«Крот»

– Твой Марков! Кто ещё?! Вадим! Вадим хочет, чтоб я убил жену Маслова. Но сначала, Анна Степановна должна написать записку с признанием, что мужа прикончила тоже она.

Филатова продолжала смотреть на Игоря, будто ничего неожиданного не услышала. Даже не дернулась, не повела бровью. На ее лице, как приклеенная, была мягкая, понимающая улыбка. Ее, эту улыбку, Ниночка приготовила, чтоб утешать друга. В общем, внешне, Филатова выглядела спокойной. Она будто вообще не удивилась тому, что сказал Игорь. Но это только внешне.

На самом деле, первая мысль, которая пришла Нине Ивановне в голову: «Как же хорошо, что я догадалась сесть. Сейчас бы плюхнулась прямо на пол посреди кухни». Потому что у нее ослабели ноги и закружилась голова.

Надежда, что близко́ расставание с Марковым, отдалялась, размахивая напрощание белым платочком.

– А как ты встретился с Вадимом? – Догадалась, наконец, спросить Нина Ивановна.

Хотя, конечно, это был не самый главный вопрос. Вот уж точно. Но чисто интуитивно Филатова пошла верным путем. Начала задавать правильные вопросы. Хотя сама еще этого не понимала.

– Я?! Мне он и даром не нужен. Твой Марков явился к моему дому. Поняла? Пришёл прямо к подъезду. – Ведерников громко «хлюпнул» носом, а потом вытер его краем скатерти, постеленной на стол.

Это вообще уже было что-то с чем-то. Игорь фанатично любил чистоту и никогда ничего подобного себе бы не позволил.

– Но… Он не знает, где ты живешь… Я никогда ему не говорила. Вадим и к встречам особо не был расположен…Помнишь? Сколько раз я предлагала ему устроить посиделки в ресторане. Или выехать на природу. Он каждый раз отказывался.

Филатова умом понимала, Ведерников не врет. Во-первых, не́зачем. А во-вторых, он просто неспособен обманывать Нину. Но все, что говорил Игорь звучало, как первостатейный бред.

– Правда? Ну, наверное, тогда у меня галлюцинации. – Теперь Ведерников не только истерил, но еще и злился.

– Я вообще ничего не понимаю… – Нина поднялась из-за стола, плеснула водки в тот же стакан, из которого пил Игорь, но потом посмотрела на алкоголь и отставила его в сторону. Наверное, просто рефлекс сработал. Чисто машинально повторила за Ведерниковым. На кой черт ей водка… Сейчас наоборот надо иметь ясную голову.

– Подожди-ка… – Ниночка вдруг поняла одну интересную вещь. – А с чего бы Маркову ставить тебе какие-то условия? Деньги? Ну, да. Он платит за то, что ты, по сути, работаешь на две ставки неофициально. Однако, убийство… Чтоб вот так запросто явиться к человеку и требовать от него столь тяжёлого преступления….Игорёк, мне кажется твой рассказ должен начинаться с чего-то другого. Не с того момента, когда к тебе пришел Марков. Он должен начинаться с причины, по которой Вадим решил, что он может прийти с подобными требованиями.

– Почему, почему… – Игорь отвел взгляд. – Потому что твой Марков убил Маслова. Вот что скажу. Он его убил!

– Не может быть. – Ниночка покачала головой.

Она, конечно, уже давно перестала обольщаться и прекрасно знала, Вадим действительно способен на все. Убийство совершенно не смутит его, если так нужно. Но она задавала ему конкретный вопрос и Марков ответил, нет. Сказал, Лев Иванович не на его совести. И это странно. Не факт того, что Вадим не причастен к смерти инженера. Он все-таки не сумасшедший. Это точно. Наоборот. Голова у него работает, что надо. Просто так, без нужды, Вадим не сделает ничего.

