Самоселы

Карина просияла. Это было прекрасное решение. И по правде сказать, страшно было обрубать все концы. Только… получится ли выехать из города? Попасть туда – легче легкого, а вот обратно он не всех отпускает. Ох, не всех…

Последний день на работе Карина устроила застолье, женщины принесли конфет и салатиков, говорили длинные путанные тосты, кто-то всплакнул…

Карина возвращалась домой поздно, на душе было грустно и радостно одновременно. Во дворе обнаружился скучающий Антон.

– Ну, сеструшка, ты работаешь! Два часа тебя тут дожидаюсь, чуть не затосковал.

– Шел бы домой. Недалеко друг от друга живем.

– Не, мне с отцом спорить не резон, а он велел тебя дождаться.

Карина встревожилась.

– Зачем? Что-то случилось?

– Утихни, не паникуй. Все в пределах допустимого. Просто я тебе прицеп смастрячил, ты должна принять.

– Что? – не поняла Карина. Антон гордо просиял и поманил к себе. Карина сделала несколько шагов и увидела: у гаража стоял прицеп – здоровенная телега на автомобильных колесах.

– Это… мне?

– А то!

– Какая прелесть… Это как раз то, что нужно! Я все думала, как в свою легковушку упаковать все свое…

– Приданное? – брякнул Антон.

– Я хотела сказать имущество.

– Я и говорю, – хмыкнул двоюродный братец. – Ну, раз тебе понравилось, я пойду. Еще для деда с бабками прицеп доделывать. Завтра к обеду приду помогать тебе грузиться.

– Спасибо… – Карина растерялась от благодарности, а Антон, чувствуя эту благодарность и купаясь в ее лучах, растекся в довольной улыбке.

ГЛАВА 2

Время отъезда оговаривалось заранее. Решено было так же, что дед, баба Тоня и бабушка Александра Антоновна поедут с Кариной. Машина у деда была собственная, но из-за проблем со зрением никто уже не записывал деда в водители, и его уазик, до отказа забитый полезными вещами и рассадой, повел целеустремленный Вадим.

В восемь утра, как планировали, выехать не получилось, отправились только в половине девятого, но зато уж не в одиночестве: вся деревня и кое-кто из поселка пришли проститься. По местной дороге процессия переселенцев двигалась медленно. Им махали вслед, кто-то вздыхал, кто-то с укоризной качал головой, а кто-то пытался заплакать, словно на похоронах, но, наконец, ряды провожающих закончились, первая машина набрала скорость, а вслед понеслись и остальные.

Машин в процессии насчиталось всего семь: первая, отцовская, украшенная оранжевыми лентами; следом грузовик дяди Матвея с желтыми лентами, третья без лент – дедов уазик с Вадимом за рулем; за Вадимом – Карина с дедом и бабушками; за Кариной – Антон на легковушке с синими лентами; сразу за Антоном грузовичок Алисы с лентами разных цветов и, наконец, замыкали процессию провожающие Ян с Верочкой на джипе. В город они решили не ехать, но до города собирались проследить, чтобы потом вернуться в деревню и доложить, так мол и так, до города доехали.

Время от времени связывались друг с другом по телефонам, обсуждали, где лучше остановиться на обед или на отдых.

– Сейчас минуем Залесье, – сообщил дед, – а там самое время пяти деревень. Названий-то у них нет, только километры: пятнадцатый километр, двадцатый, ну и так далее.

Карина бывала здесь и знала об этих деревнях, но не перебивала деда. Иногда он говорил удивительные вещи о том, что казалось бы давно знакомо и скучно.

– К вечеру завтрашнего дня доберемся, пожалуй, до Суходола. Там переночуем. А от Суходола еще километров сто тридцать по трассе, но это уже малообитаемые места, все брошено, – рассказывал дед. – Мы, Каринка, с батей твоим прошлый год катались, проверяли. Матери не сказали, конечно, чтобы не волновать.

– Что, до самого города доехали?

– Не, не рискнули. И дорога там плоховатая, давно никто не латал. Потому как незачем. В одиночестве соваться не советую, так вот разве, как сейчас – скучьем.

– Ты, дед, лучше что полезное внучке расскажи, – вмешалась баба Тоня. – Что перемалывать и без того известное.

– А про что, к примеру, рассказать? – спросил дед.

– Да хоть про что. Только интересное что-нибудь. Или полезное.

