Один из трёх

Нина Лисова

Один из трёх

Глава 1

Павел

Дождь нещадно заливал город. И продолжалось это так долго, что самые отъявленные любители меланхолии, переслушав все самые депрессивные песни и придумав несколько самых безопасных способов покинуть этот мир, ждали хоть одного солнечного просвета. Две чертовых недели беспрерывного дождя. Они выявили не только ущербность городских ливнёвок, но и меня, приличного и уважаемого человека, как отъявленного оппозиционера. Ибо, после очередного озера, героически преодолённого моей десятилетней Хондой, и нескольких пойманных ям, я нет-нет, да и выдавал сквозь зубы очерняющие местных представителей власти выражения. День был паршивым, а настроение на уровне минусовой отметки по Цельсию. Машина снова грохнулась дном о яму, органично задекорированную лужей, и я устно припомнил местных политиков, добавив им не самые приятные прозвища. В моей голове практически созрел план местной революции, как случилось нечто необычное – дождь перестал. А я, наконец, выехал на главную улицу и расслабился, что было впервые за сегодняшний день. Ехать оставалось немного, от этой дороги сюрпризов не будет, а рабочий день позади. Можно выдохнуть.

Я остановился на парковке и вышел из машины. Улица была безлюдной, наверное, не все жители поверили во временную передышку стихии. И вообще, все нормальные люди уже были дома и пили горячий чай после плотного ужина. Я вдохнул воздух и поморщился: запах озона проникал в легкие, вызывая рвотные позывы и желание заткнуть себе нос. Сырость пыталась залезть под куртку, и я ускорился, направляясь к теплому помещению, наполненному ароматами сладостей и выпечки. Это был последний штрих, в череде сегодняшних дел. Плата, чтобы загладить свою вину перед женой за опоздание. И почему все женщины такие сладкоежки? На входе в пекарню я столкнулся с девушкой, улыбнулся ей и придержал дверь. Она хмуро глянула на меня и вошла внутрь. Я последовал за ней. В магазине было пусто, не считая меня и только что зашедшую девушку, которая принялась изучать прилавок. Я же сразу подошел к кассе.

– Мариночка! – позвал я.

– Ага, пришел. – улыбнулась мне Марина, выходя из подсобки. – А я тебе отложила булочки.

– Вот это красота! – заулыбался я, увидев ее.

– Покрасила волосы. – засмущалась Марина и поправила волосы. – Поздно ты сегодня, опять задержали на работе?

– Что б её, эту любимую работу! – хмыкнул я. – Одна только радость, тебя, красавицу, вечером увидеть.

– Да ну тебя! Подлиза. – рассмеялась Марина, достала припрятанный контейнер с булочками и положила его в пакет. – Хотя, от моего мужа комплимента и не дождешься, когда вчера, после парикмахерской, домой пришла…

– Я вам не мешаю? – съехидничала девушка. – Может, вы в личное время пообщаетесь? Или в личное время муж мешает этим заниматься?

Марина раздраженно посмотрела на девушку, день у нее был нелегкий, а тут еще и жертва сама напрашивается. Хотя и девушка, судя по настрою, не на радужном пони каталась и поддержать срачку-ругачку была не прочь. Я дамские разборки любил примерно так же, как и скрежет по стеклу, поэтому решил прервать конфликт в зародыше.

– Я уже ухожу, а вы, девушка, закажите вот те пирожные, они также прекрасны, как и вы. – я засиял аки солнце на небе. У девушки дрогнули губы, и на секунду показалось, что сейчас она улыбнется, однако…

– Такие же жирные и вредные? – сказала она с издевкой. Но было заметно, что пыл ее поутих и боевой задор порасплескался.

– По-моему, сладкое уж слишком демонизируют. – выдал я, прикладывая карточку к терминалу.

– Ну-ну. – такой реакции на свою лучезарную персону я никак не ожидал и перевел взгляд на Марину. Видно было, что девушка ее изрядно взбесила, и она нервно постукивала пальцами. Пикнул терминал, оповещая об оплате.

– Спасибо большое. – я поблагодарил Марину и забрал пакет.

– Обращайся. – видно, что не у одного меня настроение окончательно спустилось в минуса.

– Вы всё? – спросила раздраженно девушка.

– Да. До свиданья. – в ответ я услышал целое ничего. Очень вежливая девушка.

