По следам старых грехов

– Я не могу уволиться, – тихо обронила она, кроша вилкой сырник на мелкие кусочки.

– Я понимаю.

– И с подругами не встречаться не могу. Это отдушина для меня.

Она намеренно пропустила слово «единственная», чтобы не обидеть маму. Мама же всерьез полагала, что одно ее присутствие способно Женю развлечь.

– Я понимаю. И еще я понимаю, дорогая, что в моем здесь присутствии отпала надобность. Только не обижайся, прошу тебя! – выставила ладони щитом мама. – Я давно хотела уехать к себе. И тайно езжу туда два раза в неделю. С подругами тоже встречаюсь, по парку гуляю. Женечка, дорогая, я скучаю по своему дому. Прости…

– Все нормально, мам. Я в самом деле редко бываю дома. Ты скучаешь. Превратилась в мою прислугу. Убираешь, готовишь, гладишь. У тебя до переезда была своя интересная жизнь. А я все испортила!

И Женя неожиданно расплакалась.

Вот вам и здрасте! Сама не знала, как с мамой разговор начать, чтобы та отправлялась уже к себе. А стоило маме разговор об этом завести, как почувствовала тоску и сожаление.

– Женечка, детка, ну ты чего? – растерялась мама. – Ну если не хочешь, я… Я еще поживу у тебя какое-то время.

– Еще два года? – улыбнулась ей Женя, вытирая слезы. – Нет уж. Твой Михалыч там без тебя уже наверняка с ума сходит.

Степан Михайлович был маминым соседом и другом уже много лет. Много раз делал маме предложение съехаться. Много раз получал отказ. Но не смирился и попытки периодически повторял. А заодно мамины цветы поливал все эти два года. И ее рыбок в большом аквариуме кормил.

– Все там без меня с ума сходят, – весело рассмеялась мама, потрепав ее по руке. – Все скучают. А ты, дорогая… Тебе пора личную жизнь налаживать. Два года, как Вадика не стало. Все положенные сроки траура ты прожила. Хватит. Ищи себе мужчину!

Легко сказать – ищи. Они строем на дороге не стоят. И к ногам ее не падают.

– Ты присмотрись к тем, кто рядом. Нередко это и есть тот самый случай.

Мама убрала посуду со стола. Поцеловала Женю в макушку. Ритуал у них такой был утренний.

– Я пошла одеваться. – Женя направилась к выходу с кухни. – Вечером помогу тебе собраться. Постараюсь освободиться пораньше. Посидим напоследок.

– Не спеши, дорогая. Вещи я уже собрала. Уезжаю через час. Степа за мной приедет, – смущаясь, призналась мама. – Лучше так вот: без посиделок и соплей. А ты присмотрись, присмотрись к тем, кто рядом…

Рядом не имелось никого. Соседи-мужчины были либо семейными, либо очень молодыми, либо некрасивыми. Да и заводить знакомства она не очень умела. Даже в ночных клубах, куда они с подругами время от времени ходили, Женя скучала за столиком, пока девчонки отрывались.

Рабочий день прошел спокойно. Не случилось никаких авралов. Ее рабочее место в регистратуре районной поликлиники сегодня словно обходили стороной проблемные истории. А они иногда случались, да. С нервными пациентами, потерявшими карточки. С необязательными докторами, сунувшими результаты анализов не в ту ячейку.

– Женька, что вечером делаешь? – позвонила одна из подруг ближе к концу рабочего дня.

– Ничего, ты не поверишь!

– Может, сходим куда-нибудь? У меня есть парочка холостых знакомых, которые…

Идти посреди недели ей точно никуда не хотелось. Поэтому она пригласила всех к себе.

– А как же Анна Сергеевна? – удивилась подруга. – Она против не будет?

– Мама сегодня съехала. Устала меня ждать. Так что я с этого дня живу одна.

– Вау! Классно! Все, мы с мальчиками у тебя в семь.

