Лес наполняли ароматы весны. Они пьянили, кружили голову, заставляли кровь нестись по венам. Она кипела в жилах от предвкушения чего-то невероятного, нового, неожиданного и приятного. Моя первая взрослая весна, когда я смогу найти свою пару и устроить собственное логово.

Я вновь вдохнула полной грудью и шагнула на тропу. Мелкий камешек впился в босую стопу. Стряхнув его, я сделала первый шаг. Желтая пыльная лента вела меня за порог отчего дома – родительского логова. Я оглянулась, чтобы еще раз втянуть носом знакомые с детства запахи, зажмурилась и побежала по извилистой тропе, загадав, чтобы мой первый взрослый день принес мне удачу.

От платья я освободилась, как только покинула поселение. Оно легко скользнуло по плечам, упало к ногам, и я перешагнула его. Опустилась на четвереньки и позволила Первородной Cиле, заструившейся по телу, изменить его, укрепить мышцы и превратить меня из слабого и уязвимого человека в Зверя. В рыжую волчицу сильную и стремительную, как сама смерть.

Запахи, звуки, окружавшие меня, хлынули полноводной рекой, на мгновение оглушив и сбив с крепких лап. Я тряхнула головой, принюхалась, и щенячий восторг затопил все мое существо. Лесной Дух, как же я обожаю свою суть! И не устаю благодарить тебя, что даровал мне Силу. Я оборотень, ОБОРОТЕНЬ! И это настоящий дар судьбы.

Взвизгнув от переполнявшего меня восторга, я устремилась в гущу леса, ловя влажным носом ароматы весны. Куда бегу? Какая разница? Ветер бьет в морду, сушит вываленный из пасти язык. Это наслаждение! Кажется, я сейчас готова носиться наперегонки с бабочками и валяться в ромашках, бестолково дергать лапами и повизгивать от счастья. Но нельзя! Я не дворовая шавка, и даже не волчонок, я волчица! Взрослая, полная сил. Я… Лесной Дух, я счастлива!!!

Я все-таки упала на спину и перекатилась с боку на бок, дергая лапами, да-да, как дворовая шавка, а не как волчица. Я упивалась своей свободой. Потом вытянулась в полный рост и клацнула зубами, ловя зазевавшуюся бабочку. Она вспорхнула с цветка, и я, вскочив, грозно рыкнула на вертлявое создание. Она, словно дразня меня, уселась на другой цветок. Пригнув голову, я начала подкрадываться к ней. Припала к земле так низко, что из травы выглядывали лишь глаза и остроконечные уши. Подползла, прицелилась и бросила тело вперед. Челюсти сомкнулись на цветке, но бабочка вновь упорхнула, и я высунула язык, пытаясь избавиться от цветка. Тьфу, тьфу, гадость какая. Тьфу. Я сердито подпрыгнула на месте, ударила лапами по земле и затрясла головой.

Неожиданно обоняния коснулся чужой запах. Я резко обернулась и увидела огромного самца. Его желто-карие глаза с интересом следили за мной, в них плескалось веселье. Даже в волчьей личине оно читалось так ясно, словно бы чужак смеялся в полный голос. Стыд затопил меня. Я взрослая самка, сильная и стремительная, как сама смерть! Но меня увидели резвящейся, словно я глупый щенок… Он должен умереть. Определенно.

Вздыбив шерсть, я широко расставила лапы и зарычала. Серебристо-белый волк неспешно вышел из-за деревьев и склонил голову набок, продолжая наблюдать за мной. Продолжая скалиться, я наскочила на него. Бойся меня, бойся! Самец открыл пасть, и мне показалось, что он улыбается. Вне себя от бешенства и так и не исчезнувшего стыда, я развернулась в прыжке и метнулась в гущу леса, спеша скрыться от своего позора.

Я бежала, мечтая, чтобы ветер выдул из моей головы воспоминания о поляне, моей глупости и о самце, который даже из вежливости не сделал вид, что опасается моего гнева. Повернув голову, я едва не полетела кубарем на землю. Он бежал вровень со мной, не сводя пристального взгляда. Злость затопила меня, полностью уничтожив стыд. Я прибавила в скорости. Но когда повернула голову, серебристая молния все также летела недалеко от меня. Волк поглядывал в мою сторону и продолжал улыбаться в своем оскале. Он забавлялся!

