Самая долгая ночь. Часть 1

Я слежу за их движениями, как кот за лазерной указкой, и с каждой секундой мне становится все дурнее. Не думаю, что дело в шампанском.

И-и-и… Брайан предлагает поговорить.

Нет, только не сейчас. Прошу, только не сейчас!

Я смотрю на Аарона, ища поддержки или протеста, – ничего. Смотрю на Брайана – вдруг передумает? Но нет. Опять перевожу взгляд на Аарона и на Брайана.

Похоже, спасаться придется своими силами. К тому же я не могу взять и вот так послать Брайана – не после всей его помощи в Дарвене мне и моим близким.

Мельком взглянув на Аарона, следую к выходу, втайне надеясь, что этот разговор не продлится слишком долго.

Мы возвращаемся в зал, и меня накрывает шумом голосов, музыкой и звоном бокалов. Словно я оказалась на вечеринке Великого Гэтсби, но не особо вписываюсь в эту атмосферу. Брайан отводит меня в сторону и задает массу вопросов: про то, как мне живется на новом месте, про работу, про бабушку и дедушку, даже про Нейта. Он кажется таким участливым и заботливым, что мне становится неловко, ведь мысленно я так и осталась на балконе, куда периодически смотрю в надежде на чудо. Но вскоре к нам подходят еще двое мужчин – понятия не имею, кто они. Брайан представляет их, но я совсем не стараюсь запоминать имена и просто киваю на их рассказы, временами выдавая «ого», «вау», «ничего себе», «кто бы мог подумать» – словом, всячески поддерживаю светскую беседу.

Шампанское больше не пью (на сегодня с меня хватит), улыбаюсь незнакомым людям, но думаю о совершенно другом человеке, который вполне мог уехать, когда Брайан забрал меня у него из-под носа. Но Аарон Роуз не был бы собой, если бы так легко сдался. И на моем десятом взгляде на балкон Роуз внезапно подходит к нашей компании.

Я сжимаю клатч до белых костяшек и не слышу ничего, кроме голоса Аарона. В этот момент я вижу только его, что не на шутку пугает, но кто бы сейчас вправил мне мозги на место?

Я встречаюсь с его взглядом и смотрю на протянутую ладонь. Проходит секунда, вторая, третья… Слышу, как бьется мое сердце. И как быстро крутятся шестеренки в голове.

Не знаю, что после этого подумает и Брайан, и все его друзья, включая стерву-кузину. Не представляю, как буду оправдываться после, но мне и не хочется что-то объяснять этим людям.

Выдохнув, поднимаю взгляд, смотрю на Аарона и бормочу куда-то в сторону, словно зомбированная:

– Извините, я… отойду.

Я беру его за руку, и каждый следующий шаг напоминает прогулку под водой. Гулкий, медленный и одновременно быстрый, и все как… в тумане. Я иду за Аароном, попутно прощаясь с собственными убеждениями, которые строились на уверенности, что мне не нужен другой человек и что я никогда не сближусь с кем-то вроде Аарона Роуза.

Господи. Боже.

Я следую за ним, игнорируя чужие взгляды, перешептывания и возможные домыслы. Сейчас меня даже не заботит, что подумает Джейн и что потом вывалит на мою бедную голову. Все это будет потом, а пока…

Я выхожу за Аароном из главного зала и иду вниз по ступеням – до высокой двери на улицу. Роуз накидывает на меня свой пиджак, в котором я тону, как и в пальто в Форт-Коллинсе. Когда прохладный воздух ударяет по легким, спускаюсь по еще одной лестнице, которая ведет к машинам у входа, и внезапно прихожу в себя.

Резко выдернув руку, останавливаюсь на последней ступеньке и негодующе смотрю на Роуза.

– Нет, – выдаю упрямым голосом, впервые выровнявшись в росте с двухметровым Аароном. – Если собрался увезти меня куда-то, то… попроси об этом, как полагается.