Странно то, что версии разнятся. Игорь утверждает, будто убийца – Маков, а Марков – будто убийца кто-то другой. Правда, он в тот раз, когда они с Ниной говорили на данную тему, обмолвился, мол, кандидатура настоящего убийцы очень неподходящая. Нужно ее заменить.

– Точно тебе говорю. – Ведерников вскочил с табуретки, а затем принялся мерять шагами кухню.

Учитывая, что комната была не сильно большой, особо не разбежишься, он просто по факту метался между окном и раковиной. Как взбесившийся кот. У Игоря даже волосы стояли дыбом. Он постоянно проводил пальцами по своей прическе, будто хотел ее попоавить. Но на самом деле, получалось только хуже. Увидь кто сейчас Ведерникова из коллег, глазам бы своим не поверили. Выглядел он как самый настоящий сумасшедший. Глаза не задерживались больше пары секунд на каком-то предмете. Или на Ниночке. Поэтому взгляд Игоря постоянно перескакивал с одного на другое. Дыхание было учащенное, с хрипами. Голос постоянно срывался на какой-то неприятный визг.

– Он тебе это сказал сам? – Ниночка отвернулась от Ведерникова.

Ей стало немного неприятно. Будто это и не ее друг вовсе. Она по-прежнему сидела возле стола, но теперь принялась рассматривать свои же руки, которые сложила на коленях. Внутри у нее начало расти раздражение. Она боялась, что не выдержит, сорвется, схватит Игоря за грудки и тряхнет изо всех сил.

– Ну, не совсем. Не было такого, чтоб открыто признался. Просто припугнул. Мол, если я это не сделаю, не выполню его требования насчет Анны Степановны, то он все устроит так, что обвинят в убийстве меня. Дача ведь моя.

– И что? – Ниночка, наконец, отвлеклась от созерцания своих ладоней и подняла взгляд на Игоря. – Ты был в милиции. Все рассказал. Что Лев Иванович просил ключи. Что он поругался с женой и не хотел возвращаться домой. К тебе не возникло никаких вопросов.

– Да, но в милиции не знают, как мы с тобой явились в дом и нашли мертвый труп.

Филатова непроизвольно поморщилась. Как странно высказался Игорь. Мёртвый труп…будто труп может быть еще и живым.

– А твой Вадим знает. – Добавил Ведерников. – Он вообще все знает. Что мы приезжали, что крутились в доме и на участке. Что обнаружили убитого инженера, но никому об этом не сказали. Выходит, он был там, на даче. Сама подумай, зачем ему находится в месте, где произошло убийство? Тем более, я уж точно твоему Маркову про свою дачу не рассказывал. Откуда он узнал? А? Может, потому что действительно был там? Убил Льва Ивановича, убрал все, а потом, когда приехали мы, спрятался. Ждал, пока уйдем. Слушай, да какая теперь разница! Проблема в другом. Он хочет, чтоб я убил Анну Степанову. А я не могу. Не могу!

Ведерников выкрикнул последнюю фразу тонким визгливым голосом и рухнул на стул. Обхватил голову руками, а потом начал раскачиваться из стороны в сторону. Точь в точь, как тогда, рядом с убитым инженером.

Нина встала, подошла к окну. Чисто интуитивно она почему-то была уверена, Игорь рассказал ей не все. Не могла понять, что именно он утаил, но точно утаил. Впрочем, действительно это уже не очень важно. Все верно. Надо думать о том, как выкрутиться из сложившейся ситуации.

Ведерников Нине нужен. Во-первых, он помогает ей в работе. Если вдруг по какой-то причине Игорь исчезнет, то считай, Ниночка окажется на улице. Сама она работать на заводе не сможет. Хотя…почему же. Уборщицей, например, или дворником, вполне. Либо на станке, если возьмут. Но вот уж точно падать так низко она не собирается.

Если Игорь выполнит то, что требует Вадим, велика вероятность печального итога. Марков далеко не дурак, в этом Ниночка имела возможность убедиться не раз. Он вряд ли оставит в покое Игоря. Это даже в некотором роде опасно для самого Вадима. Нет. Рисковать точно нельзя.