Я выскочила на берег лесного озера, не успела затормозить, и лапы поехали по влажной траве. Лесной Дух, за что?! Взвизгнув, я полетела в воду, и она накрыла меня с головой. Я вынырнула, бестолково забила лапами, вздымая кучу брызг, но сделала только хуже и снова ушла вниз, нахлебавшись воды, хлынувшей в нос и в распахнутую пасть.

Сильная рука ухватила меня за шкирку и рванула наверх. Кто-то подхватил меня, как шелудивую собачонку, на руки и потащил на берег. Даже сейчас гордость заставила меня слабо дернуться и клацнуть зубами.

– Да, ты грозная и опасная, – услышала я незнакомый мужской голос. – И можешь считать, что напугала меня, а сейчас не мешай мне тебя спасать.

Я почувствовала себя оскорбленной. Меня не боялись. Совсем. И врали. Не терплю ложь! Но дергаться перестала и, когда меня положили на берег, вздохнула и прикрыла глаза.

– Обернись, – не попросил, а приказал спаситель.

Я негромко зарычала. Он опустился рядом, и мужская ладонь прошлась по судорожно вздрагивающему боку.

– Испугалась? – спросил он. Мой ответ был прежним. – Ты забавная.

Я приподняла голову и смерила его презрительным взглядом. Волк оказался светловолосым: это было ожидаемо. Высокий, мощный и сильный в обеих личинах. Он смотрел на меня карими человеческими глазами и улыбался. Это раздражало.

– Обернись, пожалуйста, – теперь попросил мужчина. – Я хочу поговорить с тобой.

Я не разделяла его желания. Поднявшись на лапы, Злорадно оскалившись, я встряхнулась и обдала своего спасителя ворохом брызг. Он прикрылся рукой и рассмеялся. Дернув задней лапой, я отправила в него ком земли и вырванные травинки, еще раз встряхнулась и неспешной рысцой направилась к деревьям.

– Вредина! – весело крикнул он мне вслед.

Фыркнув, я припустила со всех лап, спеша вернуться в поселение и спрятаться в логове. Это был чужой волк, не из моей стаи, и я надеялась, что он не сунется к нам. Пока бежала, несколько раз оборачивалась, но самец больше не преследовал меня. Подхватив в зубы свое платье, я побежала домой, заранее представляя, как меня будет ругать мама за то, что явилась в волчьей личине, мокрая и грязная.

– Айя!

Я вздрогнула, прижала уши к голове и засеменила на полусогнутых лапах в свою комнату, но когти предательски стучали по деревянному полу. Встав за задние лапы, я надавила на дверь и, спрятавшись, поспешила принять человеческий облик. Но дверь тут же снова распахнулась, и на пороге появилась мама. Она уперла руки в бока и грозно посмотрела на меня.

– Айнара!

Я припала брюхом к полу и, постукивая хвостом по полу, заискивающе посмотрела в глаза маме.

– У тебя совесть есть?

Есть! У меня все есть! И совесть, и стыд, только я сказать об этом пока не могу. Я подползла к маме и положила голову ей на ногу.

– Айя, мы не оборачиваемся в поселении. К нам иногда заходят люди, а ты знаешь, как люди относятся к оборотням. Нельзя привлекать к себе внимание. Вожак опять будет ругаться.

Я заскулила и завиляла хвостом.

– Ты похожа на собаку, – фыркнула мама.

Я задрала голову и протестующе зарычала.

– Не рычи на мать, – сказала мама, потрясла пальцем перед моей мордой и ушла.

Я вздохнула, и Сила вновь побежала по телу, возвращая слабую человеческую оболочку. Поднявшись с колен, я тряхнула мокрыми волосами и потянулась за полотенцем.

– Айя!

– Иду, мам, – отозвалась я.

