Звяк.

– Там, ждёт за дверью страшный враг.

Эту песню пели несколько лет, а потом в один день прошел слух, будто бы Звонилу поймала милиция. Он пытался проникнуть в квартиру, где в тот момент находился один ребенок – мальчик, учащийся пятого класса. Звонило звонил в дверь, стучался, а мальчик конечно же ему не открыл и не подавал никаких признаков того, что он находится дома. А Звонило решил всё-таки до него добраться. И тогда мальчик вызвал милицию. Он позвонил в милицию четыре раза и она сразу приехала. На следующий день все во дворе знали точно, что Звонилу не только поймали, но и то, что его будут судить. Бабушки у подъезда рассказывали и каждый раз эта история обрастала все новыми и новыми подробностями. Говорили, что родители мальчика, богатые кооператоры, и что Звонило был не один, а с сообщником, и что у него был при себе гвоздодер.

Весь двор ликовал, славя долгожданное избавление от Звонилы, хотя нашлись знающие пацаны, которые утверждали, что радость временная и что придет время, когда Звонило откинется. И поначалу действительно ждали, а потом страна изменилась, выросли дети, и вообще много всего произошло.

Недавно, дома номер 12 и номер 14 было решено снести, как аварийные, а на их месте построить торговый центр.

Ломавшие дом номер 12 строители, обнаружили на одной стене надпись, сделанную зеленой краской:

– Звяк-звяк. Трень-Брень.

– Не высовывай нос за дверь.

– Трень-Брень. Звяк-Звяк.

– Там, ждёт за дверью страшный враг.

Столько лет прошло.

Один из строителей вспомнил эту легенду и рассказал за обедом в бригаде. Все посмеялись. А после, кто-то за столом сообщил, что недавно в городе появилось коллекторское агентство Трень-Брень и уже очень хорошо работает. Некоторые после таких слов задумались. Может, действительно Звонило вернулся?

Трактир – "Весёлый мертвец"

Складырь был единственным из рода Опивцев, что осенью не ложился в привычную мертвецам спячку. Так уж сложилось: без вина и веселья он тосковал сильнее прочих, оттого и поселился по-человечьи в глубокой чаще Муромского леса на кривоезжей дороге у самого Перекрёста. Сначала просто землянку вырыл и несколько погребов для хранения кислой ягоды, а потом у проезжего мусульманского алхимика самогонную машину приобрёл. Мусульманин сначала сопротивлялся, кричал, но Складырь его всё-таки уговорил. Да и зачем мусульманину – вино курить?

Грех это. Харам.

Алхимик согласился, собрал в платок, отрезанные Опивцем, пальцы и уехал, тихонько поминая гостеприимного хозяина по матери. А нечего было над хозяином смеяться и говорить, что брага, поставленная в угощение, кислая и слабая. Нечего было хвастаться своей иноземной машиной.

Складырь попробовал первую партию алкоголя и пришёл в дикий восторг. Новое зелье оказалось стократ веселее браги. Сидя у входа в землянку, он распевал песни о прошлых славных денёчках, о мертвецах, заклейменных проклятьем, о голодных и рабах.

Как водится, на песни и запах хмельного потянулись гости. Сначала приходили лешие, потом заявились кикиморы и болотные черти. Складырь, конечно, угощал гостей, но надеялся, что к нему будут ходить редко, и очень просил не рассказывать про аппарат никому. Гости кивали, пробовали и обещали никому не рассказывать. Мы, мол – тсссс!

Вот только получилось с точностью наоборот. Про погребок Складыря узнали все, и начали к нему активно захаживать. От такой известности Опивец взвыл было от горя – ведь не напасёшься на мерзавцев зелья, хоть тресни! Высосут, выпьют всё, гости окаянные, а он же для себя делал! Но, слава Вию, подсказал один добрый малый, из немцев – Цверг Альхен. Его дедушка ещё, в знатное своё время, вересковые меды варил.

– Деньги с них бери и ломи цену такую, чтобы они плевались, и более к тебе не захаживали, – посоветовал он.

– А зачем мертвецам деньги? – подивился Складырь.

– На обустройство, на хозяйство, погреба себе не простые сделаешь, а каменные. Трактирчик возле Перекрёста построй. Да мало ли?

Складырь почесал гнилую черепушку и решил попробовать. На следующий день новым гостям, банде водяных чертей, пожелавшим испить хмельного, он предъявил “прейскурант”, начертанный на куске бересты. Гости прочитали, ударились было в обиду, но куда им против Опивца. Складырь так накрутил им хвосты, что черти полетели по кривоезжей дороге быстрее ветра. Зато перед следующим гостем он немного сробел, когда перед землянкой с небес оземь грянулся Огненный змий и пожелал выпить с устатку. Когда протягивал ему бересту, рука немного дрожала.

