Я только малость объясню в стихе…

Я только малость объясню в стихе…

Сборник лауреатов Международного арт-фестиваля памяти Владимира Высоцкого – 2023

Составитель – Андрей Ложкин

© Интернациональный Союз писателей, 2023

Предисловие

2023 год запомнится в том числе и 85-летием со дня рождения Владимира Семёновича Высоцкого. Эта дата празднуется почитателями творчества поэта как в России, так и за рубежом.

В 2023 году совпали две даты: 85-летие со дня рождения В. С. Высоцкого и пятилетие нашего арт-фестиваля «Я только малость объясню в стихе – 2023». Поэтому наше мероприятие проходило под девизом: «Три белых коня» и длилось празднично-долго: декабрь, январь и февраль.

За три зимних месяца на площадках арт-фестиваля, объединившего более двухсот шестидесяти библиотек (среди них библиотеки Донецка и Болгарии), прошло около трёхсот мероприятий. А в Новосибирской государственной областной научной библиотеке был открыт культурный центр «ВЫСОЦКИЙ».

Мы спустили этот «крейсер», наш КЦ, на сибирские культурные воды в надежде на то, что он будет «лавировать-ла-вировать, да и вылавирует».

Так и этот сборник пусть станет ладьёй-путешественницей в мире книг и книгоиздательств, в сфере культуры и просвещения.

Искренне ваш,

Андрей Ложкин,

руководитель КЦ «ВЫСОЦКИЙ» при НГОНБ, организатор Международного арт-фестиваля «Я только малость объясню в стихе»

Лауреаты номинации

Авторская

Екатерина Годвер

Екатерина Годвер (Богомолова) родилась и живёт в Москве. Клинический психолог, преподаватель, фантаст, мастер FIDE по шахматам среди женщин. Лауреат конкурса «Северная звезда» (2022) и других всероссийских поэтических конкурсов и фестивалей («Хрустальный родник» (г. Орёл), «Солнечный круг» (г. Рыбинск) и др.), победитель фестиваля «Я только малость объясню в стихе» имени Высоцкого (г. Новосибирск, 2023). Финалист фестиваля молодой поэзии «ФилатовФест». Член Союза писателей России. Автор научно-фантастического романа «Иволга будет летать» (издательство T8Rugram, 2021).

Стихи публиковались в журналах и альманахах «45-я параллель», «Север», «АлександрЪ», «День и ночь», «Российский колокол», «Южный маяк», проза – в журналах «Полдень», «Рассказы», Edita, «Южный город», «Аэлита», «Мир фантастики» и др.

Герой на чёрный день

Герой

Был снег вторичен, неглубок.Шёл год под стать ему.Тезей укладывал клубокВ походную суму.Он был не воин, не солдат,Он не любил людей.Умён, немолод, бородат —Герой на чёрный день,Но за порог шагнул, как в бой,Навстречу всем ветрам…Взошёл оранжевый клубокНад городом с утраИ покатил за горизонтСреди небесных тел.А на нестриженый газонПушистый снег летел,И Ариадна у окнаСквозь снег смотрела вдаль.Из шерстяного волокнаБыла её печаль.Под вечер снег следы укрыл,Потом присыпал цель…Но продолжалась до поры.История. В концеСтаруха пряла у огня,А в небе голубомКотёнок лапой погонялОранжевый клубок.

Спички (триптих)

1Спичка догорела.Спичка, не свеча.Виданное дело,Малая печаль.Слёзы восковыеКаплют по другим.Глаз моих не выелЧёрно-сизый дым.Строки грозовыеБлещут и гремят.Молча неживыеСмотрят сквозь меня.Падает кавычкаВ смутном далеке.Знаешь, сколько спичекВ каждом коробке?2Шепчут дни вчерашние,Прелая листваТихие и страшные,Важные слова.Только кто расслышит их,Кто их различит?Небосвод над крышамиПочернел в ночи.До краёв обуглился,Звёзды обронилПрямиком на улицыДа в прибрежный ил.На опушке ухает,Вот таки дела…Щука белобрюхаяМимо проплыла.Не видать рыбацкогоБольше костерка.У судьбы на лацкане —Дырка от значка.3Не горюй, товарищ мой,Закури да сплюнь.Не погост, так кладбище.Не январь – июнь.Все мы люди смертные,Соль да сахарок.Верными ответамиСыт не будешь впрок.Верными вопросамиСмерть не отведёшь.В пору сенокоснуюПоспевает рожь.Колобок прокатится,Пробежит лиса.На крахмальной скатерти —Света полоса.Выпьем по обычаю,Но как за живых.В мире раскавыченномМного запятых.Мир недобро зыркает,И дрожит рука…Слышишь, спичка чиркнула?Дай-ка огонька!