Натянула платье и покинула комнату. Мама сидела на нашей маленькой кухоньке и разговаривала с соседкой. Заметив меня, волчица улыбнулась. Я поздоровалась и замерла, ожидая, что скажет родительница.

– Айна совсем взрослая стала, – заметила соседка. – Красавица.

– Угу, – кивнула мама, перебирая крупу. – Первая взрослая весна. Золотое время.

Она вздохнула и подперла щеку кулаком. Глаза соседки затянуло мечтательной поволокой, похоже, обе волчицы вспоминали свою молодость.

– Сегодня возвращаются молодые самцы: время выбора, – сказала соседка и многозначительно посмотрела на меня.

– А ты никак на своего сына намекаешь? – усмехнулась мама и внимательно посмотрела на волчицу. – Айя у меня достойна того, чтобы за нее лучшие из лучших бились. Это у нее сейчас еще ветер в голове свищет. – Я покраснела и потупилась, глядя на свои босые ноги. Сразу вспомнился луг и моя щенячья радость. – Со временем заматереет, будет сильная волчица.

– Так я же и не спорю, – захлопала ресницами соседка. – Мой Тар тоже не из последних будет. Самцы возмужали за эти три года, что их не было в стае. Вы его просто еще не видели.

– Ты и сама его еще не видела, – отмахнулась мама. – Ночь многое покажет.

Я покраснела еще больше. Ночь Выбора – главный весенний праздник, когда самцы и самки могут по достоинству оценить друг друга. Там будут все те, кто не нашел свою самку раньше, и те, кто будет участвовать впервые. Окрепший молодняк, который уводят в горы, чтобы они свободно учились охотиться, сражаться и защищать, возвращается к Ночи Выбора. Уже взрослых самцов я знала – они жили в стае. На меня посматривали, это мне было известно. Впрочем, как и на других взрослеющих самок. Иногда волки заговаривали с нами, приносили подарки, показывая тем самым свое расположение. Мне тоже дарили, но ни один мне не нравился. И я очень хотела взглянуть на тех, кто сегодня вернется в стаю.

– Принеси воды, – велела мама, насмешливо глядя на меня. – До ночи недолго осталось, скоро все сама узнаешь.

Я подхватила ведра и поспешила к колодцу.

– Айна! – окликнул и догнал меня совсем юный волчонок, которому только предстояло уйти в горы. – Айна, не ходи сегодня ночью в лес.

– С чего бы это?

Я окинула его насмешливым взглядом.

– Подожди меня. Я через три года вернусь, за тебя биться буду, – горячо говорил волчонок. – Все для тебя сделаю, не ходи.

– Три года – долгий срок, – ответила я, набирая воду. – И ты можешь передумать, и я подурнеть.

– Не-ет, – протянул он. – За три года ты еще краше станешь, а я сильней. Вот увидишь: тебе лучше меня не найти.

Я подхватила ведра и направилась к дому.

– Айна…

Неожиданно его оттеснил взрослый волк, пытавшийся ухаживать за мной. Он забрал у меня ведра и окинул ироничным взглядом волчонка:

– Мед девушкам в уши лить каждый может, а вот позаботиться…

Волчонок вспыхнул и сжал кулаки. Из его груди понесся глухой рык, но взрослого самца это только позабавило. Я пожала плечами, глядя на пунцового юнца, и поспешила за своим помощником.

– Сегодня Священная Ночь, – сказал тот с намеком, когда я поравнялась с ним. – Теперь ты от меня никуда не денешься.

– А вдруг еще охотники найдутся? – подмигнула я. – Говорят, я лакомый кусочек.

– Сладкая, как нектар, – улыбнулся мне волк. – Нежная, как ветерок летней ночью. Моей будешь.

– Уж больно ты скор, Ори, – рассмеялась я. – Я еще молодых самцов не видела.

– Сопляки, – зарычал волк. – Мне не соперники.

– Ночь покажет, – ответила я, забирая у него ведра перед дверью.

Мужчина показал крепкие зубы, но я лишь снова рассмеялась.

– Ох, и сожму я тебя сегодня ночью в руках, Айна, – пообещал он, прищурившись. – Криком задохнешься, как сладко любить буду.

