Главная дорога

– Девушка, еще налейте!

Бармен оценивающе посмотрела на него, но ничего не сказав, забрала его стакан и достала новый, добавив в него льда и виски.

В голове крутились два извечных русских вопроса: кто виноват и что теперь делать? И если на первый вопрос он примерно знал ответ, то ответа на второй он найти не мог, к тому же он боялся его искать. Устоявшаяся жизнь пошла прахом, годами лелеемые перспективы сложились карточным домиком. Будущее выглядело мрачным и неприглядным.

– Еще, пожалуйста!

Девушка, вынула откуда-то из-под стойки бутылку, но затем пристально глянула ему в глаза.

– Может, Вам хватит на сегодня? Хотите я вызову Вам такси? ― несмело предложила она.

– Девушка, я не хочу, чтобы вы решали за меня хватит мне или нет! Просто сделайте то, что я вас просил!

– Извините.

Налила. Отошла чуть поодаль, делая вид, что моет посуду. Обиделась.

«Зачем я так? Срываю злость на постороннем человеке. Она-то тут причем. Ладно, видимо пора уже домой».

Опрокинул в горло остатки спиртного, положил на стойку пару тысячных купюр. Задумался на миг, хватит ли. Добавил еще пару, пусть останется на чай.

Вышел на улицу. Все выходные шли дожди, и сейчас на улице было сыро и по-осеннему прохладно. Всё, лето кончилось. Олег остановился на проезжей части, забыв, где оставил машину. Вроде там, слева. Нажал на брелок, совсем рядом отозвалась его еще вчера мечта и гордость, а сегодня обуза и транжира, красавица БМВ. Завел двигатель, включил печку, чтобы немного согреться. Поехали.

23

Часы показывали 22:07. На улице моросило, и Олег включил дворники. Выехав с парковки, он двинул в сторону площади Свободной России и далее через Новоарбатский мост на Кутузовский проспект. Не смотря на позднее время движение по проспекту было весьма оживленным. Олег включил радио. Зазвучала популярная мелодия. Эту размеренную и успокаивающую композицию он не так давно слышал в баре. Олег вдруг вспомнил про неработающую вытяжку и отчетливо ощутил тот самый запах табака, проникающего глубоко в легкие. Ему захотелось откашляться. Казалось, что дорогу за лобовым стеклом начало заволакивать табачным дымом. Олег не мог понять, что это такое. Переключил работу дворников на ускоренный режим. Может это туман? Или это дождь заморосил сильнее и застилает обзор? Внезапно его ослепило светом фар, идущей навстречу машины. Олег окончательно дезориентировался и потерял управление.

Визг тормозов, глухой удар, протяжный гудок и свет фар застыл на лице. Кругом белый яркий свет. Всё кружиться и мелькает. Протяжный гудок автомобильного клаксона переходит в звуки странной мелодии, похожей на старинный вальс.

24

― Мьсе Долгов, что с Вами? Кажется, у Вас закружилась голова?

– Ох, нет же, сударыня, я всего лишь улетаю на седьмое небо от счастья провести с Вами время в этом танце, ― придя в себя, заговорил Олег.

– Ах, Вы мне льстите, сударь, ― мило хихикнула прекрасное дитя с большими голубыми глазами.

Они кружились в вальсе среди огромной освещенной ярким белым светом залы. И словно парили на крыльях счастья, а вокруг них танцевало еще с два десятка таких же легких, радостных и счастливых пар.

После вальса к Олегу подошел поручик Фролов с упрёками:

– Мсье Долгов, кажется, Вы проигнорировали мою просьбу касательно танцев с сударыней Анисимовой.

― Но Сударь, просто мне думалось, что мы находимся на балу, а не в казарме, и Ваша просьба не является приказом. Да я и не обязан подчиняться, находясь на этом прелестном мероприятии.

– Господин подпоручик! Вы смеете дерзить?

– Никак нет, господин поручик! Верно, сегодня подают сильно крепкое шампанское, и видимо поэтому Вы немного не в себе.

– Ах, так!? Тогда, боюсь, сударь, в ближайшее время Вам придется повидаться с моим секундантом, ― сказав это, Фролов резко развернулся и пошел к выходу из залы.

«Неужели это дуэль?» ― подумал Олег. Он хорошо знал поручика и не думал, что тот способен сделать вызов, ― «Как же я мог так ошибиться?» ― промелькнуло в голове.