«Сквозь анилиновый хай-тек…»

Сквозь анилиновый хай-текИз каждой слободыУходят люди в белый снег,Уходят в чёрный дым.И как сто лет тому назад,Как тысячу долой —Сочатся миром образа,А дерево – смолой,И плачет кто-то. Пишет блог,В сердцах клянёт судьбу…Сочится кровью на сапогСедьмая пядь во лбу.Огонь горячим языкомКасается небес.Солдат штурмует Белый дом,Штурмует чёрный лес,Клубится дым, кипит водаВ походном котелке,Встаёт счастливая звездаВ прекрасном далеке.

«Ночью небо в брызгах молока…»

Ночью небо в брызгах молока.Грязь да иней – кофе с серебром.Сосны зацепляют облака,Падает монета на ребро:Быть – не быть, забыть – не позабыть?Катится оброненный обол.Подле бабка-ёжкиной избыРозовый безвременник расцвёл.Перекати-поле перека…Тикают старинные часы.Холодом учили дурака,Холодом дурак по горло сыт.Он стучит в окованную дверь:«Отпирай, старуха, помогай!»Ветер воет, снег летит наверх,Топает куриная нога.Вот бы растянуться на печи!До утра не думать ни о чём,Слушая, как времечко стучитМаятника нёбным язычком.Только хлад вокруг да ветродуй,В ступе догнивает помело.«Сгинула старуха на беду,Но тебе, голубчик, поделом!»Ветер свищет, сосны гнёт шутя.Падает монета на ребро…И дурак уходит, как дитя,Безысходно веруя в добро.

«Разломан хлеб, искрошен весь…»

Разломан хлеб, искрошен весь,И в воздухе роится взвесь:Писк комариный, плач и стон.Тропинки сходятся крестом,Пожар медовый отгорел,Лишь на Кудыкиной гореНад костерком дрожит дымокДа травы шепчутся у ногО темноте, в которой нам,Как ни смотри по сторонам,Идти на ощупь за росой,Тушить угли стопой босой.

Враг

Приходит враг спросить воды,Глядит глаза в глаза.Вода в горсти мутна, как стыд,Прозрачна, как слеза, —И ты протягиваешь горсть,И он в ответ молчит.И только сердце у негоСтучит, стучит, стучит…Давно глашатаи трубят,Весь горизонт в огне.Ни для него, ни для тебяПути обратно нет.Как кровь, водица горяча,Сладка она, как ложь.И он убьёт тебя сейчас —А может, ты убьёшь.Пройдут часы, пройдут года,Земной ровняя счёт.Одна лишь чистая водаТечёт, течёт, течёт…В твой сон, последний, долгий сон,Войдёт, хромая, враг —И ты напьёшься из горстиУ смертного одра.Из-под земли пробьётся ключИ будет длиться день —Как предзакатный солнца луч,Рассеянный в воде.

«Однажды нам покажется, что – кончено…»

Однажды нам покажется, что – кончено.Что наше время, время колокольчиков,Рингтоном отзвучало на распутице.Пускай теперь сама планета крутится!Нехай с неё ножом снимают кожицу —Без нас пиры и скорби приумножатся:Другие пусть ликуют и куражатся.Однажды нам покажется. Покажется…Согрелись в мягких креслах мы под пледами.Но брызжет ночь из-под копыта медного,И колокол над сонною ОтчизноюПо каждому звонит, отлитый сызнова.

«В пустом стакане тает лёд…»

В пустом стакане тает лёд,Пылит оранжевое лето.Кружит усталый звездолётУ неизведанной планеты.В огне сгорают мотыльки,А он, бескрылый и железный,Земной природе вопреки,Прошёл сквозь каверзную бездну.Он – привидение, фантом,Он – лёд, растаявший без толку,Ещё один красивый томНа прикроватной книжной полке.Но капитан сквозь перископГлядит с задумчивой улыбкой.Багряный плавится песок,И жизнь не кажется ошибкой.

