Зона турбулентности

– Так, чтоб ты ничего себе не придумывала, отвечу, но больше таких глупостей не спрашивай, – заявил он, когда кровь отхлынула с его смуглых щек. – Дамы сердца у меня нет. Пока нет. Вкусы у меня консервативные, я атеист, но моя семья нет. Это я тоже должен учитывать. К тебе я присматриваюсь, но вряд ли ты подойдешь. Твои моральные устои меня тревожат.

От такой прямоты краснеть пришлось уже ей. В этот момент она его возненавидела. Она что, повод давала считать себя развратной женщиной?

– Ты!.. – она зашипела не хуже кошки, которой наступили на хвост. – Да чтоб у тебя закрылки отвалились! Тоже мне нашелся поборник нравственности! На себя посмотри! Я с начальниками хотя бы не сплю, и с их женами тоже!

Он захохотал так, что даже голову запрокинул, так ему было весело.

– Вот бы я удивился! Если бы ты с женами…

Вся злость ее тут же прошла. Она ткнула его кулаком в бок.

– Дурак ты, Камаев, и шутки у тебя дурацкие.

– Знаю, – уже совсем серьезно кивнул он. – У меня нет чувства юмора. Так что подумай, твой ли это рейс.

– Знаю, чего ты такой наглый, – буркнула она. – Считаешь себя неотразимым, пассажирки от семи до семидесяти от тебя млеют, вот и зазнался. Но не думай, что я тоже…

Тут он ее поцеловал, слова как-то сами иссякли, как и мысли, и время, и пространство.

Вот на воспоминание об этом поцелуе, одном из тех, которые она бережно хранила в укромном уголке памяти, и среагировала приметливая Наталья.

– Жан, ты меня тревожишь. Точно не в залете? Проверься, слышь. Такие перепады настроения… То слезы, то смех… помереть можно.

Наталья скорчила гримасу, а Жанна впервые за день рассмотрела ее под ярким светом потолочных ламп.

– На-та-аш, – протянула она и сделала круглые глаза, – вот сейчас ты меня тревожишь.

Гримаса на лице Натальи стала еще печальнее, уголки губ опустились скорбной скобочкой.

– Сама не знаю, как вышло, – пробормотала она. – Я в полной заднице.

– Да ладно! Вы же хотели с Мишаней! Ну подумаешь, чуть раньше, чем планировали…

– Так то с Мишаней…

Жанна беззвучно ахнула. Антон! Смазливый бортпроводник, с которым у Натальи в том памятном на приключения самарском рейсе случился внезапный роман. Ну как внезапный – Антон долго нарезал круги вокруг и около, пока не добился своего. Его настойчивости можно только позавидовать. Вот бы ей капельку. Может, давно бы уже определилась в своих отношениях с Камаевым. Бр-р-р! Опять этот второй пилот занял ее мысли. Вечно лезет без спросу, куда не просят.

– А ты уверена?

Наталья лишь плечами пожала.

– Ни в чем я не уверена, – понизив голос, ответила она. – Но есть вероятность, что это не от Мишани. И что мне теперь делать? Аборт? Муж не поймет. Тайком от него? А если узнает? Это точно развод. Сразу. Он у меня знаешь какой? Не ревнивый, нет, иначе не летала бы я так долго, а принципиальный. Мол, между нами не должно быть тайн. Это залог любви и все такое.

– А если ничего не делать? Оставить как есть?

– Ага! А на кого будет ребенок похож? Хорошо, если в меня, а если в Антона? Они же с Мишаней совсем разные. Совсем.

– Это если от Антона, а если все же от Миши?

– Да как я узнаю?! – Натальин голос сорвался на сип. – Вот всегда говорила, что от мужиков одни неприятности. Черт меня дернул с ним связаться. С Антохой. Просто бес попутал, не иначе! Хорошо тебе! Если в залете, то Камаев твой обязательно женится. Знаю таких – из одного чувства долга в ЗАГС потащит.

