Ты счастье моё

– Я не знаю.

– А если бы ты была одной из них, что могло бы привлечь твое внимание?

– Если бы я была богатым, успешным и скучающим бизнесменом?

– Мужчиной.

– Мужчиной?

– Да, именно.

– Не знаю, наверное, хорошенькая женщина.

– Бинго! – торжествующе воскликнул Янковский.

– Но я же только что подходила к ним! – сказала Саша, нервно поправляя воротник свитера и оглядывая свои любимые брюки и ботинки на удобном каблуке.

– Ты чудно выглядишь, моя девочка, но не так, чтобы привлечь их внимание. Они примитивные самцы.

– И что же я должна, по-вашему, сделать? – удивилась Саша, заливаясь краской, хитрая улыбка Янковского не обещала ничего хорошего. Она понимала, что он ждет от нее конкретных действий, можно сказать, экзаменует ее, и ей надо сдать этот экзамен на отлично во что бы то ни стало!

Адреналин заставлял Сашино сердце бешено биться, дыхание ее участилось, и если бы ей надо было сейчас пробежать стометровку, она, возможно, установила бы новый мировой рекорд.

– У тебя уже осталось восемь минут, – сказал Янковский над Сашиным ухом. – Действуй!

Саша огляделась и увидела девушку-промоутера, которая стояла за стойкой и предлагала рекламные буклеты гостям выставки, это была очень красивая девушка, таких специально присылают из агентства, чтобы обслуживать мероприятия самого высокого уровня: стройная блондинка в белой блузке и юбке, выгодно подчеркивающих ее красивое тело. В голове у Саши пронеслась мысль, но она тут же прогнала ее. Нет, это было бы глупо!

– Семь минут, – сказал Янковский беспощадно. Саша еще несколько секунд думала перед тем, как решиться осуществить свой безумный план. Глубоко вздохнув, она быстро пошла по направлению к девушке. Что именно сказала ей Саша, Янковский, конечно, не слышал, но видел, как девушка-промоутер спрятала в сумочку протянутую ей купюру и широко улыбнулась; обе девушки вошли в дверь с надписью «Только для персонала». Янковский бросил взгляд на часы, – объявленный перерыв подходил к концу, – он разочарованно покачал головой.

– Что ж, видимо, не в этот раз, – успел пробормотать Петр Евгеньевич себе под нос, как вдруг дверь служебного помещения открылась, и оттуда вышла Саша. Вместо уютного шерстяного свитера, удобных брюк и ботинок на плоской подошве, в которых Саша пришла на выставку, на ней были белая блузка, юбка-карандаш и туфли на высоченном каблуке. Её губы были накрашены яркой помадой. Янковский опешил, преображение было столь разительным, что он не смог скрыть восхищенную улыбку и даже немного присвистнул.

Держа в руке папку с бумагами, Саша направилась к группе мужчин, которые все так же стояли кружком и что-то активно обсуждали. Янковский затаил дыхание, – вот сейчас она окликнет кого-то из них. Но в последнюю секунду Саша почему-то изменила направление, и прошла мимо мужчин, которые, заметив ее, непроизвольно повернули головы. Саша была роскошна. Откуда в ней взялась эта грация, она и сама не знала, наверное, магия юбки и высоких каблуков сыграла свою решающую роль. Как будто случайно Саша разжала пальцы, папка с бумагами выпала у нее из рук, ударилась об пол, и белые страницы разлетелись в разные стороны. Не медля ни секунды, мужчины бросились, обгоняя друг друга, собирать Сашины бумаги.

– О! Благодарю вас, – сказала Саша, одарив каждого очаровательной улыбкой. Последние несколько листов ей протянул Максим Филиппов, директор «Национального банка». Мужчина с большим интересом разглядывал незнакомку, оценивая ее миловидное лицо, длинную шею, высокую грудь и округлые бедра.

– Молодец, девочка! – с нескрываемым восхищением прошептал Янковский, наблюдая за Сашей.

– Куда вы так спешите, прекрасная незнакомка? – спросил директор банка Филиппов, опередив любопытство остальных мужчин.

– У меня встреча с инвестором, не хотелось на нее опоздать, – ответила Саша с лукавой улыбкой.

– Вот как! – сказал другой мужчина с именем «Сергей Соловьев» на бейдже. Саша отметила про себя, что знает этого человека, он был представителем крупной компании-застройщика в Москве и Санкт-Петербурге. – Какую же компанию вы представляете?