«Умолкли псы сторожевые…»

Умолкли псы сторожевыеЗа крайней хатою.Я не жила в сороковые —Живу в двадцатые.И мне стоять за свой авось,За честь мещанскую.За всё, что в прошлом не сбылось,Пройти гражданскую.Запомнить лица мне живые,Поля несжатыеИ новояза клёкот лживый —За крайней хатою…Когда вобьют последний гвоздьВ ухмылку панскую,Угаснет боль, остынет злость.Осядет стансами.Про тихий Дон, Днепровский плёс,Салют на улицах…Всё то, что прежде не сбылось, —Однажды сбудется.

Майор

Майор Александр ИванчевЗаходит на цель.В зелёной траве одуванчикГорит как солнце.Воздух разъят крылом,Распополамлен,Плещется под сопломПламя.Майор вспоминает из книжкиДетский стишок.Таня, бычок, мишка.Всё у вас хорошо?Год сгорает за два,Брешут приборы.Трава у дома, траваМстится майору.Зубы сцепив, ИванчевТерпит двенадцать «g».Он не может иначе.Не отступать же?Пластик клавиши «Пуск»Пальцем продавлен,Сумеречен и тусклЦвет яблоневый.Не унывай, майор.Многая лета!Пробьёт впотьмах коридорНаша ракета.

«За новым поворотом Колеса…»

Рэю Дугласу Брэдбери

За новым поворотом КолесаВсё та же колея; лишь скрип чуть слышен.К подошве мёртвой бабочкой присталОпавший лист – вчерашняя афиша…Не грянул гром! Окончен карнавал:Подсчитаны убытки и обиды.До майских гроз – ещё дожить. Сперва —Дожить, а там уж будет видно.Весной острее хочется… весны.Чтоб в клетке рёбер брошенной ракетыЦвели фривольно лютики и сныть,Алели капли ягод бересклета;Чтоб яд их несерьёзный на губахГорчил мечтой, не сбывшейся к обеду.Известно, надвигается беда,Но – без толку заранее о бедах.Прольётся дождь, неласков, нехорош,Прибьёт всю пыль, а вместе с ней – букашкуУтопит в капле злой весенний дождь,И больше ей совсем не будет страшно;Не будет стыдно, совестно однойДержать ответ за вся и всех причастных,Когда из одуванчиков виноДождётся кружки, повода и часа.

Сирень

Ползёт букашка по листу, дрожит и пятится.Прохожему невмоготу. Сегодня пятница,И пьяный гвалт вокруг, и стыд, весна-распутница.А он устал, а он простыл, совсем запутался.А впереди – и грех, и страх, и покаяние.Ещё останутся в веках его деяния…Но не сейчас: в чужом дворе, с улыбкой школьникаГорбатый нос в сирень уткнув, стоит Раскольников.Он познаёт, хоть по сюжету не положено,Что всяка дрянь и всяка тварь на свете – Божия,И даже если ничего внутри не ёкнуло,Пока сирень ломали вечером под окнами.По лужам фантики плывут, а тонут винтики.Букашка падает в траву, никем невидима,И не склоняя головы, идёт РаскольниковОт Петербурга – до Москвы, к друзьям в Сокольники…Дыра в поношенном пальто, в ботинках Ладога.Судьба найдёт его. Потом – роман и каторга.Черна могильная плита, обложка книжная…Букашка учится летать. Букашка выживет.

«Грош ломаный в карман дырявый спрячь…»

Грош ломаный в карман дырявый спрячь:Сегодня купишь Тане новый мяч —Но завтра повторится, что и прежде:Меланхоличный вечер мартобря,Канал в неверном свете фонаря,Утраты, сожаления, надежды…Ты смейся, смейся! Сколько нам ещё?Несёт котёнка нищий под плащом,Бог весть зачем: спасёт или утопит?А всё-таки, а всё-таки всегдаЕсть белый свет и чёрная вода,И мяч плывёт: накапливает опыт.

