Спасти красноармейца Райнова. Книга первая

– Ладно, ты прав, я понял свою ошибку. Надо было Степана убрать в аурное хранилище и до конца войны там держать. Увлёкся, понравилось мне танкистом воевать, немцев бить. Самому командовать, а не когда тобой, да ещё такие идиотские приказы отдают. Да и я попал в струю как из окружения вышел и из неё как-то не выбраться было, так и шёл по ней. Да и нравилось, я уже сказал. У меня есть второй шанс?

Спросил с надеждой в голосе, я очень желал его получить.

– Ты идиот. Ты думаешь я отслеживаю что ты делаешь, оп-па, погиб и я тебя перехватил? Это всё случайность, я поглядывал за тобой за год всего девять раз по полчаса, и то что в один из таких редких моментов, когда я за аппаратурой сидел, ты погиб, и я тебе перехватил, это чистая случайность, просто огромная. Ты понял это?

– Понял, другого шанса не будет.

– Правильно понял. Тем более меня переводят с повышением и больше к установке я доступа иметь не буду. Значит так, задание тоже-самое, но тело будет другое. Как раз подходит время. Маленкова там случайно убили, ударился виском при падении, поэтому отправлю в другое тело, оно тебе тоже подходит. Скину данные с информацией на листе, как обычно. Это всё, никакой маги и амулетов, не заслужил, за провал первой попытки выполнить задание.

– А как я Степана спасу, аурного хранилища же не будет?

– А теперь думай головой, а не тем чем ты раньше думал. Понял?

– Да, понял. Год воевал, прочистились мозги, сам видел свои ошибки. Это всё магия и хранилища, бессмертным себя почувствовал, обнаглел.

– Всё, отправляю, в сержанта Никитина. Он из той же роты, где и вы служили. Прощай.

– Знаю его… – начал было я, и меня перенесло.

Дёрнувшись, я чуть не упал с верхней полки купе вагона, где лежал. Слышался перестук вагонных пар, ночь снаружи, света едва хватало чтобы рассмотреть силуэты спавших людей на других полках. Непривычный состав зубов, да и тело явно другое, точно не Маленкова, видимо Никитина, похоже я еду в часть. Что мне известно об этом парне? Чуть побаливала голова, видно, что боль уходила, я потрогал затылок, там шишка. Никитин прибыл в часть через неделю после нас, новобранцев, мы в учебной роте проходили обучение. Принял отделение в первом взводе нашей роты. Ему девятнадцать лет, после школы был призван и получил направление в школу младших командиров, где год отучился по направлению стрелков и пулемётчиков, и вот после выпуска ехал в нашу Сорок Девятую стрелковую дивизию. Прибыл тот третьего июня. Я это точно помню, у нас как раз строевая была, когда тот с чемоданчиком появился от ворот, вот и запомнил. Это всё что знаю о нём. Погиб при обстреле казармы в первый день войны. А, вот под подушкой нашёл лист. Да, амулета ночного и дальнего виденья нет, прочитать не могу. Вздохнув расстроенно, но тут же улыбнулся. Новый шанс, и я его не упущу. Вот признаюсь, вёл себя как идиот, а надо тихо и незаметно. Скромно, вот. Почему-то только сейчас это осознаю. Герои погибают, на своём опыте убедился, а тихие и незаметные бойцы доживают до конца войны.

