Картленд шумно выдохнул. Было видно, что беседа дается ему с трудом.
– Раз уж мы никуда не торопимся, то предлагаю поужинать, если вы не против. На верхнем этаже отличный ресторан, я частенько заказываю оттуда еду.
– Поддерживаю, – ответил Томас.
Я лишь молча кивнул.
– Никто не возражает против цыпленка, запеченного с овощами?
Никто не возражал. Картленд позвонил и сделал заказ. После чего посмотрел сначала на Уэлша, а затем на меня.
– Итак, Сюзанна… Последний раз я был у нее пару недель назад. Чтобы вы представляли, наши встречи проходят в отдельной комнате посещений в четыре раза меньше этой переговорной, комнатушка больше похожа на камеру, там некомфортно находиться. Есть только стол и стулья, привинченные к полу, работает видеокамера.
Картленд замолчал и посмотрел на нас, ища понимания. И мы действительного его понимали. Затем продолжил:
– Встречи длятся не более десяти-пятнадцати минут. Сюзанна больше не спрашивает меня о Джоне, она вообще мало разговаривает. На вопросы о самочувствии не отвечает. Все время твердит, что это плохое место, каждый раз просит забрать ее домой. «Гарри, когда ты заберешь меня домой? Гарри, я так хочу домой», – говорит она. Каждая встреча с Сюзанной для меня как пытка. Я не могу ей помочь. Единственная цель моих визитов – это убедиться, что Сюзанна относительно в нормальном состоянии, что она разговаривает, ест, что она опрятно выглядит.
– Значит, Сюзанна, как вы говорите, относительно нормально мыслит? – спросил я.
– Трудно за столь короткое время понять, что у человека в голове. Может, это «относительное здравомыслие» обусловлено лечением.
– Вы правы, Гарри. Терапия в таких вопросах очень важна.
В дверь постучали, и Картленд направился встретить официантов, так как личный помощник был отпущен домой. На часах была половина восьмого. Мы с Томасом убрали свои блокноты и бумаги, вышли из переговорной, чтобы помыть руки и предоставить возможность накрыть ужин.
– Что думаешь насчет Картленда, Эндрю? – спросил Томас.
– Думаю, что он честен с нами. Я за ним наблюдал, он нервничает, но не врет. На вопросы отвечает искренне.
– Согласен с тобой.
– Знаешь, Томас, я вообще не вижу никакой выгоды со стороны Картленда от содержания жены в психлечебнице. Их бы и так развели. А касательно материальных благ, думаю, что доходы Сюзанны смешны по сравнению с ежемесячными доходами Гарри.
– Это ты зря. Лучше меня знаешь, что мотивом может быть и ненависть, желание отмстить за гибель сына. Зачем Сюзанне наговаривать на мужа?
– Ну, знаешь, здоровые люди зачастую заблуждаются, не говоря о больных.
– Ты думаешь, что Сюзанна больна?
– Рано делать какие-либо выводы, Уэлш. Пойдем лучше поедим.
Мы вернулись в кабинет переговоров. Ужин был накрыт, а от наполнявших комнату ароматов есть захотелось еще сильнее.
– Я уже думал идти вас искать. Предлагаю приступить. Не знаю, как вы, а я изрядно проголодался.
Еда оказалась постой, но очень вкусной. Ужин проходил в тишине, но это никого не смущало. Когда с едой было покончено, Гарри сделал очередной телефонный звонок, чтобы кабинет прибрали.
– Не очень-то уютное помещение, – отметил я.
– Я не стал приглашать вас в свой кабинет, чтобы нас не отвлекали. Пять часов вечера – это довольно активное время, сотрудники часто заходят, не говоря о телефонных звонках. Не думал, что наша встреча настолько затянется. Комната переговоров снабжена всем необходимым, при этом обеспечивается достаточный уровень конфиденциальности. Здесь нет окон, что не дает возможности отвлекаться.
– Простите, что задерживаем вас, Гарри, – сказал Томас.
– Если только наш разговор вам чем-то поможет, то я готов задержаться еще на какое-то время.
– Давайте вернемся к Джону. Отношения между Сюзанной и сыном были сложные, верно? – спросил я.