25

Раннее утро ранней зимы. Полянка в лесу была тщательно протоптана для дуэли. По её периметру располагались факелы. Ко всему этому яркая и полная луна добавляла свету. Договориться полюбовно соперники отказались. И вот уже они расставлены по местам, и распорядитель дал команду к началу дуэли. Жребий стрелять первым выпал поручику. Дуэлянты стояли друг против друга на расстоянии 20-ти шагов. Каждый пытался разглядеть выражение лица противника и понять ход его мыслей.

«Неужели он так безумно влюблен?» ― подумал подпоручик Долгов, ― «Неужели он готов ради этой любви убить любого, кто даст малейший намек на конкуренцию? Пусть даже этот кто-то будет хорошим знакомым или даже лучшим другом. Ведь этот неприятный инцидент можно было легко объяснить и списать на излишне выпитое шампанское». Но сегодня глаза его еще недавно лучшего товарища излучали трезвость и вместе с тем ярую решимость, не приемлющую примирения. По истине, любовь ― злая штука: призванная дарить счастье и рождать новую жизнь она чаще приносит боль, разочарование и смерть. И нет никакой надежды на здравый смысл…

Выстрел прервал поток мыслей Долгова. Пуля ужалила его в грудь. Словно огромный шмель впился металлическим жалом. Отчего Олег запрокинул голову в небо, поймав взглядом яркий свет полной луны. Время словно остановилось. Каждый удар сдавленного сердца превращался в канонаду разрывов пушечных ядер, промежутки между которыми заполнялись оглушительным свистом в ушах. Свист в ушах казалось длиться вечно, и Олег долго ждал, когда свист перейдет в очередную канонаду.

26

― Долгов! Ложись, твою мать! ― закричал старшина.

Услышав команду «ложись», Олег пришел в чувства и машинально упал на дно траншеи.

Мина разорвалась совсем рядом, и комки земли посыпались на Олега. Старшина подполз к нему и стал тормошить.

– Долгов, что с тобой? Тебя не контузило?

– Да всё в порядке, товарищ старшина.

– Понятно, а то словно чудной стоял да в небо любовался, ― с укором сказал старшина и добавил, ― ну раз говоришь в порядке, тогда хорошо, а то у нас, похоже, обрыв провода. Никак не можем связаться со штабом. Надо бы устранить неполадку. Ты как, справишься?

– Так точно, товарищ старшина, ― ответил Олег и залихватски добавил, ― это мы запросто!

– Ну, тогда выполнять!

– Есть выполнять!

27

Вот уже почти час Олег медленно пробирался вдоль провода через сугробы глубиной по колено. Вдалеке перед собой он увидел воронку от мины.

«Ну вот, почти и добрались», ― подумал Олег, ― и оказался прав. Дойдя до воронки, он обнаружил обрыв. Достав кусачки, он освободил оба конца провода от оплетки и скрутил их. И вдруг, хлёсткий как удар плети выстрел снайперской винтовки.

– Это мы запросто, ― выдохнув, чуть слышно произнес Олег, и белая пелена медленно начала застилать сознание. Он уже почти ничего не ощущал. Но звуки боя, казавшиеся ему, воем дикого зверя, попавшего в капкан, еще доносились издалека. Постепенно этот вой становился ближе и превращался в стенание убитой горем женщины.

28

― Ой, касатик ты моооо-й, ой на што ж мне беда-то такааа-й-аааа? Ой, горе мне горемычн-о-оееее. И кормилица, кормилица моя там осталася-яаа-аа. Ой, хоспадя боже ж ты мо-о-о-ооой. Как же ж я без хаты, да еще и без кормилицы остануся-яаа-аа?

– Бабуля, не горюй ты так, объясни ладом яка така кормилица та? ― еще не до конца осознавая суть происходящего, переспросил брандмейстер Олежка.

– Дак это, коза моя, коза ― Манька. Слышишь, блеет? Жива еще родимая. Мороз на улице, в избе оставила у печки вон в той стороне, а отвязать не успела, ― сказала старушка, указывая рукой.

– У печки говоришь? Манька? Не горюй бабуля, вызволим мы твою кормилицу, ― сказал Олежка и крикнул напарнику, поливавшему из брандспойта крышу горящей на фоне больших сугробов избы, ― Эй, Никитка, а ну окати меня, я на миг в избу заскочу, кормилицу выручать надо!

