Серьёзный брак

Елена Бжания

Серьёзный брак

1

Ваня редко матерился, но сейчас яростно навёрстывал упущенное. Отборный русский мат лился из его уст лирической песней, Ханде оставалось только молча завидовать. Она сидела на своей койке и внимательно смотрела на Ваню, который мерил палату широкими шагами, нарезая неровные овалы и восьмёрки. Она не перебивала, не пыталась возражать, просто слушала.

Наконец, в Ванином монологе начали проскакивать приличные слова, не являющиеся предлогами, частицами и междометиями, уровень инфернальной лексики стал понижаться, и вот Ваня уже выдал первую полностью цензурную фразу:

– Увольняйся к чёртовой матери!

Ханда выгнула брови, то ли насмешливо, то ли примирительно. Говорить что-то было бесполезно, они оба знали, что она ответит.

– Увольняйся! – прорычал Ваня снова. Он остановился рядом с окном, подбоченившись, и в сумеречном свете улицы казался ещё выше и крупнее. – Ищи другую работу или сиди дома, я тебя прокормлю!

Сколько женщин мечтает услышать такое! Ханде было приятно, но вместе с тем грустно, что она не может принять замечательное предложение.

– Знаю, что прокормишь, Ваня, и очень ценю. – Она почесала нос левой рукой. – Но дома я свихнусь и всех ближних изведу. А на другой работе я работать не смогу, у меня с этой такая профессиональная деформация, что нигде больше ни я не вытерплю, ни меня не вытерпят. Считай, что я бракованная.

Ваня сделал глубокий вдох и подошёл к постели. Опустился на корточки и спросил с театральной обречённостью:

– И что мне с тобой делать, бракованная моя?

Ханда протянула левую руку и погладила его по затылку, взъерошив короткие волосы, которые без того вечно были в беспорядке, впрочем, Ханда считала этот беспорядок исключительно живописным.

– Можешь купить мне яблок? Ужасно хочется.

2

Совсем не на это Ваня рассчитывал, когда решил жениться. Решение было обдуманное и спонтанное одновременно. Зародилось оно, когда Ваня начал седеть, а затем ему показалось, что ещё и лысеть. До тридцати четырёх лет у него не было ни единого седого волоса, а потом они стали появляться как грибы после дождя. Из-за возраста Ваня никогда не переживал и уж тем более не паниковал, но сейчас он не просто осознал в теории, а увидел на практике, что время идёт, и понял, что не хочет, чтобы оно проходило зря.

Мысль о супружестве его не окрыляла, ему в первую очередь нужны были дети, а не жена. Жениться можно хоть в шестьдесят, а детей лучше завести пораньше.

Дилемма не давала ему покоя, пока он не поехал на летний отдых в Абхазию. Природа, погода и люди ему там очень понравились, но главное – он узнал об особенностях местных браков.

Ване рассказали, что браки здесь редко регистрируются официально. Жених привозит невесту к себе домой, устраивается пышное застолье, которое называют «компания» (или нужно два застолья, одно из которых называется «компания» – тут Ваня немного запутался), и всё – это считается полноценной женитьбой. Дальше первая ночь, совместная жизнь, дети, которые по умолчанию носят фамилию отца.

Это ж идеальный вариант! По закону – во всяком случае, российскому, – никаких обязательств, от жены когда угодно можно уйти без бумажной волокиты; и вряд ли кто на Кавказе не согласится, что отец должен уж если не забрать детей, так иметь право видеться с ними в любое время. Ваня искренне верил, что кавказские женщины, все как одна, тихие, работящие и послушные, никогда не станут прекословить мужчине, даже если он их бросил. С такой супругой не должно возникнуть проблем.

У Вани не было плана воспользоваться бедной женщиной и непременно бросить её, но успокаивала мысль, что в любой момент всё можно оборвать. Если что-то в браке будет не так, привозишь жену обратно к родителям – и свободен. Очень удобно. И вообще, не обязательно увозить жену с собой, пусть живёт в родной Абхазии, а он будет присылать деньги и периодически приезжать. Конечно, с наездами вместо постоянного пребывания сделать ребёнка сложнее, потребуется больше времени, зато дома не надо приноравливаться к чьему-то ещё присутствию, можно спокойно заниматься своими делами, когда и как хочется.

Точно, идеальный вариант! Он будет женатым человеком – очень полезный статус, – при обручальном кольце, но без штампа в паспорте и без вечно отирающейся рядом супруги.

