Возвращение в кафе «Полустанок»

Фэнни Флэгг

Возвращение в кафе «Полустанок»

Посвящается Колин

Fannie Flagg

A Wonder Boy of Whistle Stop

Книга издана при содействии Литературного агентства Эндрю Нюрнберга

© Александр Сафронов, перевод, 2023

© «Фантом Пресс», издание, 2023

Пролог

Платформа железнодорожной компании «Луисвилл и Нэшвилл»Бирмингем, Алабама29 ноября 1938, 8 часов 10 минут

Было зябкое ноябрьское утро. Четкие солнечные лучи, проникавшие сквозь огромную стеклянную крышу вокзала, падали на приехавших и убывающих пассажиров и носильщиков с багажными тележками, деловито сновавших по белому мраморному полу, точно пчелы в улье. Зал полнился веселым гулом голосов, перемежавшихся паровозными гудками прибывающих и отправлявшихся в путь поездов.

Длинный серебристый состав из Нового Орлеана уже был готов принять бирмингемских пассажиров на 7-й платформе «Полумесяц», и мистер и миссис Артур Дж. Хорнбек, собравшиеся в Нью-Йорк за ежегодными рождественскими покупками, поспешили на посадку.

Миссис Хорнбек, обремененная шестью большими шляпными коробками, по три в каждой руке, радостно шествовала по проходу, чиркая своим грузом по головам дремлющих пассажиров. Мистер Хорнбек с газетой под мышкой держался в пяти шагах позади.

Примерно через двенадцать с половиной минут, после того как все коробки благополучно расположились на полках, а шубка заняла место в купейном гардеробе, миссис Хорнбек смогла облегченно выдохнуть и насладиться поездкой. Она выглянула в окно как раз в тот момент, когда состав миновал железнодорожный переезд Полустанка, штат Алабама. На глаза ей попался светловолосый мальчик в линялом комбинезоне, который, стоя у путей, махал рукой проходящему поезду. Дома у миссис Хорнбек остался сынок тех же лет, и она, улыбнувшись, помахала мальчику в ответ. Заметив ее приветствие, мальчуган побежал вдоль путей, стараясь держаться вровень с вагонным окном, пока поезд не набрал ход. Миссис Хорнбек смотрела на уменьшавшиеся фигурки мальчика и его песика, пока те не скрылись из виду.

Через долгую паузу она озабоченно сказала:

– Знаешь, Артур, у малыша нет одной руки.

– Что ж, согласен, – ответил ей муж, не отрываясь от газеты.

Миссис Хорнбек вздохнула и, откинувшись на сиденье, потеребила тройную нитку жемчуга.

– Какая жалость! Ему лет семь-восемь, и он такой милый… Бедняжка… Мой кузен Чарльз лишился мизинца, а тут целая рука. Да что ж такое с ним случилось?

Супруг ее поднял голову.

– Что ты сказала?

– Я говорю, как же мальчик потерял руку? Что произошло?

Мистер Хорнбек, поднаторевший в констатации очевидного, ответил:

– Видимо, что-то случилось.

* * *

Встреча та длилась меньше минуты, но с тех пор каждый год, минуя переезд у Полустанка, миссис Хорнбек выглядывала в окно, надеясь вновь увидеть парнишку. Но его не было, и всякий раз она говорила мужу:

– Интересно, что стало с тем милым одноруким мальчиком?

– Поди знай, – отвечал мистер Хорнбек.

Шериф Грейди Килгор

Полустанок, Алабама24 января 1991

Семидесятилетний Грейди Килгор, медвежьего облика здоровяк с бочкообразным торсом, до 1958 года был шерифом Полустанка, а потом вместе с женой Глэдис перебрался в штат Теннесси. Нынче он и его внук приехали сюда из Нэшвилла и, стоя на путях, смотрели на противоположную сторону улицы, где некогда располагалось кафе «Полустанок». Сейчас оно, обвитое пуэрарией, было почти неразличимо.