«Вырываясь из липкого сна…»

Вырываясь из липкого сна,Возвращаешься в тёплую нору.Времена, времена, времена,Перепутье, война, разговорыЗа стеной. Нависает стена:Фотографии в рамках, плакаты —Времена, времена, времена,И мы едем, мы едем куда-то.Век московскую серую мглуЗакатал в тротуарную плитку,Но стоит человек на углу,Ждёт трамвая, маршрутку, кибитку.Снег не тает на хмуром лице,На есенинских сбитых костяшках:Ни письма, ни записки в конце,Где уже не смешно и не страшно…Но ему не туда. Не туда!И таксист лихо трогает с места.Над Москвой небеса в проводах,Над Москвой облака из асбеста.Свет в прихожей горит. Тишина.Расцветает конфорка на кухне.Времена. Времена. Времена…Ни пера, человек. И ни пуха.

«На лёд, присыпанный снежком…»

На лёд, присыпанный снежком,Ступает голубь сизый.Топорщит хвост, идёт пешкомПо скользкому карнизу,Глядит в окно на жёлтый свет,На ходики с кукушкой,На облетевший сухоцветИ хлебную горбушку.Пора ему сорваться вниз,В метель, расправив крылья;А он ступает на карниз,Где в снежно-звёздной пыли —Цепочка маленьких следовОт края и до края.И лампы жёлтый ободокГорит, но не сгорает.

«Так много громких слов, что я…»

Так много громких слов, что яСебя не слышу.Деревья голые стоят,Цветут афиши.По крышу дом стоит в снегу,В небесной манне —А я придумать не могуЕму названья.В нём Пейсах, Рождество, Мабон —Штрихи, зарубки…В углу гостиной граммофонПовесил рупор.Он видит сон о тишине,Небесной тверди,И стон его звучит во мнеСильнее смерти.Его мечта созвучна мнеДо сантиметра,Сорвавшись с губ, летит вовнеПорывом ветра…

«Блуждая в потёмках души…»

Блуждая в потёмках души,Смотрю на следы и зарубки.Кусочек оранжевой губкиК осеннему небу пришит:Впитает он слякоть и дождь,А в озере, чёрном и мелком,Отмоет луну, как тарелку,И остро заточенный нож.Обманчив житейский покойИ тихая прелесть пейзажа;Костра неостывшая сажаПриглажена лёгкой рукой.Травой порастают следы,Но в небе прозрачном и хрупкомКусочек оранжевой губкиЧернеет от мутной воды.

«Давится кислым яблоком сын Адамов…»

Давится кислым яблоком сын Адамов:Измельчал змий до плодового червяка.Откуси да сплюнь, протиснись между рядамиТаких же поставленных на векаТерракотовых недотыкомок, ветеранов пера и клавиатуры.Не криви лица: подобное притягивается к подобному.Ты человек лишь. Потому, выражаясь литературно,Ты и слово твоё единоутробное —Одолень-трава на цветущем болоте времени.А по осени ляжет снег полушубком заячьим —Захрустит ледок, и каблук чужой проскользит по темени;И пройдёт Пугач, а за ним вослед, паче чаяния,На сто тысяч душ человечий гул, не проскочит мышь.Хоть куда взгляни – полнокровие, полнолуние,Откуси ещё: пусть кислит во рту, слово выплюнешь —Прорастёт, как семечко, пуговица латунная.

Вспоминая Белозёрск

Непослушные тени шуршат по углам,А над озером Белым – белая мгла,И в её молоке, как ночник,Сигареты качается кончик,Кто ты есть: проводник, провожатый?Тлеет времечко, в пальцах зажато,Растворяется сизый дымок,Тает строй деревянных домов,Только хмурое небо весеннееПодпирают усталые стены:Суть да дело пока, суть да дело…Мгла клубится над озером Белым,Но вороний пронзительный крикВозвещает рожденье зари.