Илья Никитин лёг спать в шароварах, но гимнастёрку скинул, кажется вон она висит на плечиках из проволоки. Убрав листок в карман, я спустился, нашарил сапоги, проверил, не мой размер, значит чужие, а вот соседняя пара налезла как влитая. Хм, сапоги похоже из брезента. Голенища точно из них. А, точно, были такие у Никитина, многих они забавляли. У туалета на стойке стояла керосиновая лампа, электрического света в вагоне не было, не то время. Если стоит, значит туалет свободен. Я не в первый раз в таком вагоне в прошлом теле ездил, правила знаю. Тут же титан, дымком сгоревшего угля несло. Рядом длинная лучина, взяв её, сунув в жерло печки, и разжёг лампу. Лучину потушил и на место положил, для других пассажиров. Подкрутив вентиль чтобы огонь был средний, взяв её за ручку, зашёл, закрыв дверь, отлил, действительно хотелось, и помыв руки, тут рукомойник, используя свет лампы, быстро прочитал лист. Вся информация на одной стороне была. В принципе то что я знал, подтвердилось, разве что училище находилось в Ульяновске. Собственно, сейчас я еду на поезде Ульяновск-Казань. Это на листе было. Дальше на Москву, и через Минск к Бресту. Тот ещё маршрут. Однако и отличия были. Понимаете, младший командный состав в стрелковых дивизиях обычно на месте создаётся, старослужащим дают сержантские звания, и они командуют, такая практика. Однако это не касается специалистов других родов войск, это зенитные, миномётные, артиллерия, связисты и так далее. Никитин-то закачивал пулемётную школу младшего командного состава. Он должен был в пулемётной роте командиром расчёта служить, какого чёрта его в нашу роту командиром отделения, вот этого я не понимаю? Я даже не знал, что он пулемётчик.

Впрочем, наши командиры чего только не курят, травку забористую, им и такое могло в голову прийти, пулемётчика в стрелки отправить. Да, в зенитчики бы уйти, в тылу держатся и с авиацией бороться, и Райнова к себе перетянуть. Эх, в первый раз у меня были шикарные возможности всё спокойно сделать, но я натурально это про*рал. От радости за новую жизнь и молодое тело голову кружило, и вот что вышло. Впрочем, к зиме это сам осознал, но дальше в струе службы и боёв был, и так там всё до гибели и шло. Ладно, ещё придумаю что и как делать. Скорее всего уйдём в тыл к немцам и по-тихому партизанить будем до возвращения нашей армии, это к сорок четвёртому будет. Ещё обдумаю всё, главное помнить это мой второй и последний шанс, нового не будет, серьёзно ко всему стоит относиться. Пока же закончил изучать бумагу. Никитин сирота, подкидыш, детдомовский, но отличник, да ещё комсомолец, комсорг класса, вот его и направили в школу сержантов. Сам он из Казани, всю жизни там прожил. Два месяца назад девятнадцать исполнилось, мартовский он. В принципе всё, ничего интересного не было, краткая выжимка биографии. Убрав лист в карман шаровар, я покинул туалет. Лампу не забирал, тут женщина мялась, явно давно терпела, так что та закрылась, я уточнил знает ли правила, та подтвердила, и я вернулся в купе. Оно, не ошибся. Так что стянул сапоги, поднялся на полку и постарался уснуть, только сон что-то не шёл и не шёл. Да ещё затылок побаливал. Что же случилось с Никитиным? Узнаю утром, от соседей.

А пока лежал и размышлял. Знаете, первое вживление, в тело Маленкова, здорово прочистило мне мозги. Точнее прочистило, когда Никитиным стал, вот пока Маленковым был, я как будто зомби управляемый, не замечал этого. Такую дичь творил. Колено Райнову прострелил, чем банально убрать его в аурное хранилище, и держать до конца войны. А к концу войны достал, пробудил, и сказал бы, что его в казарме завалило и тот в кому впал, только сейчас очнулся. В общем, я сейчас отчётливо видел все недостатки своих действий. Однако и плюсы есть. Для начала этой войны, огромный боевой опыт имею. Пусть чуть однобокий, танкист и зенитчик, а раз был командиром батареи, то очень серьёзно учил это дело, но главное опыт есть. Говорю на немецком с лёгким акцентом, пишу и читаю на нём. Хорошо управляю одномоторными самолётами, связные «Шторьх» и «Мессер» у меня были, опыт наработал. Освоился в этом времени, что также немало, за местного сойду. Да, амулетов лишён, хранилища на ауре нет, но знаете, наверное, это даже хорошо, слишком читерные умения. В первой жизни в теле Маленкова они как-то не помогли, в разнос пошёл. Все мы люди, все мы человеки. Главное новый шанс и не хотелось бы и его также прос*ать как в теле Маленкова. На этих мыслях я и уснул. Утро вечера мудренее.