– Вон старая почта, которой заведовала Дот Уимс, – Грейди показал на соседнее здание, – а рядом салон красоты Опал Баттс, где по субботам твоя бабушка делала себе прическу.

Озираясь, он печально подмечал разительные перемены, произошедшие с городком.

После строительства кольцевой шестиполосной автомагистрали старое двухполосное шоссе из Бирмингема в Полустанок зачахло, и здешние окрестности превратились в свалку. Вдоль путей ржавели, разваливаясь на части, старые легковушки и грузовики. Повсюду пустые пивные банки и бутылки из-под виски. И горестная, прежде не виданная мета времен – россыпь наркоманских причиндалов.

Баптистская церковь, где преподобный Скроггинс читал воскресные проповеди, совсем обветшала: витражные окна разбиты, молельные скамьи вынесены и распроданы. Кое-какие старые здания уцелели, среди них дом Тредгудов, но и он дышал на ладан. Вандалы постарались от души. Грейди глянул на внука и покачал головой.

– Вспоминаю, как здесь было раньше, и от нынешнего зрелища прям воротит. Пусть не открыточный красавец, но городок всегда был чистенький. А теперь стал помойкой. Вон, дом Тредгудов весь измалеван, окна высажены. Сейчас по нему не скажешь, а ведь был самым красивым в городе. Хоть убей, я не понимаю, отчего Полустанок в таком упадке. Даже ходил слух, что город продан с потрохами, мол, дома все снесут, а на их месте построят шинный завод. – Грейди опять посмотрел через дорогу и вздохнул. – Кто бы объяснил, почему старое кафе в таком запустении. Это неправильно. Туда ходили, как в гости к добрым друзьям. Там хозяйничали две замечательные девушки. Иджи Тредгуд и Руфь Джемисон. У них столовался весь город, все путейцы с семьями. В каждое Рождество хозяйки и повариха Сипси накрывали шикарный стол, мы угощались, открывали подарки, пели гимны…

Грейди вдруг всхлипнул. Поспешно отвернувшись, он высморкался в носовой платок и смущенно взглянул на внука.

– Извини. О господи… Зря я пустился в воспоминания, но уж больно славно было в том старом кафе. У Руфь рос сынок, малыш Бадди. Бедняга. Лишился руки, когда был чуть старше тебя. – Грейди аккуратно сложил и спрятал платок в карман. – Хочешь верь, хочешь нет, но вот послушай. Пару лет назад мы с твоей бабушкой на Рождество поехали в Бирмингем навестить Опал Баттс. Пока женщины хлопотали с готовкой, я втихаря смотался сюда. Стоял вот на этом самом месте и вдруг услыхал звуки пианино, сперва тихие-тихие, и смех, доносившиеся из кафе. Там никого не было, но, ей-богу, я слышал и музыку, и веселье. Как, по-твоему, это объяснить?

Внук потер ладошки.

– Не знаю, дедушка. Пошли, а? Я уж замерз.

Дот Уимс

Полустанок, Алабама1935

Дот Уимс, миниатюрная дружелюбная женщина, просто любила поболтать. В молодости она подумывала о литературной карьере по примеру своего кумира Эдны Фербер[1]. Но в семнадцать лет влюбилась в «мужчину своей мечты» и вышла за Уилбура Уимса.

Позже Дот частенько шутила – мол, хоть не стала знаменитой писательницей, все равно она «сочинительница». Помимо того, что шестнадцать лет единолично заведовала почтой, Дот была корреспондентом и редактором вестника местных новостей, выходившего под шапкой

ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК УИМС(НОВОСТНОЙ БЮЛЛЕТЕНЬ ПОЛУСТАНКА, АЛАБАМА)«Никаких сплетен, друзья, только голые факты!»

Нынче вышел в свет свежий номер вестника, и с утра все жители поголовно с ним ознакомились.

ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК УИМС(НОВОСТНОЙ БЮЛЛЕТЕНЬ ПОЛУСТАНКА, АЛАБАМА)30 ноября 1935 гПОХИТИТЕЛЬ ИНДЕЙКИ

Привет, народ! Надеюсь, все хорошо отметили День благодарения. Уж Кутеру, старому псу Уилбура, жаловаться грех. Да, это его вы видели на городских улицах, когда он мчался с моей запеченной индейкой в пасти. Стоило мне отвернуться, как он слямзил ее со стола и рванул прочь, рассыпая начинку по гостиной. Уж эти мне мужчины и их собаки! Слава богу, моя соседка Нинни Тредгуд сжалилась над нами и пригласила нас с Уилбуром на праздничный обед, а то бы мы остались с носом! Кроме восхитительной индейки, приготовленной Нинни, мы угостились картофельным пирогом от Сипси, который из кафе прислала Иджи. Так что все хорошо, что хорошо кончается, как сказал мистер Шекспир. Ням-ням.

Теперь важная новость. Похоже наш город отметился редкой археологической находкой! Где? По словам Иджи Тредгуд, прямо на наших задворках! В смысле, на заднем дворе кафе. Иджи поведала, что они с малышом Бадди копали червей для рыбалки и наткнулись (держитесь за стулья, ребята!) на зуб динозавра, которому пять миллионов лет! Находка выставлена в кафе, кто желает взглянуть – милости просим.

Хорошая новость из салона красоты: там наконец-то починили сушилку для волос; если на прошлой неделе ваш визит в салон сорвался, Отти Баттс работает сверхурочно и вас обслужит. Конечно, это обрадует дам, которые собираются на субботний ужин в «Клубе лосей»[2]. Меня тоже.

Еще приятная новость: шериф Грейди сообщает, что и в этом году обошлось без преступлений, если не считать мелких потасовок граждан, перебравших «Старины Виски». Спасибо, Грейди.

Ваша верная писакаДот Уимс

P. S. Напомните ребятишкам написать Санта-Клаусу. Скажите им, что до Северного полюса письма идут долго, а ему нужно время, чтобы сделать все игрушки.

За ужином Уилбур Уимс, тощий долговязый мужчина, посмеивался:

– Благодаря тебе, Дот, нынче весь город поперся в кафе, чтобы увидеть зуб динозавра.

– Знаю. Я сама там была. – Дот подложила ему картофельного пюре из кастрюльки. – Как думаешь, он настоящий?

Уилбур прихлебнул чаю со льдом.

– Зная Иджи, я сомневаюсь. Она обожает всякие розыгрыши. Помнишь ее прошлогоднюю банку с окаменевшей двухголовой лягушкой? Потом оказалось, что лягва резиновая.

– Да что ты!

– Ну да. Иджи купила ее в бирмингемской «Лавке чудес».

– Надо же! – Дот поставила перед мужем тарелку с кукурузным хлебом. – Что еще она удумает?

– Кто ее знает. Но что-нибудь потешное, уж точно.

Иджи Тредгуд

Полустанок, Алабама

Как и все в городе, чета Уимс давным-давно знала и любила Иджи Тредгуд. Светловолосая девочка с коротко стриженными кудряшками, слишком рослая для своих лет, всегда была сорванцом. Едва научившись ходить, она играла с мальчишками и лазала по деревьям. Вечно сидела на огромной мелии, росшей в палисаднике, или на крыше дома. Мать говорила, что Иджи, умевшая залезть куда угодно, наверняка произошла от обезьяны.

Как-то раз, ей было лет шесть, она играла неподалеку от депо. Матушка ее вышла подмести крыльцо и, взглянув на проходящий пятичасовой поезд в Атланту, на крыше вагона увидела свою дочурку, махавшую ей рукой.

Конечно, с матерью, решившей, что ребенок ее вот-вот свалится и погибнет, случилась истерика. К счастью, успели послать телеграмму на следующую станцию Пелл-Сити, где Иджи, целую и невредимую, сняли с вагона. В детстве она и ее младший братишка Джулиан преклонялись перед своим старшим братом Бадди. Это он научил ее стрелять, рыбачить, играть в футбол и бейсбол. Если ее на что-нибудь подстрекали, она это делала. Все считали ее слишком смелой для девочки.

