17 декабря. Трилогия раскаяния: #1

Пожалуй, момент истины настал, подумал я и достал из штанов свой член. Это был решающий ход – либо она уйдет окончательно, либо секс случится здесь и сейчас.

Я почему-то вспомнил, как однажды со стояком бегал по квартире за Региной, но тогда ситуация была иной. В те годы я снимал в другом стиле – с бритой головой, временными татуировками на шее и фальшивым шрамом на щеке. В момент кульминации я мог бросить девушку на диван, заломать ей руки и с силой прижать лицом вниз, но такой съем балансировал на грани фола. Нужно было тонко чувствовать, насколько безопасно использовать подобные приемы с конкретной девушкой, а мое чутье за последние годы притупилось. В тот раз я догнал Регину на кухне и оттрахал, а затем она оттрахала меня, но сейчас обстановка была совсем другой. В случае неудачи можно даже смутиться, попросить прощения и сказать, что я познакомился с ней не ради всего этого. Правда, сейчас мне захотелось так поступить даже в случае успеха.

Алина посмотрела на мой член, пару секунд поколебалась и все-таки взяла его в руку. Я ее целовал, а она начала неумело двигать рукой вперед и назад. Стянув с нее свитер, я стал покрывать поцелуями ее шею и грудь; дыхание Алины участилось, и вскоре она прижала мою голову к себе. Мне немного хотелось в туалет, но десять минут можно было потерпеть без проблем.

Я медленно поднялся и поднял Алину вместе со мной, продолжая целовать ее уши, щеки и грудь. Затем я повернул Алину спиной ко мне, расстегнул ее джинсы и спустил их вниз. Я нащупал в кармане презерватив, быстро его надел, немного раздвинул Алине ноги и аккуратно в нее вошел.

1. Над обрывом

Я не очень любил вкус сигарет, но в фильмах после секса герои обычно курят, и я сделал то же самое. Наливать кофе было лень, поэтому я просто лежал и смотрел в потолок с сигаретой в зубах, пока пепел не упал на верхнюю губу. Я приподнялся и сплюнул его на пол, а Алина вернулась из ванной, надевая на ходу шерстяные носки. Она легла рядом и положила голову мне на грудь, минуту помолчала, а затем произнесла:

– У меня такое в первый раз. В прошлых отношениях секс у меня был только через три месяца после знакомства, а до этого у меня вообще никого не было… Ты какой-то наглый.

– Только делаю вид, – улыбнулся я. – На самом деле, я иногда даже к дому подхожу с другой стороны, чтобы случайно не встретиться с соседями. Но ты бы вряд ли пошла со мной, если бы я обратился на «вы» и попросил разрешения познакомиться.

– Возможно, – улыбнулась Алина. Затем она немного нахмурилась. – Слушай, а ты с самого начала планировал привести меня сюда?

После секса я старался врать меньше, но обижать ее сейчас мне не хотелось:

– Нет, просто что-то в тебе меня привлекло – словно я мог упустить что-то важное, если бы прошел мимо. А потом все как-то получилось само по себе.

Звучало неубедительно, но она возражать не стала. На часах было 21:46, и я пытался придумать способ тактично отправить ее домой. В углу стояла гитара – можно глухим фальцетом спеть о том, как я утопаю в ее глазах, и она наверняка убежит сама. Но вставать пока не хотелось, и я задумчиво гладил ее по волосам.

– Максим?

На секунду я забыл, что Максимом зовут меня, но опомнился и вопросительно на нее посмотрел.

– Мне нужно уйти?

Я задумался. В последний раз я ночевал с женщиной месяцев пять назад, а трезвым – еще в прошлом году. Проводить целую ночь вместе – слишком интимно, и я не был уверен, что сейчас к этому готов. Однако мне нравилось тепло ее рук, мятный запах волос и какие-то смутные воспоминания о прошлом, которым я пока не хотел предаваться.

– Оставайся, у меня есть запасная щетка. Только еды не очень много.

– А я схожу в магазин.

Она поцеловала меня в нос, вскочила с дивана и начала одеваться, а я приподнял подушку и положил руку под голову:

– Главное, не заблудись. Ключи у меня в куртке.

Алина оделась и вышла, а я кое-как встал и отыскал в коридоре свой рюкзак. Там я нащупал купленный в Азбуке вкуса коньяк, отвинтил крышку и выпил четверть бутылки. Холодная жидкость обожгла пищевод и желудок, и я немного поморщился – это наверняка означало, до алкоголизма мне пока далеко. Вспомнив Академию Рашмор, я засунул в рот сразу две сигареты и вышел на балкон.