Положив пакет на соседнее сиденье, достал сигареты и закурил. Глянул на часы – уже восемь. И какой черт дернул шефа притащить свою тетушку к нам на работу? Копейкиной Ирине Сергеевне, наверное, под сотню лет, может, лет шестьдесят, и она мышку последний раз видела в подвале своей дачи. Сорок лет Ирина Сергеевна проработала учителем в музыкальной школе, а когда директор школы намекнула, что директорская доченька через пару месяцев закончит консерваторию, и претендует на вакансию заместителя, Ирина Сергеевна скандалить не стала, а тихо ушла на пенсию. Уступив место молодому поколению, Копейкина решила перейти работать под крылышко к любимому племяннику, который, на радость и счастье мне, оказался моим начальником. И теперь, помимо своей основной работы, на которую времени хватало в обрез, мне приходилось устраивать срочные курсы работы на компьютере для чайников. Ирина Сергеевна из учительницы музыки моментально превратилась в гирю на шее, из-за которой мне ни поесть, ни покурить, ни отойти не получалось. Дали, блин, помощника, спасибо большое.

Я сплюнул и посмотрел на двери кондитерской. Из нее, с увесистой коробкой, выходила та самая нетерпеливая девушка. Руки ее были заняты, и она не очень грациозно открывала дверь бедром (довольно крутым, надо сказать), пытаясь не упасть на скользких ступеньках и не уронить разом несколько тысяч калорий. Джентльмен внутри меня, дернулся было ей помочь, но она довольно быстро справилась сама, и резво устремилась по дороге вперед. Я выкинул окурок, и уже собирался закрывать дверь машины, как услышал дикий визг.

– Козел гребаный! – я нашел взглядом нарушителя спокойствия, и не сильно удивился, узнав уже знакомую мне девушку. Она стояла перед дорогой, и только что приобретенная коробка с пирожными, как и сама девушка, были безнадежно перепачканы грязью. Девушка, не сбавляя крик, яростно материла мчащуюся уже где-то далеко впереди машину. Я ухмыльнулся и почувствовал себя очень нехорошим человеком.

А пострадавшая, судя по всему, вошла в раж, устремляя свои кары в багажник того, кто их никогда не услышит. Она ругалась и ругалась, пока наконец не швырнула коробку на землю, села на корточки и разрыдалась. Коробка открылась, пирожные развалились и смешались с грязью. Такую картину я не выдержал. Я вышел из машины и подошел к пострадавшей.

– Давай руку. – я попытался ее поднять, но девушка уперлась.

– Отстаньте от меня! – провыла она.

– Машина едет, видишь? Сейчас еще сильнее тебя перепачкает. – впереди мчался новый Шумахер и девушке грозило по уровню грязи слиться с дорогой. – Пошли уже! – я потянул ее сильнее, она поддалась и встала. При этом рыдала навзрыд и останавливаться не собиралась.

– Иди сюда. – я потянул ее за локоть и отвел в сторону от дороги. Мой взгляд упал на валяющиеся на земле пирожные, перемешанные с грязью и водой, и тошнота от двенадцатичасового голода и омерзительного запаха озона снова подкатила к горлу. Девушка ревела, а я молчал. Женские слезы были для меня кошмаром. Что делать, я не представлял, поэтому вел себя как обычно.

– Чего ты ревешь, у тебя уже тушь потекла, на панду стала похожа. – пошутил я.

Девушка зло посмотрела на меня и спросила:

– Ты совсем придурок?

– Да иди ты. – психанул уже я и пошел к своей машине. Девушка заревела еще громче.

– Пошли. – Я опять схватил ее за руку и повел в сторону магазина. Усадив ее в свою машину, я сразу успел пожалеть об этом широком жесте, ибо грязь с ее одежды тут же оказалась в салоне, который я бережно и регулярно вычищал. Да и я сам теперь не образец чистоты. Что уж делать, раз начал играть роль Д'Артаньяна, тут уже нужно гнуть линию до конца. Мы отъехали от магазина, и я спросил:

– Куда везти?

– На Дятлова, а дальше покажу. – ответила девушка, в салоне воцарилась тишина, прерываемая душераздирающими всхлипываниями. Мы ехали, а я периодически поглядывал на сидящую рядом. Ничего особенного, рога не растут, копыт нет. На вид лет двадцать, русые волосы, светлые глаза. Девушка как девушка. Только вот истерика ее уже порядком утомила, а ехать нам еще минут десять. Можно и потерпеть, а можно влезть куда не надо и поиграть в психотерапевта.

– Что случилось-то? Так не психуют на ровном месте.

