Операция «Пилот»

Игорь знал таких субчиков, у самого несколько агентов имелось, которые узнавали информацию про конкретных людей в России, задействуя соцсети и коррумпированных полицейских, нередко сдававших установочные данные на фээсбэшников.

Дистанционная вербовка! Игорь недоумевал. Это что, новое слово в разведке, когда не видишь объект, невозможно устроить ему банальную медовую ловушку, напоить, чтобы дискредитировать, нельзя проконтролировать его самого и его окружение? Куда объект пойдет, после того как получит сообщение от украинской разведки? Что, если прямиком в ФСБ?

Изначально планировалось сделать ставку в вербовке на «искренность». То есть она вроде бы искренность, но чрезвычайно дозированная, настолько, насколько это обусловлено оперативной необходимостью. Из разговора с Тарасовым, перед поездкой на конспиративную квартиру и встречей с Гинчевым, стало ясно – в диалоге, который требовалось завязать через соцсети с летчиками, нужно будет убедить их в достоверности предложения о сотрудничестве, а для этого придется признаться, к каким службам и какого государства принадлежишь, иначе все теряет смысл. Где конспирация – основа основ спецслужб?

А главное, подставляться должны Игорь и Руслан, рисковать погонами и собственной судьбой. Пойдет что не так, и с должности полетят, да еще и посадят. Получится, достижения присвоит себе Тарасов, не получится – припишут пособничество врагам. И тогда Лукьяновское кладбище…

Сейчас каждый за себя, и надеяться на прежнюю честность и хорошее отношение к нему Тарасова Игорь не хотел. Но выбора не оставалось. Полковник убеждает, что Руслан и Игорь самые толковые, и именно поэтому навязывает им участие в проведении данной спецоперации. «Может, решил подставить? – гадал Игорь. – Откажусь, можно вылететь со службы уже сейчас, и тогда прямая дорога на передовую. За границу уехать в случае увольнения, конечно, удастся, подключу старые связи, достану деньги из загашника для взятки. Только что там делать в качестве беженца с сыном? Мать с отцом наверняка не поедут. Уж лучше рискнуть с потугами в вербовке пилотов».

Перспектива поездки в Болгарию сейчас, во время войны, вызвала у Игоря щемящую тоску по былым временам, когда они ездили туда всей семьей, и это несколько смягчило его по отношению к Гинчеву, во всяком случае внешне.

* * *

Как и ожидал Игорь, канули в пустоту первые рассылки посланий на адреса страничек предполагаемых пилотов, вычисленные айтишниками ГУР. Кроме фотографий в форме на фоне самолетов, номеров мобильных телефонов и установленных специалистами локаций, указывающих на их периодическое местонахождение на территории известных ГУР военных аэродромов, ничего более конкретного. Эти люди могут быть техниками, охранять КПП или расчищать взлетно-посадочную полосу.

Большинство из тех, кому написал, просто-напросто не ответили. «Стреляю в молоко, – думал Игорь, отправляя очередное сообщение из кафе «Буланжери», находящееся на Ярославовом Валу, куда заехал перекусить и встретиться с куратором ГУР из военной контрразведки СБУ майором Собко.

Уже давно Игорь взял его в оборот, провернув одно мероприятие. Пригодилась красавица-молдаванка Аурика, которую за хорошую сумму он уже использовал не однажды, в том числе и в Молдавии, и в Румынии. «Сто попаданий из ста», – как он шутил про нее.

Женатый Собко клюнул, а затем без особого сожаления согласился периодически оказывать Игорю Стремнину некоторые информационные услуги. Игорь не требовал делать это бесплатно. Он повел себя с любвеобильным Собко вполне человеколюбиво. Информацией обменивались баш на баш к обоюдному удовлетворению. Правда, Игорь ограничивался общими сведениями или сливал неприглядный компромат на тех коллег, кто ему был не симпатичен, и откровенно вредил работе. От Собко требовал большего.

Встреча в кафе не повредила бы ни тому, ни другому, дойди каким-то образом до начальства факт этого рандеву. Инициатором мог быть как один, так и другой. Разве что на Игоря стали бы коситься, дескать, стукач.

Игорь пил кофе, крошил на тарелке булочку с изюмом. Изюм он терпеть не мог и методично выковыривал, выкладывая из него на тарелке знак вопроса. Сидящий напротив Собко двигал смоляными, сросшимися на переносице бровями, пытаясь реанимировать тот участок памяти, где хранилось воспоминание о болгарине, о котором спросил его Игорь. Смуглому, чернобровому красавчику Собко не хватало только вышиванки, чтобы соответствовать плакатному образу национального персонажа.