– Что за мальчики?

– Увидишь, – загадочно хохотнула подруга Оля и оборвала разговор.

Мальчикам, что вошли в ее квартиру вместе с Олей в половине восьмого вечера, было хорошо за сорок. Один из них, звавшийся Максом, был еще ничего так: высокий, темноволосый, голубоглазый, улыбчивый. С небольшим животиком, но это его нисколько не портило. Разумеется, Оля его тут же захватила. А для нее припасла Олега – седого, угрюмого, коренастого, со шрамом возле левого уха. Шрам был ужасным, рваным, заворачивал от уха к затылку.

– Боевое ранение? – сразу, как медик, догадалась Женя. – Авария или горячие точки?

– Да так. Было одно дело, – неохотно ответил он, прищурив в ее сторону черные глаза. – Вы в этом смыслите?

– Я медсестра, – коротко ответила Женя.

Олег ей совсем не понравился. Ему, кажется, она тоже не пришлась по вкусу. И вообще, его все раздражало. То мясо жесткое. То вино кислое. То чай горячий. То торт сладкий. Он всем был недоволен. И никаких комплиментов в адрес девочек. Ухмылялся просто, когда его друг Макс сыпал ими направо и налево.

– Одна живете, Женя? – неожиданно проявил он интерес, когда Оля с Максом вышли на балкон покурить.

– Да, – ответила она коротко. – Мама навещает, живет иногда.

– Просторная квартира. На большую семью. Почему одна?

– Муж погиб.

– Служил в горячих точках? – потрогал он неожиданно свой шрам.

– С чего вы решили? – удивилась она, убирая посуду со стола.

– Фото видел на шкафу в комнате.

Когда он побывал в гостиной, она понятия не имела. Вроде все время был на виду. Может, в тот момент, когда она выходила в туалет? Ей сделалось очень неприятно, что в ее минутное отсутствие кто-то ходит по ее квартире, рассматривает семейные фотографии, вставленные в рамочки.

– Нет. Он не бывал в горячих точках. Он служил по контракту. Это фото армейское. На нем Вадик со своими друзьями.

– Да? – Черные глаза Олега округлились. – Сколько ему там лет? Не восемнадцать точно.

– Он отучился в университете. Потом уже пошел служить. Остался по контракту.

Женя поймала себя на мысли, что будто оправдывается. Перед человеком, которого еще два часа назад не знала. Зачем?

– Так как ваш муж погиб? – не отставал неприятный гость.

– А вам-то что? К чему все эти вопросы?

Поправив воротник блузки, он как будто душил ее, Женя неожиданно встала у двери в кухню и вежливо попросила всех на выход. Извинилась и соврала, что завтра ей рано вставать. Оля попыталась возмутиться, но, наткнувшись на ее сердитый взгляд, тут же язык прикусила и потащила мужчин в прихожую. Она шутила и балагурила, предлагала продолжить вечер в ресторане неподалеку. Мужчины будто не были против.

Выпроводив гостей, Женя подождала полминуты и тихо приоткрыла дверь.

– Чего ты к ней пристал, Олег? – сердитым голосом отчитывала своего приятеля Оля от шахты лифта, расположенной за выступом стены. – Она очень любила Вадика. До сих пор по нему горюет.

Женя тепло улыбнулась. Оля была права.

– Я просто спросил, как он погиб, и все. Она сказала – погиб. Я и подумал, что где-то, где я побывал, – ответил Олег миролюбиво. – А она завелась. Выгнала!

– Он погиб под колесами автомобиля почти рядом с домом, – ответила ему Оля. – И ей, может быть, просто было неприятно, что ты ходил в ее гостиную и рассматривал фотографии. Кстати, зачем?

Что ответил Олег, Женя не услышала. Подъехал лифт. Компания в него загрузилась и укатила вниз. Заперев дверь сразу на все замки и пройдя по комнатам, она загрустила.