– На ровном месте? – мне показалось, что девушка меня сейчас просто пошлет, но так повезти мне не могло. Она тяжко вздохнула и продолжила молчать. Определенно, доброта моя меня погубит.

– Возьми в бардачке салфетки.

– А? – непонимающе посмотрела на меня девушка.

– Ну салфетки возьми, глаза вытрешь. – пояснил я. Девушка взяла салфетки, и опустив зеркало небрежно вытерла глаза и безуспешно попыталась очистить одежду. Дальше было молчание длинной в эру ледникового периода. А по факту полминуты.

– А теперь, расскажешь?

Девушка вздохнула:

– Директриса на работе докопалась, достала меня. Лезет и лезет. Два месяца работаю и оба месяца мозги она мне делает. А сегодня превзошла себя. Дали мне классное руководство в начале сентября, шестой класс, а они неадекватные. По двенадцать лет детям, а уже дегенераты почти все. И эти, как их, вылетело из головы слово… Ну те, кто не по возрасту выглядят?

– Акселераты?

– Ага. Особенно один. Что они только на уроках у меня не творили. А сегодня … – девушка тяжело вздохнула, и продолжила, – я пока на доске писала периодизацию средних веков, тот, что самый акселерат, протянул селфи палку с первой парты мне под юбку и сфотографировал! Так неприятно! Я сразу заметила, потребовала телефон его, чтобы удалить все. Так он просто смеялся мне в лицо и дразнил, как девчонку какую-то со двора, а на мои угрозы родителей вызвать стал дразниться! Повела я его к директору, та, конечно, заставила его все удалить, а потом…

Девушка вздохнула, взяла новую салфетку и снова промокнула глаза.

– Знаешь, что мне директриса сказала? Целую лекцию прочла, о гормонах у подростков. И что думать надо, что в школу носить, что одеваюсь я очень вызывающе. Якобы мальчик перевозбудился. Представляешь?

Я невольно кинул взгляд на ноги девушки. Юбка была что надо. Выше колена, но в меру. А ноги… Я быстро перевел глаза на дорогу. Пацану много не надо, и того обзора, что давала эта юбка, вполне могло хватить, чтобы в нем забурлил нужный гормональный коктейль для совершения такой авантюры.

– Короче, виноватой оказалась я. Не так одеваюсь, не так себя веду, неправильно с детьми общаюсь. Как оказалось, на меня половина школы жалуется. – девушка снова хмыкнула. – А чуть позже, еще и мама моя, другой лекцией добила мои нервы. Я сегодня задержалась в школе, уже хотела на остановку автобусную идти, а мама позвонила и обрадовала, что Лизка, подруга моя, беременна и замуж идет. Лиза – хорошая девчонка, и парень отличный у нее. И вообще, я рада за них, и все такое. Но мама… Мы с Даней уже несколько лет дружим, одногруппниками в пединституте были, вот она его заранее его на мне женила, хотя у нас ничего такого не было. А тут оказывается, он на Лизе женится. Вот маму и понесло, высказала мне, какая я дура, что такого парня отдала. Короче, мать сначала мозг мне вынесла, потом отправила за тортиком и к Лизке, поздравлять.

Что-то тут было нечисто, и я это чувствовал. Слишком уж бурная реакция на свадьбу хорошей подруги и хорошего друга. Но дабы не провоцировать, делиться своими подозрениями я не стал. К тому же, бывает что и мелочь какая-то до истерики довести может. Девушка вздохнула и немного успокоилась.

– Так значит, ты к подруге сейчас едешь? – спросил я.

– Да ну их, домой еду. Плевать. Придумаю отмазку какую-то.

– Далековато ты от дома оказалась.

– Так в какую школу взяли, туда и пошла. Я же после института первый год.

– Историчка? – пошутил я.

– Историк. – обиделась девушка

Мы неловко замолчали. Я не знал, что ей сказать, да и она вроде высказалась и немного успокоилась. Мы уже подъезжали к Восточному микрорайону, как она сказала.

– Поверни сюда.

– Это же на другую улицу проезд? – удивился я.

– Ага, поверни сюда. И потом направо. – я сделал так, как она просила.

– Какой подъезд?

– Четвертый.

– Здесь?

– Угу.

– Решила к подруге поехать?

– Да, она же не виновата, что меня мама и директриса довели. А поздравить действительно нужно..

– Как же ты без пирожных?

– Обойдутся. Одна беременная, две другие в климаксе, куда им?