– Гинчев, Гинчев, – пробормотал он, достал пухлую записную книжку в синем переплете и полистал. – Лично я с ним не пересекался. Но в поле моего зрения он попадал.

Собко обладал удобной для Игоря привычкой. Все, что «попадало в его поле зрения», оказывалось в заветной записной книжке, а затем перекочевывало в устном изложении в уши разведчика.

В кафе Игорь узнал киевский адрес Гинчева, что живет тот по соседству с сотрудником резидентуры МИ6 и довольно часто сиживает с ним в ресторанах Киева, не заморачиваясь по поводу конспирации. Хотя и за установленным разведчиком никто даже не пытался вести наблюдение.

– Тогда откуда дровишки? – узнав про отсутствие наружки, уточнил Игорь, опасаясь, что его кормят домыслами.

– Кулуарные разговоры, – уклонился от прямого ответа Собко. – Ты же понимаешь, что сейчас происходит. Американский отдел работает не по американцам, а фактически с ними. Таким же образом действуют и наши «англичане». Резиденты ходят в контору, как к себе домой. Болгарин наверняка один из них, только маскируется под журналиста. – Собко помялся, не решаясь спросить, но все же не удержался: – Аурика в Киеве?

«Почему Гинчев приперся на Рыбальский, не слишком скрываясь, а затем вдруг попросил у Тарасова встречу на конспиративной квартире, чтобы якобы не светить свою смазливую физиономию? Что изменилось? Ведь открыто разгуливает по Киеву с Роджером под ручку», – размышлял Игорь, переписывая адрес болгарина в свою записную книжку.

– Тебе придется поднапрячься, – довольно требовательно сказал он, с неохотой возвращая Собко его синюю записную книжку (он бы с удовольствием прочитал ее целиком). – Пошурши извилинами и связями. Хорошо бы узнать про болгарина чуть больше. Не люблю, когда меня держат за горло в одностороннем порядке. Только без шума и бумажных следов, указывающих на твои изыскания в отношении него. Тебя ведь не надо учить. Прояви контрразведывательную смекалку. А я, в свою очередь, тебе организую встречу с Аурикой.

– Заодно держи меня в курсе своих поездок на Яворовский полигон, – проявил осведомленность Собко и, наткнувшись на холодный взгляд Игоря, виновато развел руками: – Ну должен же я о чем-то писать в отчетах.

– Сейчас буду ездить туда реже, – «утешил» Игорь погрустневшего Собко.

Как сглазил… Едва вышел из кафе, зазвонил телефон. Взволнованный Тарасов раздраженно изрыгнул:

– Ты где шастаешь?! У нас ЧП!

– Через полчаса буду, – не стал нервировать шефа расспросами Игорь.

* * *

– Первое. – Тарасов мерил шагами свой кабинет с большим украинским флагом, распятым с помощью медных гвоздиков на оштукатуренной стене за начальственным креслом с высокой спинкой. Игорь стоял у стола для совещаний, не решаясь сесть. Не предложили. – Первое, – повторил полковник, – на полигоне ЧП. Убили полячку-снайпершу. Там нехорошая история. Похоже, твой араб в ней тоже замешан. Драка какая-то была. Поезжай разберись.

– Не знал, что разведка работает как уголовный розыск. А второе? – напомнил Игорь, увидев, как зло на него зыркнул полковник.

– Второе. Послал я к арабу Волынца, а твой араб… послал Волынца. Далеко и надолго. Категорически отказался с ним взаимодействовать. В общем, принимай араба обратно. Ты же так хотел.

– А все-таки насчет первого пункта? – не унимался Игорь, скрыв торжество по поводу возобновления работы с Кабиром. – Нам какое дело из-за смерти полячки? Или моего араба обвиняют?

– У меня сведения, что он спровоцировал нескольких наемников напасть на нее. Как несложно догадаться, убийством не ограничились. Перед этим они ее… – Тарасов махнул рукой. – В общем, история грязная во всех смыслах.

– Ну и пускай военная прокуратура разбирается.

– Включи ты мозги! – разозлился Тарасов. – Если у меня есть сведения о причастности араба, то и у прокуратуры они могут появиться тоже. Тогда мы потеряем агента. Тебе надо приехать туда побыстрее. Насколько мне известно, на полигон направили следователей из Киева. Посчитали, что это дело не регионального уровня. Так что стартовать вы будете почти одновременно. Самолеты не летают, с поездами тоже много проблем. Они наверняка поедут на машине, как и ты. Желательно их опередить. Ориентируйся там по ситуации. Может, лучше его вовсе вывезти с полигона на какое-то время?