Проснулся я от шума, что-то уронили, зашипели, кого-то ругая. Потерев лицо, я спал на правом боку, спиной к остальным в купе, и вот так осваивая тело, то что ночью в туалет ходил, это так пробно управлял, я его ещё осваиваю, и повернулся к соседям лицом, те уже встали, оказалось завтрак готовили.

– Добрее утро. До Казани ещё долго ехать? – садясь на полке, спросил я.

– Через час будем, – ответил мужчина, в форме лейтенанта железнодорожных войск. Это видимо его сапоги я первыми ночью схватил, перепутав.

Кроме лейтенанта было две женщины лет тридцати, и не похоже, что они с лейтенантом знакомы, скорее всего просто попутчицы. А так на вид сёстры они. Именно они готовили на стол, и меня пригласив. А купе общее, тут нет гендерного разделения. Хотя у кассира нужно узнать, может и есть, я как-то не интересовался.

– Кстати, у меня шишка на затылке. Не напомните, как получил, а то сам что-то?..

– Так ты сержант с полки грохнулся, ещё когда из Ульяновска выезжали. Вот о столик этот и приложился. Думали пьяный, оказалось нет, рука подвела, сложилась, когда забирался. Сам жаловался на неё, перетрудил.

– Ясно. Действительно мышцы и связки побаливают.

Аккуратно спустившись, я накинул гимнастёрку, ремень застегнул, портянки намотал и сапоги натянул. Пилотку за ремень сунул. Потом сходил в туалет, заодно чаю у проводницы взял, он платный, и вернулся. Так что позавтракали. Как раз успели, когда прибыли, к вокзалу состав подходил. Время шесть утра было. А из Ульяновска поезд вышел в час ночи, там Никитин и ударился, а через час в его теле уже очнулся я. Выходил я последним из купе, чтобы по оставленным вещам понять, какие мои. К сожалению, обе женщины ехали дальше, на Киров, поэтому, когда лейтенант ушёл, я отложил чемоданчик, помню его у Никитина, и попросил попутчиц проверить не оставил ли я что? Оказалось, нет, был один чемоданчик и всё. Вот так попрощался и покинул вагон. Дальше на вокзал к военному коменданту, пришлось небольшую очередь отстоять, кстати, лейтенант тоже был тут, как я расслышал, также на Москву едет. Вот так получил билет, так же в купейный вагон. Повезло. Поезд уходит в полдень, в час дня, поэтому решил прогуляться. Тело ещё осваивал, заодно посетить больницу или госпиталь. В принципе, я теперь человек военный и должен обслуживаться военными учреждениями. Но и в обычной больнице от помощи не откажут. Так и сделал, остановил пролётку, и возница довёз меня до ближайшей больницы. Кстати, изучил карманы, кроме документов, красноармейской книжицы и комсомольского билета, было направления в часть, срок указан как пятое июня, сегодня было тридцатое мая, так что запас времени есть. Чемодан ещё не смотрел, но в карманах кроме зажигалки, явно подарок или талисман, Никитин не курил, я обнаружил пятьдесят два рубля банкнотами и монетами. Есть ли что в чемоданчике, не знаю, но надеюсь найду. Так что расплатился с возничим, и прошёл в приёмный покой. К счастью дежурным был именно хирург, осмотрел меня, так сдавил на больное место, аж в голове потемнело.

– Надо вскрывать, тут кровь скопилась.

Я не возражал, так что снял гимнастёрку и исподнюю рубаху, мне чуть обрили затылок и вскрыли шишку. Кровь густая хлынула, но медсестра ловко её подтёрла марлей. Вот так очистили гематому, я описал как упал с верхней полки в поезде, ударившись затылком о столик, так что обработали, зашивать не стали, но повязку наложили.

– В палату бы положить, – задумчиво сказал врач – Но думаю доедешь. Как прибудешь, пусть ваш врач осмотрит, передашь от меня врачебное заключение.