Ясно тебе, Роуз?

Он вопросительно смотрит на меня, а затем тихо усмехается.

– Ладно. – Аарон встает еще ближе и принимает самый серьезный вид, будто еще немного – и объявит о выдвижении своей кандидатуры в президенты. – Ева Мартин, поедешь ли ты со мной… куда пожелаешь? – И вновь протягивает мне руку.

Он стоит слишком близко – настолько, что я могу до деталей рассмотреть радужку его зеленых глаз и, едва контролируя дрожь в коленках, в очередной раз убедиться, что в моей картине весь этот месяц не хватало важных деталей.

Не знаю, откуда во мне берутся силы держать лицо.

Я опускаю взгляд, старательно игнорируя быстрый стук сердца, с подозрением смотрю на Аарона и, выждав еще пару секунд, беру его за руку.

– Хорошо.

Но впереди меня ждет очередной сюрприз: машина Роуза.

Не будь я так сильно поглощена контролем за своей реакцией, непременно бы охнула. Но не уверена, радует ли меня этот шикарный «крейсер» или, скорее, вызывает нервный тик. Черт с ним, подумаю об этом потом – моя излюбленная стратегия в духе традиций старых фильмов.

Аарон открывает передо мной дверцу «бентли», я сажусь в салон и шумно выдыхаю, опять схватившись обеими руками за бедный клатч.

Все, назад пути нет. Теперь остается узнать, о чем Роуз хотел поговорить и к чему было его неожиданное появление.

Надеюсь, что на подобные разговоры у меня хватит сил и выдержки.

Глава 6. Аарон

Моя ладонь почти не двигается в ожидании.

Я смотрю на Еву, не обращая внимания на удивленные взгляды мэра и его собеседников, и жду, что она ответит, прежде чем кто-нибудь из них решит поинтересоваться, а не охренел ли я часом. Понятия не имею, могут ли быть последствия, – если честно, на большинство из них мне уже плевать.

Но Ева берет меня за руку, и я едва сдерживаю победную улыбку. Игнорируя чужие голоса, которые летят нам в спину, я веду ее через весь зал в направлении выхода, впервые за вечер чувствуя, что могу одолеть вообще все на свете (главное – не заблудиться в коридорах).

Но ощущение счастливого полета длится недолго.

Спустившись, надеваю пиджак на Еву – я как школьный бунтарь, который украл королеву бала из-под носа у самого популярного выпускника. А мне, на минуточку, тридцать пять, мать его, лет.

Как только мы выходим на улицу, я получаю в лицо порыв холодного ветра и немного прихожу в себя. Сердце перестает колотиться так, будто собирается выбить грудную клетку и лично врезать мне за все эмоции, к которым я так и не привык. Не спеша спускаясь по лестнице, чтобы Ева поспевала за мной на каблуках, пытаюсь продумать, что скажу ей в машине. Но внезапно она вырывает руку, тормозит на последней ступени и упрямо заявляет:

– Нет.

А?

Я оборачиваюсь в непонимании.

И тогда Ева говорит, что я не могу просто так взять и увезти ее куда-то, – сначала, оказывается, я должен попросить об этом соответствующим образом.

Еще несколько секунд я смотрю на нее с недоумением, а затем тихо усмехаюсь. Ева не была бы собой, если бы дала спокойно усадить себя в машину. Но это мне в ней и нравится.

Я встаю ближе, принимаю самый серьезный вид, на который способен, и спрашиваю, поедет ли она со мной куда пожелает?

На ум вдруг приходит другое, более серьезное предложение, которое я уже делал однажды, и на секунду мне становится не по себе.