Огненный змий почитал, крякнул и достал из-за пазухи расписного кафтана пачку бумажных ассигнаций. Складырь в жизни столько денег не видывал и на радостях угостил гостя на славу. Только позже, когда Змий, покачиваясь, улетел, вздумалось ему проверить деньги, а там, вместо денег, листья лопуха оказались. Опивец тогда в сердцах, едва свой волшебный аппарат маленечко не расколотил. Только-только сдержался, а проклятущему змею много, много хороших и добрых слов в догон было сказано. Так, впервые, Складырь познакомился с кидаловом и навсегда запомнил этот ценный урок.

Следующего гостя, Вологодского упыря Никитыча, при расчёте он крепко держал за остатки волосьев и над каждой денежкой читал “Отче наш”, отчего несчастный упырь тихо повизгивал. Зато, опосля, угостил и с собою дал. Этот, как его… гостинец. Чтобы гость не сильно расстраивался.

Так по окрестностям пошла слава про Складыря, что он хозяин суровый, но щедрый. Через Перекрёст стали не ходить, а именно захаживать. Место само по себе не самое приятное. Страж Перёкрёста, древний мертвец Лупарь, поначалу не понимал – чего сюда все прутся? Некоторым даже бошки откручивал, да насаживал на колья, а к нему всё шли и шли. Сам-то он в рот хмельного вот уж как тыщу лет не брал. Решил страж лично проверить, а как проверил, воротился на Перекрёст на карачках и кричал «Ура!»

Потом спал две недели беспробудно, распугивая своим храпом лесных птиц и зверей.

Где деньги, там и услуги. Начали заявляться к Складырю разные мастера: Шкурник да Сбитник, Клевец да Резец. Сначала по отдельности, а потом и цельной мертвецкой артелью. За диким камнем посылали самого пана Глыбу, огромного, что сама гора. За деревом пришлось лешему поклониться, а за отделкой самому морскому царю. Ох, и запросил морской царь за кораллы, ох и затребовал! Помимо платы, ещё виру великую, да всё зелёным вином. Загоревал было Складырь, но болотный водяной из соседей, узнав про горе, предложил помощь и договорился с морским владыкой поменять кораллы на партию молодых баб, зная, что тот сильно горазд до женского пола. Морской царь, как узнал, подписал договор на поставку до получение оплаты, не глядя. Правда, потом орал и возмущался, потому что в договор каким-то таинственным образом затесалась описка, и вместо молодых баб, ему по-честному прислали молодых жаб. Но, тут уж ничего не поделаешь. Договор, есть договор. На сём и мир держится.

Закипела стройка, забурлила. В один месяц поставили Опивцу гостиный терем. Да погреба расширил, да подземные тоннели проложили для гостей, что света не любят. Да баню простую поставили, да баню костяную, да баню нутряную и заодно пруд для любителей.

– Гостям же не только пить, но и отдыхать хочется, а и за то можно денег брать, – посоветовал Складырю всё тот же Альхен.

– Да когда же я сам-то пить буду? – сокрушался Опивец. – Брагу готовить надо. Хранить надо. День-деньской вокруг самогонной машины пляшу, а ещё и угощать надо. Гости всё прут и прут.

– Нужен штат работников, которые будут тебе помогать, а ты им за это будешь денежку платить, или хмельным, по выбору. Вот ты и нашёл куда девать деньги, – объяснил Альхен.

Опивец был не очень доволен таким советом, но послушался. Развесил возле Перекрёста объявления о найме работников.

****

КИ ТО хошет пити безмеру

Ну ЖО ны работники за еду

Оплата сдельная. Ежемесисичная. Спрашивать Складыря кроми праздников и выходных.

ПЫ.СЫ. Колокольным миртвицам не званить.

****

– А чё делать-то надо? – почесал затылок страж Перекрёста Лупарь, первый прочитавший объявление.

– Ну это… Много чего. Ягоды квасить, траву собирать, шишки, дрова заготавливать, брагу носить, за машиной самогонной следить, в трактире прибиратися, разносить угощение, бани топить…– начал перечислять Опивец и охнул, – а ещё же веники. Про веники-то, я забыл!

– Я умею бошки и руки-ноги откручивать. Опыт работы тысяча лет, – предложил свои услуги Лупарь.

– Так ты и так Перекрёст охраняешь?

– А мне за это никогда не платили. И уж тем более ежемисисично. Очень заинтересовала меня твоя вакансия, Складырь. И перспективы роста имеются.

– Какие перспективы? – не понял Опивец.