– Ты же им так не скажешь? – спросил я. Девушка в ответ хмыкнула.

Я остановился возле подъезда. На улице было совсем темно – фонарей будто и нет. И опять, опять эта из всех щелей протекающая доброта.

– Тебя проводить? – мне сразу стало неловко от своего вопроса. Сейчас еще подумает, что я напрашиваюсь.

– Не надо, – девушка открыла дверь, потом повернулась, – не дай бог мама заметит и тоже в женихи запишет. – девушка вышла и уже почти успела закрыть дверь. Почти. А у меня в заднице видно опять заиграло благородство. Или не знаю, что.

– Эй, – крикнул я ей в след, – возьми мой номер телефона, если что звони, помогу.

– Если что? – ухмыльнулась девушка.

– Мало ли, ты запиши.

– Диктуй.

Я продиктовал ей свой номер, она записала и убрала телефон.

– Я пошла. Меня Катя зовут. Если что. – Катя вдруг нормально так, вполне по-человечески, а не стервозно, улыбнулась мне впервые за время нашего недолгого знакомства. А потом отвернулась и хлопнула дверью машины, словно та ее персонально чем-то обидела. Вот же зараза! Так и помогай людям, а они даже дверь нормально закрыть не могут.

Я подавил в себе желание выйти из машины и дать щелбан входящей в подъезд девушке по имени Катя, а затем, тихо ворча себе под нос поехал домой.

Глава

2

Вика

Дурацкая юбка никак не хотела сходиться на распухшей талии. Конечно, стоило бы уже плюнуть и начать носить более свободную одежду. Но я просто боялась. Боялась заходить в магазин для беременных и вообще, покупать одежду большего размера. Дурацкие предрассудки вперемешку с постоянным страхом никак не хотели вылетать из головы, все время кажется, что стоить купить хоть что-то, связанное с беременностью и будущим ребенком, как это вмиг прекратиться. А мне только и останется смотреть на купленные джинсы для беременных и думать, какая же я дура. Но, как бы я не оттягивала этот момент, с каждым днем всё с большим трудом я натягивала на себя одежду своего размера. К глазам подступили слезы, а в спальню вошел муж.

– Что случилось? – удивленно спросил он.

– Я толстая. Я уже в юбку влезть не могу. – с комом в горле сказала я. Муж с секунду посмотрел на меня и засмеялся. А я от этого конечно разрыдалась. Поверь любимый, расскажи я тебе правду, ты бы опять ходил с виноватым видом и жалобно заглядывал мне в глаза. Не хочу, надоело.

– Эй, ну ты чего? Ты же знаешь, что это бред. Никакая ты не толстая. Потерпи несколько месяцев, потом опять будешь носить свою одежду. – Муж обнимал меня, а я всхлипывала. Я попыталась успокоиться, но поделать с собой ничего не могла, истерика словно накатывала изнутри. И оттуда же, поднимались все страхи и переживания последних месяцев. Муж успокаивал меня, а мне становилось только хуже. Теперь, скрывать свое положение будет уже невозможно. Придется сказать коллегам, родным, друзьям. А потом? Потом опять будут жалеть, как шавку у забора. Ну почему со мной все так?

– Перестань плакать, ты же знаешь, я терпеть не могу слезы. Давай лучше так, ты оденешься, сделаешь нам кофе, – тут опять поток моих рыданий, – чай! Чай, все время забываю, что тебе кофе нельзя. Мы спокойно попьем его вместе, а потом поедем на работу. Хорошо? – я кивнула, а муж поцеловал меня в губы и открыл шкаф, доставая свою одежду. Всхлипы все еще рвались из груди, однако в голове уже немного прояснилось. Как же надоели эти эмоциональные взрывы! Чувствую себя какой-то клушей, которая даже сдерживаться не может! Сев на кровать, я старалась успокоиться, смотря как муж одевается на работу. Рубашка, брюки, джемпер – и вот уже передо мной стоит серьезный деловой человек, которому и подойти боишься. Я смотрела как он одевается, и его спокойствие от этой ежедневной рутины постепенно перешло и мне. Как же сильно я его люблю. К глазам вновь подступили слезы, и я почувствовала нарастающую волну эмоций. Глубоко вздохнув, и пытаясь закинуть подальше в легкие вновь рвущиеся всхлипы, я сняла с себя блузку и подошла к шкафу, пытаясь подобрать ту одежду, которая более ли менее мне подойдет. И может, даже получится протянуть еще немного, прежде чем раскроют мою беременность.