Осень. В нашем с Лорой любимом парке красиво, как и всегда в это время года. Думаю, она обо всем догадывается – Лора всегда видела меня насквозь. Не знаю, сколько проходит времени, пока я не собираюсь с остатками смелости и не протягиваю коробку с кольцом. Да, Лора не выглядит очень удивленной, но ее глаза светятся от счастья. Конечно же, она чувствовала заранее, что я сделаю предложение, но все равно была рада настолько, что у меня не возникло ни тени сомнения, будто я делаю что-то не так.

Черт. Почему я думаю об этом именно сейчас?

Нет, не могу нормально мыслить.

Но, к счастью, Ева соглашается.

Опомнившись, я улыбаюсь, вновь беру ее за руку и веду к машине. Что ж, для начала неплохо. Посмотрим, как пойдет дальше.

В «бентли» прохладно – надо было завести машину раньше, но полезные мысли, по традиции, приходят с задержкой. Радует, что здесь отличная система климат-контроля, поэтому в салоне быстро становится тепло. Я перевожу взгляд на Еву и замечаю, как крепко она держит свою сумочку. Надеюсь, что сам так же сильно не сжимаю руль.

Я прошу Еву пристегнуться и указываю на ремень, а затем спрашиваю:

– Куда едем?

Но Ева отвечает не сразу. Закрепив пояс безопасности, она шумно выдыхает, откидывается на сиденье и, не глядя на меня, сообщает уже знакомый мне адрес:

– Вэллингтон драйв 18/1.

Когда мы выезжаем с парковки, я включаю музыку, чтобы в тишине не сойти с ума от собственных мыслей.

Ева молчит и всю дорогу смотрит то в боковое окно, то вперед, то куда-нибудь еще, но не на меня. И… это задевает. Хотя не знаю, чего я ждал. Может, надеялся, что, стоит нам остаться наедине – и Ева расскажет, как прошел ее месяц, или спросит меня о чем-нибудь, на что я точно смогу ответить.

Постепенно молчание достигает уровня той неловкости, которая сковала меня в запертом холодильнике, где Ева, пылая от ненависти, искала выход и бросала на меня гневные взгляды, а я то и дело вставлял идиотские комментарии, стремительно приближая момент, когда мне либо врежут по носу, либо отстрелят мозги.

Временами я все равно поглядываю на Еву. А она… хорошо смотрится в моем пиджаке. Впрочем, как и в моем пальто и, уверен, в любой другой моей одежде.

Черт, надо концентрироваться на дороге и приятной музыке, а я продолжаю рисовать в голове странные эпизоды.

В такой час на дорогах уже почти нет машин, и мы довольно быстро добираемся до нужного адреса, но эта поездка все равно ощущается дольше, чем путь от Центрального города до Дарвена.

Припарковав «бентли» у входа, отключаю двигатель и первым выхожу из машины: втягиваю носом холодный воздух, сжимаю и разжимаю пальцы, затем открываю дверь и подаю Еве руку.

Пауза тянется издевательски долго, и я в очередной раз успеваю дойти до бредовой мысли: вдруг Ева решит закрыться внутри, а потом и вовсе уедет прочь, оставив меня на улице? Но она все же берет меня за ладонь и встает рядом.

Я смотрю на нее в ожидании, но абсолютно не представляю, что может последовать дальше. Долгожданный разговор? Какой-нибудь вопрос? Пощечина?

– Спасибо, – тихо говорит Ева и, оставив меня в подвешенном состоянии, следует ко входу в дом.

Ладно.

Я закрываю «бентли» и молча следую за ней. Но расслабляться рано: в любой момент Ева может развернуть меня и послать ко всем чертям.

Мы заходим в лифт, и в этой гребаной железной коробке нет спасительного холода, нет пути к отступлению – есть только мы вдвоем на неприлично близком расстоянии друг от друга. Мое здравомыслие снова на грани. Я стараюсь не смотреть на Еву и не касаться ее плеча, а воротник рубашки, еще недавно казавшийся таким свободным, теперь напоминает удавку.

Зараза. Здесь очень жарко и тесно. Да где там нужный этаж?