Однажды в школе мальчишка забросил змею в женский туалет, и девчонки с диким визгом выскочили вон. Все, кроме Иджи. Она схватила змею, кинулась вслед за хулиганом, поймала его и засунула гадину ему под рубашку. Узнав об этом происшествии, преподобный Скроггинс взял за основу своей воскресной проповеди 132-й псалом: «Как хорошо и как приятно жить братьям вместе!»

Однако Иджи не слышала этих наставлений. Обычно по воскресеньям они с Бадди рыбачили – ловили сомов на реке Черный Воин.

Иджи всегда была этакой взбалмошной и неугомонной, но после гибели Бадди в несчастном случае на путях пошла, что называется, вразнос. Она пропадала в Ривер-клубе, хороводилось со шпаной, выпивала, играла в карты. Не слушалась никого. До тех пор, пока в Полустанке не появилась двадцатилетняя Руфь Джемисон, приехавшая преподавать в приходской школе. И тогда Иджи почему-то остепенилась. Неизвестно, что бы с ней стало, говорила ее матушка, если б не Руфь. Но когда та уехала домой в Джорджию и вышла замуж, Иджи опять слетела с катушек.

Однако через пару-тройку лет, когда Руфь ушла от мужа и вернулась в Полустанок, отец дал Иджи пятьсот долларов для начала собственного дела. Она купила кафе, в котором стала хозяйничать вместе с Руфью. Мамаша и папаша Тредгуды надеялись, что теперь-то дочь угомонится. И она угомонилась. Почти. Верная себе, порой Иджи совершала такое, чего делать не следовало. И о чем не ведала Руфь.

Бадди младший

Полустанок, Алабама8 июля 1939

Малыш Руфи был принят в семью Тредгудов с момента своего рождения. Руфь назвала его Бадди младший в честь их погибшего сына. Мамаша и папаша Тредгуды, а также Клео и Джулиан, братья Иджи, заботились о нем и помогали его поднять.

Нинни Тредгуд, милая дама, вместе с мужем Клео, одним из братьев Иджи, жила неподалеку от кафе. В то время у нее была кошка, родившая восемь котят. Десятилетний Бадди каждый день приходил к Нинни и часами играл с котятами. Ему было хорошо с тетушкой Нинни, а той нравилось его общество.

Как-то раз она заглянула в кафе и сказала:

– Руфь, твой мальчик воистину почемучка.

– Вот как? – улыбнулась та.

– Он засыпает вопросами: почему котята мурлычут, почему у кроликов длинные уши? Нынче пришел ко мне и спрашивает: «Тетя Нинни, почему куры не летают, хотя у них есть перья и крылья?» Хороший вопрос, милый, говорю я. Будь я курицей, я-то, конечно, улетела бы, если б могла, увидев, что ко мне приближается повариха Сипси с большой сковородкой.

И верно, Бадди интересовало все: кто едет в проходящих поездах? А куда? Что они будут делать, когда приедут на место?

Разумеется, Иджи считала его любознательность знаком гениальности и того, что когда-нибудь он совершит нечто великое. В том она ни капли не сомневалась.

Даже когда Бадди, заигравшись на путях, лишился руки, Иджи как будто не замечала его увечья.

Нынче они отправились рыбачить на озере. Бадди долго смотрел на воду, а потом спросил:

– Как думаешь, тетя Иджи, стоит послать валентинку Пегги Хэдли?

– Почему бы и нет? Она же тебе нравится?

– Ну да.

– Тогда, конечно, надо послать.

Помолчав, Бадди сказал:

– Только вот не знаю, нравлюсь ли ей я.

Иджи посмотрела на него.

– Конечно, нравишься. Кому же не понравится самый умный и красивый мальчик на свете? Найдется ли такой человек? Кроме того, она сама мне о том сказала.

– Она так сказала?

– Ага. Только не выдавай меня.