Все же рано мама съехала, пожила бы еще у нее. Кстати, не мешало бы ей позвонить.

Мама долго не отвечала, Женя даже встревожилась. Но оказалось, что зря. В квартире звучала красивая музыка, говорили люди.

– У тебя гости, мам?

– Нет, не у меня. Это у Степана Михайловича. Он нас всех собрал в связи с моим возвращением. Мы ужинаем, пьем лимонад, танцуем, вспоминаем молодость. Так хорошо, Женечка! – Мамин голос звучал счастливо и молодо. – А у тебя что? У тебя все хорошо?

– Да. Все отлично. Оля была в гостях. Привела двух мужчин. Один был с ней, второй, надо думать, мне предназначался. Но… – Женя встала напротив шкафа, на полке которого стояла та самая армейская фотография Вадика. – Но он мне не понравился.

– Нехорош собой?

– И это тоже. А еще он много вопросов задавал о Вадике. Где служил? Как погиб? Неприятный тип, скажу я тебе. Я, конечно же, ничего ему не рассказала. Оля постаралась.

– Ох уж эта Оля, – отозвалась мама ворчливо. – Никогда она мне не нравилась. И надо же, как она все вовремя подстроила! Стоило мне съехать, как она тут же мужиков к тебе в дом привела. Следила, что ли, за тобой?

Женя тут же маму успокоила. Оля не знала. Она хотела утащить Женю куда-нибудь поужинать. Женя сама предложила поужинать у нее.

– Все равно, будь с ней осторожнее, дорогая. Вечно возле нее крутятся какие-то сомнительные типы. И надо же, как она вдруг вовремя позвонила! – все еще не могла поверить в совпадение мама. – Стоило мне съехать, как она тут как тут. Она же тебе звонит раз в год. А тут вдруг…

Через пару минут они пожелали друг другу спокойной ночи и отключились.

Женя приняла ванну, еще раз проверила все замки на дверях и окнах. И отправилась спать. Ворочаясь на накрахмаленных мамой простынях, она не могла отделаться от ощущения, что какая-то доля правды в маминых словах имеется.

Оля редко звонила ей сама. Тут вдруг позвонила, и в тот самый день, когда мама уехала. Не странно ли? Странно. Могла Оля за ней следить? Или случайно узнала, что Женя одна? Есть над чем задуматься.

Вокруг Оли действительно постоянно крутились какие-то странные типы мужского пола. Тут с мамой нельзя было не согласиться. И если прежде Женю не особенно заботило, с кем именно Оля является в ночной клуб, то сегодня…

– Будь внимательнее и собраннее, Женя, – прошептала она утром, стоя возле фотографии Вадика.

Так он всегда напутствовал ее, если уезжал куда-то надолго. Эти слова она почти каждый день повторяла как мантру, стоя напротив его портрета.

Ее учил, а сам не сберег себя. Погиб почти во дворе дома. Точнее, за углом. Сбивший его водитель скрылся на своем автомобиле. Его так и не нашли. Камер видеонаблюдения на той улице не было. Отследить ничего не вышло.

И ее Вадик так и остался неотмщенным. Кстати…

Выходя из подъезда своего дома, Женя набрала номер служебного телефона того самого следователя, который вел это дело. Неожиданно ответила девушка, которая долго не могла понять, чего Женя от нее хочет.

– Два года назад? Серьезно? – будто даже развеселилась девушка. – Я тогда еще даже и не работала здесь.

– Поэтому я и звоню Олегу Комарову, а не вам.

– Олег Комаров уволился. Я пришла на его место.

– Давно уволился? – Женя разочарованно выдохнула, забираясь в свою машину. – Он же обещал, что будет сообщать мне обо всем. О ходе следствия и…

– Послушайте, вам бы стоило приехать сюда, – предложила вдруг девушка, занявшая место Комарова. – По телефону такие вопросы не решаются. Мы поднимем дело о гибели вашего мужа и посмотрим…

– Хорошо. Я еду.