– Свою собственную, – ловя изумленные взгляды, уверенно ответила Саша.

– Собственную компанию? – с вызовом произнес мужчина с филигранно подстриженной черной бородкой, Саша узнала и его, – это был Арман Магарян, топ-менеджер компании «Центр», которая прочно занимала лидирующее положение на рынке последние пару лет.

– Ваша компания представлена на выставке? Как она называется? – перехватил инициативу высокий брюнет с ровным бронзовым загаром и невероятно красивыми голубыми глазами, – Эдуард Урбанский был победителем в номинации лучший риэлтор года. За него начнется настоящая борьба после окончания выставки.

– «Гранд-Групп» – так называется моя компания, но она не представлена на выставке, в этом нет необходимости, я уже нашла инвестора для своего проекта, – ответила с очаровательной улыбкой Саша.

– Вот это да! Мы тут из кожи вон лезем, чтобы найти клиентов, а вы в первый же день уже нашли! – рассмеялся некто Виктор Мальцев, судя по бейджу, директор агентства «РедЛайн».

– Просто у меня очень хороший проект, – пожала Саша плечами и снова улыбнулась, поймав ответную улыбку Максима Филиппова.

– А могу я взглянуть на ваш проект? – вдруг спросил директор «Национального банка». – Может быть, условия нашего банка окажутся выгоднее?

– Максим Сергеевич, а вы молодец! Не теряете времени! – сказал кто-то из мужчин со смехом.

– Ну что же, пойдемте, господа, нам тут ловить нечего! – со смехом вся группа отошла в сторону, оставив Сашу и Максима Сергеевича наедине.

– Перерыв заканчивается, мне надо идти в зал, – сказал мужчина, – но я очень прошу вас не принимать пока предложение вашего инвестора. Покажите проект мне, может быть, мы найдем точки пересечения? – Максим Сергеевич протянул Саше визитку. – Позвоните мне завтра, мы договоримся, когда вам будет удобно подъехать к нам в офис. Обязательно позвоните, обещаете?

– Обещаю, – ответила Саша, чувствуя, что колени у нее слабеют.

– Тогда до завтра, – сказал директор банка и улыбнулся Саше на прощание.

Вернувшись через пять минут к Янковскому, Саша снова была в своей одежде. Девушка-промоутер тоже вернулась за стойку и весело подмигнула Саше.

– Это было неподражаемо! – сказал Янковский, как только Саша перевела дух.

– Я сдала экзамен? – спросила Саша с гордой улыбкой.

– На отлично! – воскликнул Янковский. – Что он сказал?

– Сказал, чтобы я завтра позвонила ему, и дал мне свой личный номер.

– Кто бы сомневался! Старый кобель! – рассмеялся Янковский.

– Ну, не такой уж он и старый, – заметила Саша, смущенно стирая яркую помаду с губ. – Мне он показался даже симпатичным.

– Будь осторожна, моя девочка. Сейчас ты выиграла у него, но завтра будет второй тайм. Тебе нужно научиться держать дистанцию. Обещать, но не давать, – сказал Янковский, серьезно глядя на Сашу.

– А это возможно? Он раздевал меня глазами!

– Это необходимо. Иначе он возьмет все, что ему нужно, и выбросит тебя, как отработанный материал. Но ты ему не дашь этого сделать! Я в тебе уверен.

– А я нет. И смогу ли я так дальше вообще? Это же мерзко! Как с животными, показала мясо, а они встали на задние лапы, – милое Сашино личико было печально, меж бровей пролегла острая складка. Янковский ласково посмотрел на нее, взял за плечи и легонько встряхнул.

– Но раз ты это понимаешь, используй в своих целях!

– Разве это правильно? Мне кажется, это… Как-то непорядочно что ли.

– Глупости! Ты получаешь инвестиции, банк – выгодный проект, потребители – качественную услугу. Все в выигрыше! И если для облегчения коммуникации тебе надо распушить перышки, ты просто это делаешь и все. Пойми, Сашенька, это просто игра, тебе надо научиться играть в нее, усвоить правила и стать сильным игроком. Главное – не забывай, кто ты есть на самом деле.

– Но Филиппов-то ждет красотку, а я не такая, вы же знаете! Я просто сейчас была кем-то, кем мне нужно было быть, – в растерянности Саша взглянула на свои скромные брюки и свитер, которые так плохо проявили себя в этот день.