Двери лифта открываются, когда я опять сжимаю и разжимаю пальцы, концентрируясь на ощущениях. В другой ситуации я бы заметил, что сам район довольно неплох, в подъезде нет стойкого запаха сырости, а лифт не исписан местными звездами граффити. Сейчас я держусь лишь благодаря совету Нейта, который он озвучил еще в Форт-Коллинсе: «Нужно иногда давать ей порулить. Ну, ты понимаешь, процессом».

Порулить процессом. Без проблем. Никаких, мать его, проблем, кроме моего неспокойного состояния. Хотел бы я заявить, что могу с легкостью передать контроль над ситуацией другому человеку и что плыть по течению – плевое дело. Но однажды такой свободой воспользовался другой человек и обернул это против меня.

Нет. Пошел на хрен, Фрэнк Донован. Хотя бы сейчас не лезь в мои мысли.

Ева другая. И с ней… все иначе. Да, в самом начале она пыталась меня убить, но не утянула на дно, как мой якобы лучший друг. К тому же, когда мы проснулись в отеле Форт-Коллинса и Ева водила пальцем по моей груди, рисуя невидимые узоры, я не стал портить момент и просто позволил ей делать все, что она пожелает. И… не прогадал.

Ева открывает дверь, но продолжает молчать и при этом не выказывает сопротивления, но у меня все равно перехватывает дыхание. Я будто завис в шаге от нужной высоты и при первом же неверном движении неминуемо сорвусь вниз.

Я захожу в квартиру, прикрываю дверь за спиной и оказываюсь в просторном лофте с высокими потолками и огромными окнами. Но мало что замечаю: слева вроде бы зона кухни, которую видно краем глаза, а впереди – гостиная с диваном у стены, телевизором и, похоже, журнальным столиком. Здесь много старой мебели, разных вещей, которые в другой ситуации было бы любопытно рассмотреть и изучить, но я могу только стоять и наблюдать за тем, что сделает Ева дальше.

Она отходит на пару метров, несколько секунд стоит ко мне спиной и наконец поворачивается.

– Ты сказал, что хотел меня видеть. – Ева разводит руками. – Вот, увидел.

От ее голоса, в котором нет ни грамма тепла, по телу пробегает легкий озноб. Черт, у меня будто лихорадка, и меня кидает то в жар, то в холод.

– Да. И… не только увидеть. – Я смотрю на Еву. Может, подойти к ней? Нет, лучше стоять здесь. Наверное, стоило начать с каких-то общих вопросов вроде «Как у тебя дела?» или «Как ты провела этот месяц?». Но у меня, само собой, вырывается иное: – Почему ты… не звонила?

Ева замирает, отводит взгляд и пожимает плечами.

– Так вышло.

Да черт возьми. И что это значит? У нее сломался телефон, потерялся мой номер, Мёрфи появился на горизонте? Не понимаю.

Ева смотрит на кухню, на пол, на небольшую тумбу у двери и вновь на меня.

– Может, потому что это было бы… не самой удачной идеей.

Меня так и тянет опять спросить: «Почему?», но тогда гарантировано получу в лоб: «Потому». Поэтому уверенно заявляю:

– Нет, дело не в этом. – Иначе я не стоял бы сейчас у нее в квартире, а был бы на полпути в Центральный город. – Ева, что происходит?

Она тяжело выдыхает, мотает головой и говорит:

– Я не хочу ничего усложнять. С тобой связано слишком… много всего.

Да, но…

– А еще… – Ева подходит к дивану, кидает на него сумочку и что-то берет с журнального столика. – Вот. – Она поворачивается и раскрывает ладонь, на которой лежат потертые и мятые клочки бумаги. – Я постирала твой номер вместе с джинсами.

Я смотрю то на бумагу, то на Еву, и… Черт. Вот же черт. За этот месяц я надумал столько причин, большая часть которых была так или иначе связана с нашим прошлым и смертью Лиама. Но мне и в голову не пришло, что номер мог просто… не сохраниться.