– Прямо сейчас? – растерялась девушка.

– Да. Я еду к вам. И надеюсь получить ответы на свои вопросы. Их за два года скопилось множество.

Глава 6

Ардина выпустили под подписку о невыезде. Более держать его в камере было невозможно. Следовало либо отпускать, либо предъявлять ему обвинение, а его предъявлять было не за что. Оснований не имелось. Доказательств тоже.

– Ты чего, Игнат? – возмутилась знакомая судья, которой он позвонил, чтобы проконсультироваться. – У тебя там какой-то театр абсурда разыгрался, и ты хочешь, не имея веских оснований, нашу систему туда вовлечь. Ищи доказательства…

А где их искать? Улик полное ведро, как любил говаривать Волошин, и все они взмыли мыльными пузырями, тут же полопавшись.

– У вас нет доказательств моей вины, – твердо глядя ему в глаза, проговорил Ардин на вчерашнем допросе. – Все, что у вас имеется, сфабриковано против меня.

– Кем? – Игнатов решил быть терпеливым, не хамить, «не гнуть» подозреваемого.

– Тем, кто все это совершил, – ответил Ардин. – Убийцей. Тем, кто проживал со мной по соседству.

– То есть вы хотите сказать, что убийцей является Мария Марковна Говорова?

– Возможно.

– Вот, вы же сами сомневаетесь, гражданин Ардин. И понимаете своим просвещенным умом, что не смогла бы восьмидесятилетняя женщина совершить подобное. А именно: обездвиживать мужчин крепкого телосложения. Пытать их, а затем ломать им хребты. Вы же служили, знаете, что этот захват требует достаточной физической силы.

Подумав, Ардин согласно кивнул.

– А также не смогла бы восьмидесятилетняя старуха вырыть за ночь яму, протащить по участку тело, весившее от восьмидесяти до ста килограммов, сбросить его в яму. А затем зарыть его. И место захоронения заложить дерном. Это под силу только крепкому здоровому мужчине. – Игнатов выдержал положенную паузу и закончил: – Как вы, к примеру.

Ардин тут же вскинулся и заново принялся отрицать свою причастность. А также нести какой-то вздор про то, как старуха на его глазах пользовалась ручным эспандером.

– Она могла просто лечить старческий полиартрит подобным образом, – ухмыльнулся Игнатов. – Но уж точно не раскачала бы кисти до такой степени, чтобы сломать шею здоровому крепкому мужчине.

– Вы выяснили, что с ней? Куда она подевалась? Чья кровь была на стенах? Откуда звонили участковому? Кто мог слышать крики о помощи? – Ардин нервно поводил шеей и вдруг со злым вызовом поинтересовался: – Или у вас не было на это времени? Или желания? Подозреваемый в камере, зачем огород городить, так?

Почти так.

Старуху нигде не нашли. Ее отпечатков пальцев в доме тоже обнаружено не было. И ничьих вообще. Эксперты сделали вывод, что тот, кто уничтожал следы своего пребывания в доме, уничтожил и ее следы тоже. Это вполне логично.

О криках в доме…

На служебный телефон участкового звонили с таксофона на въезде в коттеджный поселок. Камер там никаких не было. Определить, кто звонил, не представилось возможным.

Кровь на стенах холла в доме была третьей положительной группы, принадлежала женщине. Возрастной женщине. По этой причине не приходилось сомневаться в том, что это кровь Говоровой, исчезнувшей в неизвестном направлении.

– И закопать ее не успели бы, если рассчитать промежуток времени от ее криков до визита участкового. Прошло чуть более получаса. И, опережая ваш вопрос, скажу… кровь на стенах холла тоже не была недельной. Брызгам было не более пяти часов. Такое заключение сделали наши эксперты.

– Объявите ее в розыск, – подсказал Ардин, прощаясь с майором Игнатовым на пороге допросной.