Дед задумался. Такой случай, чтобы сами спросили, предоставлялся редко, и стоило воспользоваться им с умом.

– Ты, вот Кариночка по гороскопу у нас под каким созвездием-то родилась? – наконец спросил он.

– Близнецы, – ответила Карина.

– Вот! – деда этот факт почему-то очень порадовал. – А в честь кого это созвездие так названо, знаешь?

– Ну, наверное, в честь каких-то близнецов, – нашлась Карина.

– Вот дед у тебя астроном, а ты таких элементарных вещей не знаешь!

Баба Тоня не преминула вставить реплику:

– Астроном! Тоже мне нашелся!

– Антонина, не сбивай с курса. Ты меня сейчас зацепишь, и ребенок опять застрянет в неведении. Так вот, Карина. Созвездие твое названо так в честь совсем даже не близнецов, а сводных братьев, один из которых к был полубогом, сыном Зевса, а звали его Полидевк. А второй – обычный смертный по имени Кастор, хотя и рожденный от царя. Полидевк обладал бессмертием, а младший его братишка совсем даже нет. Так вот, когда Кастор умер, Полидевк попросил отца Зевса забрать у него бессмертие, чтобы умереть и соединиться с братом в загробном мире.

– И что? – заворожено спросила Карина. – Зевс забрал у него бессмертие?

– Ну, Зевс всегда поступает по-своему, – ответил дед. – Он устроил так, что один день Полидевк проживал на Олимпе с богами, а один день – в царстве Аида с братиком. Ну, а потом превратил обоих братьев в звезды, чтобы они напоминали людям о братской любви. Вот так-то. Я тебе потом покажу на звездной карте, где созвездие находится. А в телескоп уж сама отыщешь.

Карина вслед за колонной свернула с основной трассы на старую дорогу и тогда только спросила:

– Дед, у тебя же зрение… ну, плохое. Зачем ты постоянно в телескоп смотришь?

– Что там, на небе творится, Кариночка, я наизусть помню. А вот смотришь, и будто вроде как связываешься с ними.

– Все ты заладил про это небо звездное, других тем нет! – заворчала баба Тоня.

– Какие еще темы? Что ей может быть интересно?

– Ты вот лучше расскажи, как мы по распределению на Крайний Север рванули. Были мы тогда… а помоложе тебя, Каринка. Мне двадцать два стукнуло, как раз после института, а деду – двадцать четыре. Приехали, квартирку нам выделили, а в квартирке – ну ничего, даже стула нет! Так мы на первую зарплату, дед, помнишь, на первую зарплату стол купили! Думали диван, да диванов не было, так на полу с полгода и спали. Да что там с полгода – год!

– Ну что ты, Тоня, про диваны какие-то… Ребенку это не интересно.

– Как это не интересно? – возмутилась баба Тоня. – Это – жизнь! Это – история!

– В космических масштабах, Антонина, эта история сравнима с чихом блохи.

– Опять он за старые портянки! Слепотня непроходимая.

Карина еле удерживалась, чтобы не расхохотаться.

– Бабушка, дедушка, не ссорьтесь. Хотите, я вам песенку спою?

– Ну, давай, – позволил дед. – Слух у меня покамест в норме, оценю. Хотя уж лучше б оглохнуть – и звезды бы видел, и с женой бы соглашался…

Карина не стала ждать, пока бабушка выпустит ответную реплику и запела:

Я покинул город,

Я ушел под утро

Новою тропою,

Позабыв покой.

Я оставил дома

Страхи и тревоги,

И мечты оставил

Где-то за спиной…

Ждать меня не станут

Старые обиды,

И к своим сомненьям

Больше не вернусь.

Впереди дороги,

Новые мотивы,

И друзья, и мысли,

И любовь, и грусть.

Машина шла легко. После городка с долгим названием Владимиро-Алексеевское, опять пошла череда сел и деревенек, иногда попадались одиночные хутора, но чем ближе к городу, тем все меньше и меньше, реже и реже.

Пару раз на холмах красовались церкви. Баба Тоня исправно крестилась и вполголоса читала «Отче наш» или «Оптинских старцев».

Останавливались на отдых. На ночлег разбивали палатки-времянки и готовили в котелке на газовой походной печке кашу с луком и шкварками. У деда обнаружился запас одуванчикового сиропа, сироп разводили родниковой водой, и пили с наслаждением, глядя на звезды.