– Только на конспиративную квартиру. – Игорь потер лоб. – Неужели вы полагаете, что кто-то всерьез станет расследовать это дело? Какие полномочия имеет военная прокуратура по отношению к иностранным наемникам? Почти уверен – никаких. Их расследование – формальность, чтобы отправить цинк с полячкой в Варшаву с мутной сопроводиловкой. А еще вероятнее, что отпишутся, дескать, погибла при исполнении воинского долга или что-то в этом роде.

– Не исключаю, – согласился Тарасов. – Но пускать дело на самотек нельзя.

Местный контрразведчик – старый знакомый Игоря, увидев его около здания штаба, замахал ему руками так, словно спасение близко. Игорь сдержал улыбку. Не хотел бы он оказаться на месте эсбэушника. Такое происшествие в его «дежурство». Ему бы скорее сбыть труп с рук, но, как он сообщил Игорю, следователь из Генпрокуратуры и эксперты прибудут только к вечеру. Велели ничего не трогать, а он стал крайним и вроде как ответственным за то, чтобы сохранить неприкосновенным место преступления. Полицию и не думал вызывать. Сразу сообщил о ЧП в Киев. Получил указания встретить и оказать содействие.

– Мое дело – контрразведка, а не следить за моральным обликом здешних аборигенов! Да и какая сейчас контрразведка. – Он скептически скривился, ожидая понимания от военного разведчика. Не дождался. Игорь не слишком доверял этому парню. А то поулыбаешься, похохмишь с контрразведчиком, а потом тебя вызовут на Владимирскую, и выйдешь ли оттуда самостоятельно или с аксессуаром в виде мешка на голове, бабушка надвое сказала. – А ты какими судьбами? – с подозрением прищурился эсбэушник. – Слетелись вороны? Тут вроде бы не по вашей части. Или эта девушка твоей была?

Игорь покачал головой.

– Впервые от тебя про убийство слышу. – Он равнодушно пожал плечами. – А что за баба? Сама, небось, напросилась. Лезут сюда все кому не лень! Искательница приключений. – Игорь добавил витиеватую и нецензурную фразу, намекая на принадлежность девушки к одной из древнейших профессий.

– Не скажи, она самый лучший снайпер из всех, кто тут был.

– Откуда ты знаешь? Ты что, участвовал в учебном процессе? – поддел его Игорь. – Твое дело – контрразведка, а не проверка стрелковых навыков девиц. Или это была твоя девушка? – Он сделал акцент на слове «твоя».

– Иди ты! Ты бы ее видел. Она так-то страшненькая была. Как мужик. А теперь еще хлеще… Брр! – он передернул плечами. – Хочешь посмотреть? Зрелище не для слабонервных. Кстати, ее инструктор – араб Кабир Салим. Он ее натаскивал и неплохо справился. До него она таких успехов не делала. Ты ведь его знаешь? Мутный тип.

– Они все тут мутные. Где ее обнаружили? – Игорь пошел за эсбэушником в штаб, проявляя умеренное любопытство и проигнорировав намеки по поводу араба.

Почти сразу у входа, около лестницы, ведущей наверх, Игорь заметил тело, накрытое брезентом. Эсбэушник, рассказывая, что ее нашли недалеко от казармы, под елками, приподнял брезент, стараясь не смотреть на распластанное тело. Он уже видел и больше не хотел.

В тусклом освещении, проникавшем от двери и сверху, с лестницы, удалось разглядеть труп только фрагментарно из-за светотени. Лишь белую ногу, кровь на размозженном лице и растрепанные волосы. Жалости не возникло. Он видел ее живой и даже разговаривал с ней. Наглая, надменная девица… была. И смерть ее, по-видимому, оказалась страшной. Она сама несла смерть, и смерть унесла теперь ее.

Игорь вышел из штаба с ощущением тошноты. Ночь не спал – за рулем, да еще вид растерзанной снайперши, словно ее бешеные собаки разорвали, не прибавил бодрости и оптимизма. «Да, по сути так и есть, собаки», – подумал Игорь, доставая мобильный и проверяя сообщения. Все по-прежнему, ответов нет. Молчание.