– Ты не можешь сделать, что он хочет. – Филатова решительно повернулась к другу.

– Правда? – Он нервно рассмеялся. – Вот удивила, так удивила. Я об этом твержу тебе уже чертову кучу времени. Но делать то что? Я ведь не могу просто отказаться. Ты сама понимаешь. Марков совсем не тот человек, который примет отказ.

– А ты ему и не откажешь… – Ниночка вдруг именно в этот момент поняла, что конкретно ей нужно делать. – Он хочет, чтоб Анна Степановна написала признание в убийстве мужа. Верно? Расскажи, как он велел этого добиться. Сама то она вряд ли захочет признаваться в том, чего не делала. Тем более, это касается ее ненаглядного Лёвушки. Пытки, думаю, тоже отменяются.

Ниночка посмотрела на Ведерникова. Попробовала представить, как он с помощью различных, подходящих для этого, инструментов насильно заставляет Анну Степановну написать признание. Бред. Конечно, нет! Филатова даже головой тряхнула, отгоняя глупые мысли.

– Ну…он сказал, ты пригласишь Маслову на дачу. Вы же худо-бедно общаетесь. Мол, такая трагедия. Да и помянуть вроде как надо. По-свойски. А уже там появлюсь я. Масловой нужно сказать, что Льва Ивановича убили из-за нее. Мол, какая-то старая история. Я преподнесу ей все так, будто Льва Ивановича предупреждали. Заставляли признаться, что его жена должна отбыть срок в лагерях. Но ухитрилась этого избежать.

– А она должна? – Нина Ивановна с удивлением разглядывала Ведерникова. Будто это он лично обязан препроводить жену инженера в обозначенные места.

– Господи… Да откуда я знаю! – Ведерников всплеснул руками. – Какая разница?! Наверное, если Марков говорит. Он же не с потолка это взял.

– Интересно… – Ниночка подошла к раковине, взяла стакан, налила воды и выпила ее маленькими глоточками.

В ее голове заработала программа обработки данных. Филатова прикидывала одно к другому, примеряла факты на обстоятельства, и, похоже, всё-таки точно поняла, как выбраться им с Игорем. Более того, как избавиться от Маркова. Это, кстати, тоже немаловажно. С каждым днем для Вадима она становится опасной. Вопрос времени, когда именно сам Марков придет к тому же выводу. Значит, надо сыграть на опережение.

– Интересно? – Ведерников задумался буквально на секунду. – Ничего интересного! Нина, просто соберись и подумай. Я ведь пришел не просто так к тебе. Мне нужна помощь. Понимаешь? Я не представляю, что делать.

– Понимаю. – Ниночка кивнула. – Продолжай. Значит, ты скажешь Анне Степановне про какое-то старое дело. Причем она должна была из-за этого дела находиться не здесь, а совсем в другом месте. Хорошо. Скажешь, что Льва Ивановича пугали. Заставляли дать какое-то признание. Так. Дальше, что?

– Так… На чем я остановился… Да. Говорит, она сразу поймёт, о чем речь. Говорит, у нее появится чувство вины. Потом нужно убедить ее написать письмо. С признанием. В общем, главное раздобыть ее признание, связанное с тем старым делом.

– А что за дело?

– Знаешь, он не сильно со мной откровенничал. Вернее, когда я задал такой же вопрос, засмеялся и сказал, мол, может, конечно, рассказать подробности, но уверен ли я, что мне это надо. И я был совсем неуверен! Потому что тон у твоего Маркова… Опасный. Если в общих чертах, я так понял, Анна Степановна замешана в одном из дел, которые затевались после войны. Напряги память и сама подумай. Тогда много чего было и все эти дела закончились не самым лучшим образом. Однако, Маслова тяжелой участи избежала. Якобы на этом и сыграли те, кто убил Льва Ивановича. В общем, я должен ее припугнуть тем, что правда вскроется и Маслов будет предан анафеме после смерти. Его честное, чистое имя покроется позором. Но если Анна Степановна действительно любила мужа, ей надо написать признание, что все делала она и во всем виновата тоже она. Собственно говоря, я так понял, Маркову просто нужен определенный текст, написанный рукой жены инженера. Там он уже его подкорректирует. И по факту выйдет признание не в каком-то старом деле, а в убийстве мужа.