Тот недолго писал, поставил печать и передал листок мне. Искренне поблагодарив того, мне действительно легче стало, я пешком направился обратно к вокзалу. В одном тенистом сквере посидел на лавочке, перебрал вещи в чемоданчике. К сожалению, денег больше не было, явно личные вещи, запасное нательное бельё и портянки, несколько книг по тактике, и настильной стрельбе. Любопытно, надо будет почитать. Даже писем нет, некому ему писать. А пока возвращался, услышал звон колоколов, служба началась в церкви, их довольно много было в Казани, подумав, я повернул к церкви. У меня была мысль посетить детдом, но я не знал где он, так что оставил эту мысль. А вот посетить церковь, купить и осветить крестик, я крещёный, и благословения у батюшки получить, хочу, чтобы он меня как воина благословил, это я не прочь. Я на самую страшную войну еду, тут любая помощь пригодиться, даже от церкви, и отказываться от неё я и не подумаю. Вот так в церковной лавке купил серебряный крестик с бечёвкой, дальше отстоял службу, чемоданчик у входа оставил, попросил батюшку осветить крестик, и благословить на войну.

– На войну? – насторожился тот.

– В конце июня этого года немцы нападут, страшные годы войны нас ждут, голод в тылу, – глухо сказал я.

Тот вздохнул, но всё что нужно сделал. Вытирая мокрое лицо, тот святой водой обрызгал зачем-то, перекрестился и поклонился, и направился к выходу. Там подхватил чемоданчик и быстрым шагом к вокзалу, тут недалеко, с полчаса идти. Ну в буфете вокзала я не рискну есть, приметил чебуречную, и пахло приятно, правда народу хватало, но время есть, так что подождал в очереди, поел, ещё и с собой завернули в толстую бумагу, шесть штук. А в буфете две бутылки лимонада взял. Так что оставшиеся полчаса до подачи поезда, ожидал на перроне. Тут и лейтенант со скукой маялся. Перешёл к нему в тень, уточнил. В соседних вагонах будем ехать. У меня седьмой, у него восьмой. Тот насчёт повязки на шее поинтересовался. Пояснил что там марля, кровь ещё выходит, врач гематому вскрывал. Обсудили этот момент. В Казани я знакомых Никитина так и не встретил, хотя ожидал что кто-то может окликнуть. Ничего, обошлось. Дальше занял купе, и вскоре поезд отбыл в Москву. Ехать нам восемнадцать часов, будем на месте рано утром. Я в коридоре зарядку делал, три раза до наступления темноты, тело осваивал, поужинал и спать. А когда просунулся, утром, чтобы позавтракать, чай уже проводнице заказали, как-то быстро заморгал. У меня на сетчатке правого глаза вдруг появился флажок. Знакомый такой флажок аурного хранилища. У флажков управление амулетами, был чуть другой вид. Сказать, что я был в шоке, значит ничего не сказать. И Артём точно не в курсе. А ведь верно, мне плетения на ауру, ну или душу ставились, и получается, при перерождении они перенеслись со мной. Я тут же проверил хранилище в дикой надежде, что сохранил там все имущество.

А ведь у меня там три немки было, любовницы мои, да и само хранилище к маю сорок второго почти на три с половинной тонны накачалось. Много что там было, но главное амулеты. К сожалению, хранилище оказалось пустым. Да и размер всего десять килограмм. То есть, обнулилось и сначала работает. Так как язык и письменность магов я знал, быстро настроил кач, он начался, и даже усмехнулся. А ведь если есть аурное хранилище, значит скоро появится флажок повелителя големов. Вещь нужная, я часто их использовал, старался чтобы из наших никто не видел, а если из противника свидетели, то плевать. В основном я зачищал их, но если где не успевал, то меня это мало волновало. Теперь проблем с Райновым нет, кило двести пятьдесят где-то накачается к моменту началу войны, будет куда убрать. А когда две тонны накачается, к концу зимы сорок второго, постараюсь у немцев угнать связной «мессер» и запас топлива. Он где-то восемьсот кило весит, в отличии от «Шторьха», масса которого девятьсот. Да и дальность у них не сравнить. В общем, вещь нужная, иметь точно стоит. Тут я усмехнулся.