– Меня не надо в ЗАГС. И чувство долга тоже лишнее. – Жанна встала. Как-то чужие проблемы, да еще такие, перебили весь ужас этого длинного дня. – Домой пора. Не высыпаюсь последнее время.

– Пора, – согласилась Наталья. – Мишаня уже вон сообщений ворох понаписал. Ждет. А я ему в глаза не могу смотреть. Веришь?

Вопрос ответа не требовал. Жанна и не ответила. Помахала рукой на прощание и тоже пошла к выходу. Камаев летит сейчас где-то над средней полосой, в облаках, и знать не знает, какие тут страсти на земле разыгрываются. И Антон тоже где-то летит и тоже ничего не знает. Может, ей с ним поговорить? Нет, не о Наталье, упаси боже! О том, что случилось с Илоной Юрьевной. Антон за видимостью пошляка-юмориста скрывал неплохой логический ум. К тому же он с Жанной никак не связан. Просто коллеги. Спросить у него, что ли?

Она и спросила. Словно зверь на ловца, Антон вырулил на нее с чемоданчиком. Прилетел из Челябинска, выглядел сонным – все же разница в часовых поясах сказывалась.

Они сели в кафетерии, взяли по кофе и круассану. Антон даже не удивился, когда Жанна предложила посидеть. Потом по его наводящим вопросам стало понятно, что у него тоже был свой интерес.

– Тяжелый рейс? – Антон всыпал в кофе порцию сахара. – Болтанка?

Жанна провела рукой по лицу: стереть бы все ужасное, снова стать беззаботной и легкой, но жизнь уже навесила вериги на плечи – попробуй стряхни!

– Да так. Слушай, правда, что нас купили?

– Купили! – Антон фыркнул. – У них это называется слияние. Дружеское.

– Дружески схомячили. Ага! И что теперь?

Антон развел руками. Жанна чуть прищурилась, рассматривая молодого человека. Умен, красив (для кого как, конечно), выпендрежник, но не зазнайка. Несмотря на папу-начальника.

– Ты такой спокойный, потому что тебя папа по-любому пристроит?

– Фу! Как некрасиво – попрекать меня родителем. Да и не такой уж он большой начальник. Но да, знает куда подойти, кому что сказать. А что, протекция нужна?

Кофе выплеснулся на блюдце, Жанна подсунула под донце салфетку.

– Ну тебя! Сама как-нибудь. Тяжелый день просто. Скажи, вот как быть, если ты точно знаешь, что человек не покончил с собой, а его убили?

– О-о-о! – Антон выразительно выкатил глаза, опушенные густыми ресницами (обзавидоваться можно). – Даже спрашивать не буду, что и как, одно скажу: ментам на это пофиг. Даже слушать тебя не станут. А что? Тебе снова захотелось поиграть в сыщицу? Мало тебе Самары и хоккеистов?

– Думаешь, бесполезно к ним идти? А как же улики?

– А чего ты сразу им не сказала? Так, мол, и так… – Тут Антон глянул на часы и сполз с высокого стула. – Так, все. Бегу. Ты на корпоратив-то едешь? – Видя недоумение на ее лице, Антон усмехнулся. – Жанет, ты, как всегда, витаешь в облаках. Вернись на землю – рейс окончен. В эти выходные у нас в загородном крутяцком отеле корпоратив. Официально для подведения итогов, неофициально – начальство хочет посмотреть сотрудников. Оценить, так сказать. Новое начальство. Там же и объявят о слиянии. Так что всем быть велено. За исключением тех, кто в небе. Или ты на корпоративе, или в небе. Или тебе скажут «прости-прощай».

– Да мне и так скажут «прощай».

– А не факт, не факт. Все. Ушел.