«Дворник Расул катает насвай…»

…Мчался он бурей тёмной, крылатой,Он заблудился в бездне времён…Н.С Гумилев, «Заблудившийся трамвай»За воспалённой губой,А небо над ним голубо,Бесплотно,Кромешно,И в нём, конечно,Громы, вороний грай:Заблудившийся беспилотникНа излёте таранит трамвай.Расул запрокидывает голову —И в глаза каплет олово.Что же вы так, Николай Степаныч,Голубчик,Поручик?Вплавлена в порученьЛадонь солдатская,Всполохами огненный вал клацает,Но кружит, завывая, панночка:«Поддай, Аннушка,Ещё масла!»На солдате рубаха красная,Тараканами по небу трещины.Такое ли вам мерещилось?Оплёванные мертвецы,Волк с головой овцы,Капустные щи к столуПродают на углу.Прибит к распутью,Железом зажатый,Комсомолец-вагоновожатый.Дворник РасулНесёт на весуПереломанную метлу,Как живое тело,И прутьяРаспускаются белым.Расул молится, молится цвету белому и Аллаху,Христу, Николаю, Перуну, дедову праху:«Что же ты, на кого оставил?»«А ты терпи!» – улыбается парализованным лицомПавелИз груды развороченного металла:«Смерть! Где твоё жало?»У Расула на спине мокра отцова рубаха:«Раз смерти нет, почему не спастись от страха?»«Терпи», – скрипит металл искорёженныйИ расплющенный.«Есть только будущее!» —Кипит живая вода,Плоть плавит.«Ни человечий не страшен, ни божийСуд,Только собственный твой, Расул! – шепчет Павел. —Все ещё впереди!»И листом зелёным растёт звездаИз его груди.

«Взрослые играют в игры детские…»

Взрослые играют в игры детские,Вот и мы, как будто бы вчера —Выбираем: «Правда или действие?» —Посреди арбатского двора.Знают все: болтать себе дороже, но —Кукарекать не любой готов.Нас менты гоняли, как положено,Мы же класть хотели на ментов.Три семёрки самой смачной пробы иРваная четвёртая струна.Заживала где-то под сугробамиНаша недобитая страна.Просвистело время скоротечное,Разгорелось зарево в горсти.Взрослые – совсем не безупречные,Взрослым тоже есть куда расти.Пусть летят недобрые известияНа конях из веников верхом:Правду выбирают вместе с действием,Чтоб не быть по жизни петухом.

«Живущие с фигой в кармане…»

Живущие с фигой в карманеСчитают часы и рубли.Ничто не зовёт и не манит,Ночами ничто не болит —Лишь режут глаза до ознобаЧужие, нескладные «я»,Которые любят до гроба,Которые насмерть стоят,Которые смеют бороться,Искать, не сдаваться, найти.Горит златокудрое солнцеНа каждом запасном пути.И каждый сочтён и отмечен;От каждого – всем – по любви…Но фига сжимается крепче,Да зеркало рожу кривит.

«Мы с тобою пьём «Этодругин»…»

Мы с тобою пьём «Этодругин»,Шашлыком заедаем холодным.Мы с тобою ещё не враги,Мы с тобою давно несвободны,И над нами московская ночьРаспласталась двуглавою птицей…Надо в ступе воды натолочь,Чтобы утром хватило напиться.

«Я держусь за воздух. воздух сер…»

Я держусь за воздух. Воздух сер,Залепил глаза оконной пылью.Под гаражный рок небесных сферПляшет и глумится камарилья.Воздух сух. Ни вздоха, ни слезы,Звуки повисают, гаснут, стынут.Непослушен русский мой язык,Говорит со мною на латыни.Говорит: cogito ergo sum.Per pizdets, конечно, ad victoriam[1],Злы и рукотворны чудеса,Неудобно пишется история.Тесен мир, как комната тесна,Никому не выйти из сюжета.Вот такая Русская Весна.Южное безжалостное лето.

31/12/2022

У мира час до полночиИ пуговицы в ряд.В лесу родилась ёлочка.Её скосил снаряд.Дурная аллегория,Задумка несложна.Закончиться историяНа этом не должна.Но мне добавить нечего:Щепа летит к щепе…Сидят в траве кузнечикиУ ржавой БМП.А мир звенит бокалами,Подарков дети ждут…Господь гирляндой алоюНакладывает жгут.