– Да, тебе нужен новый гардероб, твоя новая рабочая одежда, а эту – Янковский иронично усмехнулся, – можешь оставить для поездки за город.

– Но я люблю эту одежду, она удобная! – запротестовала Саша.

– Дорогая моя девочка, чем-то приходится жертвовать ради успеха… – сказав это, Янковский задумался, словно вспомнил что-то важное, но тут же прогнал мысль, которая явно была ему неприятна. – Ну, хватит сопли жевать, поехали в магазин! У меня как раз есть пять часов до самолета, успеем обновить твой гардероб и пообедать.

– Улетаете сегодня? – спросила Саша с грустью. Она привыкла к Янковскому, когда он был рядом, ей было спокойно, с ним она чувствовала себя увереннее и смелее.

– Дела зовут, – ответил Янковский, и подтолкнул ее к выходу. – Ну, поехали, времени мало, нас ждут великие дела!

Через неделю после этих событий Саша заключила свой первый большой контракт с «Национальным банком». Проект, который она предложила, был встречен Филипповым восторженно, впоследствии он принес всем участникам сделки большую прибыль, и банк стал ее постоянным клиентом. Янковский был прав, Саша быстро включилась в игру. Успех первых шести месяцев существования компании убедил Янковского отойти в сторону, дав Саше полную свободу.

Саша работала по двадцать часов в сутки, компания росла и крепла, постепенно Саша сформировала штат из лучших менеджеров, и на выставках её проекты занимали самые большие стенды. Настало время, когда крупные инвесторы сами искали с ней встреч.

Янковский появлялся в городе нечасто и всегда неожиданно. Вдруг раздавался звонок, и бодрый голос старого друга из телефонной трубки сообщал: «Санечка, надень чистое, жду тебя у выхода!» У Янковского было отменное чувство юмора. Саша любила их редкие встречи – почти единственные моменты отдыха в её загруженном графике. Они давно уже не были просто деловыми партнерами. Да, как это ни странно, они стали друзьями. Хотя сейчас, спустя, почти пятнадцать лет, будучи уже взрослой и опытной женщиной, Саша понимала, что Янковский хотел большего от их отношений… Но он был очень тактичным, понимал, что она не чувствует к нему ничего кроме обычной человеческой благодарности. И могло ли быть иначе? Ему было тогда сорок пять, а ей двадцать три! Он годился ей в отцы.

Янковский подолгу отсутствовал в стране. Жил он то в Лондоне, то в Париже, то в Риме. Везде у него были дома или квартиры. Однако каждый год, тридцатого декабря, он приезжал в Москву, чтобы встретиться с Сашей. И она отчитывалась перед ним о делах компании. В прошлом году они тоже встретились, Саша увидела, что Пётр Евгеньевич очень похудел. Он был слаб и передвигался с тростью. Конечно, это была очень дорогая трость, Янковский с гордостью ее продемонстрировал: драгоценные породы дерева, резьба, ручная работа конца ХIХ века. «Смотри, Сашенька, эким франтом я стал!» – пошутил он. Но Саше было понятно, что это лишь красивая поза, чтобы не беспокоить ее. Янковский был болен.

Как обычно Саша начала с цифр, она показывала графики, ссылалась на статистику. Но Пётр Евгеньевич вдруг прервал её и попросил перейти к вопросам благотворительности.

При создании компании у Янковского было одно главное условие: весь доход, который полагался ему, как совладельцу, Саша должна была тратить на благотворительность, и никто из адресатов не должен был знать, чьи это деньги. Саша выполняла условие Янковского строго, не смотря на то, что адресаты помощи хотели знать имя своего благодетеля.

Каждый год на таких встречах Саша рассказывала Петру Евгеньевичу, как, чем и кому они помогли за прошедший год: закупили новые кровати в дом престарелых, оплатили операцию на сердце грудному ребенку, помогли с обезболивающими в частном хосписе, сделали ремонт в приюте для бездомных собак, финансировали исследование нового препарата от лейкемии. Саша находила проекты и фонды, которые нуждались в помощи, и направляла туда деньги. Она не спрашивала, почему Петр Евгеньевич делает это. Однажды он обмолвился, что смысл больших денег – только в том, чтобы помогать тем, кто их лишен. Саша всем сердцем приняла эту идею, и с удвоенной силой стала работать на их компанию, зарабатывая так много, как только могла. И незаметно для себя из вчерашней бедной девочки-студентки она стала богатой, успешной, уважаемой женщиной.