– Рано ты пируешь, олень твой еще по лесу бегает, – сказала мама, появившись в дверях. – Иди, Ори, иди. Коли Лесной Дух на твоей стороне будет, да Айя благосклонна, завтра зятем назову. А сейчас нечего пустыми словами кидаться.

– Могу за одну ночь и не выбрать, месяц себе пару искать можно, – подлила я масла в огонь.

– Слыхал, Ори? – сказала мама.

– Моей будет, – упрямо повторил волк и ушел.

Мама некоторое время смотрела ему вслед.

– Хорош, – сказала она. – И красив, и силен, от тебя совсем голову потерял. Чем не пара?

Я пожала плечами и понесла воду на кухню.

– Молодая еще, глупая, – вздохнула мама и закрыла дверь…

Молодые волки появились в поселении ближе к вечеру, и сразу наступило оживление. Вся стая высыпала на улицу встречать вчерашних волчат. Сколько раз я видела это шествие, и каждый раз оно меня неизменно восхищало. Я ведь помнила, какими они уходили. Нескладные юнцы, взволнованные и нетерпеливые в ожидания будущих испытаний, полные щенячьего восторга. А возвращались заматеревшими мощными самцами с гордо поднятыми головами и таким высокомерием, написанным на лицах, словно познали все секреты мира. Волчата смотрели на них с нескрываемой завистью, волчицы – с интересом, взрослые волки – насмешливо, но с пониманием: сами так же входили в поселение, гордо неся на широких плечах свои буйные головы.

Но в этот раз я не праздно рассматривала молодых волков. Возможно, среди них была моя пара, и мне хотелось увидеть их сейчас, оценить и презрительно фыркнуть, если на мне остановится чей-то взгляд, чтобы знали: так просто им не получить рыжую волчицу. Подобное настроение было у всех самок, кому предстояло сегодня идти в лес. Я бросила взгляд на Райну, мою подругу. Она стояла рядом со мной, гордо вздернув подбородок. И если бы не ее горящие глаза, я бы поверила в то, что ей безразличны те, кто входил в поселение.

В этом году вернулись двенадцать волков. Среди них был младший из трех моих братьев. Наран шел третьим, а это значило, что он один из сильнейших. Несмотря на желание казаться холодной и безразличной, заметив брата, я широко улыбнулась. Наран, увидев меня, махнул рукой, расслабляясь на одно короткое мгновение, но тут же на его лице вновь застыла маска горделивого превосходства. Так и захотелось отвесить ему подзатыльник, но нельзя. Мы уже не волчата.

– Это же твой брат, – шепнула Райна, и я расслышала в ее голосе восхищение. – До чего же хорош. А первый кто? Это же сын вожака, да? Это Ран? Ох, ну и красавец.

Я скользнула взглядом по Рану, который так же безразлично скользил взглядом по рядам соплеменников. Я не могла не согласиться с ней. Сын вожака был действительно красив и статен. Даже в человеческом обличье в его глазах легко угадывался зверь. Не удивлюсь, если однажды именно он возглавит стаю. Интересно посмотреть на него нынешнего в волчьей личине… Окинув Рана еще одним коротким взглядом, я потеряла интерес к шествию. Особого внимания стоила первая пятерка, остальные, как более слабые особи, уже были неинтересны. Развернувшись, я направилась к дому, куда сейчас войдет мой брат, и можно будет его потискать, не опасаясь уронить авторитет волка среди соплеменников.

Моя спина неожиданно привлекла внимание: редко кто уходил, не дожидаясь окончания шествия. Райна зашипела мне в спину, кто-то проворчал про неучтивую молодежь. И когда я обернулась, на меня смотрели все молодые волки, даже ушедшие вперед. Я поймала укоризненный взгляд брата, передернула плечами и помчалась к дому.

– Айка, балбеска!

Наран, степенно вошедший в двери логова, теперь стряхнул с себя спесь. Я с визгом бросилась ему на шею, забыв в одно мгновение о собственной заносчивости. Брат подхватил меня на руки и закружил с громким хохотом.