Бадди улыбнулся и через пару минут спросил:

– Интересно, почему сомы усатые?

– Не знаю, милый, но у тебя, по-моему, клюет.

Бадди вытаращился на поплавок.

– Ух ты!

После недолгой борьбы он выудил рыбину.

– Ого! Ты глянь, тетя Иджи! Интересно, сколько она весит?

– Никак не меньше двадцати фунтов.

– Думаешь?

– Нет, но маме твоей скажем, что именно столько, идет?

– Ладно.

Маму Бадди любил, но лучшим другом его была тетя Иджи. С ней он играл в футбол и бейсбол. С ней пускался во всякие приключения.

Давеча она прочла в «Сельском календаре», что в ближайший вторник ожидается сильный метеоритный дождь. Тем вечером они уселись на заднем крыльце и смотрели на небо в росчерках падающих звезд. Вдруг Иджи схватила бейсбольную перчатку и кинулась во двор. Через минуту раздался ее восторженный возглас:

– Есть, поймала!

Она бегом вернулась к Бадди и вручила мальчику свою добычу:

– Вот, я поймала твою счастливую звезду. Понимаешь, что это значит, да? Отныне, малыш, тебе во всем сопутствует удача.

Конечно, это был обыкновенный камушек, но Бадди пришел в восторг. Ему не терпелось узнать, какую удачу приготовило будущее.

Двадцать пять лет спустя

Фэрхоуп, Алабама21 декабря 1964

Некогда Полустанок, располагавшийся в десяти милях от Бирмингема, был весьма оживленным городком, который давал занятость двум с лишним сотням путейцев. Однако с уменьшением пассажирского потока и закрытием большой сортировочной станции народ стал искать работу в других местах, и городское население пошло на убыль. Многие стали покидать Полустанок, еженедельный вестник Дот сообщал все меньше новостей. Обитатели Полустанка сколько могли цеплялись за прежнюю жизнь, но подлинным началом ее конца стали внезапное закрытие кафе Иджи Тредгуд и отъезд его хозяйки во Флориду. Еще долго после этого старики и мальчишки заглядывали в щели ставен на окнах кафе, не веря, что это случилось. Но оно случилось. Исчезли кафе и салон красоты, чуть позже Почтовая служба США упразднила свое отделение в Полустанке, и некогда деловой квартал, средоточие общественной жизни, превратился в длинную безлюдную улицу. Город как таковой сгинул, и его оставшиеся жители очутились посередь неведомо чего, где нет работы и возможности что-либо купить. В конце концов даже самые упертые старожилы вроде Дот и Уилбура Уимс были вынуждены принять неизбежное и уехать.

Теперь они жили в городке Фэрхоуп на юге Алабамы, занимая небольшой белый дом неподалеку от бухты Мобил. Дот нравилось их новое место обитания, но она скучала по старым друзьям и соседям, всем тем, с кем вместе росла или кто вырос на ее глазах. И хотя почти все они разъехались кто куда, Дот поддерживала с ними связь. Они тоже с ней связывались по телефону либо письменно, извещая о своем житье-бытье.

«Еженедельник Уимс» больше не выходил, но теперь каждый год она всем рассылала «Рождественское письмо», стараясь сохранить былые узы.

Вот и нынче Дот, заправив карандаш за ухо, подсела к кухонному столу, заваленному письмами, фотографиями, ластиками и блокнотами, и расчистила место для пишущей машинки «Роял». Она уже изготовилась печатать, но тут в кухню на цыпочках вошел Уилбур в клетчатом халате, налил себе кофе и неслышно удалился. Муж знал, что нельзя отвлекать ее разговорами, когда она работает. Дверь за ним закрылась, и Дот ударила по клавишам.

РОЖДЕСТВО 1964

Ну что, народ,

Хотите верьте, хотите нет, но вот еще один год прошел. Растолкуйте, это мне кажется или 25 декабря и впрямь подступает слишком быстро? Ведь всего наделю назад мы отметили 4 июля, верно? Нынче Рождество подкатило так стремительно, что я еле успела разобраться со своими записями. Вот они.