С людьми Ваня сходился непросто. Для него не существовало худшей пытки, чем постоянно быть рядом с кем-то, к кому нужно привыкнуть, – соседом в общежитской комнате, дальним родственником, завалившимся «погостить на пару дней», девушкой, переставшей чувствовать разницу между своей и его квартирой. Он весь изводился, понимая, что человек-то не виноват, но отчаянно желая одного – остаться в покое. Ему требовалось дозированное сближение, поэтапное, и даже тогда не было гарантий. Ване самому непросто жилось с таким характером, но от попыток себя пересилить и перекроить было лишь хуже, так что он их забросил.

Ваня решил не только жениться, но и сделать доброе дело. Он не станет брать двадцатилетнюю девочку, у которой всё впереди и будет ещё куча возможностей устроить судьбу удачнее, с кем-то менее сложным. Он попробует улучшить жизнь той, кто уже натерпелась, натосковалась и, наверное, потеряла надежду. Даже в Москве или Питере незамужним женщинам после тридцати приходится несладко, обязательно кто-то да уколет. А каково незамужним этого возраста на Кавказе – представить страшно, их же наверняка заклёвывают! Пусть он не подарок, но он может стать хорошей альтернативой беспросветной жизни, полной тоски, насмешек и упрёков.

Своих абхазских знакомых Ваня спросил про брачное агентство или сваху – к кому здесь принято обращаться, чтоб помогли в поисках жены? Ему посоветовали тётю Мимозу. И когда она спросила, какого возраста женщина ему нужна, Ваня ответил: от тридцати лет, но не старше него, то есть до тридцати четырех включительно.

3

На обратном пути, посреди коридора, Ваня встретился с доктором. Час назад они уже виделись, но толком не поговорили.

– Яблоки несёте? – устало улыбнулся доктор. – Яблоки – это хорошо, яблоки – это витамины и железо.

Мысленно поскребя макушку, Ваня припомнил имя и отчество врача.

– Дамей Константинович… Я хотел узнать, насколько всё серьёзно. Нет, ясно, что пулевое ранение – это в любом случае серьёзно, но…

– Ей повезло. Хотя, попала бы пуля в руку, было бы лучше, но ведь не в сердце, не в легкое, не в печень, не в селезенку – на том спасибо. Ключицу чуть не пробило, но ничего, заживёт. Организм у Вашей Ариханды крепкий, первую помощь оказали вовремя, мы тоже постарались. Повода паниковать пока не вижу.

– Пока?

– Организм у человека иногда совсем непредсказуемый. Вы должны понимать.

Дамей Константинович под «должны понимать» имел в виду: «Должны быть готовы и, если что, не удивляться и не паниковать». А Ваня услышал: «Такие вещи стыдно не знать, батенька». Ваня вообще периодически слышал упрёки там, где их не было. К счастью, он знал за собой сей грех и старался не горячиться.

– Откуда ж мне набраться понимания? – усмехнулся он. – У меня, знаете ли, не каждый день в жену стреляют. – «Хотя, это даже удивительно, учитывая её характер».

4

Оглядываясь назад, Ваня сознавал, что фото и анкету Ариханды Джобава тётя Мимоза ловко-незаметно выдвигала на первый план, обращая на них его внимание. Но тогда он был уверен, что сам сделал выбор, да и теперь сомневался, что без вмешательства тёти Мимозы выбрал бы другую кандидатуру.

В россыпи снимков были фотографии девушек с лицами красивее, чем у Ариханды, но с фигурами красивее, чем у неё, – ни одной. Фигура как раз во вкусе Вани – песочные часы: не худышка, но благодаря пышной груди и широким бёдрам талия смотрится тонкой. На двух фотографиях из трёх Ариханда была в брюках, и видно было, что ноги у неё пусть не длинные, а средние, зато ровные.

С третьего, портретного, снимка на Ваню смотрели серьёзные светло-карие глаза под изогнутыми чёрными бровями красивой формы без резкого излома. Между бровями различались две вертикальные морщинки, такие бывают у людей, которые часто хмурятся или много переживают. Прямой широкий нос. Неплотно сомкнутые губы, казалось, никак не могли определиться, улыбаться им или нет. Лицо было круглое, кожа – чистая. Густые гладкие волосы песочного цвета доходили до плеч.