Она его постирала. Твою-то мать.

Видимо, дело в напряжении, в котором я пребывал весь вечер, и во внезапном облегчении, когда все встало на свои места, потому что в следующий момент мой рот сам собой растягивается в улыбке и я начинаю смеяться.

– Прости. – Я пару раз кашляю, стараясь успокоиться. – Я просто думал… Черт. Неважно.

– Что? Тебя это все веселит?! – взрывается Ева, и я с опозданием понимаю, что все-таки облажался. – Приехал посмотреть на меня и заодно посмеяться?!

Она рывком снимает мой пиджак и кидает им в меня. Я успеваю выставить руку и поймать его, но чувствую себя так, словно получил пощечину. Твою мать, все же шло нормально. Идиот.

– Да иди ты к черту, Роуз! Даже если бы у меня сохранился твой номер, я бы тебе все равно не позвонила! Зачем ты приехал?! Посмотреть на меня, спросить, почему я не звонила – что дальше? Ради чего это все?!

Меня едва не сносит этим ураганом, а взгляд Евы прокалывает насквозь сотни раз. Мои пальцы вновь предательски подрагивают, я крепко сжимаю пиджак и признаюсь:

– Мне тебя не хватало. Я… писал отчеты и думал о тебе. Работал и думал о тебе. Я не спал ночами и хотел снова услышать твой голос. Хотел увидеть, как ты улыбаешься, хмуришься, как закатываешь глаза, когда я говорю какую-нибудь глупость, и как смотришь на меня и… не ненавидишь. Я ждал звонка, но его не было. Ева… – Я молчу, переводя дыхание. – Знаю, наше прошлое… Все очень сложно. Но я вернулся из Форт-Коллинса и понял: мне мало двух дней с тобой. Я хочу гораздо больше.

Глава 7. Ева

Большинство людей сами усложняют себе жизнь, даже если хотят, чтобы все было просто и понятно.

Я вот хочу. Очень хочу. Но еще сильнее боюсь новой потери – я уже потеряла родителей, брата и теперь не хочу потерять то, что осталось от меня в итоге. Знаю, было бы проще обвинить кого-нибудь в своих бедах, но я безумно устала искать крайнего. Это не тяга к одиночеству и не громкие заявления в стиле «Да мне никто не нужен!». Конечно же нужен. Как и любому человеку. Но там, где следует строить, я могу только разрушать. Мне нечем делиться, кроме боли, а в голове хаос и ни грамма спокойствия. Все путается, противоречит друг другу, сводит с ума. Я хочу, чтобы было легко и понятно, но мои мысли – как те порванные бумажки на журнальном столике. Ни собрать, ни выкинуть, и пользы от них тоже ноль. Остается наблюдать, к чему приведет очередная попытка сохранить себя от полного и беспросветного саморазрушения.

Я вяло реагирую на просьбу пристегнуться, но все же перетягиваю себя ремнем, попав в крепеж со второй попытки.

Аарон спрашивает, куда едем, но я молчу. Как будто у нас много вариантов.

Уедем куда глаза глядят? Куда угодно, лишь бы подальше? Но как быть, если я хочу сбежать даже от него?

Я шумно выдыхаю, откидываюсь на спинку сиденья и называю адрес. Молодец, Ева. Так хотела скрыться, что везешь Роуза к себе домой.

Прикрыв глаза, мысленно чертыхаюсь.

Возможно, это не самое умное решение, но у меня в клатче не завалялась записка с подсказками, как правильно поступать в той или иной ситуации. А жаль.