– Сюзанна очень любила Джона. Она все свободное время посвящала нашему сыну. Водила его в школу, на занятия по шахматам и на футбол. У меня не так много свободного времени, сами понимаете. Не знаю почему, но Джон плохо относился к Сюзанне. Он капризничал, не всегда слушался. Один раз Джон ударил Сюзанну. Меня это удивило, тогда я серьезно поговорил с ним, объяснил, что подобное недопустимо.
Сейчас говорю с вами и понимаю, насколько Сюзанне было трудно.
Со мной Джон вел себя совершенно по-другому. Он был спокоен, доброжелателен. Особенно ему нравилось играть в шахматы. Это было в обязательной вечерней программе по воскресеньям.
– Но почему, Гарри?
– Знаете, доктор Саммерс, Сюзанна как-то задала мне тот же самый вопрос. «Почему, Гарри? Почему Джон так безобразно ведет себя со мной и так послушен с тобой?» – спрашивала она. У меня на этот счет есть только личные соображения. Мы водили Джона к психологу, по большей части из-за его отношения к Сюз. Психолог отметил, что интеллект Джона развит не по возрасту, а касательно поведения лишь то, что Джон вспыльчив и неусидчив. Дал некоторые рекомендации. Я бы сказал, что Джон был как камертон. Вы меня понимаете?
– Вы хотите сказать, что Джон тонко чувствовал настрой человека, который с ним рядом.
– Именно. Я по своей натуре очень спокоен. Да, я переживаю за многие вещи, но никогда не срываюсь на окружающих и не приношу проблемы домой. Сюзанне же свойственны перемены настроения, она могла вспылить. Джон очень хорошо это чувствовал и раздражался, сердился.
– Вы хотели забрать сына в новую семью?
– Для его же блага. Их совместная жизнь стала бы невыносимой. Только не подумайте, что я намеревался вводить ограничения на их совместное времяпрепровождение. Нет, у меня и в мыслях такого не было.
– Если Джон настолько хорошо все чувствовал, значит, он понимал, что происходит в вашей семье. Возможно, он слышал или сам догадался о разводе, мог что-то сказать по этому поводу Сюзанне. В целом мне все ясно.
– Мы уже спрашивали вас о клинике, Гарри. Что вы можете сказать о сотрудниках? – поинтересовался Томас.
– Первый человек, к которому я обратился, – Генри Стоун. Ранее я не был с ним знаком и договорился о встрече по телефону. Стоун, учитывая ситуацию, согласился принять меня вечером того же дня. Когда я увидел «Мизери Эсайлам», то был впечатлен, само здание очень необычное по архитектуре, одновременно и старинное, и современное. Все прилегающие территории содержатся в чистоте и порядке. Охрана обеспечивается по всему периметру.
На входе меня встретил охранник, попросил документ, удостоверяющий личность, после чего сделал звонок, запись в книге. Уже другой охранник вместе со мной поднялся на лифте до административного этажа, где меня встретил директор. Высокий худой мужчина в строгом костюме, глядя на Стоуна, можно было подумать, что ему самому нужна помощь. Он пригласил меня в свой кабинет и внимательно выслушал мой рассказ. Стоун пообещал уже на следующий день выделить для Сюзанны отдельный бокс. В этих боксах работают камеры видеонаблюдения, нет никаких предметов, которыми пациент смог бы нанести себе увечья, к самой палате прилегает уборная, где есть туалет и раковина. Как пояснил Стоун, пройти в палату может только лечащий врач или он сам. Двери таких боксов открываются электронными ключами, а окна стоят непробиваемые.
– Да, такие палаты больше походят на тюрьму, – вставил я. – Но это необходимая мера.
– Генри оказался очень деловым человеком, он, ко всему прочему, помог мне с документами.
– А что насчет лечащего врача?
– Доктор Бериш весьма приятный человек. Несмотря на свою занятость, он всегда уделяет мне время, рассказывает о состоянии Сюзанны. Кстати, Бериш был одним из психиатров, участвовавших в консилиуме по постановке диагноза.
– Судебное заседание, как понимаю, состоялось без участия Сюзанны? – спросил Уэлш.
– Да. Сюзанна была признана недееспособной, ее вина не была доказана. Свидетелей не было.
– Понятно. Спасибо, что согласились встретиться с нами, Гарри.
– Вряд ли я рассказал вам что-то, чего вы не знали. Но если вы сможете что-то прояснить, то, пожалуйста, свяжитесь со мной.
Мы пожали друг другу руки и попрощались. Картленд направился в свой кабинет. А мы с Томасом по домам.