Ваня внимательно перечитал русскоязычный вариант анкеты. Рост – 168 см, вес – 68 кг, возраст – 32 года, знак зодиака – рыбы.

– Кем она работает?

– Она в СГБ…

– Я ж спросил кем, а не где. И что такое СГБ?

– А, ну да, ты не местный, не знаешь. Сухумская городская больница. Медсестрой она там работает.

Хорошо, подумал Ваня, медсестра это лучше, чем врач, – у врачей времени на дом и детей почти нет.

5

– Арина, тебя когда выпишут? Ещё не говорят?

– Пока нет. Но, надеюсь, долго не продержат. – Прожевав очередной кусок яблока, Ханда склонила голову набок. – Сам-то когда домой возвращаешься?

– А что, уже надоел?

– Да нет, просто думаю, что на заводе не в восторге от твоего отсутствия.

– Я там не для восторгов работаю. Я взял неделю за свой счёт.

– За свой счёт? Разве не положены оплачиваемые дни на случай непредвиденных семейных обстоятельств?

– Наверное, положены, но мне некогда было разбираться.

Ханду это тронуло, но виду она не подала.

– Зря, тебе бы точно не отказали. Жену подстрелили – куда уж непредвиденнее?

6

– Только молчи про свою работу! – умоляла Ханду мама перед первой встречей с Ваней.

Ханда рассматривала себя в большом зеркале, прикреплённом к дверце шкафа с внутренней стороны. Это был контрольный осмотр, все приготовления уже закончились. Ханда надела нежно-голубую безрукавную блузку, костюм из лёгкой ткани тёплого бежевого цвета – юбку до колен и пиджак, светлые туфли на тонких каблуках. Волосы она собрала на затылке, выпустив несколько прядей, что создало впечатление изящной небрежности. Подкрасила ресницы и губы. Довершала образ нитка маленьких белых бус, имитирующих жемчуг. Выглядела Ханда элегантно и утончённо.

– Можешь ведь, когда захочешь! – не то похвалила, не то поддела мама. И повторила в десятый раз: – Только не рассказывай ему про свою работу!

Ханда скрипнула зубами.

– Если не спросит, не расскажу, если спросит – врать не стану.

Мама закатила глаза. Обычно она была не прочь поспорить с дочкой, но сейчас не хотела распалять её, а то, чего доброго, сорвётся на парне, с которым встречается. Мама заранее решила, что парень отличный и за него надо держаться. Для неё нынче любой потенциальный жених дочери автоматически причислялся к лику святых.

Обидно чуть не до слёз, если подумать; так что лучше пока не думать. Но думай не думай, а Ханду страшно уязвляло, что родители настолько отчаялись и обратились к тёте Мимозе без её ведома. Ну и скандал Ханда им учинила, едва узнала. А узнала она, когда появился первый желающий встретиться с нею. Тогда Ханда наотрез отказалась, пришлось знатно поругаться с мамой. Но в следующий раз подключился и папа. Ханда сдалась, поняв, что проще сходить на встречу и отшить кандидата вживую, чем терпеть постоянные скандалы и другие виды капания на мозг.

Удивительно, но кандидат ей понравился, как и она ему. Они условились о второй встрече, которая тоже прошла хорошо. А на третью он не пришёл. И так случалось несколько раз. Ханда была прекрасным собеседником с отменным чувством юмора, она потрясающе рассказывала истории, артистизм сыпал во все стороны. Однако мужчины практически сразу понимали, что она не только весёленькая, но и умная, напористая, упрямая; а это не каждому нужно.

7

– Тебе самой-то отпуск дадут?

Ханда поглядела на него, как на наивного идеалиста, спросившего, можно ли напечатать столько денег, чтоб всем в мире хватило.

– Какой отпуск, Ваня? С больничного пока на дёргают – и то радость.

Насупившись, Ваня выдохнул через нос. Возмущаться вслух не было смысла, Ханда или посмеётся, или расстроится, или всё вместе.

– Когда у тебя плановый отпуск?

– С одиннадцатого июня.

– Приезжай ко мне. Отдохнёшь, сил наберёшься, поправишь здоровье.

Если б Ханда сейчас ела яблоко, сочла бы своим долгом немедленно подавиться и раскашляться. Но поскольку рот был пуст, она ограничилась саркастично-изумлённой миной: «Что-что? Повтори, пожалуйста, а то мне послышалась какая-то дичь».