Умник!

– Уже объявили, – все же сделал одолжение, сказал правду майор. – Нигде никаких следов.

– Скоро выплата пенсии, – напомнил грамотный юрист. – Она не может ее не получить. На что-то ей жить надо.

– Если она еще живет, – фыркнул в ответ Игнатов.

– А ее документы? Вы обнаружили их при обыске?

Игнатов лишь отрицательно мотнул головой.

– Похоже на бегство. Не находите? – Вдохновленный представившейся свободой, Ардин вдруг перестал торопиться, шел следом и не отставал от майора ни на шаг. – Свои документы она забрала, удирая. А фальшивку на дом с моим именем оставила. Похоже на бегство…

Или тот, кто убил старуху, решил обставить все таким образом.

– А как давно числится за ней этот дом? – не терял интереса Ардин, дойдя с Игнатовым до двери его кабинета. – Когда я въехал в свой дом, она уже там жила. И все время что-то перестраивала. Я всегда задавался вопросом: откуда у этой женщины столько денег?

– Задавались, задавались вопросом да и решили ее ограбить, – глянул на него сердито Игнат.

Он взялся за дверную ручку и, не оборачиваясь на подозреваемого, а он его по-прежнему подозревал, скупо процедил:

– Из города не уезжайте.

Ардин ушел. А Игнатов, встав у доски с фотографиями фигурантов и жертв, задумался на целых полчаса.

– Мне ничего не идет в голову, Иван Васильевич, – признался он старшему товарищу, ушедшему в запас. – Все указывает на Ардина, но у него алиби!

– Приезжай ко мне, Игнат. Поговорим. Я вчера рыбы наловил, ухи наварим. Еще и на жареху останется. Жена котлетки куриные затеяла, а они у нее знатные. Приезжай. Помнишь, куда ехать?

Помнил. Конечно, он помнил, в каком пригороде Волошин купил себе к пенсии маленький домик. Жена Волошина поначалу ворчала, что Ваня спустил все накопленные к старости деньги на страшную развалюху с печным отоплением и туалетом на улице. Но при этом она с удовольствием ставила шезлонг на берегу маленького прудика, расположенного на их участке. Осенью радовалась урожаю в яблоневом саду. А по весне звала всех соседей на пироги. И субботние чаепития на крытой веранде в саду походили на семейные праздники. С угощением, ароматным чаем, песнями под гитару. Игнату тоже доводилось там бывать. Воспоминания потом долго ласкали его напряженную нервную систему.

– А приеду, – пообещал он. – Сегодня после работы и приеду сразу. Дома меня никто не ждет. И…

Закончить, что вечерами его иногда одолевала страшная тоска, он не решился. А то вздумает его Волошин жалеть и невесту ему присматривать.

– Жду, Игнаша. И баньку истоплю. Я тут ее перестроил. Вполне себе стало обитаемо.

Перестроил Волошин не только баньку. Еще провел в дом воду, газ, канализацию. И почти переехал сюда с женой из городской квартиры. Пока Игнат осматривал все и удивлялся, жена Волошина поставила на стол на крытой веранде легкие закуски.

– После бани ужинать будем. Сейчас перекусите.

О делах в бане поговорить не удалось. Пока парились, хлестали друг друга вениками, все старое вспоминали. Смеялись над комичными случаями, поминали ушедших товарищей. К делу, из-за которого и приехал в гости Игнат, перешли уже за ужином.

– Ну рассказывай, – потребовал Волошин, опрокинув рюмку вишневой наливки. – Жаль, что не выпьешь со мной. Знатная наливочка. Сам делал…

Игнат замотал головой. Он решил вернуться ночевать в город, в свою квартиру. Неуютно вдруг ему сделалось среди налаженного хозяйства Волошина. Жена хлопочет, вкусную еду подставляет. Лишним себя ощутил.