– Сам ты балбес, – ответила я, лохматя его рыжие волосы.

– Конечно, балбеска, – сказал отец, перешагнув порог, и Наран спешно поставил меня на пол. – Ты самцов оскорбила своим пренебрежением. Теперь либо ночью они отвернут от тебя носы, либо будут доказывать, что ты ошиблась, посчитав их недостойными своего внимания. И то, и другое тебе не понравится. Еще и Ори будет крутиться рядом.

– Ори? – округлил глаза Наран. – Он еще без подруги? И ему наша Айка по душе? Ничего себе!

– Чувствую, наша Айя сегодня будет самой желанной самкой, – усмехнулась мама. – Хоть в лес не пускай.

Я возмущенно посмотрела на нее. Как это не пускай? Кого не пускай? Меня?! Это же позор! Я взрослая волчица, а меня под замок, как глупого волчонка? Мама рассмеялась, глядя на все те чувства, что отразились на моем лице. Отец хмыкнул и увел Нарана. Мама тоже ушла на кухню, а я осталась одна. Кулаки сжались, и непроизвольный рык вырвался из моей груди. Развернувшись, я быстро вышла из дома. Огляделась и направилась в сторону леса.

– Айя! – прозвучал в спину голос мамы. – А ну вернись, дуреха.

Сорвавшись на бег, я скрылась за деревьями. Скинула платье и, упав на колени, отпустила Силу на волю. И вновь вихрь звуков и запахов затопил сознание. Я встряхнулась и неспешно побежала в чащу. Обида постепенно уходила. Зверю не свойственны человеческие слабости. Зверь умеет любить и ненавидеть. И все в полную силу. Любовь – так до конца, до предела. Ненависть – так до кровавой схватки. И зверю неведомо прощение. Мне пока не дано было изведать хоть что-то из этих чувств. Я была свободна от всего.

Наверное, поэтому я так быстро почувствовала прежнюю радость, вытеснившую все ненужные мысли и чувства. Принюхавшись и оглядевшись, чтобы убедиться, что поблизости никого нет, я бросилась вперед, превращаясь в стремительную рыжую молнию. Бежала без всякой цели – просто ловила открытой пастью ветер, наслаждаясь его свистом в ушах, скоростью и весной.

Выскочив на небольшую поляну, я остановилась, покосилась на бабочку, сидевшую в цветке, презрительно фыркнула и отошла на несколько шагов. Ме-е-едленно обернулась назад и попятилась. Ну нет, не могу я так просто уйти и не показать, кто тут хозяин! Бабочка сидела, сложив крылышки, и не обращала на меня внимания. Я немного постояла рядом с цветком, потом походила кругами, делая вид, что мне нет дела до крылатого недоразумения. Ну вот совсем, ну ни капельки, вообще-вообще нет до нее дела. Потом застыла, превратившись в каменное изваяние – красивое, рыжее и очень опасное изваяние. Бабочка, закончив свои дела, деловито вспорхнула, и я разжавшейся пружиной взлетела следом. Челюсти громко клацнули… мимо. Противное создание умчалось, поджав хвост. Испуга-а-алась. Будет знать, кто хозяин этого леса… Ой, прости, Лесной Дух. Конечно, хозяин ты.

Гордо рыкнув, я встряхнулась и неспешной рысцой побежала дальше. Вдруг мимо пронесся заяц. Я даже пасть открыла от такой наглости. Это что такое делается? Заяц волка не боится? Или он видел охоту на бабочку? Ах, он… Сейчас я ему устрою! Я рыкнула, втянула носом заячий запах и бросилась следом. Почти догнала, но заяц резко ушел в сторону, и я едва успела разминуться с деревом. Это разозлило, и теперь охотиться я начала всерьез.

Косой петлял, уходил то в одну сторону, то в другую, но сейчас я не неслась бездумно. Я четко улавливала каждое его движение, стремительно меняла направление и все больше сокращала расстояние. Заячий хвост был так близко, что я позволила себе ликовать. Оскалилась, уже приготовилась к последнему броску, как между мной и зайцем метнулась темная тень. Я резко свернула в сторону, не удержалась и, истерично взвизгнув, покатилась по траве. Вскочила на лапы и оскалилась, отыскивая взглядом того, кто посмел мне помешать.