Жанна тоже пошла на выход, увлекая за собой синий форменный чемоданчик. Ей вдруг стало жалко этого чемоданчика и своей летной формы – синей с голубыми вставками и оранжевым шейным платочком. Вряд ли новое начальство сохранит их прежние цвета. Это если ее возьмут на работу, а не попросят вежливо (или не очень) на выход с вещами. В сумочке задребезжал зуммер. Кто-то звонил. Жанна подумала, но все же достала телефон.

– Жанна Викторовна? Малинин беспокоит. Зайдите ко мне. Надо поговорить.

От неожиданности Жанна выронила ручку чемодана, и тот грохнулся на пол.

– Анатолий Борисович, да я уже домой еду, – попыталась соврать она. – Может, в следующий раз или по телефону?

– Так, Румянцева! Ты еще даже не покинула здание аэропорта. Машина твоя на служебной стоянке стоит. Быстро ко мне!

Приказной тон начальника безопасности «Скайтранса» привел ее одновременно в состояние тихого бешенства и тревоги. Что ему нужно? Мало он крови у нее попил тогда в Самаре?

– Вы меня уволить хотите? Да и увольняйте!

Гори все синим пламенем! Жанна подняла чемодан и дерзко вскинула подбородок. Ну и увольняйте: пойду на железную дорогу проводником. Или на лайнеры. Там тоже бортпроводники нужны. Море ничуть не хуже неба…

Мечты прервал тихий смех Малинина.

– Жанна… Викторовна, очень прошу зайти. Уволить мы всегда успеем. Вы же знаете: у нас все быстро.

Глава 3

Анатолий Борисович Малинин, начальник службы безопасности «Скайтранса», вызывал у сотрудников вполне определенные чувства: отличный дядька, но лучше не встречаться. Спортивный, с некрасивым, но, что называется, хорошо сделанным «мужским» лицом, он, наверное, нравился женщинам. Должен был нравиться. Хотя…

– Жанна Викторовна!

Жанна моргнула и вернулась обратно, в этот мир, на землю, в кабинет Малинина. Почему-то она решила, что их разговор будет коротким, но Малинин предложил мягкое кресло, кофе, и она не смогла отказаться, несмотря на выпитый недавно в кафетерии капучино. По слухам, Малинин угощал каким-то элитным кофе редкого для России сорта. «Хоть кофе напьюсь перед увольнением», – с каким-то веселым отчаянием решила она, ни минуты не сомневаясь, что вызвали ее именно за этим. А для чего еще?

– Вы как? Способны воспринимать информацию? – спросил Малинин, поставив перед ней чашку с кофе.

От чашки исходил тонкий аромат, горький, с шоколадными нотками.

– Это божественно. – Жанна пригубила чуть-чуть, чтобы не обжечь нёбо. – Да, теперь я готова даже к самым неприятным новостям. Добивайте, Анатолий Борисович.

– Что ж вы меня за монстра держите? Я ведь вам ничего плохого до сих пор не сделал. И даже вроде закрыл глаза на ваши с Камаевым проделки в Самаре.

– И за это большой вам от нас рахмат, – Жанна отвесила поклон, прижав руку к сердцу.

Малинин укоризненно покачал головой, но не стал ничего говорить про дурной характер и плохое воспитание. Это они обсудили еще в Самаре.

– В эти выходные у нас состоится корпоратив в загородном отеле «Форесткамп». Очень надеюсь вас там увидеть. Доставка трансфером со служебной стоянки аэропорта в девять утра. Просьба не опаздывать.

Жанна чуть не поперхнулась кофе, который пила медленно, смакуя орехово-шоколадный привкус.

– Вы за этим меня позвали?

Малинин чуть развел руки, показывая недоумение: «А зачем еще?» Она посмотрела на чашку в руке – потратить на рядовую стюардессу время и несколько граммов божественных зерен, чтобы сообщить ей про корпоратив?

– Спасибо, – выдавила она, утихомиривая в голове тысячу мыслей, – но у меня рейс по расписанию как раз на эти дни. Увы. – Лицу она постаралась придать соответствующее огорченное выражение.