Алина пробыла у меня еще шесть дней, а затем вернулась на съемную квартиру – видимо, захотела немного побыть одна. Я ее останавливать не стал, хотя пироги с курицей, творожное печенье и грибной суп в ее исполнении были заметно вкуснее любых Чебупелей – в том числе сырных. Однако я решил поберечь ее силы и пообещал перезвонить, как только «наладятся все дела». Закрыв дверь, я зашел в Контакты, нашел последний добавленный номер и поменял имя с «ТЦ декабрь» на «Алина».

У меня никогда не было потребности в героине – чтобы испытать эйфорию, достаточно было остаться одному. Закрыв глаза, я приподнял подбородок и вдохнул воздух свободы, а затем взял с кухни тряпку и намочил ее в горячей воде. Внезапный кипяток ошпарил костяшки пальцев, но кран плохо работал уже почти два года, и я к этому уже привык.

На балконе сидели два голубя, у одного из которых глаза до сих пор оставались угольно-черными. Осторожно открыв дверь, я встал в самом углу, но этого оказалось недостаточно – птицы камнем прыгнули вниз, а затем расправили крылья и полетели в сторону мусорных баков. Я попытался счистить с поручня помет, но оттереть удалось лишь верхний слой.

Закурив, я бросил взгляд на висящий на стеклянной двери балкона календарь. Число «2073» было обведено красным цветом, но я взял с заснеженного подоконника маркер и начертил овал вокруг отметки «2070». Последнюю переоценку я делал полтора года назад – через две недели после того, как начал новую жизнь.

Я посмотрел на все числа, которые были зачеркнуты раньше: 2094, 2090, 2085, 2081 и 2077. Когда-то я был достаточно наивным и рассчитывал прожить до ста лет, но сейчас это не казалось даже нелепым. Семьдесят шесть – объективный максимум, хотя и такая цель наверняка слишком оптимистична. Важнее то, что каждая новая дата все меньше напоминала взвешенную оценку и все больше – смутное желание.

Положив маркер на заснеженный подоконник, я посмотрел с балкона вниз. Голова немного закружилась – падение с такой высоты наверняка станет фатальным, даже если приземлиться в сугроб. Кузя однажды такое пережил, но даже он потом всю жизнь хромал на заднюю лапу, а на балкон перестал выходить вообще. При таком падении хуже всего остаться парализованным – остальные исходы вполне приемлемы.

Я вернулся на кухню, проверил газ и сел за работу.

2. Дорога из дома

Как и утром, страница Леры была закрыта, но фотография не менялась уже месяца два. Лера держала за руку Соню, а у той на коленях сидел кролик, которого уже наверняка не было в живых. Все три счастливо улыбались на фоне искусственных осенних листьев – фотограф свою работу знал хорошо.

Снимок омрачало лишь отсутствие мужчины, которого у Леры, судя по всему, по-прежнему не было. Мне не нравилась мысль о том, что Соню будет растить кто-то другой, но фундамент ее воспитания в первые пять лет жизни заложил именно я, и это главное. Однако для Леры я одиночества не хотел и втайне надеялся, что она кого-то встретит.

Механический женский голос сообщил, что мы добрались до Павелецкой, поэтому я накинул на голову капюшон и вышел из вагона. Валовая была забита машинами, которые я обгонял даже неторопливым шагом. Тут лет десять назад я впервые встретил Василису, с которой через несколько минут зашел во двор, чтобы втайне от ее брата покурить. Здесь же я ее поцеловал, чем крайне нас обоих смутил, но на следующий день она упрекнула меня в том, что целоваться я не умею. Впрочем, с ее опытом это было неудивительно.

Я достал телефон, нашел в Телеграме ее профиль и уставился на стикер с ярко-красной лягушкой, изо рта которой вылетало слово «Hello». Подержав над стикером палец, я перевел взгляд на аватарку. Василиса прижалась лицом к плечу какого-то симпатичного парня, который с веселой ухмылкой смотрел мне прямо в глаза. Я не эксперт, но по снимку казалось, что мыслей порезать себе вены кухонным ножом у нее больше не возникало. Пожалуй, лишний раз тревожить человека не стоит.