Пока я стояла в одном белье и перебирала вешалки, сзади подошел муж и обнял меня.

– Может, лучше чай на работе попьем? – тихо спросил он и начал меня целовать.

Некоторое время спустя мы вышли в прохладное осеннее утро. Везде были лужи и грязь, но небо было чистое, и появилась слабая надежда, что бабье лето наконец придет к нам в этом году. Мы прошли к машине, и я открыла дверь.

– У тебя тут салфетки валяются, – сказала я, подняла грязные салфетки и отнесла их к ближайшей урне. Выкинув салфетки, я вернулась к машине, – Надо будет съездить машину помыть, а то после этих дождей, даже внутри грязи полно.

– Я на выходных съезжу, а то совсем времени нет. Ты потерпишь?

– Конечно, – согласилась я. Сев в машину, я пристегнулась, и мы поехали. Мне очень нравились эти утренние поездки наедине с мужем. Я положила руку ему на ногу, и мы улыбнулись друг другу. Окно было приоткрыто и ветер дул мне в лицо, а я просто наслаждалась моментом. Это утреннее время, которое мы проводили с мужем по дороге на работу, было для меня одним из любимых моментов в течение дня. Собственно, из-за постоянной занятости мужа, я ценила любое время, проведенное с ним. А иногда, я сама удивлялась, как так получилось, что несмотря на то, что мы с мужем были вместе уже много лет, я до сих пор была влюблена в него по уши. Да и влюбилась в него я практически сразу, как увидела.

Это было летом, и я пришла в институт послушать лекцию в актовом зале для поступивших. Какой-то парень сидел сзади и постоянно пинал мое кресло ногами. Пинал он не сильно, и возможно сам не замечал этого на нервах, но раздражало это ужасно. Я старательно терпела, но наконец, я решилась и повернулась, чтобы попросить его перестать, а он посмотрел на меня с такой смущенной улыбкой и был таким красивым, что я ни слова проронить не смогла. Все оставшееся время, бубнеж человека на сцене превратился для меня в невнятный поток слов. Я тупо смотрела на сцену и думала о смущенном парне, который, к моему сожалению, перестал проявлять ко мне хоть какие-то знаки внимания, пусть это были и еле слышные пинки по стулу… И как, при такой неприятной привычке, можно иметь такую красивую улыбку?

Я перевела взгляд на мужа. У него и сейчас такая же улыбка, какая была много лет назад. Машина остановилась недалеко от салона, и я, поцеловав мужа, поднялась из кресла.

– Ты в курсе, что я люблю тебя? – сказала я, прежде чем закрыть дверь.

– Конечно – улыбнулся он

Я перешла дорогу и пошла по тротуару. Вдоль него вровень стояли липовые деревья, и я вдруг вспомнила июнь двенадцать лет назад. Голову кружил сладкий аромат липы, и моя безответная влюбленность. Мы с Пашей сидели на скамейке в парке и обсуждали какую-то мелочь, вроде музыки. А я вдруг поняла, что не могу больше сидеть рядом и обсуждать всякую чушь, и сделала то, что мудрые женщины называют глупостью. Я первая сказала, что люблю. И он сказал в ответ. И в этот момент, я почувствовала себя настолько счастливой, что мне стало страшно. Но вместе со счастьем, словно в пару ему, для равновесия, пришел страх, который сидит во сне до сих пор: «Так не бывает. Сейчас все закончится. Не бывает так хорошо. Нельзя быть настолько счастливой». И с тех пор я всегда это чувствую.

Я была абсолютно счастлива, в любой момент своей жизни: когда сидела на парах, когда выполняла нудную работу, когда лежала с температурой, когда занималась сексом – но это состояние абсолютного всепоглощающего счастья, всегда было присыпано одним простым чувством. Страхом. Так не бывает. Нельзя быть такой счастливой. Нельзя. И постоянный ужас разоблачения, как будто ты преступник, и украл это счастье. Словно тебе на карточку случайно положили несколько миллионов. И ты ждешь, и думаешь – это когда же кто-то заметит, что ты мошенник? А время идет, ты тратишь деньги, и все время боишься, что рано или поздно за тобой придут и ты возместишь сполна все, что тебе досталось по воле случайности.

Глава 3

Катя

На самом деле, все было не так уж и плохо. Лиза, как и ее мама, были безумно довольными. Моя мамочка держалась как могла. Следует отдать ей должное, выглядела она весьма правдоподобно радостной. Она, правда, грозно сверкнула глазами, когда я вошла, но выражение тут же сменилось ужасом.