– Не думаю, чтобы Картленд что-то скрывал, – сказал Томас.
– Согласен. Ясно, что дело тупиковое.
– Езжай домой, Эндрю, проспись. В этой истории у меня осталась только надежда на тебя. Может, я зря воспринял всерьез анонимное письмо, а Сюзанна действительно больна. Может, Джон сам выпрыгнул из окна или оступился, угрожая матери. Как сказал Картленд, наверняка знает только один человек – Сюзанна.
Глава 3. Генри Стоун
Решил не откладывать разговор со Стоуном в долгий ящик. Чем быстрее появится определенность, тем лучше. На мой звонок Генри не ответил, скорее всего, не имел возможности. Все-таки пятничное рабочее утро. Самому было как-то непривычно начинать свой день не с приема пациента.
Атмосфера рабочего кабинета помогала сосредоточиться, производительность повышалась. Да и этот вид из окна радовал глаз. Поэтому я решил отправиться на работу, тем более что задач было предостаточно.
По дороге купил газету и заскочил в кофейню. Заказав американо, устроился за барной стойкой. Только развернул газету, как раздался телефонный звонок. Звонил Генри Стоун.
– Добрый день! Стоун. Вы мне звонили.
– Здравствуйте, Генри! Беспокоит доктор Эндрю Саммерс. Мы как-то встречались пару лет назад.
– Да, доктор Саммерс, припоминаю. У вас, кажется, своя практика в районе Мэрилебон. Чем могу быть полезен?
Генри Стоун меня вспомнил. Это немного облегчало задачу.
– Я хотел бы встретиться с вами в ближайшее время. Это возможно?
– Да, конечно. А по какому вопросу?
– По вопросу сотрудничества.
– Интересно. Хорошо, доктор Саммерс, подъезжайте сегодня к восьми вечера в клинику. Как подъедете, позвоните, я вас встречу.
– Спасибо, Генри. До встречи.
Так легко и просто, не задавая лишних вопросов, Стоун согласился со мной встретиться. Но это еще не означало, что встреча принесет нужный результат.
Несмотря на то что имя мое было достаточно известным среди круга специалистов, я не поленился и составил резюме. Отразил сведения об образовании, пройденных курсах повышения квалификации, приложил копии нескольких дипломов, подробно остановился на функционале клинической практики. В довершение ко всему папка с документами пополнилась парой благодарственных писем, а также списком научных статей и работ.
Хорошо, что мне удалось собрать все необходимое с самого утра. Не успел я покончить с этим делом, как рабочий телефон стал разрываться от звонков. Преимущественно звонили пациенты. Кто-то спрашивал мое мнение, посетив нового специалиста, а кто-то просто жаловался. Ситуация была прогнозируемой. Я уверен, что звонки будут активно поступать еще в течение недели, после чего обо мне будут вспоминать все реже.
В обеденный перерыв договорился о встрече с профессором психиатрии доктором Марком Уэлбергом, с которым не виделся уже несколько лет. Уэлберг преподавал основы психиатрии в Имперском колледже. Время пощадило его, он был все так же бодр и полон идей, заряжен энтузиазмом. Хотелось бы и мне иметь такую активную жизненную позицию, будучи в его возрасте. Мы обменялись мнениями об увеличении численности душевнобольных людей. Это был факт, подтвержденный мировой статистикой. Марк рассказал о своем недавнем опыте: он собрал группу людей и отправился с ними на окраину Англии, десять дней они жили в небольшом доме, работали на участке, а вечером устраивали чтения или просто беседовали. Во время всей поездки было запрещено пользоваться средствами связи, ноутбуками, карманными компьютерами и прочими гаджетами. Вначале многие тяжело переживали невозможность поговорить по телефону или выйти в сеть, но уже через пару дней все чувствовали себя комфортно. «Ты знаешь, – сказал он, – к концу поездки они действительно стали выглядеть счастливыми, улыбались. Казалось, их радость можно было потрогать».
Беседа с Марком еще больше меня вдохновила. Вернувшись в кабинет, с головой окунулся в работу, когда освободился, часы показывали начало седьмого.
Я быстро собрал портфель, выключил свет и поставил кабинет на сигнализацию. Оставалось менее двух часов до встречи со Стоуном, а мне жизненно необходимо было успеть что-нибудь съесть. Не хотелось, чтобы желудок напомнил о себе во время важного разговора. По дороге заскочил в кофейню, взял кофе и пару сэндвичей из цельнозернового хлеба с сыром.