На третий день, часам к одиннадцати, на пути возникло препятствие.

До границы с городом оставалось всего пара километров, когда дорогу преградили два человека в длинных темных одеждах. На груди у каждого белой краской были нарисованы символы, при ближайшем рассмотрении оказалось, что это менорахи – семисвечники. Карина вспомнила, что семисвечник символизирует семь дней творения и как-то связан с планетами, но больше ничего умного вспомнить не получилось.

Один человек был высокого роста и держал в руках флаг на длинном шесте. На флаге тоже был изображен семисвечник, только не белый, а синий на ярко голубом фоне. Кроме того на этом же флаге было написано несколько слов на незнакомом языке, и буквы были такие странные, что казалось, будто флаг расположен вверх ногами. Карина тут же подумала, что раньше можно было попасть в тюрьму, если поднять перевернутый флаг. Но сразу же поняла, что не помнит, в какой стране такое практиковалось.

Второй человек, ростом пониже, был без флага и очень волновался. Шажочки его были торопливы, движения порывисты, и весь он словно мечтал оказаться подальше от этого места, но судьба или собственная глупость поместили его сюда, и поздно было что-либо делать.

– Дьявольский город! – воскликнул тот, что повыше и поувереннее. – Не ходите туда! Недобрая сила поселилась в тех местах, сгубите себя: и тело и душу сгубите.

– Вы из какой-то секты? – спросил отец.

– Неуважением нас не тронуть, – заявил высокий, причем не понятно было, в чем именно заключалось неуважение, и угадал отец или нет. – Всех предупреждаем: и любопытствующих и безумных – уходите! Не лезьте сами в логово бесам!

С краю дороги стояла палатка, стояла видимо уже давненько, потому что полиняла от дождей и солнца.

– Добрый человек, – сказал отец мягко, но непреклонно, – посмотри внимательно: разве мы похожи на любопытствующих? Мы едем на семи машинах, у нас с собой утварь и живность. Лучше отойди с дороги, и не мешай людям возвращаться к себе домой.

– Дураки, – вяло отозвался сектант. – Мое дело предупредить.

– Ну, считай, предупредил, – кивнул отец и плавно двинул машину вперед.

Сектанты отступили и пропустили процессию. Уже проезжая мимо палатки, Карина увидела, что с обратной стороны к палатке прислонен плакат: «Бешеный город. Не ходите туда».

– Мы не можем не идти, – вполголоса ответила Карина тому, кто написал плакат, хотя понимала, что в ее ответе никто, кроме нее самой, не нуждался.

У стелы с названием города снова остановились. Здесь прощались с Яном и Верочкой и перенесли кое-какие вещи с их машины в один из прицепов. Прощание было коротко, говорить больше было не о чем.

Через двести метров от стелы на огромном щите посреди дороги было написано очередное предупреждение: «Осторожно! Вы въезжаете на территорию города! Опасно для жизни!»

Щит перегораживал дорогу, и пришлось выйти из машин, чтобы оттащить его в сторону.

Отец внимательно прочитал надпись, хмыкнул и изрек:

– Это правильно. Это чтобы лишние не совались.

– А мы не лишние? – полюбопытствовал Антон.

– Мы не лишние, мы домой возвращаемся.

– Смотрите, – тихо произнес Вадим.

За суетой не заметили, что из-за деревьев уже показался краешек города. Там, вдалеке, виднелись крыши высотных домов и шпили антенн. С такого расстояния трудно было определить есть ли разница с обычным городом, но все знали – разница есть.

– Вот, – сказал Вадим, – город…

Трудно сказать, чего все ждали. Воспоминания у каждого были собственные.

– Пока тихо, – заметила Карина.

– Принюхивается, – кивнул отец с одобрением.

– Помнится, в некоторый год, – сообщил дед, – будучи в коем я был нестерпимо молод, выпало на мою долю рыбачить в этих местах. Реку-то позже отвели, теперь она впадает в водохранилище, о чем в свое время с гордостью трубила местная пресса.

– Это ты к чему? – с подозрением поинтересовалась баба Саша.

– Лещи были – во! – дед развел руки с оптимизмом истинного рыбака.

Родня, привыкшая к эксцентричности деда, не стала вдаваться в подробности прошлой рыбалки, а разбрелась по машинам и снова тронулась в путь.