– Не зря в церковь ходил, удачно.

Впрочем, радость радостью, но от завтрака меня эти мысли не отвлекли. Доели что осталось, я ехал с семьёй из трёх человек, бабушка, мама и дочка пяти лет. Запасы у них изрядные, подкармливали меня, мол, иначе испортиться. Всё наше купе выходит в Москве, поэтому я не только свой чемодан подхватил, но и две сумки попутчиц, помог донести до трамвайной остановки, даже посадил. После этого, прогулялся до рынка, прохожие подсказали где Колхозный, полчаса идти. Время восемь утра, недавно открылся, а раз есть хранилище, то надо заполнять. Оставлю кило сто, чтобы бойца Райнова убрать, остальное необходимым пополню. Знаете, мне есть что сказать, я сделал немалые запасы, и надо признаться, я вполне активно их использовал, питался, даже награждал ими отличившихся бойцов, но на передовой больше всего хочется или солёного, или сладкого, а у меня с этим кроме нескольких бочек с мёдом и сахарных голов, было откровенно слабо. И сгущёнка. Привычная мне сгущёнка появилась только зимой. Когда сорок второй наступил. По ленд-лизу. Оказалось, её американцы поставлять начали, я вот такие моменты не знал. Так что пока есть свободные десять кило, стоит их убрать. Я даже чемодан не подумал убрать, тот кило четыре весил, лишь бы не занимать лишнее место им.

Когда раздались выстрелы, я как раз свернул за угол четырёхэтажного дома, царской постройки, того времени, поэтому на автомате, на вбитых рефлексах, упал на побитую брусчатку, откатившись к электрическому столбу. Он широкий, скрыл. Чемодан сиротливо остался лежать на месте, где меня застала пальба. Палили из пистолетов и «Наганов», я различал их голоса. Вот другие прохожие, а их хватало, многие на работу шли, как-то больше замерли, слабо понимая, что делать. Некоторые женщины завизжали. Впрочем, времени хватило всё осознать и те начали разбегаться. Из подворотни выскочило несколько парней, трое к пролётке. А вот четвёртый, что подволакивал ногу, не успел, возница, настёгивая лошадей, пролетел рядом со мной, увозя налётчиков. Я определил в них именно бандитов. Четвертый, крича им, следовал за ними. Как мог. Тут я отреагировал как надо, подбил ноги, выкатившись к нему, и ударом ребра ладони по шее, вырубил, когда тот заваливаться на меня стал. У того на длинном ремне сумка была, явно не пустая, я сразу её в хранилище отправил, пока тот падал, а выпавший «Наган» откатился, и замер в двух метрах. Вскочив на ноги, я увидел, как из той же подворотни выбегает сотрудник милиции, причём окровавленный, держа в руке «ТТ», тот увидел, как я, присев, вязал налётчика. Тот жив, просто без сознания. А вязал его же ремешком. Не ремень, слишком тонкий. Шатаясь, тот направился к нам.

Подскочив, я помог милиционеру, у того пустые петлицы, подойти к телу налётчика и присесть у стены. Сам сбегал за чемоданом, револьвер бандита подхватил, всё это перенёс к раненому, и открыв чемодан, достав нательную рубаху начал рвать, ничего другого для перевязки у меня не было. Осмотрев две раны, плечо и в бок, сказал:

– Ничего серьёзного. Жить будешь. Это кто такие?

– Налётчики. На сберкассу.

– А что, её охраняют? – удивился я, закончив с одной перевязкой, и начиная вторую.

– Нет, нам сообщили что налёт будет, но где не знали, думали в центре, а сюда на всякий случай. Я чай в подсобке пил, а тут налёт. Не сразу узнал, они не кричали, тихо говорили, приказы отдавая, уже когда уходили, я вышел в туалет и увидел. Дальше перестрелка. Вроде двоих зацепил.