– Ты шоо, совсем ополоумел, юродивый!? Щас жеж усё рухнэт! ― возразил Никитка.

– А ну, цыц! Делай швыдче чегой говорят! ― пригрозил Олежка.

Никитка с укоризненным видом неохотно окатил Олежку из брандспойта и тот быстро ринулся в горящую избу. Пробежав через сени, Олежка оказался в горнице и сквозь языки пламени сразу пробежал к печи. Возле печки, куда огонь еще не добрался, забившись в угол, сидела коза и беспомощно блеяла.

– Манька, умница ты какая, кормилица, не боись, щас мы тебя вызволим, ― ласково сказал Олежка, пытаясь успокоить козу.

Отвязав поводок, он попытался потянуть козу к выходу, но та упиралась, боясь огня. Олежка понял, что через проход её не вывести. Тогда он решил вытолкнуть козу через ближайшее окно. Он выбил горящие ставни ногой, затем осторожно взял козу на левое плечо и аккуратно вытолкнул её через окно. Почувствовав спасение, Манька ринулась прочь от горящей избы.

«Ну вот и вызволили мы твою кормилицу», ― подумал Олежка и тоже собрался вылезти через окно. Но тут перекрытие не выдержало, и изба начала рушиться. Олежку ударило тяжелым бревном по голове, отчего тот упал и сознание начало ускользать. Он уже ничего не видел кроме языков пламени, звуки которого казались молодому брандмейстеру ласковым голосом, словно зовущей его женщины.

29

― Олееежааааа, Олеежаа, вставааай, ― ласково сказала мама, поглаживая по плечу любимого сына. ― Ну Олежа, вставай уже, хватит притворяться, а то снова опоздаем в садик. Воспитательница опять будет ругаться, ― уже более строго сказала мама.

Но Олег никак не хотел открывать глаза. За окном было темно и страшно. Вовсю правила холодная зима, и при мысли о ней хотелось еще сильнее свернуться комочком и остаться в теплой и уютной кровати, спрятавшись под одеялом. Ох уж эта злая воспитательница, если бы ни она… Маленький Олег напряг все свои силы, чтобы открыть глаза.

…

Незнакомая комната с ослепительно белыми стенами, освещенная яркими газоразрядными лампами. Слева доносятся размеренные пиканья аппарата искусственного жизнеобеспечения. Через замерзшие окна проглядывает тьма. Олег повернул голову направо, недалеко от него сидела немолодая женщина и тихо вслух читала толстую книгу, что-то вроде «Война и мир».

– Мама? – с удивлением спросил Олег, ― ты как здесь…?

Женщина медленно подняла голову и, не веря своим глазам, сдавленным от неожиданности голосом произнесла.

– Олежа, сынок, слава Богу ты проснулся. Я всё это время верила.

– Мама, где мы? Как я здесь оказался?

– Ты разве не помнишь, что произошло? Ах да, ты же без сознания был после аварии все эти дни. Уже четвертый месяц пошел с того времени. Вот в больнице и лежим.

– Как это в больнице? ― переспросил Олег и попытался приподняться. Но острая боль, словно пика, пронзила позвоночник, отчего силы покинули тело, и Олег потерял сознание.

30

Олег, пытаясь двигаться плавно и без рывков, медленно спустил ноги с кровати и, опираясь руками о матрас, сел. Затем одной ногой нащупал тапок и с осторожностью его надел, долго искал второй, наконец, найдя, втиснул в него ногу. Оперевшись рукой о тумбочку попытался было встать, но тут же вернулся на постель ― нога была словно чужая.

– Сынок, давай потихоньку. ― Стоящая рядом мать, судорожно сжала в руках полотенце, которым обычно закутывала еду, принося ее Олегу в палату.

– Еще разок попробуй.

Он снова попытался перенести весь свой вес на руки, опираясь одной рукой на спинку кровати, второй на тумбочку. Эта попытка ему удалась, передохнув секунду, с трудом сохраняя равновесие, он отпустил кровать и, опираясь на неповрежденную ногу, попытался сделать шажок, но адская боль пронзила тело, и Олег чуть было не упал, но был вовремя подхвачен матерью. Попытался вернуться обратно, едва не опрокинув посуду на тумбочке, наконец был посажен матерью на кровать.

– Ничего. Это ничего, сынок. Будем стараться, ― смахнув слезу, утешала мать, ласково поглаживая по голове.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.