Теперь она многое могла себе позволить: просторный загородный дом, большую квартиру, дорогую машину, одежду люксовых брендов, отдых на самых известных мировых курортах. И хоть ей самой это все было не так важно, она понимала, что этот фасад необходим для её работы. Успешность имеет свои характерные черты, спорить с этим было бы глупо, – Янковский научил её играть по этим правилам и, признаться, Саше понравилось быть успешной. Ни в чем не нуждаться и не бояться завтрашнего дня. В детстве, выпавшем на лихие 90-е, она хлебнула нужду, практически как и все население огромной страны, переживающей крах социализма. Тогда им было очень тяжело: отец умер рано, мать старалась, как могла поставить на ноги двух дочерей. Нет, они не голодали, не ходили в дырявой и грязной одежде, как некоторые её одноклассники, которым повезло меньше, но ощущение опасности, незащищенности, тревоги Саша все равно запомнила на всю жизнь.

Её новый статус подарил ей покой и стабильность. Но отчего-то Саше иногда было тяжело возвращаться в свою большую и до звона пустую квартиру. Стоило ей отключиться от дел и взглянуть на себя в зеркало, она испытывала страх.

Вопреки своим ожиданиям, Саша обнаружила духовную нищету во многих, так называемых, успешных людях из её окружения. Янковский был скорее исключением из правил. Он с его идеями гуманизма был ей ближе всех. С ним можно было говорить о чем угодно! Но он редко бывал в Москве. Другие же при близком знакомстве казались Саше самозванцами. На официальных обедах они говорили о делах, в неформальной же обстановке через 10 минут с ними Саше становилась скучно: обсуждать отели и рестораны, бутики и тачки – ей было неинтересно. Она довольно быстро свела на нет любые попытки завести друзей в этом кругу, а друзья из прошлой жизни как-то быстро затерялись. Впрочем, у Саши все равно не было на них времени.

Стараясь избежать одиноких вечеров дома, Саша загружала себя делами. Закончив работать, ложилась спать прямо в офисе. Большой чёрный кожаный диван в её кабинете раскладывался, из ящика извлекались одеяло и подушка, будильник ставился на 6 утра, чтобы успеть до прихода первых сотрудников умыться, собраться и выйти в ближайшее кафе на завтрак. А потом прийти в офис со стаканом горячего кофе, как ни в чем не бывало, когда уборщица будет натирать шваброй полы в холле… Был ли кто-то из сотрудников в курсе её ночёвок, Саша не знала, но почему-то ей всегда было неловко от взгляда уборщицы по утрам, в нем Саша улавливала тень сочувствия, или это ей только казалось?

Большие деньги, как это часто бывает, не сделали её счастливой, но главное, – убеждала себя Саша, – они с Янковским незаметно для всех стали огромной доброй силой, которой было многое подвластно. Истинное удовлетворение Саше давала лишь одна мысль: они делают то, что не произошло бы без их участия.

Например, новый хоспис в центре Москвы. В их последнюю встречу Петр Евгеньевич, как раз попросил ее подробно рассказать о здании, которое Саша уже несколько лет пыталась получить от города на условиях льготной аренды. Это было здание бывшего туберкулезного диспансера. Два года назад Янковский, благодаря своим связям в администрации города, сумел продвинуть проект нового современного медицинского центра, специализирующегося на болезнях легких, он должен был целиком заменить старый диспансер. Город выделил участок земли за МКАДом, и при поддержке министерства Янковский построил там клинику, куда и переехал старый диспансер. В здании, которое осталось, Янковский и Саша планировали открыть хоспис для больных онкологическими заболеваниями. Шли последние приготовления процедуры передачи, но администрация города затягивала оформление документов: они уже получили новую клинику, и им не хотелось отдавать такой лакомый кусочек, как здание в центре города. Выслушав Сашин отчёт Янковский нахмурился. Она постаралась сгладить углы, но Петр Евгеньевич понял, что кто-то наверху решил дать задний ход.

– После праздников я позвоню Решетникову, – сказала Саша. – Напомню ему, что мы ждем, может, у него проснется совесть?

– Сашенька, какая совесть? Там о таком и не слышали. Нет-нет, я позвоню ему прямо сейчас, – сказал Петр Евгеньевич и достал из кармана пиджака телефон.