Новости с домашнего фронта: я рада сообщить, что после падения с заднего крыльца Уилбур охромел, но, по счастью, не «охренел». Он всем передает привет. Мы очень благодарны за все ваши пожелания скорейшего выздоровления. Они крепко подбодрили моего старого ворчуна.

Как всегда, Иджи Тредгуд дала отличный старт праздничным дням, прислав нам баночки собственного меда и большую коробку флоридских апельсинов. Пишет, что солнце светит, а бизнес процветает. Еще сообщает, что ее брат Джулиан всех и каждого одаривает улыбкой, похваляясь новенькой вставной челюстью.

Из Теннесси написала Глэдис Килгор: в мае шериф Грейди наконец-то уйдет в отставку, и они планируют съездить во Флориду в гости к Иджи и Джулиану, а на обратном пути, возможно, заглянут к нам. Очень на это надеюсь.

Печальное известие: в этом году от нас ушел Альберт Тредгуд, сын Клео и Нинни. Невероятно милый мальчик. И вот еще: с грустью сообщаю, что жена Джесси Рэя Скроггинса опять подала на развод. Скверно. Надеюсь, они разберутся. Недавно я узнала, что Сипси Пиви хворает и теперь живет у своего сына Большого Джорджа и его жены Онзеллы. 11 февраля ей стукнет девяносто восемь, уж поздравьте ее открыточкой, если будет такая возможность. Это ж сколько она проработала в кафе Иджи и Руфи? Никак не меньше двадцати пяти лет. А что вы бы отдали за тарелочку ее жареных зеленых помидоров? Я бы не пожалела миллиона, будь он у меня.

Срочная новость: Опал Баттс опять переместила свой салон красоты, пишите ей по новому адресу – Бирмингем, Гостевой дом Капри, 2012 Хайлэнд-авеню. Это новомодное пристанище разудалых холостяков, и ей там очень весело, хоть сама она не первой молодости. Вдобавок я рада сообщить, что ее дочь Джуэл Энн пошла по стопам матери и посещает косметические курсы. Опал говорит, дочка намерена заняться укладкой волос «пляжные волны» и коррекцией бровей. Про последнее я даже не слышала, это, видимо, писк моды. Я-то по старинке накручиваю бигуди, а бровям предоставляю полную свободу роста.

Пропади я пропадом, но в преддверии нынешнего Рождества я почему-то слегка затосковала по старым временам. Вы помните, как чудесно отмечали мы этот праздник в кафе, куда наведывался весь город, включая кошек и собак? Помните, как шериф Грейди наряжался Санта-Клаусом и раздавал подарки? И как Иджи украшала сверкающими красными шарами голову оленя, что висела над стойкой? У меня столько сладких воспоминаний о тех днях. Помните особый рождественский подарок для маленького Бадди Тредгуда? Я помню. Разве забудешь то выражение на его мордашке?

Конечно, я рада, что еще жива, но иногда так хочется сесть на ковер-самолет и перенестись в старые добрые времена Полустанка, правда же? Кто-нибудь еще помнит, как на параде 4 июля семилетняя Иджи Тредгуд вышагивала в костюме Дяди Сэма? Я в жизни не видала ничего уморительнее, а мамаша и папаша Тредгуды просто лопались от гордости. А помните хулиганства членов клуба «Маринованный огурец», в который входили Иджи и моя вторая половина? Кто, по-вашему, затащил козу на крышу дома преподобного Скроггинса? Доказательств нет, но я подозреваю, что это сделали Иджи и ее дружки. А устроенная клубом благотворительная «свадьба без женщины»? Шериф Грейди, шести футов и четырех дюймов росту, в подвенечном наряде невесты стыдливо шествовал по проходу. О господи, все это лишь крохи моих воспоминаний. Я была бы признательна за описания ваших любимых моментов из жизни Полустанка, которые вставлю в следующее Рождественское письмо.