Он отправил вчера текст, утвержденный Тарасовым и написанный, кажется, самим болгарином или, быть может, Роджером. Причем Руслан посылал другие сообщения (он, посмеиваясь, продемонстрировал их Игорю). Руслан выступал в качестве своего рода провокатора. Игорь же оставался довольно деликатным и даже интеллигентным, если судить по интонации писем. Однако все тексты, адресованные вероятным пилотам, выглядели так, словно сочинял их иностранец, неплохо знающий русский язык, но все-таки иностранец. Не украинец, не белорус, не тот, кто жил в едином языковом пространстве в Союзе. Править тексты Тарасов не разрешил.

«Ну и писали бы сами, болгарин и Тарасов, – думал разозленный Игорь. – Подставляют нас. Ну хотя бы мое сообщение не напоминает дешевые рекламные предложения, оно весьма недешевое».

«Андрей, здравствуйте. К вам есть, как к пилоту, очень важная и интересная задача, за которую вы можете получить 500 000 $. Конфиденциальность гарантирую. Свяжитесь со мной для дальнейшего обсуждения, заранее благодарен. Можем вести диалог и по почте».

…Игорь набрал сообщение арабу и с облегчением уехал с полигона в Старичи, где и дождался приезда Кабира. Пока ждал, сидя на подоконнике на кухне и попыхивая сигареткой, никак не мог избавиться от недавно увиденного зрелища. «Лучший снайпер, – думал он. – Со слов эсбэушника, она должна была отправиться на фронт через два дня. Ему бы, как контрразведчику, поразмышлять о том, не диверсия ли это убийство? Тогда на полигоне окопался умело действующий русский агент. А может, и не один…»

От этих умозаключений Игорь поперхнулся дымом. Догадка ему крайне не понравилась. О своих подозрениях он решил пока не докладывать Тарасову. В конце концов, это зона ответственности СБУ.

Пришедший Кабир показался бледным и чуть взволнованным. Он скинул камуфлированную куртку в коридоре и сразу же закурил.

– Еле вырвался. Там переполох. – Он показал большим пальцем себе за плечо, будто отсюда можно было увидеть желтые казармы Яворовского полигона. – Ты, небось, в курсе? Ждут прокурорских. Замочили снайпершу. Теперь станут всех трясти. Кто да что… Записей с камер нет, как ты понимаешь. Да и кто посмеет англичан тронуть?

– Англичан? – Игорь включил электрический чайник.

– Их работа, – кивнул араб, завладев пепельницей и водрузив ее перед собой на стол. – Видел я, как они возвращались после. На рассвете шли крадучись вдоль казармы. Да, собственно, их гогот и ее крики слышали все. Полночи развлекались, прежде чем шайтан ими завладел окончательно. Тогда они ее убили и изуродовали. Остановиться не могли – так их перло от наркоты.

– А меня информировали, что ты тоже каким-то боком причастен. – Игорь сел напротив и попытался поглядеть в глаза Кабира. Но сам же первый и отвернулся. Слишком тяжелый взгляд, холодный и непроницаемый.

– Ага, я так и знал, что меня притянут. Если я был ее инструктором, это ничего не значит!

– Допустим. Но я бы тебя понял. Долго без баб… Только не говори, что ты мусульманин и все такое.

– Она как мужик была, – поморщился Кабир. – С такой даже в темноте страшно.

Игорь рассмеялся и тут же помрачнел, вспомнив, что видел в пятнах светотени под лестницей.

– А что за фортель ты выкинул со своим новым куратором?

– Он болван! Если уж я ввязался с вами в работу, так хоть адекватного человека прислали бы.

– Ладно, – отмахнулся Игорь. – И все-таки… Что там со снайпершей? Если прокуратура докопается до твоей причастности к делу, нам порушат все планы. Мне нужны козыри на руках, чтобы тебя отмазать в случае чего. А для этого я должен понимать, что же вчера произошло.

Кабир скрылся в облаке табачного дыма и, как показалось Игорю, посмеивался.

– Не волнуйся, хабиби, никаких показаний никто против меня не даст. Я не при делах. Твой осведомитель что-то напутал.

– Хм, – сказал разведчик, подумав, что с «осведомителем», как назвал его Кабир, в самом деле стоит подробно поговорить, а не полагаться только на слова Тарасова. – Тогда к делу. Есть у тебя люди в Крыму? На юге России?