У него завтра наутро все привычно, все по плану: пережаренная яичница, подгоревшие тосты и жидкий кофе.

– Улик полное ведро, а толку никакого, – задумчиво проговорил Волошин, выслушав Игната. – Н-да… Скажу я тебе – задачка.

– Вера Степановна назвала это дело театром абсурда!

– Вера? Все работает? Сколько же ей лет? Мне ровесница. Молодец, – отвлекся на минуту Волошин. И тут же поддакнул: – Действительно театр абсурда.

Они замолчали. Жена Ивана Васильевича как раз принесла куриные котлетки. Горячие, только со сковороды. Игнатов даже пузырьки лопающегося масла на них рассмотрел. Или показалось…

– Мне единственное что приходит в голову… – пристально посмотрел на него Волошин, когда его жена снова скрылась в доме. – Что в доме старухи жил кто-то еще. Для всех он оставался незаметен. Попросту прятался в доме. Этот кто-то по какой-то неведомой причине убивал людей. Это вполне мог быть психически неуравновешенный человек. Маньяк! А старуха ему приходилась родственницей. Убийца хоронил жертв на ее участке, активно при этом подставляя соседа.

– Так соседа в вечера похорон не бывало в городе. Алиби у него железное.

– Они же об этом не знали. Его просто не было дома. Он же не гулял с чемоданом по двору, нет?

– Нет. Он вещи клал в багажник и выезжал всегда из гаража на своей машине. Лишь в последний раз его забирала офисная машина, отвозила в аэропорт. Заметить его сборы было невозможно с улицы, – ответил Игнат, пережевывая котлету. И тут же добавил: – Так он утверждает. Ни опровергнуть, ни доказать его показания невозможно.

– Не циклись. Будем считать, что Ардин не врет. И что в итоге? Выходит, убийца не знал, в городе сосед или нет. И…

Волошин неожиданно умолк и минуту-другую рассматривал рубиновую жидкость в своей рюмке. Потом досадливо крякнул:

– Опять незадача, Игнаша. Убийца не мог так рисковать. Он точно знал, что соседа нет в городе. И что он посреди ночи не выйдет во двор и не задастся вопросом, а что там на соседнем участке происходит, кому яму роют? Незадача…

Волошин опрокинул вторую рюмку наливки, схватил котлету пальцами за румяный бок, откусил половину.

– Итак… Убийца знал, что Ардина нет в городе, но все равно рядился под него. Зачем, спросишь ты? А я тебе отвечу! – Волошин глянул на него просветленными глазами. – Чтобы запутать следствие. Замести следы. Оттянуть время. Поселился бы так кто-то еще, а не Ардин, то и его бы подставили. Время у них было… Было время… Сколько его, говоришь, прошло с тех пор, как Ардин поселился рядом со старухой?

– Два года он там прожил. Первые жертвы были убиты чуть меньше года назад. Последнему убийству примерно два месяца.

– Во-от! Целый год к Ардину присматривались. Целились в него. Лепили подставу. Почему старухи нигде нет на записях? Как так, спросишь ты? А я тебе отвечу, Игнаша! – И еще одна рюмка была им выпита. – Не все так просто с этой бабкой! С ней и с ее сообщником. Его ведь тоже нет на записях?

– Нет, – мотнул Игнат головой.

– Идем дальше, Игнаша. – Волошин разложил на столе пять мелких помидоров, стащив их с овощного блюда. – Что известно о жертвах? Их личности установлены?

– Двое из пяти идентифицированы. Нет судимостей либо приводов. Числились в пропавших без вести. Родственники опознали их по одежде. Анализ ДНК подтвердил их родство. Один из Самары. Работал в Москве охранником, на хорошем счету был, но однажды не вышел на работу. А потом и вовсе пропал. Вторым оказался его коллега по охранному предприятию. Но они никогда не пересекались. Трудились в разные смены и на разных объектах. Второй из Тверской области, – уточнил Игнат. – Трое остальных пока что…

– Понял. – Волошин потер отросшую за день щетину на подбородке. – Охранное предприятие, говоришь… А что, если трое остальных тоже из этой конторы?