Во время поездки стараюсь смотреть куда угодно, но не на Аарона. При всем моем желании увидеть его я не была готова ни к его появлению, ни к грядущему разговору, а выпитое шампанское не помогает принимать внятные решения. Я смотрю на улицы ночного города, но не замечаю ни зданий, ни редких людей, ни рекламных баннеров, напоминающих о прохождении чипирования. Отчасти мне все равно, в каком направлении движется «бентли». Если Роуз вывезет меня за город и оставит в глухом лесу – наплевать. Сил не осталось даже на вялую самозащиту.

Первая хорошая новость: когда «бентли» тормозит у дома, я успеваю протрезветь.

Вторая: мы все-таки не в лесу.

Я вздрагиваю от хлопка дверцей, слежу взглядом за Аароном – как он обходит машину и как затем подает мне руку, – и только сейчас в полной мере понимаю, что все происходит на самом деле.

Давай, Ева. Не тупи. Твой дом. Рука Аарона. Пора выходить.

Помедлив, я принимаю его ладонь и встаю перед ним в полный рост, но по-прежнему кажусь маленькой рядом с его высоченной фигурой.

Мне бы пойти к дому, но я смотрю в глаза Аарона, прокручивая в голове одни и те же вопросы. Зачем он приехал? К чему это все? Или он совсем не думал о том, что будет после?

С опозданием пробормотав благодарность, направляюсь к подъезду. На улице довольно прохладно, но мне повезло с этим большим пиджаком, а вот Роузу сейчас не позавидуешь.

Путь до лофта длится вечность. Ступеней слишком много, лифт чересчур медленный и душный, замок заедает и открывается не сразу, а когда я наконец вхожу в квартиру, то благоразумно отступаю подальше от Роуза, чтобы не натворить дел с порога.

Быстрый взгляд по сторонам – черт, совсем не успела прибраться. Повсюду раскиданы вещи, которые остались после моих рассеянных сборов на вечер в мэрии. Даже коробка от пиццы лежит на диване. Позор, Ева. Позор и провал.

Занервничав еще сильнее, я поворачиваюсь к Аарону и начинаю атаковать первой.

Говорит, хотел меня увидеть – вот, увидел. Дальше-то что? Он хотел посмотреть на меня или дело этим не ограничивается? И если так, то что вообще творится в его голове? Нельзя же просто так взять, сорваться в духе подростковых фильмов и приехать в другой город, не имея никакой четкой цели.

Или можно?..

Но Аарон говорит, что хотел не только этого.

Мои брови приподнимаются на лоб, на лице застывает немой вопрос.

Значит, угадала. Впрочем, это было… несложно. Но мне мало простого «Я хотел тебя увидеть». Мне мало его желания «посмотреть на меня», я не экспонат в музее. Мне нужна какая-то определенность, нужно хоть что-то, за что я смогу зацепиться в темноте, которая окружила меня со всех сторон и подкидывает отчаянные мысли.

Но следующий вопрос вгоняет меня в ступор.

Почему я не звонила? Ох. Только не это.

Я отвожу взгляд и, дергая длинные рукава пиджака, пожимаю плечами, сообщая, что так вышло. Не самый однозначный ответ, и Аарон явно потребует пояснений, которые мне как-то неловко озвучивать вслух.

Еще немного бегаю взглядом по квартире, но в итоге все равно возвращаю его на Аарона. Нет, надо объяснить. Хотя бы отчасти.

Говорю, что это было бы не самой удачной идеей.

Позвони я ему пару недель назад, мы бы с разбега упали в историю, которая пугает меня до ужаса. Готова ли я зайти так далеко – и особенно с ним? Я всегда думала, что отношения на расстоянии – вообще не мое. Разве что кратковременные отношения – но не с ним. Только не с Аароном. Нравится мне или нет, но он зацепил меня сильнее, чем я планировала.

Но Роуз уверен в обратном. Черт, он словно видит меня насквозь, хотя и мои ответы не годятся для убедительной причины.

Я нервничаю и начинаю злиться – больше на себя и на обстоятельства, где я вот-вот буду зажата в угол.