– Видел пролётку, троих возница взял, один из налётчиков кровил, рукав куртки, так что ты не ошибся. Этот второй, с пулей в ноге. Выше колена попал. Так, мясо подрал, рана не серьёзная, через три недели плясать будут.

– Ага. Сейчас наши должны подъехать, работники сберкассы вызовут.

Видно, что тот на краю сознания плавал, поэтому, когда закончил с перевязкой, потерял сознание. Я встал рядом ожидая прибытия тревожной группы, и она появилась, на высокой скорости, километров пятьдесят в час, вывернула из-за угла «полуторка», полная милиционеров, с карабинами. Кстати, тоже пустые петлицы и карабины, а у моего раненого пистолет. Странно. Машина замерла рядом с нами, бойцы посыпались с кузова, а подбежавший лейтенант спросил. У них как и у НКВД звания на два выше армейцев. То есть, два треугольника вижу, а он лейтенант.

– Серьёзно ранены? – первым делом спросил тот.

– Налётчик средней тяжести ранение, в ногу. Вашего бойца чуть серьёзнее, пуля в плече застряла и в бок на вылет. Я перевязал, до хирурга потерпит. Увезти бы их.

Часть бойцов уже скрылись в подворотне, так что мы погрузили обоих раненых в машину, я помог, и та укатила, два милиционера сопровождали, а я описал всё что видел, оружие налётчика на моём чемодане лежало, на что я указал, пистолет милиционера убрал в его кобуру. Ну и налётчиков описал, куда ранен один, как возница выглядел.

– Борода, кстати, накладная. Ус отклеился, когда тот мимо проезжал. Рожа типичная рязанская.

– Да, ясно.

У меня взяли письменные показания, документы проверили, и у чемодана содержимое изучили. Кстати, я был чистенький, ни пятна крови. От пыли и мусора отряхнулся уже. Насчёт повязки на затылке тот спросил, вот и пояснил что это. Кстати, надо больницу посетить, проверить, и тот дал адрес ближайшей. Думал к себе заберут, серьёзно опросят, но нет, сняли письменные показания, и отпустили. Удивили. Так что попрощавшись, я уверенным шагом двинул в сторону рынка. Посетить его не передумал, и есть надежда что со средствами у меня теперь проблем не будет. А что, честные трофеи, снятые с налётчика. Понятно сообщать о сумке я и не думал. Хотя что внутри, ещё посмотреть нужно. Я поступил так, прошёл во двор многоквартирного дома и в подъезд, устроился на подоконнике подъездного окна, достал сумку из хранилища, и изучил содержимое. Да, ожидаемо, пачки рублей, перевязанных банковскими лентами. Да и сумка неплоха, свежая, ремень не засаленный, из материи, чем-то на котомку смахивала. Оставлю, пригодится. Быстро изучил содержимое. Восемь пачек десятирублевых банкнот и семь пяти. Отличная сумма. Удивлён тем что в сберкассе, какой-то дальней, районной, вдруг такая сумма. Я распотрошил две пачки, десяти и пяти рублей, по половине банкнот из каждой, убрал в карман, остальное в сумку и обратно в хранилище, и дальше к рынку, мысленно прикидывая что покупать. В принципе, места мало, одиннадцать килограмм, много не возьмёшь. Да, за прошедшее время, а кач идёт, и уже одно кило с мелочью накачалось. Тут ведь как, кач не идёт так, сутки прошли и хоп-па, лови десять кило. Нет, в сутки медленно поднимается планка, и выходит десять кило. Где-то кило за два с половиной часа. А с момента как кач начался, три прошло.