– Знаю. Потому и позвал. Расписание вам изменили. Вот новое, – он положил на стол распечатку графика. – На сайте тоже увидите.

– Зачем? – Вопрос вырвался раньше, чем она смогла сдержаться. – Ничего не понимаю.

– Просто хочется, чтобы вы попали на этот замечательный праздник нашей компании. Вы же работаете не первый год, на хорошем счету… – Малинин прервался, услышав ее громкое фырканье. – Да, понимаю вашу иронию. Но вы удивитесь, я действительно к вам хорошо отношусь. Просто не часто мне попадались женщины с логическим умом и сильным характером.

От таких комплиментов впору было растеряться и растаять. Пришлось вовремя вспомнить, кто это говорил и при каких обстоятельствах. Жанна потерла переносицу: от усталости у нее начинала болеть голова.

– Мне пора отдыхать, через восемь часов у меня рейс…

– Конечно, – Малинин понимающе закивал. – Просто хочу убедиться, что вы все правильно поняли.

– Поняла что?

– Кажется, я поспешил с комплиментами вашему уму. Только не говорите, что не знаете о грядущих событиях в компании.

– Все знают этот секрет Полишинеля, просто не знают, кто нас купил, оттого и слухи всякие ходят. Нехорошие. Может, лучше всем рассказать, чтоб народ не дергался? Вы же понимаете, что от хорошего настроения экипажа зависит многое. Почти все.

– Опять вы пытаетесь учить меня, как правильно поступать. – Малинин сказал это с усмешкой, но глаза стали холодными. – Вы правы, сотрудники вправе знать, поэтому я очень рекомендую на корпоративе быть.

Жанна чуть нахмурилась.

– Вы что, там смотрины устраиваете? Новое начальство будет выбирать, кого взять, а кого пинком под зад?

– Жанна, Жанна… Ваш язык – ваш враг. Но вы и так знаете. Просто ответьте на один вопрос. Не мне. Себе. Вы хотите летать и дальше? Знаю, знаю. У вас сложные отношения с начальством и небезупречный послужной список. Но все решаемо. Если вы только захотите. А вы захотите. Вы же любите все это, – Малинин повел рукой вокруг, словно охватывая пространство аэропорта за стенами кабинета. Тут он увидел презрительный прищур ее глаз и негромко рассмеялся. – О да! Вы идете шаблонным путем: начальство просто так ничего не предлагает. Не бойтесь, душу продавать не потребуется.

Всяких там домогательств тоже не будет. Просто приезжайте. В конце концов, выбор останется за вами.

* * *

Вечер Жанна провела, просматривая новости, выискивая хоть что-то про труп на улице Козлова. Ничего стоящего не нашла. Видимо, мало кого интересовало самоубийство. Попутно размышляла над тем, что говорил Малинин. Все это выглядело очень странным. Поменяли ей график, настойчиво просили быть на корпоративе, зачем, спрашивается? Словам Малинина, что «душу продавать не потребуется», она не поверила ни на секунду. В одном он был прав: просто так никто ничего не дает.

Первым делом она подавила желание послать всех далеко и без прощания, но потом позвонил Ильяс, и она не решилась ему рассказать про беседу с Малининым. У того тоже были с безопасником непростые отношения, а зная Ильяса, можно было предположить его реакцию. Она лишь аккуратно спросила, едет ли он на корпоратив. Но Камаев сказал, что как раз на эти дни назначен в резерв, то есть его могли дернуть в рейс в любой момент, поэтому надо быть в зоне доступности. Жанне показалось, что Ильяс даже обрадовался такой своевременной отмазке от коллективного сборища коллег и начальства.

А вот она поедет. Решение пришло ночью, когда она по привычке вспомнила суслика. Ведь сказочка про суслика не только про ночные страхи, а про все вообще. Страх убивает душу. Она пойдет ему навстречу, как маленький трусливый суслик, и посмотрит ему в глаза. И, возможно, страх окажется просто тенью на стене. Или нет. Но хуже не будет.