– Поправить здоровье? – переспросила Ханда после быстротечной пантомимы. – У вас в Череповце? Извини, но…

– Я тебя не в Череповец зову, а в Борисово-Судское.

– Где это?

– В нашей же области, Бабаевский район.

– Зачем нам туда ехать?

– Погостим у моей тёти, она, как про тебя узнала, всё зовёт к себе, хочет познакомиться. Там тебе будет свежий воздух, чистая речка и натуральное молоко.

– Это всё у меня и в Абхазии под рукой, необязательно ехать за две тысячи километров.

– За две тысячи километров тебя будет сложнее выдернуть из отпуска.

– С чего ты взял, что меня кто-то будет выдёргивать из отпуска?

– Хочешь сказать, такого никогда не было?

– Хочу. Очень хочу. Но не могу.

8

Первый раз они встретились в кафе на Сухумской набережной. Хотя Ваня ещё подумал бы, заслуживают ли звания кафе четыре пластиковых столика подле ларька. Зато здесь не было других посетителей.

«Что-то тут не так», – решила Ханда, увидев Ваню. Эта мысль уже мелькала у неё при просмотре анкеты, но тогда она успокаивала себя тем, что он приврал насчёт роста или убрал в фотошопе пивной живот. Но вживую пивного живота тоже не обнаружилось, и со 189 сантиметрами Иван не погорячился, может, даже поскромничал. Скажите на милость, почему высокий голубоглазый брюнет спортивного телосложения ищет жену через сваху? Ладно-ладно, он не брюнет, а шатен, и глаза не столько голубые, столько серые. Но внешность привлекательная, объективно. Ханда тоже не страх божий, но у неё другая ситуация. Во-первых, она женщина, во-вторых, кавказская женщина, в-третьих, кавказская женщина, которой за тридцать, – в такой ситуации вполне естественно обратиться к тёте Мимозе. Но почему помощь абхазской свахи понадобилась российскому мужчине, на котором, по идее, кандидатки должны сами виснуть гроздьями?

Ей понравилось, что Ваня пришёл в рубашке и штанах, а не притащился в майке и шортах. Понравилось, как он о себе рассказывал – толково и сжато, исключительно по делу, без отступлений. Живёт в городе Череповце Вологодской области, работает начальником цеха на металлургическом заводе, не курит, спиртное пьёт очень редко, спортом занимается не профессионально, но регулярно, со здоровьем порядок. Есть двухкомнатная квартира. Женат никогда не был.

«Интересно почему? Что с тобой неладно, дружок? Импотент? Голубой? Извращенец какой-нибудь?»

– А судимости есть? – полюбопытствовала Ханда самым невинным тоном, на который была способна.

Ваня уставился на неё честными светлыми глазами. Либо гениально играет, либо впрямь не помышлял о таком аспекте.

– Нет. – Он моргнул. – Моё уголовное прошлое сводится к двум штрафам – один раз дорогу не там перешёл, другой раз в неположенном месте припарковался.

– Негусто. – Она окинула его пристальным взглядом с лёгким прищуром. – Не похож ты на работника завода.

– Почему?

– Слишком грамотно говоришь. – Судить о грамотности она могла. Хоть русский не был её родным языком, говорила она на нём не хуже среднестатистического россиянина, без малейшего акцента. Как, впрочем, многие абхазы. А материлась вовсе виртуозно. – Составляешь длинные складные предложения.

Тут Ваня оскорбился за себя, своих коллег и все рабочие профессии.

– Прости, а какое у тебя представление о работнике завода? Думаешь, это чумазый дядька, который даже по улице ходит в шляпе металлурга, с ложкой и не может увязать больше трёх слов?

– Не знаю, о чём спросить в первую очередь, – Ханда подалась вперёд, подперев подбородок ладонью, – правда ли у металлургов есть шляпы или при чём тут ложка.

Ваня впервые улыбнулся ей широко. Улыбка у него была неплохая. При таком теле обычно и лицо автоматически классифицируется как красивое, но Ханда, беспристрастный и опытный наблюдатель, ничего особенного в Ванином лице не заметила. Овальное, из-за худоватых щёк оно казалось узким. Небольшие глаза под почти прямыми бровями. Тонкий короткий нос с едва вздёрнутым острым кончиком. В губах есть что-то, наводящее на мысли о зайчике из мультфильма; правда, это впечатление сглаживается модной щетиной в форме маленьких усов и аккуратной бородки (то есть человек вроде как просто пропустил пару сеансов бритья, хотя на деле побриться было бы куда легче, чем организовать такое оформление лица).