Без пятнадцати минут восемь припарковался у клиники и позвонил Стоуну, сообщил о своем прибытии. Буквально через минуту ко мне подошел внушительных размеров мужчина. Охранник проводил меня до лифта и вместе со мной поднялся на пятый этаж. После того как я вышел, лифт вместе с охранником поехал вниз.
Первое, что бросилось мне в глаза, это большое количество камер видеонаблюдения. Не знаю, были ли у стен уши, но «глаз» было хоть отбавляй. Лифт курсировал только в правом отсеке здания, как я понял, между первым и пятым этажами. Правый отсек пятого этажа занимали помещения для административного персонала, там же располагался кабинет Генри Стоуна.
Внутреннее убранство клиники было аскетичным, минимум предметов, максимум пространства. Полы выложены кафельной плиткой, где-то застелены линолеумом, стены окрашены в светло-серый цвет. Высокие потолки с вмонтированным освещением. Первое, что мне пришло на ум: стерильно и безжизненно.
Совершенно другое впечатление производил административный отсек: стены были окрашены краской приятного персикового оттенка, их украшали картины с умиротворяющими пейзажами, пол застелен паркетной доской. В коридоре стояли диваны, кулер с питьевой водой, отдельно была обустроена зона отдыха для посетителей.
Стоун ждал меня в дверях административного отсека. Он сильно изменился с нашей последней встречи: похудел, под глазами залегли тени, в лице прибавилось жесткости. Мы поприветствовали друг друга рукопожатием, после чего Генри пригласил меня в приемную. В приемной стоял только один секретарский стол, секретаря на месте не было, а настольная лампа продолжала гореть. Из самой приемной можно было попасть еще в несколько комнат. К одной из них и подошел Генри Стоун, кабинет был заперт. Открыв дверь магнитным ключом, Генри пригласил меня войти. Кабинет занимал немалую площадь, но не казался большим в связи с тем, что горела только одна настольная лампа, верхнее освещение было погашено. Когда Генри включил основное освещение, то я был восхищен. Комната выполнена в коричнево-черных тонах, пол выстелен паркетом, окна занавешены портьерами цвета темного шоколада, некоторые из которых были собраны. Вместо картины на одной стене выполнена мозаика из гладких камешков. Вдоль стены напротив рабочего стола во всю высоту располагались книжные полки, в углу аккуратно пристроилась стремянка. Стол был основательный, из натурального дерева, на столе идеальный порядок, позади кресла располагался еще один шкаф, часть полок занимали книги, на других располагались награды, отдельную полку занимали головоломки.
Стоун погрузился в кожаное кресло, а я сел по левую руку от него за стол для совещаний.
– Как вам клиника? Вы ведь не бывали здесь раньше?
– Мне почти не удалось оценить внутреннее содержание, но то, что увидел, впечатляет. Интересно было бы обойти все помещения. Не заметил присутствия пациентов, только персонал на первом этаже.
– Разделяю интерес. Несмотря на то что здание пятиэтажное, площадь бывшего мелькомбината позволила сделать его большим и просторным. Много секторов и переходов. На первый взгляд внутреннее убранство может показаться скромным, но у нас тут все по последнему слову техники. Современные технологии, специалисты и взгляды. Что касается пациентов, то вы не увидите их разгуливающими в коридорах. У нас здесь не тюрьма, но строгий режим, которому все без исключения подчиняются. Более того, на первом этаже их действительно нет.
Я почти не слушал рассказ Генри о клинике, все мое внимание и мысли обратились к словам Стэнли касательно глаз Стоуна. Его карие глаза не излучали тепла, взгляд был пустой и холодный.
– Дисциплина и контроль при работе с пациентами играют немаловажную роль, – вставил я.
После моих слов Генри чуть улыбнулся.
– Перейдем к делу. Зачем вы обратились ко мне, доктор Саммерс? О каком сотрудничестве идет речь? – спросил Стоун.
– Я хочу работать в «Мизери Эсайлам», – ответил я прямо.
Брови Стоуна приподнялись от удивления. Он встал и подошел к окну. Молчание затянулось.
– Мне было странным услышать от вас о возможном сотрудничестве. Но сейчас я еще более удивлен. У вас большой опыт, собственное дело. Почему вы хотите свести на нет все, чего достигли? Или я неправильно вас понял?