– Хорошо. Это я поняла. Но с остальным, как?

– Я должен… – Ведерников истерично всхлипнул. – Должен… Зазадушить ее.

– Мда уж… – Ниночка с сомнением окинула взглядом Игоря. Странный выбор для Вадима. Ведерников курице голову не мог отрубить, когда они жили в деревне. А тут – хладнокровно задушить человека. Женщину.

И снова в дальнем уголке сознания у Нины Ивановны мелькнула мысль. А так ли она хорошо знает своего друга? Ведь Марков руководствовался чем-то, решив поручить Игорю столь специфическое задание. Как бы Ведерников сам не рухнул рядом с Масловой от разрыва сердца.

– В общем, смысл более-менее понятен. Потом, думаю, явится Вадим, заберет и тело, и записку. Дальше – его работа. Странно все… Как-то очень странно… – Ниночка снова подошла к окну и уставилась на улицу.

У неё было полное ощущение того, что картина выходит абсурдная. Как творчество Пикассо. Обрывки, острые углы, непонятные детали. Филатова обернулась к Игорю, а потом сказала с улыбкой.

– Я думаю, найдётся человек, способный нам помочь. Вернее, думаю, такой человек точно есть. И у него все получится гораздо лучше.

Глава 5. В которой я начинаю терять терпение

История, рассказанная Ведерниковым, выглядела занимательно, но очень сильно напоминала мне две вещи. Даже, быстрее, две картинки. Яркие и четко прописанные.

Во-первых – детский сад. Странное сравнение, но тем не менее оно подходило, как нельзя лучше. В каждой фразе Игоря Леонидовича фигурировал Вадим и был он виноват во всем. Просто злодей мирового уровня. Я в какой-то момент уже ждал, что Ведерников сейчас сделает хитрое лицо, а потом скажет.

– Кеннеди помнишь? Так вот… Это – Вадим!

Такое чувство, будто я наблюдаю разборки в детской компании среди друзей, которые друг другу вовсе не друзья. А вот обосрать за спиной – пожалуйста.

– Это все он! Это не я! Он! – Вот так можно было бы обобщить несколькими фразами весь рассказ Игоря Леонидовича.

Ведерников так активно «тыкал» пальцем в белобрысого, что будь это реальным, а не образным выражением, он бы сломал свой палец. Тот самый, которым «тыкал». Об того самого Вадима.

Во-вторых, вспомнилось старое выражение «ловить рыбку в мутной воде». Только вода была мутная, потому что Ведерников ее активно мутил. А рыбка…Он просто всеми правдами и неправдами пытался парочку рыбин вытащить из дерьмеца. Себя и Филатову.

По версии Игорька выходило следующее.

Он вообще тут краями. Единственная его вина – ключи данные инженеру. Как говорится, хотел помочь, а вышла – херня. Убил Маслова – Вадим. Но это неточно. Вернее, Игорь Леонидович то с пеной у рта, как раз доказывал, будто иных кандидатур нет и быть не может. Все указывает на белобрысого. Что все? Я так и не понял.

Фактов нет, свидетелей нет, уверенности тоже нет. Но точно он. Почему? Потому что белобрысая сволочь и гад шантажировал бедного Игорька, вынуждая его грохнуть Анну Степановну. Но Игорь не такой. Он сразу побежал к своей подруге Филатовой и все ей рассказал. Филатова, между прочим, тоже не такая. Она – чистейшей души человек. Тут версии немного разнились. Ведерников никак не мог определиться, у кого же чище душа, у Ниночки или у самого Игорька.