Ехать со всеми на огромном автобусе Жанна не захотела: надо было сохранить мобильность и самостоятельность.

Навигатор показывал час езды до отеля с говорящим названием «Форесткамп». Сайт отеля обещал гостям номера люкс, высокую кухню, два бассейна с подогревом, спа-центр, теннисные корты, конные прогулки, катание на скутере и многое другое. Разглядывая яркие фотографии на сайте, Жанна вдруг реально захотела хоть на день забыть обо всем. Она уже представила себя в бассейне, а затем в шезлонге с бокалом чего-нибудь вкусно-алкогольного, и гори все синим пламенем.

Удачно миновав утренние субботние пробки, машина катила по Выборгскому шоссе. Из плеера негромко доносился французский шансон, навигатор показывал скорое окончание пути. Где-то тут надо было свернуть на дорогу к поселку на берегу озера, а там уже и до отеля недалеко. Попутных машин было мало. То ли она действительно рано выехала, то ли все решили ехать на автобусе, чтобы два дня не думать о похмельном выхлопе и транспортной полиции. Из динамика запела Мирей Матье. Жанна подпевала и в такт хлопала ладошкой по рулевому колесу. Сомнения все же никак не хотели оставить ее в покое, поэтому ехала она медленно, словно давая себе отсрочку от окончательного принятия решения, и только это спасло ее от столкновения. Наперерез машине выбежал человек, и Жанна, даже не успев толком испугаться, нажала на тормоза. От резкой остановки ее кинуло вперед и ремень сдавил грудную клетку.

Несостоявшийся самоубийца, вернее несостоявшаяся, потому что это оказалась женщина, стояла не шелохнувшись, в сантиметре от бампера, прижав к груди крепко сжатые кулачки. Вдруг она вздрогнула, подняла голову, уставилась на Жанну огромными глазами и прошептала одними губами, но Жанна поняла.

– Помогите!

Пришлось вылезти, а то бы женщина так и осталась стоять столбом на проезжей части.

– Что с вами?

– Оу! Меня хотят убить, – сказала женщина и робко пожала плечами, как бы извиняясь за такое неудобство.

Глава 4

Несколько секунд Жанне понадобилось, чтобы прийти в себя и постараться на самом деле не убить несчастную старуху. Хотя старухой она назвала ее зря, просто от злости. На женщине был брючный костюм веселенького розового цвета. Майка Веденеева непременно бы поправила: «Не розового, а лососевого». Голову прикрывала соломенная шляпка. Довершали костюм ажурные перчатки. На сильно загорелом лице четко проступали морщины, губы блестели коралловой помадой, а глаза… глаза были неожиданно молодыми, ярко-голубыми, без обычной старческой поволоки. Все это, а также легкий акцент выдавали в женщине иностранку.

– Мне прокололи колесо, – между тем жаловалась женщина. – Я торчу тут уже целый день, и никто, никто не может меня спасти.

На выяснения обстоятельств ушло немало времени. Мадам Николь, так она представилась, прибыла из Канады посмотреть перед смертью на родину предков, давным-давно покинувших Россию. Налюбовавшись красотами Санкт-Петербурга, она решила осмотреть глубинку, дабы удостовериться, что за парадным фасадом прячется неприглядная изнанка провинции. И ее ожидания оправдались: колесо спустило, а служба спасения не торопилась мчаться к ней на помощь.

– Оу! Вы понимаете, что это все подстроено, что меня хотят извести?

– У вас есть враги, которым выгодна ваша смерть? – спросила Жанна, обходя машину мадам Николь.

– Оу! Конечно! Ведь я потомок старинного дворянского рода. Ваша эта, кейджиби, всегда охотится за такими, как я.