– В последнее время я стал задумываться о том, что мне не хватает развития. Того самого, которое было при работе в клинике в начале карьеры. Есть определенные идеи, которые мы на данный момент обсуждаем с профессором медицины Марком Уэлбергом. Не всех больных я могу наблюдать и принимать в рамках своего кабинета.
– Понимаю вас, доктор Саммерс. Почему вы решили обратиться именно в нашу клинику?
– Я много слышал о «Мизери Эсайлам», не сомневаюсь в репутации клиники.
Генри молча смотрел в окно.
– Мы не набираем персонал, штатные передвижки среди специалистов достаточно редки. Как я понял, вас интересуют особые больные, если их можно так назвать. В моем представлении, каждый больной по-своему особенный. Конечно, упустить возможность принять в штат такого специалиста, как вы, я не могу.
Сказав это, он повернулся ко мне лицом и пристально посмотрел в глаза, после чего вернулся на свое место и продолжил:
– Хорошо, доктор Саммерс, с понедельника я жду вас в клинике. Приходите к восьми утра, в девять часов у нас общая планерка, проходит на этом этаже. В выходные я подумаю над вашим функционалом, после чего мы обсудим детали вашей работы и финансовую составляющую.
– Спасибо, – ответил я. – Искренне рад стать частью команды.
На это Генри ничего не ответил, лишь слегка кивнув.
Разговор был окончен. Я поднялся, мы пожали друг другу руки, после чего Генри проводил меня до лифта.
Выйдя на улицу, я с жадностью вдохнул свежий воздух. Короткая встреча, как ни странно, отняла у меня много сил. Всю дорогу до дома я думал о Стоуне, вспоминал его безупречный костюм, такой же безупречный кабинет, этот пронзительный взгляд. Во время нашей беседы он не проявлял особого интереса и дружелюбия. Его лицо не выражало почти никаких эмоций, кроме сосредоточенности. Возможно, это была банальная усталость.
Тем не менее задача была выполнена. Я возвращался домой к рыжему голодному коту с чувством удовлетворения.
Перед сном воспроизвел в тетради беседы с Гарри Картлендом и Генри Стоуном. Заинтересовал меня и факт особой охраняемости объекта: охрана по периметру, в здании, множество видеокамер, двери со специальной системой защиты.
Томасу звонить не стал, решил сообщить новость на следующий день. Усталость взяла свое, приняв пятиминутный душ и выпив рюмочку бренди, я отправился спать.
Проснувшись, вышел на балкон подышать свежим воздухом. Прохладное субботнее утро, солнце только начинало пригревать. Меня осенила прекрасная идея времяпровождения. Срочно, срочно позвонить Стэнли.
– Алло, Стэн, привет!
– Эндрю, привет! Не слишком ли рано для утра выходного дня?
– Знаю, что не разбудил. А сам только проснулся.
– Мы-то, как слышишь, давно не спим. Парни позавтракали и смотрят мультики.
– У меня возникла идея сходить в зоопарк, так давно там не был. Одному не хочется. Вот я и подумал о тебе и твоих мальчиках. Как ты на это смотришь?
– Отлично! Мальчишки будут рады, да и жена немного отдохнет от нашей мужской компании.
– Тогда через час заеду. Успеете собраться?
– Конечно, будем ждать. Адрес ты помнишь?
– Да. Скоро буду.
Лондонский зоопарк – совершенно особенное место. Кто-то рассматривает его как исторический памятник или памятник архитектуры, кто-то приходит посмотреть на диковинных животных, а их здесь ни много ни мало семьсот пятьдесят пять видов, а некоторые любят просто посидеть-отдохнуть в месте, где когда-то жил знаменитый слон Джамбо.
– Куда пойдем? В детский зоопарк? – спросил я детей.
– Не-е-ет, – хором ответили ребята.
– Они любят что поуродливее и пострашнее, – пояснил Стэнли.
– Ну, тогда в павильон с рептилиями, затем в павильон с насекомыми. А если силы останутся, то заглянем в океанариум.
Ох уж эти рыжеволосые мальчуганы, как им нравилось разглядывать змей и ящериц, они были готовы часами наблюдать за гадами, прислонившись к защитному стеклу.
Смотреть на насекомых мы не пошли, а вот за пингвинами понаблюдали.