Теперь ехали медленно, осторожно, словно прощупывая местность. За шестнадцать лет пригородная зона совсем пришла в упадок. Дома стояли полуразрушенные, трава и молодые деревья росли и на крышах, и на этажах, выглядывая через разбитые кривые окна любопытной зеленью.

Светофор наклонился и посмотрел на людей разбитыми фонарями. Карина заметила движение краем глаза, но не смогла точно определить, что именно движется.

– Кажется, светофор… – начала она. Но не договорила.

– Что «светофор»? – попросил уточнить дед.

– Кажется, он шевелился, – сказала Карина. Но на удивление это сообщение ничуть не встревожило деда.

– Подумаешь, светофор у нее шевелится! Ерунда какая. Вот если бы он работал – вот это бы сталось неприятственно.

Впереди идущие машины опять замедлили движение, и Карина силилась определить, в чем же дело. Наконец, причина обнаружилась.

– Что это там, впереди? – раздалось с заднего сидения.

– Вода… – произнесла Карина.

Половина дороги превратилась в полноводную реку. Слева, там, где когда-то затевался новострой, разлилось болото, и недостроенные дома торчали из воды, гротескно и нелепо отражаясь среди лягушачьей икры и прошлогоднего перегноя. Справа, однако, дорога оставалась совершенно чистой, и линия воды в точности совпадала с разделительной полосой на асфальте.

– Река, что ли разлилась? – спросил дед.

– Разлилась, – согласилась Карина. – Хотя, насколько я помню, реки-то тут никакой не было.

– Может, русло поменяла, – предположила баба Тоня, дед тут же возмутился:

– Поменяла? А какого рожна она течет, вон как по дороге? С каких это пор у нас реки дорожной полиции подчиняются? И ты смотри, зараза, ведь точнехонько по линии!

Обсуждать реку дальше не имело смысла, поскольку отцовская машина остановилась, а следом и остальные – на бетонном блоке, лежащем посреди бурлящей реки подобно острову, сидел человек.

Незнакомцу на взгляд лет было около двадцати пяти, одет он был в джинсы и футболку с надписью «Всеядное поколение». Обуви на нем не было, зато в левой руке он держал невероятных размеров персик, и, хоть и не ел его, но явно намеривался это сделать. Парень подождал, пока машины затормозят возле блока и после этого во всеуслышанье произнес:

– Приветствую! А так же от имени города, а не только собственного! Ожидали.

– Добрый день, – поздоровался отец, остальные кивнули в знак согласия. – Надо ли понимать, что нас действительно ждали, или это так говориться?

– И то и другое верно, – заявил паренек. – Если на постоянное место возвращаетесь, так милости просим, выбирайте жилье. Только без мародерства, этого здесь не любят. Да и чужая вещь вас не примет.

– А если нет у меня здесь дома? – спросила Алиса.

– Самоселов любых приветствуем.

Алиса кивнула. Она не сомневалась в подобном ответе.

– Ты тоже самосел? – спросил отец.

– Вот еще! – презрительно фыркнул парень. – Я коренной житель. Я никуда не убегал.

Все замерли. Семья давно обсуждала мысль о том, что мог кто-то и остаться в городе, когда все случилось, и что тогда сталось с ними?

– А… почему ты никуда не ушел? – спросил Антон.

– Стыдно было уходить! – воскликнул парень. – Стыдно было бросать его. Как ребенка испуганного оставить, как детеныша без опеки бросить!

– Хорош детеныш, – пробурчал дед. – Да и ты молод больно, тебе, поди, лет семь-восемь было, когда приступ прошел?

– Ехать пора, – сказал отец. – До вечера надо жилье найти, устроиться. А кто его знает, как оно будет…

– Пап, вы езжайте, а я догоню, – сказала Карина.

Отец кивнул, процессия тронулась неспешно к центру города.

– Ну? – спросил парень, догадываясь, что у Карины какие-то вопросы к нему.

– Ты изменился, да? – спросила Карина немного настороженно. – Нельзя остаться прежним, когда вокруг все… все вот так, – ей было трудно выразить свои мысли, но собеседник понял.

– Сформулировала! – хохотнул он. Потом спрыгнул с блока в воду и выпрямился во весь рост. Вода доходила ему почти до колен. – Не смотря на твою ссору с родным языком, мысль твоя не далека от истины. Действительно, все кто здесь остались – изменились. Только это не сразу понятно и простым взглядом не заметишь. А с чего вдруг такой вопрос?