Так вот, нужна гражданская одежда моего размера, приличная. Я с тем контрабандистом дела снова иметь хочу, заказать дефицит, особенно туалетную бумагу. Ох какая вещь в это время, вам не понять и не оценить. В Союзе её не выпускают. Даже если и выпускают где-то, я её в глаза не видел. Потом пару крепких походных одеял, желательно подстилку, кусок тента и бечёвку. Это для ночёвки под открытым небом. Для лета понятно. Котелок и чайник, и запас специй. Нож охотничий. Самый минимум, остальное припасами всё свободное место занять. Эти припасы пригодятся, пока до своей части добираюсь, остальное уже там, на месте приобрету. Вот так и добрался до рынка. Там планы чуть изменились. Кстати, мне тут кое-что вспомнилось, на что я не обратил внимание, отчего чуть не заржал в голос. Да я вспомнил, что те три налётчика, коих на пролётке их напарник увёз, были налегке. Сумок у них не было, получается я всю добычу их взял. Какие-то те не собранные, бросили товарища с добычей. В первый раз что ли налёт у них? Если так, считай, что он шпиком вышел. А на рынке мне как-то сразу встретился продавец, у которого отличная офицерская английская палатка была, на двоих. Вес всего восемь кило, для палатки шли колышки, и бечёвка натягивать углы, входили в комплект, мы её собрали и поставили за прилавком. Тут никакого тента не надо, отличная вещь. У него и два одеяла купил, и армейскую плащ-палатку. Поверьте, кто не раз ночевал под открытым небом, палатка – это вещь необходимая, он это знает.

Незаметно всё убрал в хранилище. Потом приобрёл два каравая хлеба, свежий, и два кило солёного сала. Всё, места нет, всё занято. Ну хоть это. Правда сразу не ушёл, купил отличный охотничий нож, складной в карман, полотенце для лица, мыло, расчёску и карманное зеркальце, зубную щётку и зубной порошок в баночке жестяной. Всё это убрал в чемоданчик, что также таскал с собой. Ну и двинул в больницу.

– А сержант, ты уже здесь? – услышал я от двери в процедурную, как раз сидел сильно наклонившись в перёд, с обнажённым торсом, и врач, что меня принял, сняв повязку осматривал гематому, нажимая на место повреждения.

Тот сказал, что кровь уже не идёт, вся вытекла, на повязке есть её следы. Тот кстати на живую отрывал, тут как раз и этот знакомый голос, того лейтенанта милиции. Я к нему головой был, качался крестик, бечёвка на шее, я не снимал, врач сказал не мешает, вот и ответил:

– Здесь, где мне ещё быть? Вопросы остались?

– Да, есть вопросы. Надо к нам проехать, следователь опросит. Дело завели, он ведёт.

– Надо, съездим, сейчас со мной закончат.

– Да, я подожду.

Лейтенант кстати подошёл, я в пол смотрел всё это время, врач работал, так что увидел его сапоги. Похоже рану рассматривал. Тут я кое-что вспомнил и сказал:

– Кстати, товарищ врач, мне тот врач что операцию проводил, бумагу дал, как в часть прибыть, нашему медику отдать. Вам стоит показывать? Мало ли что дополнить?

– Да, закончу, дадите. Есть что дописать, – согласился тот.

Этот врач молодой, лет тридцати, тому что в Казани, за пятьдесят было. Кстати, раз деньги теперь есть, я решил в столице задержатся на пару дней, может три. А если договорюсь с лётчиками что до Минска подкинут, то и больше. Пока хранилище качается, то тут скупать буду разные сладости. Ну и костюм с остальным, как и хотел, запланировал. В общем, видно будет. А вот приход лейтенанта напряг. Мало ли помешает моим столичным планам? Так что, когда новую повязку наложили, ранку обработали, врач написал, что нужно, вот так устно поблагодарив его, мы с лейтенантом покинули здание больницы, и к машине, был «ГАЗ-А», тот что фаэтон, и верх был опущен, так что прокатился на кабриолете. Ничего, нормально, думал давить будут, а тут следователь лично хотел с прямым свидетелем пообщаться. Основным, можно сказать. Поблагодарил за задержание налётчика, оказалось было несколько свидетелей что видели, как ловко я того взял. Надеюсь, что как сумку прибрал, не видели. Около часа общались, я даже попросил, и в часть куда еду, тот написал благодарственное письмо, за задержание преступника. Отлично. После этого я был отпущен. Кстати, снова показания сняли, в этот раз сам следователь.