«После больших снегов…»

После больших снеговМожно увидеть, какВыходит из береговАсфальтовая река.Плещется у двери,Просится поглядетьНа пустоту внутри.Медленно по водеЖёлтый каток плывёт,Гладит за пядью пядьСерую плоть её —И наступает гладь.И наступает тишь.Синие огоньки.Ржавый молчит камышНа берегу реки.Только щепотку словВыбросило к ногам.После больших снеговБудут ещё снега.

«Падает, падает в подставленную ладонь мою…»

Падает, падает в подставленную ладонь моюТо ли снег майский, то ли пепел шутих салютных,Падает выгоревшими догмами,Разносится по миру ветром лютым.Небеса расцветают алым и земля – алым,Отражается в глазах распахнутых,                               гаснет в пустых глазницах:Словно само время переломалаФаэтона пылающая колесница,Словно нет сейчас ничего больше —                               ни будущего, ни прошлого,Только земное всепобеждающее притяжение.И снежинками пепельными одинаково припорошеныВвысь обращённыеЛица необщего выражения.Но вот мгновение с раскатами срывается с места,                                                      с лихим арго,Высвечивая, различая и разграничивая.В нём ни шутих, ни снега. В нём ничего…Ничего общего.Ничего личного.

Fatum

Памяти мирных жителей, погибших в ходе

боевых действий в 2014–2023 гг.

Не проси меня верить. Сказать не проси,Как же так, отчего и доколе:Мы живём однова, мы живём на Руси,Мы свидетели тьмы и раскола.Очевидцы имён, летописцы знамён,Черноликих времён проходимцы…Подпоясаны старым солдатским ремнёмТе, кто в нём, как в рубашке, родился.Посмотри на меня, на себя посмотри,На старуху у синего моря,На чернильную ночь от зари до зариВ бронебойном гремящем декоре.У меня за душой – ни черта, ни черты,За которой становишься правой.В райских кущах давно от раскатов артыПоседели зелёные травы.Мы смотрели в смирении безречевом,Как вертели эпоху, что дышло,Те, кто думали, «как бы не вышло чего», —Но у них ничего и не вышло.И ложатся они под небесный атлас;Их не вспомнят потом поимённо.Их беда, как в воде, отражается в нас,Растворяется пеплом солёным.Нам без веры нельзя. Но сказать не проси,Почему же всё так, не иначе.Лучше вместе посмотрим: старуха сидитУ бескрайнего моря – и плачет…

Отражение

Свет мой, зеркальце, скажи, слово молви:Что на свете не по лжи – по любови?Свет мой, зеркальце, ответь без елея:Отчего оправы медь зеленеет?Отчего всё вкривь да вкось, непригоже?Почему так повелось, отчего же?Отражение дрожит и кривится:Что на свете не по лжи? Кровь-водица,Что течёт из раны в землю болезную.Слушай, друг мой милый, внемли – не брезгуй:Той любви б щепотку да в бочку мёда!Станет горе не беда для народа.Как пойдут рубить, калечить да вешать —Там до счастья недалече! До вешки,А за ней – живи взахлёб на раздолье,Где присыпан чёрный хлеб белой солью!Вечность мы с тобой глядим друг на дружку:И внутри изъян один, и снаружи.Зря ты в зеркало плюёшь в лютой злобе:Тут на свете даже ложь по любови.Не по нраву мой ответ – так не слушай.Обойдёшь весь белый свет – сыщешь лучше?

Солдаты

А казалось бы – не Помпея и не Содом.Но опять в ночи взрывается чей-то дом.Только думаешь: «Господи, чтоб не зря…Отведи глаза, наведи снарядМимо спящих – на адресата…»И который век – всё подряд, подряд,От январской стужи – до декабряВсё идут солдаты.Через нет, не надо и не могу,В ковылях по пояс, по грудь в снегу,На броне – по сёлам и городам.Закипает асфальт, и дрожит Орда,И склоняется ось земнаяПеред ними, заржавлена и худа.Но они все идут и идут тудаГде пожаром закат пылает,Где огонь в печи, где вино и хлеб.Отступает Нюкта, молчит Эреб.Мертвецы садятся за общий стол:Легионы глядят сквозь туман густой,Крестоносцы и санкюлоты…Человек человеку – известно кто;Вновь заходит история на виток,Не щадя кого-то.Нет конца и края; а правда – там,Где змеёй в траве пролегла черта.Есть свои. С чужих – невеликий спрос,А змея шипит и кусает хвост,Но в огне пожарищВыбор ясен, даже когда непрост.По весне пойдёт, что посеем, в рост.Победим, товарищ!