– Чувствую странное, объяснить не могу, – сказала девушка.

– Ну, в целом правильно чувствуешь, – кивнул парень. – Позиции поменялись: раньше город подчинялся человеку, был его слугой, а теперь человек подвластен городу. И если ты не согласишься с этим – погибнешь. Ты еще все поймешь, и у тебя еще будет выбор, тут не пугайся, все случится вовремя.

– Что случиться?

Парень загадочно улыбнулся, хмыкнул, а потом развернулся и, не прощаясь, направился по реке прочь от дороги.

Карина завела машину, но прежде, чем тронуться с места, девушка увидела еще кое-что необычное: дерево в двух метрах от дороги стало медленно проворачиваться вправо, словно кто-то выкручивает его из земли. Карина закрыла глаза, встряхнула головой и снова взглянула – дерево продолжало вращаться.

– Невозможно… – прошептала она. – Внизу – корни…

– Что говоришь, внуча? – встрепенулась баба Тоня.

– Нет, нет, ничего, – быстро проговорила Карина. Не хватало еще стариков напугать. Мало ли… ну вертится. Ну и… ну его.

И девушка поспешила вперед, чтобы не потеряться и догнать родных.

. . .

– Это наш дом, – сказал отец, когда все семейство замерло перед неутешительным зрелищем: пятиэтажка, явно давненько не посещаемая людьми, совсем одичала. Там, где стекла в окнах поразбивались, блестела паутина. Паутина была усеяна глазами, не глазными яблоками, а глазами, такими, как их рисуют дети – плоскими, как листики. А может, это такие листики, от какого-нибудь странного дерева… Где-то окна вообще заросли, будто их и не было. Хорошо, хоть подъезд выглядел обычно и не обещал сюрпризов.

– Мы к себе пойдем, – сказал дядя Матвей, кивнув на свой дом по соседству.

Отец кивнул.

– Да, расселяемся пока, а вечером все, милости просим к нам.

– Часов в восемь подойдем, – кивнул дядя Матвей.

Квартира Карины и ее родителей располагалась на втором этаже и окнами выходила на другую сторону, поэтому неизвестно было, остались ли окна в их квартире и как вообще обстоят дела с освещением. Девушка направилась к подъезду.

– Карина, не суйся пока, – попросил отец. Именно попросил, понимая, что дочь уже взрослая и вольна принимать самостоятельные решения. Карина пожала плечами:

– Как скажешь, пап. Все равно придется зайти, не в палатках же сидеть, раз приехали…

– Ничего страшного, – произнесла подошедшая Алиса. – Здесь не опасно. Для вас – тем более. Не сомневайтесь, я бы знала.

Никто не стал спорить с Алисой и вовсе не потому, что она так уверенно говорила, а потому, что она редко была в чем-либо уверена, но если уж была – то никогда не ошибалась. Кроме того, ведунья не стала ждать остальных, первая шагнула в подъезд, погладила дверь и открыла ее без каких-либо трудностей. После Алисы сразу же заторопился дед и обе бабушки, Карина тоже было двинулась, но отец удержал ее за руку.

– Вот что, Карина. Ты уже взрослая, привыкла быть самостоятельной, потому – держи, – отец протянул ей связку старых ключей.

– Что это?

– Это от квартиры твоей тети. Светланы, сестры моей покойной. Она перед смертью наказала, если вдруг вернемся – тебе ключи отдать. Вроде как дарит она тебе квартиру, если так можно сформулировать. Ты, конечно, можешь любую другую выбрать, но это ж все-таки – не чужое.

– Спасибо, – Карина взяла ключи и подумала, что это похоже на тетю Свету – даже в панике она не забыла закрыть дверь своей квартиры. – Но сначала я домой загляну, хорошо? Хочу на свою комнату посмотреть.

– Это конечно, – сказал отец.

Было похоже, что никто за эти шестнадцать лет не заходил в их квартиру, хотя дверь оставалась открытой. Дверные петли заржавели, вокруг было много пыли и паутины и еще пахло такой особой сыростью, какая всегда появляется в нежилых помещениях.