– И не только. У нас сеть довольно разветвленная. На Кавказе, в Татарстане. – Кабир сам налил себе чаю, положив в чашку сразу три пакетика с заваркой. Не вынимал их, пока кипяток не почернел. Стал быстро пить, не обжигаясь. Когда он поднял левую руку с чашкой, камуфляж натянулся у него на плече и сквозь ткань проступила кровь. – Только сложно будет с ними встретиться, минуя их кураторов в Сирии.

– Погоди, что у тебя с рукой? – Игорь указал на плечо араба.

– Рана открылась. – Кабир потер локоть пониже пятна на камуфляже и поморщился.

– Надо перевязать… – Игорь поискал в кухонном шкафу аптечку. – Снимай куртку.

– Да ну! – Кабир не торопился разоблачаться, вызвав еще большие подозрения.

Игорь помнил про шрамы на его плече, но те не были свежими. С чего им открываться? Где и когда он получил травму, которая может так кровоточить? Не имеет ли это отношение к вчерашнему убийству?

– Давай-давай! Ты же не девица.

Разведчик увидел, что в самом деле открылся один из двух уродливых шрамов. Однако вокруг него был такой откровенный синяк, черно-синий, что стало ясно – драка, о которой упоминал Тарасов, имела место, и араб в ней принимал активное участие. Но связана ли потасовка с убийством полячки?

– Сама рана открылась? – поинтересовался Игорь.

Кабир отмолчался, позволив перевязать себе руку.

– У тебя нет с ними прямой связи? – Он убедился, что добиваться ответа, тем более правдивого, по поводу драки бесполезно, и вернулся к рабочим вопросам.

– Я свяжусь с моими людьми в Сирии, а они выведут на «спящих» боевиков. Те работают на ДАИШ, но за деньги станут выполнять задания от любого хозяина. Однако, если они провалятся, ДАИШ в их лице потеряет свои многолетние наработки в России и на меня откроют охоту. Тогда мне не поздоровится. Но, как я уже говорил, все решают деньги.

Кабир надел куртку.

– Драка была, – признал он вдруг неохотно. – Но это не связано со снайпершей. Зашел разговор про Ирак. Тема для меня больная. Они торчали в провинциях Басра и Ди-Кар на чужой земле много лет, а уже в 2014 году их самолеты прилетали нас бомбить с авиабазы Акротири с Кипра и из Катара из Аль-Удейда. Сначала они убивали и насиловали мой народ, детей и женщин, называя всех террористами и прихвостнями Саддама, затем бомбили север Ирака и уже моих товарищей по оружию – даишевцев в Мосуле. – После слов «товарищей по оружию» он хмыкнул. – А я люблю свою родину. В общем, слово за слово… Я человек нервный, отравленный никотином и свинцом. – Он указал на свое плечо. – А кто такие даишевцы? В большинстве своем те же бывшие иракские офицеры. Англичане всегда ненавидели арабов. Да к кому они вообще хорошо относятся! Их устраивало, когда они нас использовали во времена протектората, да и раньше. Что из ценностей не вывезли в начале прошлого века, добрали теперь из музеев и с археологических раскопок.

– Твои игиловцы занимались тем же и в Ираке, и в Сирии, – не преминул напомнить Игорь, подивившись, как хитер и изворотлив этот парень. Подумал, что камнем преткновения для Генпрокуратуры может стать его драка с англичанами незадолго до убийства. Именно из-за нее притянут к делу. И ведь как соскакивает, какую историко-политическую базу подводит. Но Игорь недооценил смекалку Кабира. Тот и не думал оправдываться.

– Паре англичан я что-то сломал, но это им не помешало потом взяться за Чеславу. – Увидев недоумение на лице Игоря, он уточнил: – Так полячку звали. Я же ее инструктором был. Но это я к чему начал рассказывать, – Кабир потер смуглый лоб с более светлой кожей у кромки волос, наверное, от ношения гутры. Игорь легко мог представить его себе в гутре и длинной арабской дишдаше. – Я считаю, что неплохо бы здесь, на базе полигона и не только, создавать исламские батальоны. У вас на Украине хватает мусульман. Я мог бы подобрать командиров из опытных даишевцев. Если им хорошо заплатить, они с удовольствием приедут.