Потом Жанна поняла, что вот это «оу!» сопровождает каждую фразу экстравагантной туристки. Переубеждать, что страшная в своем всемогуществе кейджиби вряд ли будет тратить силы на чокнутую старушенцию, она не стала. То, что старушенция чокнутая, Жанна поняла, когда попыталась выяснить, в какую службу спасения та звонила. Да, она звонила в канадскую службу спасения и очень возмущалась, когда ей сказали, что не смогут сию минуту прислать ей техпомощь. Чокнутая или нет, но мадам Николь арендовала для путешествия кроссовер «Пежо», и Жанна надеялась, что в багажнике найдется запасное колесо.

– Оу! Что вы хотите сделать? – мадам округлила глаза, когда Жанна натянула хлопчатые рабочие перчатки.

– Сейчас посмотрим, что тут у вас. Вы позволите?

В багажнике стояло два чемодана. Их пришлось вытащить, чтобы добраться до запаски. Помимо колеса под полочкой багажника имелся и баллончик для ремонта камеры, и трос веселенькой желтой расцветки. То есть автомобиль был готов к любым неожиданностям.

Через пятнадцать минут колесо было поменяно. Жанна вытащила из-под днища домкрат, убрала его в багажник, сняла перчатки и похвалила себя за хорошую работу. Не зря она училась все делать сама. Мадам Николь все время стояла рядом и болтала без умолку. Она овдовела десять лет назад, получила неплохую страховку за мужа. «Оу! Его сбили на мотоцикле», и с тех пор она жила в свое удовольствие. Про детей умолчала, из чего Жанна сделала вывод, что мадам бездетна или просто забыла про их наличие. Исходя из возраста мадам Николь, дети если и были, то уже давно покинули отчий дом.

– Советую заехать в мастерскую, – сказала Жанна на прощание. – Без запасного колеса по нашим дорогам ездить не стоит.

Мадам Николь выразила восхищение одними глазами, послала воздушный поцелуй и укатила, взрыкнув на прощание всей мощью лошадиных сил под капотом. Следом проехало несколько туристических автобусов, и, когда Жанна добралась до места и припарковалась, холл оказался заполнен сотрудниками «Скайтранса». Всех она, конечно, не знала, но увидела среди них Лаврушина, Антона и Наталью и помахала им рукой.

Возле стойки регистрации была толпа людей, Жанна прошла в холл и присела на один из мягких диванов, с неудовольствием подумав, что, если бы не эксцентричная старушка, она бы приехала раньше всех, уже вселилась в номер и любовалась красотами из окна или с балкона.

На другом диване в тени ветвистого растения сидела молодая женщина и, как показалось Жанне, весьма интересовалась происходящим в холле. Вот в стеклянные раздвижные двери зашел мужчина, и женщина чуть подалась вперед. Жанна мысленно ахнула. Перед ней сидела бесподобная красавица. Ее можно было разглядывать часами, как произведение искусства. В какой-то мере женщина и была таким произведением: рукотворной красотой. Страшно было представить, сколько денег было вложено в эту фарфоровую кожу, точеный носик, огромные глаза, шелковистые волосы. Да и в губы… Хотя, возможно, это сама природа наделила их изящными изгибами и средней пухлостью. Женщина заметила пристальное внимание к своей персоне и в ответ так же пристально посмотрела на Жанну.

– Вы тоже «Скайтранс»? – спросила она с дружелюбной улыбкой, отчего ее лицо стало еще прекраснее.

Жанна кивнула, сглотнув враз пересохшим горлом.

– Стюра. А вы? – она ответила и спросила машинально и сразу пожалела, потому что собеседница явно хотела завязать разговор, а Жанна не представляла, как и о чем можно разговаривать с живым воплощением леонардовского золотого сечения.

– Да нет, я летаю только в мечтах, – женщина улыбнулась, прикрыв глаза. – Вы были тут раньше? Я нет. Даже не знала, что вокруг Петербурга столько прекрасных мест. Из-за этой пандемии и санкций, и всего прочего приходится осваивать нестандартные локации.