– Что с тобой? Тебя что, избили? – воскликнула мама.

– Почти, авария на дороге, с пирожными.

– Тебя сбили? Катя, нужно срочно в больницу! – в ужасе сказала мама.

– Мам, все нормально. Переходила дорогу, машина забрызгала, пирожные выпали.

– И ты в автобусе такая грязная ехала? И тебя не выгнали?

– Нет, такси вызвала.

– И из такси тебя не выгнали? В таком виде? Очень странно! – еще сильнее удивилась мама.

– Мама, ну не все же люди как ты, и мечтают поскорее меня куда-то выгнать. – как обычно, неудачно пошутила я.

– Катюша, пойдем, я тебе переодеться дам. – моя подруга Лиза встала и схватив меня за руку потащила в свою комнату.

– Выбирай что хочешь! – она подошла к шкафу, открыла полочки с домашней одеждой и стала рядом со мной. Я наконец смогла рассмотреть ее, и чуть сдержалась, чтобы фыркнуть. Взгляд как у восторженной лани, сама кротость и нежность. Щеки румяные, волосы вьются, сама светится, словно солнце в полдень. Принцесса Диснея на максималках. Мне вдруг стало стыдно за себя.

– Лиза, поздравляю. – пробубнила я себе под нос подошла и обняла ее.

– Спасибо. Прости, что я тебе ничего не говорила, просто ты в последнее время…

– Я знаю, я не лучший собеседник была. Прости.

– Ты что. У всех бывает, по себе знаю. Иногда хочется просто скрыться под одеялом и вообще не вылезать, не то, что разговаривать с кем-то. – сказала она, заключая меня в свои объятья.

– Только ты меня и терпишь, – пробухтела я.

– Я так рада, Кать. – сказала она, отпустив меня.

– Да по тебе оно и видно, на тебе, наверное, даже счетчик Гейгера сейчас зашкалит.

Я порылась в шкафу, вытащила из него первую попавшуюся футболку и нацепила ее. Топырящаяся в районе груди ткань явно намекала мне на причину, почему Лизка выходит замуж раньше. Эх, жестокая природа!

– Ты как умудрилась вообще с Данькой замутить? Вроде вы просто дружили? Как у вас беременность-то получилась? – не то, чтобы я не догадывалась как происходит процесс зарождения новой жизни, интересны были обстоятельства, приведшие к этому недоразумению.

– Да всё спонтанно как-то. – улыбнулась она. – Даня сам предложил попробовать. Я подумала, ну почему нет?

– А предложение, когда сделал? Да и вообще, сколько вы уже вместе?

– Примерно, как ты в самовольную домашнюю изоляцию ушла, так и мы начали. Месяца два где-то. Родителей познакомить надо, а там и свадьбу обсудим. Даня пошутил, что пока живот не появился хорошо бы расписаться.

– Что же он раньше об этом не подумал? – хмыкнула я.

– Наверное голову от любви потерял. – хихикнула Лиза.

Я кое-как натянула на свой зад Лизкины велосипедки, потом мы пошли на кухню и оказались в компании двух уже изрядно подпивших тетенек, по стечению обстоятельств, являющихся нашими родными мамами. Судя по тому, что они уже перешли на домашнее вино из закромов Владимира Ильича, культурная попойка заканчивалась, не успев толком начаться.

– Я думала, ты водочки захватишь. – печально воскликнула мама Лизы.

– Теть Надь, в вашем возрасте пить вообще вредно.

– Вот хамка, – засмеялась Надежда Васильевна. – Между прочим, в моем возрасте пить уже полезно.

– Угу. Только вот такими темпами, Лиза памперсы не только новорожденному менять будет. Почки не выдержат фильтровать столько.

– Злючка ты Катька, старость будешь с кошками встречать, с таким характером. – обиделась Лизина мама.

– Спасибо, мне сегодня уже лекцию прочитали.

– Перестань. – вступила моя мать. – В самом деле, праздник, а ты душишь своей язвой, как обычно.

– Так сами позвали.

Радушный перед моим приходом настрой вдруг помрачнел, а Лизина мама надулась и выглядела еще объёмнее, чем обычно.

– Катюш, ты чай или кофе будешь? – спросила Лиза, включив чайник.

– А ты что?

– А у меня и выбора то нет теперь, – улыбнулась Лиза, – только чай.