Да, Ниночка состояла в отношениях с Вадимом. Но она его, если что, любила. Искренне и по-настояшему. Верила, что их свела судьба. Бедная, наивная девочка…

В этом месте рассказа Ведерникова я все же не выдержал. Хотя предыдущие его словесные излияния слушал молча.

– Игорь Леонидович, простите, уточню. Бедная, несчастная девочка это Вы про Нину Ивановну?

– Да, да, да… – Ведерников немного придвинулся ко мне. Я немного отодвинулся от него. Было ощущение, что со мной на скамейке сидит не парень двадцати пяти лет, а какая-то слизь. – Ниночка его очень любила, а он ей пользовался. Понимаете? Это отвратительно звучит, конечно, однако, будем называть вещи своими именами.

– Тут не поспоришь. Называть вещи своими именами – отличная идея. Скажите, у меня созрел вопрос. Если Нина Ивановна вообще ни при чем. И сама она у нас – белая и пушистая. На кой черт ей пришло в голову приходить ко мне в гостиницу и каяться в убийстве инженера? Вы же однозначно в курсе этой ситуации. Учитывая, сколь доверительные между вами отношения.

– Это–да… Это – да…

Ведерников несколько раз кивнул. Видимо, мысль о том, что они с Филатовой близки, пусть даже духовно, приносила ему оргазмическое удовольствие. Уверен, Ниночка выписала насчет интима бедолаге большущий болт. Либо что-то было, но давно и максимум пару раз. Поэтому Ведерников и сидит на коротком поводке. Ожидает подачки.

– Понимаете, он ее совсем замучил. Угрозы, запугивания. Ей больше ничего не оставалось. Она хотела найти поддержку. А кто, если не Вы… Поэтому отправилась к Вам, чтоб поговорить. – Ведерников изобразил на лице «куриную жопку», которая должна была убедить меня в глубине страданий Ниночки.

– Странный способ… Если бы я хотел найти поддержку и помощь, то всяко точно не стал бы брать на себя убийство, которое не совершал.

– Ну, Вы поймите, Нина, она как ребёнок. Решила, что Вы сможете помочь. Придумала вот такой способ. Говорить правду боялась.

– Господи… Какая боязливая женщина… Прямо и не подумаешь с первого взгляда…

Ведерников моего сарказма не заметил. Он продолжал вдохновенно рассказывать трогательную историю трагичной любви Ниночки и того, к каким последствиям ее привела эта любовь.

– Нину бы арестовали, естествено. Она это понимала и даже рассчитывала. Просто если инициатором ее ареста были бы Вы, то держали бы все под контролем. Лично а так, естественно, она знала с самого начала. Скорее всего, ее заберут в милицию. В том и смысл. Однако они бы занялись расследованием. Верно? Когда начали бы выяснять обстоятельства, то вскрылись бы факты присутствия в этой истории Вадима. Но не от нее, не от Нины. То есть он бы попал в руки правосудия, однако, Нина была бы в этом вроде не виновата. В итоге, ее бы отпустили, а настоящего убийцу посадили бы.

– Как Вы верите в правосудие… – Я усмехнулся и покачал головой. А про себя подумал: «Либо, продолжаете считать меня идиотом.»

– Да… Насчет Сатаны… А я пришел к Вам и рассказал про Мальцева по той же причине. Мы с Ниночкой посоветовались и подумали, это тоже некоторый способ привлечь Ваше внимание. Чтоб Вы начали разбираться в этом вопиющем случае и докопались до Вадима. Потому что если она сама прямо пойдет и расскажет о нем хоть кому-то, он ее…

Ведерников оглянулся по сторонам. Хотя, чего башкой вертеть, на улице практически ночь. Убедившись, что мы одни, и еще больше убедив меня в странностях своего поведения, Ведерников придвинулся ближе, а потом громким шепотом сказал.