– Шляпа металлурга – профессиональный головной убор, у некоторых. А металлургическая ложка – инструмент для отбора проб металла.

– Спасибо за ликбез.

Она продолжала опираться на руку, и Ваня скопировал её позу со словами:

– Что-то ты слишком бойкая для кавказской девушки.

Ханда скривила краешек рта.

– Прости, а какое у тебя представление о кавказской девушке? Юбка в пол, нос крючком и чёрный платок на голове?

– Примерно. – Несколько секунд Ваня смотрел на неё до неприличия пристально, Ханда выдержала, и ему это понравилось. Он рассмеялся и откинулся на спинку стула. – Один – один.

В тот миг оба подумали, что они, похоже, поладят.

Именно поэтому у Ханды случился приступ правдорубства. Уж если пугать кавалера, то сейчас, пока он ей не понравился всерьёз.

– Раз уж мы поговорили о твоей работе, я, наверно, должна рассказать о своей.

– Если хочешь, – Ваня пожал плечом, – но так-то необязательно, тётя Мимоза мне уже рассказала.

– Да? Про СГБ?

Ваня кивнул.

– И как ты к этому относишься?

– А как к этому можно относиться? Исключительно положительно.

– Честно?

– Зачем мне врать? Мне нравится, когда люди занимаются конкретным делом, а не какой-нибудь хренью.

9

Уже на второй встрече они решили, что им впрямь стоит пожениться. Но прежде Ханда спросила Ваню, почему он не нашёл жену более типичным способом.

– Решил подойти к задаче чисто по-деловому, без амуров-лямуров, – ответил Ваня. – Чтоб всё было спокойно, ясно и серьёзно, по-взрослому.

– А что ты имеешь против амуров-лямуров?

– С этим у меня сложности. – После секундной паузы он добавил с явным пародийным оттенком: – Я не такой, как все.

«Ну вот, – подумала Ханда. – Сейчас скажет: «Я с детства хотел одеваться в платья, любил розовый цвет и блестяшки, и вообще, у меня уже есть любовь всей жизни и звать её Анатолий, а жена нужна для прикрытия».

Мысли Ханды не отражались на её лице, но Ваня угадал их без внешних подсказок.

– Нет.

– Что «нет»?

– Не гей и даже не импотент.

– А что тогда?

– Не знаю, как правильно объяснить.

– Словами. Я вроде достаточно хорошо знаю русский.

– Мне трудно быть в близких отношениях. Я по этой части немного бракованный. Не люблю, когда ко мне лезут с нежностями, не люблю, когда кто-то рядом слишком долго, не люблю спать с кем-то в одной постели. Мне нужно время и пространство, чтоб быть одному – не постоянно, но очень часто. Мне нужно подолгу молчать. И я постепенно зверею, когда приходится под кого-то подстраиваться, например, делать вид, что мне интересен разговор, когда на самом деле хочется, чтоб собеседник заткнулся и ушёл подальше. Казалось бы: тебя любят – радуйся, с тобой хотят быть рядом – цени. Но чувство такое, будто кому-то должен, а отдавать нечем. Мерзкое чувство. Я знаю, странно: с одной стороны, я не хочу остаться одиноким, хочу семью, в первую очередь детей; с другой – не хочу быть с кем-то по традиционной схеме, когда люди постоянно вместе и чуть ли не в туалет ходят вдвоём.

– Другими словами, ты хочешь быть один, но не хочешь остаться один.

– Пожалуй, что так.

– У меня такого никогда не было, но в теории я могу понять. Только вопрос: ты уверен, что с детьми у тебя будет иначе? Что тебе не будет хотеться поскорее от них отделаться, что они не будут тебя бесить, что ты не станешь на них срываться?

– Уверен.

Вопрос взращивания детей они подробно не разбирали. Ханду знакомые матроны запугали тем, что забеременеть после тридцати практически невозможно, если до этого не рожала. Опасение прочно засело недалеко от подсознания, потому Ханда не хотела бежать впереди паровоза.

Если то, о чём Ваня рассказал, впрямь самый большой его недостаток, – отлично. Ханда с ходу назвала бы полсотни худших черт, с которыми никогда бы не примирилась. Подумаешь, не нравятся человеку нежности. Его право. Уважать друг друга можно и без сюсюканья.