Остановившись у знакомой двенадцатиэтажки с аркой посередине, я драматично положил сигарету в рот и посмотрел наверх. Почему-то меня тянуло именно сюда – раз пять я встречался здесь с той, к которой уже начинал что-то смутно испытывать. Я вспомнил «черный сентябрь» девятилетней давности, когда впервые взял Яну за руку метрах в ста отсюда. Мне она не нравилась, но я начинал ее любить – просто за то, что так долго оставался ей безразличен.

Убрав сигарету обратно в пачку, я включил на телефоне Castle in the Snow. Там будет такой момент, типа, my soul is running ла-ла-ла, ла-ла че-то там… Я неловко сплюнул и попал на рукав куртки, а затем вытер его перчаткой и почесал нос.

– Извини, больше я с тобой видеться не смогу. Давай будем приятелями.

Она искоса на меня посмотрела, поправила сумку и отвела глаза. Сука, как же я тогда был тобой одержим. Знаешь, когда читаешь новости или смотришь хоккей и думаешь, как люди могут нормально существовать – есть, пить, ходить в кино. А ты стоишь в душе под обжигающе горячей водой и осознаешь, что не думал о ней уже пять минут. Достижение – кажется, ты идешь на поправку и скоро сможешь вернуться к общению с другими людьми. А месяца через три тебе будет насрать.

– Я почему-то уверен, что в конце мы с тобой все равно будем вместе. Думаю, лет в тридцать пять – мне кажется, мы в итоге поженимся.

Что ты такое нахуй несешь? Ее лицо приняло немного странное выражение, она отвернулась и откусила от своей шаурмы, а я почувствовал в зубах легкую дрожь и какое-то глубокое отчаяние. Оно возникает, когда понимаешь, что правильных путей нет вообще, и любой следующий шаг лишь приблизит тебя к поражению, и единственное, что тебе остается – надеяться, что последние минуты с ней будут идти как можно дольше.

Я посадил ее на автобус и больше ни разу в жизни не видел. Да, вечером я спросил, как она доехала, а на следующий день отчаянно мониторил, в какое время она и «знакомый Илья» последний раз были в сети. Паттерн определенно возникал, поэтому я закрыл APIdog, выключил ноутбук и лег на диван. Как оказалось, вечер можно было занять чем-то другим – через неделю они начали встречаться официально.

Я начал слегка качать головой из стороны в сторону и что-то бормотать в унисон с певицей, пытаясь попасть в текст. Вот сейчас тут будет дроп – бум-бум-бум, стоп. «And this is only the start»… ! ! !, и понеслась. Может быть, ей написать? Попросить прощения за то, что наговорил ей в последнем сообщении, извиниться за свою пугающую навязчивость. Сказать ей, что она и правда хороший человек, и я всегда хотел ей только добра.

А главное – убедить ее в том, что я нормальный. А ведь я и правда нормальный – просто тот период моей жизни был немного странным. Черный сентябрь перетек в мертвый октябрь, тот – в серый ноябрь, а закончилось все стандартным декабрем. На Новый год я в обычном режиме пил водку и заводил новые знакомства.

Да, писать Яне не стоит – она либо сразу заблокирует мой номер, либо вежливо поинтересуется, как у меня идут дела. Весьма средне, но ей об этом знать необязательно. О ее жизни я осведомлен чуть лучше – закончила вуз, нашла неплохую работу, а полтора года назад вышла за того самого знакомого Илью. Good for her.

Свежий зимний воздух приятно наполнял легкие, а снег летел прямо в лицо. Я слизал его с губ, постучал левым ботинком о правый и перебежал дорогу. Неподалеку был уютный двор с гаражами, где по вечерам ходит не так много людей. Оглядевшись по сторонам, я застегнул ширинку и поднялся по лестнице обратно на мост.

На ржавом люке рядом с самокатом валялся кофейный стаканчик и картонная лежанка. Тем временем, на набережной внизу уже несколько минут шла драка – коротко стриженый парень лет тридцати пытался бить невысокого толстяка, который закрывал кудрявую голову руками. Такая прическа мне нравилась в студенческие годы, однако сейчас я предпочитал выбритые виски и затылок – что-то типа короткого undercut. Банально и скучно, но меня раздражало, когда волосы начинают завиваться и залезать на уши.