Жанна кивнула с деланым пониманием. Бедная красотка лишилась Ниццы и прочих фешенебельных мест и теперь страдает.

– А вы не знаете, это все, кто приехал на корпоратив, или еще будут?

– Может, кто-то еще и будет, но основная масса уже на месте. – Поддерживать ничего не значащий разговор было легко и позволяло не таясь рассматривать красотку. До чего ж хороша! Никакой женской зависти при этом не возникало – как не может возникнуть зависть к майскому закату или хрупкой бабочке. И только она успела подумать, кому же достался этот нежный цветок, как над их головами раздался бархатный голос:

– Геля. Ге-ля!

Женщина, а именно ее, скорей всего, и звал обладатель голоса, распахнула глаза. Но прежде чем она обернулась, лицо ее сменило целую гамму чувств. От страха (если это был именно страх) до радостного удивления. Губы чуть приоткрылись, явив белоснежные зубы, на щеках заалел румянец.

– Гера! – она изящно встала и пошла навстречу мужчине.

Тот стоял, засунув руки в карманы брюк и чуть покачиваясь с пятки на носки. На нем был летний костюм из льна, замшевые мокасины, и вообще, выглядел он на миллион. О да! Они были достойной парой Не считая того, что кавалер красотки Гели был явно ее старше. Жанна прикинула, что ему где-то сорок пять или около. Потом мужчина наклонил голову и клюнул Гелю в щеку, лицо его при этом попало под солнечный луч, который высветил резкие складки у губ и глубокую межбровную морщину в виде буквы V. Нет, решила она тут же – не сорок пять, а лет на десять больше.

Парочка уже удалялась, а Жанна все смотрела и смотрела им вслед. В уме ее крутились возможные события, соединившие этих людей. Воображение у нее всегда было богатым.

– Жанчик! – к ней подлетела Наталья и плюхнулась на диван. – Молодец, что приехала! А я уж думала, проигноришь. Слушай, давай возьмем номер вместе, а то поселят меня с кем-то из этих, – она кивнула на группу девушек, что-то весело обсуждавших у стойки регистрации, – и я кого-нибудь придушу. Я что-то злая последнее время хожу.

Жанна не ответила, все еще провожая взглядом Гелю и Геру. Наталья посмотрела на объект ее наблюдений и присвистнула:

– Ого! Сам Герман Петрович нас почтил.

– Кто?

– А ты не узнала? Это же Клещевников. Сам. Биг босс. Большой начальник. Владелец заводов, газет, пароходов. А теперь еще и нас с тобой.

Сначала Жанна не поняла шутку Натальи. Стишок про мистера Твистера из детской книжки поняла, а остальное… Но потом до нее дошло. Это же совладелец «Глоубвинда», компании, к которой присоединяется «Скайтранс». Это из-за него Камаев лишился возможности летать на международках и статуса первого пилота. Не из-за него так-то, а из-за его жены. Как же ее звали-то? Ангелина? Геля!

Жанна прикусила губу. Бедный Ильяс! Бедный. Да и она, Жанна, тоже бедная. Куда ей тягаться с этой невероятной Гелей-Ангелиной? Наверное, никак. Он ведь до сих пор влюблен! Как она сразу не поняла, не разглядела эту рану? Идиотка! Надеялась на чудо.

Клещевников с женой удалялись в сторону лифта, за ними следовал накачанный парень в строгом костюме, неся в руках два портпледа с одеждой и портфель из кожи крокодила, чемоданы катил портье в зеленой униформе с логотипом отеля. Каблуки Ангелины отбивали по полу ритмичную дробь. Хорошее настроение у Жанны испарилось, как и не было. Зря поехала. Сидела бы дома и смотрела киношку. Чуткая Наталья заметила эту перемену и похлопала ее по коленке.