– Удобно ли, Петр Евгеньевич? – предостерегла Саша, заранее зная, что Янковский все равно позвонит. Его в администрации не то чтобы боялись, скорее с его мнением считались. Он был очень влиятельным бизнесменом. Саша не до конца знала о его возможностях, но догадывалась, что многие из тех, кто занимали свои черные кожаные кресла в больших кабинетах государственной думы, были многим ему обязаны. Саша тактично вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Разговор был коротким, через пять минут Петр Евгеньевич вышел из кабинета, тяжело опираясь на свою красивую трость.

– Теперь все будет хорошо, Санечка, – очень уверенно и ласково сказал Янковский.

– Неужели, Петр Евгеньевич? Они подпишут?

– А куда они денутся? После праздников смело звони Решетникову, все будет готово. – Янковский улыбнулся и галантно наклонился, чтобы, как обычно, поцеловать ее руку на прощание. Хоть это и был привычный ритуал в их отношениях, Саша все равно смутилась. Ей всегда было неловко, когда этот солидный пожилой человек наклонял перед ней свою седую голову и с большим достоинством целовал ее руку. В этот раз Янковский сделал это медленнее обычного, Саша видела, как ему тяжело. Выпрямившись, Пётр Евгеньевич посмотрел на нее внимательно и произнес:

– С наступающим новым годом, моя девочка, пусть он будет самым счастливым в твоей жизни, пусть сбудутся все твои заветные желания, и самое главное – пусть тебя посетит большая любовь.

Саша не знала, что сказать в ответ, горло перехватило, к глазам подступили слезы. Она шагнула вперёд и поцеловала теплую, гладко выбритую щеку своего старого друга. Раньше она никогда не делала этого, по негласной договоренности они держали дистанцию, но сейчас ей очень захотелось это сделать. Было видно, что Янковский тронут, Саше даже показалось, что в его усталых голубых глазах блеснули слезы. Петр Евгеньевич откашлялся, надел на сухую руку дорогую кожаную перчатку, пахнущую изысканным парфюмом и жестом подозвал личного помощника, ожидавшего босса в холле. Саша никогда не знала имен этих мужчин, всех, как один, похожих на молодого Джеймса Бонда, она думала, что они были не просто помощниками, но еще и телохранителями. Каждый год Янковский нанимал нового. Однажды Саша спросила, почему он не остановится на одном, зачем так часто менять помощников, ведь они наверняка были бы рады остаться при нем дольше, чем на год? Но Янковский ответил, что это правило, которому он не изменяет всю жизнь: не привыкать, не привязываться, оставаться с работниками в чисто деловых отношениях. Он хорошо платил, они хорошо выполняли свою работу. Чего же боле? Саша поймала себя на мысли, что как минимум один раз Янковский изменил своему правилу и привязался к ней.

Два месяца назад Саше позвонил адвокат Янковского и попросил её приехать на личную встречу. Когда Саша приехала, адвокат передал ей документ, извещающий о том, что она стала единственным владельцем компании «Гранд-Групп». Её друг скончался. Саша не знала, что Янковский оставил завещание. Не знала она и о семье Петра Евгеньевича, у нее не было телефонов его родственников, ей не у кого было узнать, что стало с тем, кому она была обязана своим успехом, и где находится могила её друга.

Саша остановила машину на парковке возле бизнес-центра. Мысли о Янковском задели её ещё незажившие раны. Потерю этого человека она ощущала очень сильно, и в бизнесе и в жизни ей очень не хватало его опыта, чувства юмора, тепла, которое он почему-то щедро ей дарил. Саша поспешно вытерла выступившие слезы, и чтобы высушить глаза подняла их на величественное здание из стекла и бетона.

Бизнес-центр «Глобус» строила её компания. Еще на этапе планирования, Саша задумала, что именно в этом здании будет находиться ее собственный офис. Саша с гордостью смотрела на горящий тысячами огней небоскрёб. Она спланировала здесь все, и даже то, что на последнем этаже будет располагаться спортивный клуб. Ведь ей всегда не хватало времени на спорт.

Обычно многолюдная площадь перед бизнес-центром сейчас была пустой и безжизненной. Неудивительно, ведь 31 декабря уже давно стал негласным выходным днем, все стремились провести этот день дома в подготовке к встрече нового года. И как бы ни хотела работать на благо своей компании сама Саша, ей приходилось признавать, что не все стремятся каждый свободный час проводить в офисе. «У нормальных людей, Алесандра, есть жизнь! И только у тебя вечное рабство!» – упрекала Сашу мама.