Из гущи событий вылетали капли крови и неразборчивый мат, а в наушниках заиграло что-то тяжелое. В этот момент моя нога оказалась на небольшом участке льда и поехала вперед; я попытался ухватиться за перила моста и промахнулся, а затем ударился о железные прутья лицом. На языке появилось что-то твердое – вероятно, кусочек грецкого ореха, застрявший во время завтрака между зубов. Я его машинально проглотил, ухватился за перила и медленно поднялся, отряхивая колени от снега.

Сейчас никому звонить явно не стоило, но я достал телефон и нашел среди контактов Алину. Зазвучали гудки, а я ощупал языком левый коренной зуб и понял, что одной его половины больше нет. Да, пломбу надо было поставить давно – нерв начинал болеть даже от груш и яблок, не говоря уж про конфеты с нугой и горячий шоколад. Однако не стоит чинить то, что пока и так работает.

Алина не отвечала – наверное, начала готовиться к зимней сессии. Я представил, как она сидит под пледом на кресле и вяжет для меня шерстяной шарф с оленями, который мне бы в такую зиму не помешал. Конечно, прямо сейчас я никакого холода не чувствовал, но в нормальных условиях что-то потеплее мне явно пригодится. Похожий шарф до сих пор лежит на верхней полке у меня в шкафу и пахнет знакомыми духами, но заставить себя его надеть я по-прежнему не мог.

Садовое кольцо заполонили грузовики, везущие на склады Озона новогодние подарки, и я порадовался тому, что в этом году ломать над ними голову мне не придется. Более того, в ночь на первое января можно просто лечь спать – такой роскоши у меня не было лет с шести. Прошлый Новый год я провел с Леной, но мы оказались вместе скорее от безысходности – она в очередной раз рассталась со своим мужем и не хотела оставаться одна.

Тогда мы выпили вина, нарезали колбасы и под Иронию судьбы занялись сексом. К сожалению, на второй раз меня не хватило – с шампанским я перебрал, да и настроение было чуть апатичным. Возможно, небольшую роль сыграли модели с Bongacams, которых утром 31 декабря я активно поздравлял. В какой-то период своей новой жизни я тратил на них до 30% месячного дохода, но настоящей дружбы ни с кем из них завести не сумел. Однако теперь все поменялось – с моего последнего визита на сайт прошло три месяца и десять дней, и останавливаться на достигнутом я не собирался.

Достав из кармана фруктовый Ментос, я высыпал на ладонь сразу пять драже, но два из них полетели на замерзший асфальт. Поднимать их я не стал – прохожих вокруг было слишком много, хотя меня больше смущали камеры наблюдения. Вместо этого я попытался исполнить финт Зидана, но снова поскользнулся, однако в этот раз успел ухватиться за фонарный столб.

У спуска в подземный переход сидел добрый дедушка в валенках и ушанке и наигрывал на гармошке смутно знакомую мелодию. Я угостил его сигареткой и перевел на Тинькофф сто рублей, а затем сплясал свою версию казачка. Микс русской классики и британского DnB меня впечатлил, и мозг озарила идея стать легендарным диджеем.

Я стою на сцене в Хитон-парке, пятьдесят тысяч молодых людей с телефонами качают головой в такт с битом, а манчестерское небо залито бордовым солнцем. На фоне играет немного грустная гитарная мелодия, однако build up подходит к концу; я опускаю голову, поднимаю вверх левый кулак и наугад кручу на микшере ручки. Близится главный момент нашего вечера – я приподнимаю подбородок и сосредоточенно смотрю исподлобья вдаль, а люди делают последний вдох и замирают на месте… Do it like you did it before!! В воздух летят фейерверки, громыхают басы, землю сотрясают прыжки сотен тысяч ног, а где-то на фоне оглушительно кричат женщины.

Прямо во дворе моего дома установлен рекламный стенд, на который двое рабочих только что повесили какой-то плакат. Отходим чуть подальше и видим: DJ Rockaway, а рядом парнишка с дьявольской улыбкой в темных очках, в котором можно легко узнать меня. Соседи выходят на улицу, приподнимают брови и улыбаются – да, мы этого сорванца помним, когда он еще гонял на трехколесном велосипеде по двору… Решено: с утра качаю Fruity Loops и начинаю ебашить.

Я довольно ухмыльнулся, закурил и осмотрел содержимое пачки – внутри осталось ровно полторы штуки. На вечер должно хватить, но лучше свернуть с привычного маршрута и найти Табачную империю. Минуты через три я поприветствовал продавца:

– Здравствуйте… у вас остались Каибо?