– Он ее тоже убьет. Или…что еще хуже, донесет на Нину Ивановну в определённую организацию. Ну…Вы понимаете, о чем я. Там у Ниночкиной семьи имеется некая старая история, связанная с дедом. Ею как раз Вадим и пользовался, как возможностью припугнуть бедную девочку.

– Да перестаньте Вы ее так называть. У меня при сочетании слов «бедная девочка» и «Филатова» начинается когнитивный диссонанс. – Я еще немного отодвинулся от Ведерникова. – Хорошо. Тогда следующий вопрос. Ваш рассказ обрывается на том, будто Вадим требовал убийства Масловой. Опирался он на то, что дача Ваша, дом Ваш, значит, и все трупы, с этим связанные, тоже Ваши. Мол, Вадим сольет Вас ментам… То есть, сотрудникам милиции, как возможного убийцу. Это то, на чем держится Ваша версия. Хорошо. Вы не отказали, так как испугались, но отправились к Нине Ивановне. И? Кто убил-то жену инженера? Она-то в некотором роде, мертва.

– Ох… – Игорь Леонидович изобразил грусть на лице. – Тут есть, наверное, очень неприятный момент для Вас.

– Ничего, переживу. Жгите, Игорь Леонидович. Я после знакомства с вашим чудным коллективом, где на один квадратный метр ядовитых змей приходится больше, чем на всю Австралию, уже ничему не удивляюсь.

– Уверен, это тоже Вадим. – Торжественно произнёс Ведерников. При этом выглядел он так, будто сообщил мне охренительно важную новость. Как минимум, что меня с минуты на минуту провозгласят Папой Римским.

– Ммммм…. Ясно…А что неприятного? Лично для меня? – Я с трудом сдержал порыв ответить Игорю Леонидовичу, что из нас двоих все-таки идиот – он. Пусть уже перестанет вешать это сомнительное звание на меня.

– Ну, как же. Смерть произошла при Вас. Не буквально, конечно. Вы просто были уже на заводе и не уследили. Мы собирались просто рассказать Вам все. Без утайки. Но потом, когда умерла Анна Степановна, стало совсем страшно. Понимаете. Вадим…он опасный человек. И хитрый. А кроме того, Вы же догадываетесь, на кого он работает?

Ведерников закатил глаза вверх, намекая на таинственных руководителей белобрысого. Почему вверх, не знаю. Наверное, для Игоря Леонидовича они где-то на уровне небожителей.

– Он ведь не просто так заговорил про те чертежи. Не просто так хотел, чтоб Ниночка сняла для него копии. В этом точно есть умысел, в котором присутствуют интересы наших врагов.

– Значит так… – Я уперся ладонями в колени и наклонился немного вперед, собираясь встать. – Игорь Леонидович, разговор у нас с вами был интересный, но малопродуктивный. Послушал его с любопытством. Фантазия у Вас богатая. Это точно. Соображаете неплохо. Так вот…

Я поднялся на ноги и повернулся к Ведерникову, который оставался сидеть на лавочке, широко открыв рот.

– В Вашем рассказе есть одна несомненная истина. Вадим – опасный человек. Все остальное…Вы тщательно пытаетесь утопить этого товарища и вытащить на берег Филатову. Похвальное рвение. А еще пытаетесь вылезти сами. Но…так как мы с Вами сейчас в ночи находимся в парке, вместо того, чтоб спать благополучно в своих постелях, делаю вывод, Вас очень сильно прижало. Даже в Вашей голове и голове Филатовой появилась, наконец, первая за все время разумная мысль. Пора спасать свои задницы. Только…Я ведь не дурак, Игорь Леонидович. Крайне любопытно, откуда возникло столь неправильное мнение обо мне. Не буду долго растекаться мыслью по древу…Я дам Вам один день. На то, чтоб Вы хорошо, очень хорошо подумали, посоветовались со своей «бедной девочкой» и снова пришли ко мне. Но рассказали уже всю правду. Тогда, возможно, я обещаю Вам помочь. Вам и Нине Ивановне, которую Вы так беззаветно любите. А сейчас, позвольте откланяться.