Вы знаете, как я люблю заканчивать послание на радостной ноте, и нынче для этого есть преотличнейший повод. 9 ноября сего года Бадди и Пегги Тредгуд приветствовали появление на свет дочки, которую назвали Норма Руфь. Наверняка ее двоюродная бабушка Иджи до сих пор вне себя от счастья. Жаль только, Руфь Джемисон, мать Бадди, не дожила до встречи с маленькой внучкой, поименованной в ее честь. Бадди все еще в Германии, служит ветеринаром в подразделении К-9 американской армии, но Пегги надеется, что в течение года они вернутся домой. Еще она пишет, что Бад, как военнослужащий, получил отличный протез, гораздо лучше всех прежних. Что ж, ему нужны две крепкие руки, чтобы поднять малышку Руфи. Она весит почти восемь фунтов.

Все никак не могу поверить, что двое детишек, босиком гонявшие по Полустанку, стали взрослыми и у них уже свой ребеночек. Ладно, как говорится, семпер фиделис[3].

За сим прощаюсь, а вы приезжайте к нам в гости, как только сможете. Мы живем рядышком с бухтой Мобил, и Уилбур всем говорит «как-нибудь подгребайте». Шутка такая. Ха-ха. Мужчины!

Ну, до следующего года. Веселого Рождества и счастливого Нового года!

Ваша верная писакаДот

Она вытащила лист из каретки, и Уилбур, дожидавшийся в коридоре, легонько стукнул в дверь.

– Ты закончила?

– Кажется, да. Входи.

Уилбур, уже одетый, чтобы отправиться в типографию и размножить текст на мимеографе, вошел в кухню. Дот вручила ему письмо. Как всегда, ей не терпелось услышать отзыв мужа, и она, даже не дав ему дочитать, спросила:

– Ну, что скажешь?

Уилбур улыбнулся и кивнул.

– По-моему, здорово. Только, милая, ты, наверное, имела в виду «темпус фугит»[4], а не «семпер фиделис».

– Разве это не означает «время летит»?

– Нет, «семпер фиделис» – девиз морских пехотинцев.

– Ой, точно! С утра голова совсем не варит. Спасибочки огромное, что заметил.

– На здоровьечко огромное.

– Что бы я без тебя делала?

– Такой же вопрос я задаю себе ежедневно.

Добро пожаловать в мир

Киссимми, Флорида9 ноября 1964

Вскоре после переезда во Флориду Иджи Тредгуд с помощью своего брата Джулиана открыла собственное предприятие под названием «Свежий мед от счастливой пчелки и фруктовая лавка». Располагалось оно в заурядном деревянном сарае, но поскольку тот стоял на обочине оживленной дороги, дела шли хорошо.

В первых числах ноября Бадди и Пегги обещали известить о рождении ребенка, не мешкая. Срок родов приближался, и в ожидании сообщения взволнованная Иджи беспрестанно заскакивала из лавки домой, и вот телеграмма наконец-то пришла.

Моментально вскрыв и прочитав депешу, Иджи выскочила на застекленную веранду и крикнула брату, обитавшему в соседнем доме:

– Джулиан! Ура-а! Девочка, назвали в честь Руфи! Мать и ребенок чувствуют себя хорошо! Ура-а!

Она так взбудоражилась, что вернулась в дом и сразу села за письмо.

Почтовый ящик 346

Киссимми, Флорида

Дорогая маленькая мисс Руфь Тредгуд,

Только что я узнала, что нашего полку прибыло на семь фунтов и девять унций. Молодчина! От всей души поздравляю тебя с прибытием в этот мир! Тебе здорово повезло с твоим шалопаем папочкой и твоей мамочкой Пегги, которая тебя безумно любит. Я невероятно рада, что тебя назвали в честь твоей бабушки Руфи. Знай, что Руфь Джемисон была самым чудесным человеком на свете, и она, конечно, гордилась бы таким знаком уважения. Твой папа говорит, ты – вылитая бабушка: большие карие глаза, и вообще ты просто загляденье.