– Добрый вечер. Что именно, простите?

Я сфокусировал зрение на парне за прилавком и сосредоточенно произнес:

– Ну, там вроде нарисован верблюд, или какая-то бабушка… Каибо.

– Cohiba? Уже лет пять не завозят.

Я приоткрыл рот и поморгал, а затем понимающе покачал головой:

– Ясненько. Дайте тогда этот… Dunhill синие.

Продавец легким движением достал откуда-то из-за пазухи пачку и положил на прилавок. Я расплатился, приподнял воображаемую шляпу и решил пойти назад лунной походкой, но случайно задел локтем стоящий на полке деревянный кальян. К счастью, на пол он не упал, и до выхода я добрался без происшествий.

Перепрыгнув через ступеньки табачки, я краем глаза заметил проезжающую машину ДПС. Сконцентрировавшись на дороге перед собой, я выпрямил плечи, а затем вспомнил, как через два дня после первой зимней сессии в универе мы мешали пиво с коньяком, стоя посреди пятиэтажек в каком-то незнакомом дворе. Серега и Рафаэль пошли отлить за ближайшие гаражи, поэтому мы с Аней остались одни. Я как-то дебильно пошутил, а она внезапно меня обняла и сказала, что ей рядом со мной хорошо.

Следующий оставшийся в моей памяти кадр: лихорадочно допивая остатки пива, я убегаю от полицейского где-то в районе Казанского вокзала. Мне было семнадцать, что наверняка могло служить отягчающим обстоятельством, но догнать меня никто не смог. Сергей и Рафа провели ночь в обезьяннике, а я – на своем уютном диване. На следующее утро они меня собирались побить, но я пообещал проставиться, и парни немного смягчились.

К Ане до того дня я был абсолютно равнодушен – да, она ответственная и добрая, а с нами гуляла лишь для того, чтобы мы не натворили какой-нибудь чепухи. Существует мнение, что полбутылки Хугардена стали ее первым и последним знакомством со спиртным – рядом с алкоголем после того странного вечера я ее не видел ни разу. Она была симпатичной и умной, но казалась мне слишком правильной и скучной.

Наверное, стоило обнять Аню в ответ и сказать, что мне с ней тоже неплохо, но я с тупой ухмылкой отпустил какую-то шутку и вслед за одногруппниками пошел искать гаражи. Несмотря на сильное похмелье, на следующий день я все больше думал об Ане, а через два дня понял, что безнадежно влюбился. Однако свои чувства мне удавалось безупречно скрывать – в универе я с ней даже не всегда здоровался и с безразличным видом проходил мимо нее в коридоре.

Иногда наши глаза встречались, когда я на парах поворачивал голову и смотрел куда-то в угол аудитории, чтобы невзначай скользнуть по ней взглядом. Обычно я старался сесть поближе к ней, но не хотел, чтобы это было слишком очевидно; при этом я выбирал место так, чтобы она оставалась в пределах видимости, иначе постоянные повороты головы выглядели бы слишком странно. Когда она оказывалась где-нибудь позади, я внезапно становился очень общительным и начинал по любому поводу заговаривать с теми, кто сидел прямо за мной, и она снова попадала в поле моего зрения.

Намереваясь ее впечатлить, я впервые записался в качалку и одновременно с этим начал бегать по утрам. Когда я выходил в шесть утра на мороз и наматывал круги по парку, в голове у меня крутилась одна и та же фраза: «будь лучшим, чтобы быть с лучшей». Бегал я каждый день в течение недели, а затем решил, что отжимания для моего внешнего вида будут полезнее. Впрочем, через пару месяцев я решил, что в первую очередь нужно прокачивать не мышцы, а мозги, и отдал абонемент в зал Андрею.

Казалось, что с каждым днем мои чувства к Ане становились все сильнее, и я не мог смотреть на ее фотографии без боли. Иногда во время просмотра порно я стягивал с себя штаны и начинал представлять ее, но возбуждение тут же куда-то исчезало. Такое случалось и во время предыдущих влюбленностей – мои чувства к девушке казались настолько чистыми, что мысль о сексе с ней представлялась какой-то кощунственной. Однако с прошлыми девушками этот период длился не дольше одной-двух недель, а с Аней – уже месяца три.