Анна Зорина

Анна Владимировна Зорина родилась в 1983 году и выросла в городе Петропавловске на севере Казахстана. В настоящее время живёт в Новосибирске. Пишет стихи и прозу.

Занималась в мастерской «О поэтах и стихах» Катерины Скабардиной.

Посещает творческую мастерскую «Лифт» от СМЛ Новосибирска.

Принимала участие в различных литературных конкурсах, фестивалях и семинарах, в том числе во Всероссийском совещании молодых литераторов в Химках в 2021 и 2022 годах, фестивале «Я только малость объясню в стихе» имени Высоцкого.

Публиковалась в журналах «Наш современник», «Огни Кузбасса», «Александр», «Бельские просторы», альманахах «Веретено», «Образ» и др.

Бременские музыканты

Ты можешь мне верить, а можешь совсем не верить,Но если есть время, то всё же прошу, останься.По тёмному мху бредут через осень звери.Идут и поют тихонечко в ритме вальса.А в городе дождь, а в городе стынь и слякотьСтекает по небу и бьётся о подоконник.И хочется спать, и хочется лечь и плакатьО том, что нет сил ни жить, ни творить, ни помнить,Что солнце вернётся, весною по крайней мере,Не будет печали, а станет легко, как прежде.Сквозь сумрачный лес бредут по дороге звериИ где-то в горячем сердце несут надежду.Обветренный мир опять обернула темень,Но если совсем ни зги – запевайте, братцы!А кот и петух бредут по дороге в Бремен,И пёс, и осёл идут по дороге в Бремен,А значит, и нам, приятель, нельзя сдаваться!

«Беззаботная шалость – пройти со свечой сквозь чащу…»

Беззаботная шалость – пройти со свечой сквозь чащу.Если за ночь управлюсь – узнаю свою судьбу.Да у нас, видит Бог, в переулках терялись чаще,Нет ни лютого зверя, ни твари, что вдруг утащит!А внезапной беды я и в городе огребу.«Только в истиной тьме ты поймёшь, что всего дороже».Я блуждаю по лесу, становится всё темней.На кривой паутине прерывистых троп-дорожекНи малейшей подсказки: ни сказочных хлебных крошек,Ни подсвеченных лунным сияньем речных камней.Под ногами замшелые корни, опада ворох.Сквозь сплетённые ветви деревьев не видно звёзд.Глушь сомкнулась стеной, как сплошной наведённый морок,Да какой-то угрюмый, надсадно кричащий ворон,Уцепившись когтями, осколок луны унёс.Перед самым рассветом я выполз из чащи; впрочем,Беспокойство тупыми когтями скребёт в груди:То ли вся моя жизнь – между датами куцый прочерк,То ли попросту путь оказался куда короче?Не упомнив почти ничего из минувшей ночи,Я пробрался сквозь лес. А зачем я туда ходил?

«А зима белизной нагрянула…»

А зима белизной нагрянулаИ расплакалась талой слякотью —Не пройти.Сменят дождь ледяные гранулы,Первоснежники нежной мякотиВо плоти.Развернётся она, расстелется.Небо ватное льёт по улицамБелый шум.Я по свежим следам метелицыВсе стихи тебе, сколько сбудется,Напишу.Мы друг другом давно загаданы.Не повенчаны, не отмечены,Но вдвоём.Тишиной наполняясь, падаемВ море млечное, море вечноеБез краёв.

«Полнолуние-полоумие…»

Полнолуние-полоумие.Шито шелестом, крыто рунами,Обезличено, обесточено:Неприглядно твоё пророчество.Не качайся, фонарь подученный,Спеленай тебя вечность тучами,Тьмой безглазою, безголосою,С неотвеченными вопросами!Поумерь-ка ночные бдения,Не цепляйся ко мне видением,Птичьим островом, рыбьим остовом,Обещаньями злыми, чёрствыми.Не заглядывай в окна с вечера:Не тобой я, а солнцем мечена.Ты же Лиху сестра по матери.Убирайся, дорожка скатертью!