Я развернулся, чтоб направиться к выходу из парка. Реально хотелось спать. Умотал меня этот день.

– Максим Сергеевич, а как же Вадим? Вы разве на будете искать его и Комарову?

Лицо Ведерникова выглядело, как отражение в кривом зеркале. На нем, на этом лице, друг за другом сменялись две эмоции. С одной стороны – озадаченность. Вадим уже переваривал в голове мои слова насчет того, при каких условиях они с Филатовой получат помощь. А с другой – искреннее удивление. Видимо, в его представлении я должен бы, как охотничий пес, взять след этой парочки и бежать, нюхая землю.

– Зачем? – Я пожал плечами. – Вы же сами сказали, Вадим с Комаровой. Значит, варианта два. Либо он где-нибудь благополучно приходит в себя, либо – мертв. И да…Игорь Леонидович, думаю, лишним будет говорить, что всю эту историю Вы можете обсуждать только с нашей «бедной девочкой». И то, в контексте того, как быстрее рассказать мне правду. Вы исключительно верно подумали. Помочь Вам могу только я. Чем больше врете, тем хуже. Опять же, хуже Вам с Ниной Ивановной. Когда до Вас это дойдет?

Не дожидаясь ответа Ведерникова я все-таки двинулся в сторону главных ворот. Через них можно было выйти на улицу, которая вела прямо к гостинице.

За спиной было тихо. Значит, Ведерников остался сидеть на лавочке. Это хорошо. Пусть соображает. Не знаю, пойдет ли он к Филатовой ночью. Думаю, вряд ли. «Бедная девочка» вьет из Игорька веревки. Думаю, за такие вольности она ему выпишет по первое число. К тому же, последний раз, когда я пересекался с Филатовой, а было это не так давно, она активно занималась Калининым. И вот что я думаю. Конечно, белобрысый – та еще сволочь. И конечно, он связан и с Лиличкой, и с Ниночкой, и даже, выходит, с Сашенькой. Правда, я подозревал что он просто за Сашенькой следит, планируя ее в определенный момент отправить к деду. Соединить так сказать, семью. А нет. У них тут немного другая связь нарисовалась. Как бы то ни было, хозяевам Вадима точно не выгодна была смерть инженера. Не убивал он его, это сто процентов. И Филатова на убивала. Это тоже абсолютно точно. Тогда, кто?

И вот тут у нас весьма интересно ложиться тот кусок разговора, который я слышал в кабинете. Вернее, возле кабинета. Калинин…Одинокий Владимир Александрович…Либо…

Меня вдруг осенило. А почему я в данном вопросе скидываю со счетов самого Ведерникова? Просто потому что мне он кажется трусоватым подкаблучником? Но у парня так-то имеются соответствующие гены. Папаша и брат уголовники. Это – первое. А второе – он до одури любит Филатову. Пожалуй, странная любовь…Такая, фанатично-маньячная. Это просто мне в голову втемяшилось, что Ведерников – лох и терпила. Но в то же время, я то доподлинно знаю, именно такие вот терпилы в моменты, когда их прижимает, жгут так, что любой киллер со стажем отдыхает.

Соответственно, на данный момент, версии две. Либо Калинин, либо Ведерников.

Честно говоря, мне по-прежнему были слегка безразличны и Маслов, и его жена. Если бы эти два убийства не касались напрямую Максима Сергеевича, а Филатова с Ведерниковым не касались бы напрямую Вадима, а Вадим не касался бы Комаровой…то и хрен с ним. Но приближающаяся дата посещения этого города Фиделем Кастро, заставляла меня напрячься в данном вопросе. Чисто интуитивно я чувствовал, смерть Маслова поможет мне решить проблему с Кубинским лидером. Вернее, у Кубинского лидера проблем может и нет. А вот я точно должен найти выход из сложившейся ситуации.