Ближе к концу учебного года мы в очередной раз собрались всей группой у Алисы дома, чтобы хорошо провести время. Девочки готовили конкурсы и искали на вечер фильм, а мальчики решали, чем быстрее всего можно набухаться. Начиналось все с «Крокодила» и «Сломанного телефона», а заканчивалось «Последним героем» – в этой игре побеждал тот, кто последний оставался способен стоять на ногах.

Когда каждый из нас уже пропустил по две-три стопочки коньяка, и кто-то нашел в нижнем ящике стола карточки для игры в фанты, наши с Аней взгляды встретились. Нас разделял заставленный полупустыми бутылками и стаканами ковер на полу, и, пока одиннадцать наших одногруппников во весь голос спорили о правилах и раскладывали карты рубашкой вверх, мы с Аней неотрывно смотрели друг другу в глаза. Так прошло секунд тридцать, пока Рафа не толкнул меня в бок, передавая пустую бутылку из-под шампанского.

В последующие месяцы и годы я бесконечно прокручивал эти тридцать секунд в своей голове, пытаясь понять, что они означали. Через два дня после тех посиделок я сделал вид, что ничего не произошло – бегло поздоровался с Аней в универе и отошел к остальным одногруппникам, дожидаясь начала занятий. На парах я снова пытался поймать ее взгляд, но она сидела слишком далеко – я слышал лишь, как она время от времени смеялась над шутками других парней, после чего что-то в моей груди сжималось от ревности и смутного отчаяния.

Спустя четыре месяца она начала встречаться с Андреем, а я лежал в ванне с давно остывшей водой и пытался понять, как жить дальше. Через год мы с Аней подружились по-настоящему, но она и понятия не имела, что я к ней испытывал на самом деле. Иногда мы вместе сидели на парах и решали задачи по сопромату, переводили тексты с немецкого на русский или писали алгоритмы сортировки на C++. Я всегда считал себя автодидактом, поэтому диплом защитил с огромным трудом, зато Аня без проблем получила пять.

Спустя три года она уехала работать в Берлин, а еще через год вышла замуж и родила первого сына. Я ее поздравил, а она меня поблагодарила, добавив, что немного по мне скучает. Если бы я мог вернуться в любой момент своей жизни на пять минут без возможности что-то изменить, я бы выбрал именно тот вечер за гаражами и тот момент, когда она меня обняла. Если бы возможность что-то изменить была, я бы вернулся туда же.

Машина ДПС проехала мимо, не обратив на меня никакого внимания, и я немного расслабился. Дорога была приятной и ровной, а вот траектория моего движения все сильней напоминала синусоиду. Многие девятиэтажки вокруг я видел впервые, а фамилии на адресных табличках становились все менее знакомыми, но это нормально – мой неокортекс уже давно перешел в спящий режим. Однако я не боялся заблудиться, потому что в глубине души знал, куда именно иду.

На площади около театра стояла новогодняя елка, рядом с которой бегали дети и ходили женщины всех возрастов. Здесь же прогуливались лошади с разноцветными седлами и перьями на голове. Я погладил одну из них и хотел покормить, но вспомнил, что лошади вряд ли любят сухарики с чесноком.

Из моего левого уха выпал наушник, но я понял это лишь через пару секунд. К счастью, сугроб оказался не слишком глубоким, поэтому я присел на корточки, вынул наушник из снега и кое-как встал, пошатываясь из стороны в сторону. Достав из рюкзака бутылку из-под виноградного Fresh Bar, я сделал последний глоток, а потом смял бутылку и наотмашь бросил ее в мусорный бак.

В этот момент я почему-то вспомнил Надю Веревкину, с которой много лет назад сидел за одной партой. Когда в девятом классе ее в очередной раз ловили за углом школы с сигаретой в руках, учителя лишь качали головой, тяжело вздыхали и говорили, что ее не возьмут даже в ПТУ. Мотивация оказалась эффективной – Надя не только сдала все экзамены, но и закончила одиннадцатый класс, пусть и провалила ЕГЭ по математике. Впрочем, я и сам не блеснул – мультиплеер в Call of Duty: Modern Warfare 2 меня тогда интересовал гораздо сильнее.

Я открыл в браузере Патреон и нашел страницу модели Nelly Fox. После переезда в Тайланд Надя поменяла цвет волос, но по-прежнему выглядела хорошо, особенно в черном кружевном белье. Ее глаза были закрыты маской, а в руках она держала длинную кожаную плетку с какими-то перьями на конце. Я никогда не был поклонником БДСМ, но клиент почти всегда прав.