Не заметили, как быстро пролетело время, все изрядно проголодались и отправились перекусить.
Проходя мимо вольера с хищниками, я заметил знакомую фигурку. Рядом с клеткой с тиграми стоял маленький Джимми. Казалось бы, ничего особенного, если не считать, что один из тигров сидел прямо напротив мальчика. Джимми смотрел на тигра, а тигр на Джимми. Я решил нарушить их безмолвный разговор. Когда подошел совсем близко, тигр поднялся, приблизился к решетке и зарычал, все так же обращаясь к мальчику, после чего развернулся и направился в конец вольера. Тетя Джимми вместе с Софией стояла у соседнего вольера и не заметила происходящего.
Картина удивила меня. Любой другой ребенок испугался бы, но Джимми даже не шелохнулся. Он был абсолютно спокоен.
Я подошел совсем близко и положил руку на плечо мальчика. Джимми повернулся ко мне.
– Привет, Джимми! Я смотрю, ты не из пугливых. Любишь тигров?
Мальчик кивнул. Лицо его было невозмутимо.
– Грозно он с тобой попрощался.
– Доктор Саммерс, добрый день! – поприветствовала меня тетя мальчика.
– Добрый день! А эта прелестница, должно быть, София? – спросил я, обращаясь к девочке.
– Рада познакомиться, – ответила София, протягивая мне руку.
Я аккуратно пожал руку маленькой принцессе.
– Всей семьей? – спросил я, обращаясь к женщине.
– Да. Джимми любит зоопарк, да и Софи с удовольствием его посещает. Вы тут тоже с компанией?
– Да, пришел с другом и его сыновьями. Мы как раз направлялись перекусить. Может, присоединитесь?
– Нет, мы только пришли и мало что посмотрели. Спасибо за приглашение.
– Тогда увидимся. Рад встрече. Пока, ребята, – попрощался я с детьми и направился догонять друзей.
После плотного перекуса мы отправились в океанариум. Посещение океанариума не оставило равнодушным никого. Сотни красочных рыб, кораллы, акулы и скаты. Можно бесконечно наблюдать за подводным миром. Мы посмотрели, как кормят акул, после чего отправились домой. Отличный день.
Ближе к вечеру я позвонил Уэлшу, рассказал ему о встрече со Стоуном. Томас расспросил меня о Генри, о его реакции на мое предложение. В целом все вышло как нельзя лучше. Оба мы пришли к выводу, что не стоит торопить события, главной целью на первоначальном этапе было влиться, прижиться, стать частью коллектива, частью «Мизери Эсайлам».
В понедельник проснулся рано, за час до звонка будильника. Чтобы хоть как-то снять напряжение, отправился на пробежку. Желания завтракать не было, поэтому приняв душ и надев костюм, я отправился на свою новую работу.
Поднявшись на пятый этаж, я попал в знакомый холл, для себя определил его как «зал ожидания», если пойти направо, то попадешь в приемную, где я был накануне, если повернуть налево, то попадешь в лабораторию, в самом же «зале ожидания» была еще одна дверь, ведущая в конференц-зал. Именно туда все и направлялись.
Войдя, я занял место в предпоследнем ряду, так как остальные места были заняты. Комната просторная, оборудована кондиционером, экраном с проектором, маркерной доской. Стулья оснащены столиками, которые легко убирались при необходимости. Многие специалисты пришли с блокнотами для записей.
Когда все собрались, Генри Стоун сказал слова приветствия, после чего перешел к протоколу, который вела его секретарь. На вопросах долго не останавливались, старались быстро обсудить или назначить отдельное время для решения. После того как оперативка подошла к концу, Стоун пригласил меня выйти для знакомства.
– Коллеги, хочу познакомить вас с нашим новым специалистом – доктором Эндрю Саммерсом. Врач-психиатр с большим опытом, знаниями и хорошей репутацией. Надеюсь, доктор Саммерс сумеет реализовать все свои знания и умения.
Я вышел к Генри Стоуну.
Все с интересом смотрели на меня, а я с улыбкой смотрел на своих новых коллег. Некоторые лица были мне знакомы, кого-то знал лично.
– Рад стать частью команды «Мизери Эсайлам», – сказал я.
Я посмотрел на Генри, тот одобрительно кивнул и продолжил:
– Прошу задержаться Уильяма Бериша, Заккери Уилсона и Эндрю Саммерса. Остальные могут быть свободны.