Всех своих работников Саша отпустила на каникулы вчера, вручив конверты с премией за хорошую работу. Офис был полностью в ее распоряжении. Ну и что, что сегодня праздник, а у нее есть неотложные дела. На этой неделе, наконец-то, были подписаны последние документы по зданию хосписа. Его передали на пятьдесят лет по льготной арендной ставке в пользование благотворительного фонда, который учредила Саша, когда Петра Евгеньевича не стало. Больше не было смысла скрывать огромный вклад её друга в различные благотворительные проекты города. Она решила, что фонд будет носить его имя, и таким образом она увековечит память о Янковском. Он оставил ей успешную компанию, стабильный доход в несколько сотен миллионов долларов в год, и веру в то, что большие деньги нужны только для больших добрых дел. Саша поклялась, что не свернет с этого пути.

И только Павел мешал ей осуществить её благую миссию. Он не любил Янковского, а Петр Евгеньевич, пока был жив, на дух не переносил Павла. Первый считал, что старик блаженный, раз все деньги пускает не в бизнес, а тратит на убогих, которым невозможно помочь, второй с болью наблюдал, что Саша оказалась под влиянием такого отъявленного мерзавца, каким Янковский считал Павла. Саша была между ними, как меж двух огней. Но к счастью, Павел пришел в компанию тогда, когда Петр Евгеньевич почти полностью отошел от дел, оставались только их ежегодные встречи, на которых Павел никогда не присутствовал. И какое бы влияние он ни оказывал на Сашу, Янковский всегда был на первом месте. Это было неизменно, и это доводило Павла до бешенства.

Саша взглянула на часы, было 8 утра. «Очень хорошо, значит, я все успею», – подумала она, поднимаясь на последний этаж в бесшумном лифте, сверкающем начищенной до зеркального блеска сталью.

Изрядно пропотев на тренажёрах, Саша пошла в сауну. Тело приятно ныло. Она любила эту сладкую усталость после тренировки. Любила ходить в спортзал по утрам. Офисный планктон предпочитал вечерние занятия, а Саше нравилось, что утром не было толп в раздевалке и душевой. Сегодня она и вовсе была одна в зале. Остальные, видимо, уже начали отмечать. За стойкой скучала девушка-администратор. Она сонно протянула саше ее абонемент и забрала ключ от шкафчика, но вдруг, словно опомнившись, воскликнула:

– О, это же вы?! Вы женщина года! – девушка схватила со стола журнал и ткнула им Саше почти в лицо.

– Да, это я, – после неловкой паузы подтвердила Саша, бросив взгляд на обложку, с которой на неё опять смотрела она сама.

– Распишитесь, пожалуйста! – взволнованная девушка протянула ей ручку.

Саша помедлила, ей показалось это таким нелепым – подписывать журнал, будто она какая-то звезда. Но девушка смотрела на нее с таким восхищением, что Саша поставила свою подпись на обложке. Девушка что-то пискнула с восторгом, но Саша постаралась поскорее уйти.

– С новым годом! – крикнула администратор в закрывающуюся дверь.

Рядом с клубом было кафе, Саша часто завтракала здесь после фитнеса. К счастью дежурила её знакомая официантка, она давно знала Сашины предпочтения, и то, что Саша не любит лишних разговоров.

Ох, как же ей надоела эта история с журналом! Дурацкая премия дорого обходится! Саша понимала, для чего ввязалась в эту авантюру, хотя быть в центре внимания было совсем не в её характере. Но ей нужна была поддержка в преддверии открытия хосписа, ей нужны деньги, которые она рассчитывала получить от спонсоров. Премия «Женщина года» не важна в её карьере, но она важна в деле, которое она выбрала. А это больше собственного комфорта. И вообще, что бы сказал Янковский, если бы был жив?

«Потерпи, Санечка, того и гляди помрёт английская королева, и о тебе все забудут. Дай бог здоровья Её Величеству!» – произнеся мысленно эту фразу, Саша словно услышала голос Янковского. Уж, он точно бы посмеялся над её заботами! Чего она, действительно, напряглась? Скоро шумиха утихнет, тираж журнала распродадут, и он станет историей.