Тяжело выдыхаю, как вселенский мученик, в сотый раз мысленно ругаюсь. Никогда не любила подобные беседы, поэтому всегда избегала даже их намека.

– Я не хочу ничего усложнять. – Потому что с ним не будет просто. С ним, со мной, с теми, кто мы есть, кто мы друг другу и что сделали в прошлом, которое прочно связало наши истории в то, чему я вряд ли смогу найти объяснение. – С тобой связано слишком… много всего.

Как бы мне хотелось донести ему свои мысли без слов – чтобы он понял все сам и без моих подсказок. Но это же мужчины. Они, как говорится, с другой планеты, и порой наши языки не совпадают.

Ладно, черт с этим стеснением. Скажу правду.

Я подхожу к дивану, кидаю на него клатч и беру с журнального столика горсть бумаги. Раскрыв ладонь, на которой лежат остатки записки Аарона, признаюсь, что постирала его номер вместе с джинсами. Представляю, как это звучит со стороны, – я бы и сама не поверила в услышанное, но у меня есть доказательства. И все же это не главное – то, почему я не звонила. Мне есть что сказать Аарону – мне так много нужно сказать ему, но его реакция едва не выбивает почву из-под моих ног.

Широко улыбнувшись, он начинает смеяться, а я – ошарашено хлопать ресницами.

– Что? – вырывается у меня на выдохе, и я чувствую, как в груди стремительно закипает возмущение, пока Аарон заливается хохотом. Значит, ему весело?!

Я бросаю смятые бумажки на пол и загораюсь еще сильнее.

Прищурившись, глубоко и часто дышу и в следующий момент, сорвав с себя пиджак, кидаю им в Аарона. Я почти не контролирую себя, пока посылаю Роуза к черту, и откровенно вру, что ни за что бы ему не позвонила, – вру, потому что его смех выводит меня из себя и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не кинуть что-нибудь еще. Но рядом только телевизор, клатч на диване и туфли на ногах. И любой из вариантов закончится плохо.

– Зачем ты приехал?! – опять набрасываюсь я на Аарона, а в носу начинает совсем неуместно щипать.

Лишь бы не расплакаться.

Но все, что говорит Аарон дальше…

– Мне тебя не хватало.

Сердце замирает в груди. Я боюсь пошевелиться.

– Я… писал отчеты и думал о тебе. Работал и думал о тебе. Я не спал ночами и хотел снова услышать твой голос. Хотел увидеть, как ты улыбаешься, хмуришься, как закатываешь глаза, когда я говорю какую-нибудь глупость, и как смотришь на меня и… не ненавидишь. Я ждал звонка, но его не было.

Чувствую, как подкатывают слезы, но остатки здравого смысла не сдают позиции.

– Ева…

Не надо, пожалуйста, хватит.

Его голос, его слова… мне конец.

С опозданием понимаю, что задыхаюсь, – делаю медленный беззвучный выдох, медленный, очень медленный вдох.

«…Мне мало двух дней с тобой. Я хочу гораздо больше».

Я должна прогнать его. Аарон должен уйти прямо сейчас, потому что… это неправильно. Он приказал казнить моего брата, я ненавидела его целый год и даже пыталась убить, а теперь…

Все это неправильно от начала и до конца и не должно было случиться. Но именно я положила этому начало в Форт-Коллинсе. Мне и ставить точку – пока все не зашло слишком далеко.

Я делаю полшага вперед и замираю, когда вижу слишком яркую картинку: наплевав на свои страхи и сомнения, я срываюсь с места и подбегаю к Аарону, ведь больше не хочу продолжать этот концерт; я едва дышу и стою, а он так сильно нужен мне, что все остальное может идти к черту; хочу жить в моменте, хочу жить здесь и сейчас, как советуют многие психотерапевты и доморощенные блогеры.

Но в ту же секунду задумываюсь и о другом.

«Я хочу гораздо больше».