Окно в детской комнате заросло, (Карина зажгла фонарик и обнаружила, что и следов стекла не видно – стекло переродилось в камень или во что-то похожее на камень). Комната стала совсем темной и неприветливой. Электричества пока не было, но отец уже распорядился после обеда поставить свето-ветровые накопители, называемые в простонародье попросту «паруса», а, значит, уже к вечеру в доме будет свет. В крайнем случае, завтра к обеду.

Игрушки и книги лежали на привычных полках, не тронутые изменениями, а вот пианино пустило корни в стену и обросло грибами, похожими на опята, только совершенно зелеными.

– Ты можешь выбрать другую комнату, – сказала из-за спины баба Тоня, но Карина покачала головой.

– Это не нужно. Мы с отцом договорились, что я буду жить в квартиры тети Светы, на втором этаже.

– Ну, правильно, ты же уже взрослая барышня. А если там тоже окна закаменели?

– Что-нибудь придумаю, – пожала Карина плечами. Ей было действительно не очень важно, что произошло с квартирой тети Светы. Сейчас, в эту минуту, Карина прощалась со своим детством.

Дверь в квартиру тети Светы оказалась, вопреки ожиданиям, не заперта. Карина повертела в руках бесполезные ключи и положила их в карман, потом толкнула дверь и вошла.

Здесь царило то же запустение, что и везде. В маленькой комнате окно затянуло щетиновой плесенью, в спальне кровать вросла в стену почти под потолком, совсем не понятно, зачем она на эту стену полезла (интересно, может, все кровати мечтают хоть какое-то время пожить на стене?). Зал и кухня с первого взгляда не изменились, разве что все было в пыли, но это уж не удивительно, и посреди кухни торчал невесть откуда взявшийся пень.

Карина попробовала открыть дверь на лоджию, но со стороны кухни это не получалось – дверь заклинило, и замок не поддавался. Карина прошла в зал и попыталась выйти на лоджию с этой стороны. Здесь дверь открылась.

На лоджии стоял старый буфет, стекла в нем все еще были целы, и посуда за этими стеклами все еще сохраняла приличный вид. Впрочем, что может случиться с посудой? Тетя Света всегда очень гордилась своими цветами, но сейчас от цветов остались только цветастые горшки. Ну, были бы горшки, а уж что посадить, найдется…

Девушка достала термос, налила в кружку горячий чай, но пить не стала, поставила кружку на стол и отошла.

– Первая кружка – домовому, – сказала она громко вслух.

Трудно сказать, верила ли Карина в домовых. Но что она точно знала, что здесь возможно все, в том числе и домовые.

Карина спустилась вниз, к машинам, взяла пару сумок и начала переносить вещи. После обеда придут братишки, помогут с тяжестями, но что-то можно сделать и сейчас. Ей удалось совершить несколько рейсов, прежде чем она столкнулась у машины со всем семейством. Бабушки, дедушка и родители в нерешительности стояли у грузовика и, кажется, не знали что делать.

– А, может, на улице поужинаем? – с сомнением предложила бабушка Александра. – И стол еще не распакован, и стулья. А то дома работы – ворох, так мы все к ужину не успеем.

– Дельная мысль, – кивнул дед.

– Так и сделаем, – согласился отец. – Слышь, Люсь?

Матушка пожала плечами.

– Мое дело, что б было, что на стол поставить, а где уж самому столу стоять – ваша забота. Тарелки сами таскать будете сверху-вниз.

– Тарелки – это проще, чем кресла, – здраво рассудил дед.

На этом и порешили.

– Молодежь, есть такая мысль, – сказал отец, когда все расселись за столом и принялись накладывать в тарелки соленые баклажаны, сайровый салат и рисовую кашу с кукурузой. – Надо город исследовать, где да что. Осторожненько, постепенно, но надобно. И людей узнать, кто обнаружиться. Что если вам это припоручить? А, Вадим, Карина?

– Конечно, – охотно согласился Вадим, Карина просто кивнула, она и не сомневалась, что исследования достанутся именно им двоим.

– А я не считаюсь? – спросил Антон, тщательно пережевывая, отчего фраза получилась скомкана, но и так было понятно, о чем он спросил таким обиженным тоном.

– Тебя отец твой Матвей просил не волновать, ты под другое заточен.

– Это подо что? – подозрительно спросил Антон и покосился на дядю Матвея.

– Водопровод будем с тобой налаживать, – охотно открылся тот.