«Кто бы сомневался!» – подумал Игорь, прищурившись от табачного дыма и обдумывая, насколько хороша идея, насколько она реальна и перспективна и как бы с этого получить дивиденды. Стоит ли с ней обратиться к Тарасову или к военным? Но он никому не доверял. Идею лучше не выпускать из рук. Игорь понимал, что множество игиловцев на квадратный метр чернозема – это чревато, причем не только для врага, но и для украинцев. Однако есть ли иной способ бороться с Россией? Пусть будут головорезы, пусть будут ненавистные поляки. И другие. Раз уж заварили кашу, теперь надо в нее подбрасывать дрова. А что касается поляков…

Бывший одноклассник Игоря, с которым случайно встретился на Крещатике и зашел в кафе выпить по рюмке, рассказывал, что ездит на заработки в Польшу. «Там с нами эти панове обращаются как с рабами. Надменные, злые. Бабы у них еще агрессивнее, чем мужики. Не дай бог там заболеть. Хоть сдохни, никто не вызовет врача, не потратится на лекарства и уж тем более не заплатит, пока не окончится сезон работ».

– Надо обдумать. – Игорь налил чаю и себе. – А ты хочешь быть на коне?

– А где вы иначе добудете полевых командиров из ДАИШ? – надменно выставил вперед подбородок Кабир. – НАТО вам их с гуманитарной помощью не пришлет, хотя, конечно, с ними у их спецслужб контакты есть. Но я смогу вам их добыть с гарантией. Большинство из них лично знаю.

– Надо обдумать, – повторил разведчик.

– Посоветоваться с руководством… – подхватил Кабир издевательски понимающе.

– А что, у арабов тоже так? – Игорь не остался в долгу. – Я сейчас вернусь на полигон. Ты там появишься часа через два, не раньше. Погуляй пока. Туда вот-вот прибудет группа из Генпрокуратуры. Если после моего отъезда тебя начнут прессовать, пришлешь мне сообщение. В самом крайнем случае скажешь им мой номер телефона. Эти англичане не дадут против тебя показания?

– Показания о чем? – хмуро глядел исподлобья араб, сердито перекатывая сигарету из одного уголка рта в другой. – Я спал в казарме, когда все это происходило. У меня десятка два свидетелей.

– Спящих? – улыбнулся Игорь.

– Двое из них пили пиво и шастали в нужник мимо моей комнаты, голландцы Зеф и Рууд. Дверь в мои апартаменты с петель снесли во время драки, поэтому все видели меня спящим. Пытающимся заснуть. Другой песни орал – француз Поль, я пару раз выходил, но он заткнулся, только когда я пообещал вырвать ему связки и намотать их на… Ну, не важно.

* * *

Игорь разговаривал с агентом в каптерке за стеллажами с амуницией. Даже если бы кто-нибудь зашел внезапно, сразу бы их не заметили.

– Он с ней разговаривал по-польски. Араб! – негромко, свистящим шепотом рассказывал агент. – Своими ушами слышал. Вообще, мне кажется, она была его любовницей.

– Когда кажется, креститься надо. О чем они по-польски говорили? – Игорь чувствовал исходящий от агента запах перегара и понимал, что вчера тот, скорее всего, пил, как и англичане или вместе с ними, если стал свидетелем драки. Достоверны ли его слова? Может, ему привиделся в пьяном сне разговор араба, болтающего по-польски, как Лех Валенса или кто-нибудь в этом роде?

– Я мельком слышал. Они наедине разговаривали в коридоре. Смеялись. Я не знаю польского. Затем он начал подзадоривать англичан. Что-то говорил про операцию американцев в Ираке. Я не все понял. Араб сперва ругался, а после принялся бить самого здорового. Причем он, видимо, владеет каким-то видом восточных единоборств. Так машет ногами, я тебе скажу! Я думал, он ему голову ботинком снесет, словно футбольный мяч. Как у балерины растяжка.

– О том, что мне сейчас рассказал, никому не говори, кто бы ни расспрашивал. Кроме англичан там были наемники?

– Никто больше не лез. Все отсиживались по своим углам. С англичанами не хотят связываться.

– Кто же их разнимал?

Игорь почувствовал тоску, стоя в каптерке рядом с агентом, страдающим похмельем и пофигизмом ко всему, что не касается денег. «Чем я вообще тут занимаюсь? Я же не следователь». Но он опасался за Кабира, не вовремя начавшего нападать на англичан. Вопрос в том, какие связи англичане задействуют, чтобы отмазаться, и не захотят ли они выбрать крайним араба? Тот, правда, утверждал, что у него есть алиби.

– Разнимал? – сдавленно засмеялся агент. – Не пришлось. Он всем навешал и, перешагнув через распластанные тела, пошел спать.

– Дальше, что было дальше? – поторопил Игорь.

– Они оклемались, выпили еще бутылку джина и занялись полячкой. Результат ты видел в коридоре под лестницей.