– Нет. Проверили.

– А другие охранные предприятия? У них никто не исчезал внезапно?

– Иван Васильевич, знаете, сколько по Москве охранных контор? – глянул на него с укором Игнат. – Какие ресурсы надо иметь, чтобы их все проверить за такой короткий срок!

– А ты посади себе в кабинет какую-нибудь толковую практикантку. Она за компьютером быстро тебе все отыщет. Они – молодые – сейчас такие продвинутые. Вот и пусть она все охранные конторы отыщет, где в течение года могли исчезнуть сотрудники. И это, Игнаша… – Волошин ткнул вилкой в котлету. – Ты ешь уже! Супруга старалась. Котлетки невозможно вкусные. И… все же проверь еще раз: как и где могли пересечься эти двое.

– Проверили. Нигде и никак.

Игнат послушно жевал котлету.

– А ты еще раз проверь. Копни поглубже. В их прошлое залезь. Может, они служили вместе. Или учились где-нибудь. Или вместе на вокзале поезд ждали и ехали потом в одном купе. Рой до шахтеров, коллега!..

Домой Игнат приехал хорошо за полночь. Всю дорогу улыбался, вспоминая захмелевшего Волошина. Тот все же принялся его сватать к своей разведенной соседке. Та как будто бы случайно заглянула к Волошиным на огонек. И не с пустыми руками, а с яблочным пирогом. Огромный кусок Игнат увозил домой. Все настаивали. Особенно Волошин.

– Хватит тебе уже горелыми тостами давиться, – шептал он ему на ухо, провожая до машины. – Когда ты уже выбросишь этот дурацкий тостер?

Пирог, упакованный сначала в фольгу, а потом в целлофановый мешочек, дразнил его ароматом всю дорогу. И стоило Игнату войти в квартиру, как он тут же упаковку с пирога содрал и принялся откусывать от большого куска прямо в прихожей. Контейнер с куриными котлетками он поставил в холодильник. Хватит обжорства!

Пока ел пирог и запивал его водой из бутылки, составлял себе план работ на завтра.

Проверить все охранные агентства города на предмет пропавших сотрудников – раз.

Еще раз внимательно проверить возможные связи двух установленных жертв. Копнуть поглубже – два.

Навестить родственников Говоровой – три.

С последним, правда, незадача. Предпоследнее место прописки Говоровой было в глухой деревне где-то под Барнаулом. Сколько ни пытался дозвониться Игнат до тамошнего сельского совета – бесполезно. Самому лететь туда ему полковник не позволил.

– Найди кого-нибудь, привлеки, – бубнил он, сердито глядя на Игната. – Мне учить тебя?

– У меня в отделе никого не осталось, товарищ полковник. Алла Ивановна ушла в декрет. Гарик в отпуске.

– Отзови, – посоветовал полковник.

– Не могу. Он за границей отдыхает.

– Так посади себе в отдел практикантку какую-нибудь, – повторил в точности совет Волошина полковник. И добавил: – Они сейчас такие продвинутые! Она вмиг тебе родственников Говоровой отыщет. И лететь никуда не надо будет.

Глава 7

Ей вовсе нечего было делать в отделе Игната Игнатова. Он многим казался противным нудным парнем, если сорокапятилетнего мужчину еще можно так назвать. Они пересекались как-то по службе. Он считался нудным и прежде, а после того, как от него ушла жена, по слухам, превратился в настоящую занозу в пятой точке.

Поправляя перед зеркалом воротник белоснежной рубашки, Кира улыбнулась себе – мило и ласково. Она любила себя, да. Свою неординарность. Яркую внешность. И привычку говорить так, как никто сейчас не разговаривал, тоже.