Однако она продолжила подмечать-выискивать в Ване недостатки, так было спокойнее. Иллюзий у неё нет, разочаровываться будет не в чем, но не зря же говорят: предупреждён – значит вооружён, а Ханда хотела быть вооружённой, чтоб потом не оказаться застигнутой врасплох. Лучше считать человека хуже, чем он есть, нежели доверять ему больше, чем он заслуживает.

– Я тебя напугал?

– Нет, вот ещё.

– И даже не смутил?

– И даже не смутил. Но я хочу сразу уточнить. Ты сказал, что не любишь спать с кем-то в одной постели. Речь именно про «спать» или про что-то ещё?

Ваня усмехнулся.

– Именно про «спать».

– Тогда ладно.

– Что-то ты даже не покраснела.

– А надо было?

– Нет, но я всегда думал, что кавказские девушки к таким темам относятся не особо легко.

– И падают в обморок при слове «секс»? – Ну вот, они подошли к щекотливому вопросу. У нее не было большого желания обсуждать это, однако обсудить требовалось, хоть вскользь. – Тебе принципиально нужна окровавленная простыня?

Ваня аж встрепенулся.

– Нет.

– Вот и славно.

Вот и обсудили.

– А ты почему не вышла замуж? – спросил Ваня, чтоб уйти подальше от неудобной темы. Правда, манёвр получился не слишком деликатный.

– Не клеится. Считай меня нескромной, но я умная. А мужчины не любят умных женщин.

У Вани было собственное мнение, но делиться им он не стал. Во-первых, умная и умничающая – разные понятия. Хотя, эта действительно больше похожа на умную. Во-вторых, по-настоящему умная женщина сумеет не напугать мужчину своим умом, пускай для этого ум придётся тщательно скрывать. В-третьих, «мужчины боятся умных женщин» – что за избитая фраза? Почему именно «боятся»? Может, им с ними неудобно. Придёшь домой с работы, уставший, как собака, а жена начинает грузить тебя своими умностями. Кому такое понравится? Конечно, если жена большую часть времени находится за две тысячи километров от тебя, дело совсем другое.

– Неправда. По крайней мере, не все мужчины.

– Я и не говорю, что все. Но многие.

Ваня опять-таки не стал высказываться. Ответ на свой вопрос он получил и не видел смысла копаться дальше.

– Слушай, можно я буду называть тебя Ариной?

– Ариной?

– Да. Мне нравится такой вариант.

– А мне что-то не очень. Сразу вспоминается Арина Родионовна.

– Разве плохо? Великая ж была женщина, вон какого человека воспитала.

– Нет уж, не хочу ассоциироваться с пожилой няней. Чем тебе не нравится Ханда?

– Звучит непривычно.

– Для меня Иван тоже не самое привычное имя, но я же не жалуюсь.

– Будь по-твоему, не хочешь – как хочешь.

Продолжи он упираться, Ханда из принципа стояла бы на своём. Но Ваня уступил. В конце концов, у них будет серьёзный брак, сродни деловому партнёрству, а деловым партнёрам без разницы, как друг друга называть, лишь бы результат был взаимовыгодный. Она легонько щёлкнула языком.

– Хорошо. Можешь звать меня Ариной, не возражаю. Как вы, русские, там говорите? Хоть горшком назови, только в печь не ставь.

10

И всё-таки был момент, когда Ваня и Ханда чуть не разбежались. Они поссорились из-за материальной стороны свадебного дела. При словосочетании «собрать компанию» Ваня представлял весёлые домашние посиделки. У Ханды было другое представление – банкет на несколько сотен человек. У Вани волосы дыбом встали, когда он понял, что она всерьёз. Он поинтересовался, где дражайшая будущая супруга собирается взять деньги, и сразу предупредил, что у него таких средств нет и не предвидится. Мало у кого в Абхазии такие деньги есть, объяснила Ханда, но почти все умудряются закатывать роскошные свадьбы. А потом средства «отбиваются» за счёт подарков – в Абхазии принято дарить на свадьбу крупные суммы, до нескольких тысяч рублей с семьи гостей, а то и с одного гостя. Ваня снова поинтересовался насчёт источника финансирования: откуда гости возьмут такие деньги, учитывая, что в Абхазии, при всём его уважении к самопровозглашённой республике, не настолько высокий уровень жизни? Ханда заявила, что это не его проблемы.