Недалеко стоял волк: темно-серый, с бурыми подпалинами. Он был большим, а в янтарно-желтых глазах застыл интерес. При взгляде на него хотелось поджать хвост и упасть на брюхо от ощущения силы, шедшей от самца, недвусмысленно говорившей, что передо мной беспощадный хищник. Но также хотелось вцепиться ему в глотку и наказать за сорванную охоту! Я выбрала второе. Оскалившись, я зло зарычала. Волк оскалился в ответ, пригнул голову и шагнул ко мне.

Свой страх я загнала куда подальше, хотя душа вдруг юркнула в пятки. В настоящих драках я не участвовала, тем более со взрослыми самцами. Наверное, страх и подстегнул меня, когда я сорвалась с места и бросилась на волка. В отличие от серебристого, этот самец играть со мной не собирался. Он рванул навстречу. Короткая схватка, и я оказалась прижата мощной лапой к земле. Волк, вновь негромко зарычав, наклонился и обнюхал меня. Его нос нырнул мне под хвост, и из груди зверя вырвалось довольное урчание. Он вновь повернулся ко мне, прихватил за загривок и чуть сжал челюсти, то ли метя, то ли наказывая. Но тут же отпустил, лизнул в нос и отошел, склонив голову на бок.

Я вскочила и зафыркала, затем дернула задними лапами, запуская в самца комьями земли. После этого еще раз окинула гордым взглядом и сорвалась со всех лап, спеша убраться подальше, пока ему не пришла в голову еще какая-нибудь гадость. Волк не побежал за мной, и вскоре я успокоилась, вновь перейдя на неспешную рысцу. Пора было возвращаться домой. Уже смеркалось.

Добежав до своего платья, я отпустила Силу, а вскоре уже встала на ноги.

– И без одежды тоже хороша, – услышала я и резко обернулась.

– Ран?

Он сидел за моей спиной, прислонившись к дереву. Сквозь распахнутый ворох рубахи были видны мышцы на его широкой груди. Мой взгляд невольно остановился на этой части мужского тела. Затем подняла взор и встретилась с самодовольной ухмылкой. Тут же вспомнила, что все еще голая и, сердито хмурясь, поспешила одеться. А когда платье скользнуло по телу, я вздрогнула оттого, что волк вдруг оказался совсем близко. Я сделала шаг назад, но Ран стремительной тенью метнулся следом. Сильные руки обхватили меня, и я прижалась носом к открытой груди. Невольно потянула носом и узнала запах волка, только что встретившегося мне в лесу.

Сузив глаза, я вскинула голову, намереваясь высказать все, что думаю о нем. Мой подбородок тут же оказался в захвате мужских пальцев, и Ран склонился. Горячее дыхание коснулось кожи, и губы попали в капкан губ волка. Он не целовал – он словно показывал свое право на меня. Это был не первый поцелуй в моей жизни. Однажды Ори, подловив меня за поселением, так же терзал мои губы, устанавливая свое право. Как и с Ори, я вырвалась из рук Рана, утерла губы тыльной стороной ладони и гневно посмотрела на него.

– Не смей ко мне прикасаться, – отчеканила я и развернулась, чтобы уйти.

Но волк не позволил. Он схватил меня за локоть и вновь развернул к себе лицом.

– Сегодня ночью ты позволишь мне все, – сказал он.

– Посмотрим, – усмехнулась я и освободилась от хватки.

– Я сделал свой выбор, – крикнул мне вслед Ран.

– Не ты один, – проворчала я и поспешила вернуться в поселение, зная, что здесь ко мне никто не посмеет прикоснуться.

Ран посмел. Он догнал меня, положил руку на талию и с силой прижал к себе. Я возмущенно вскрикнула и попыталась освободиться, но рука самца лишь сильней сжала меня. А через мгновение стала понятна его наглость. Несколько молодых волков, стоявших возле нашего дома, заметив мое возвращение, недовольно посмотрели на сына вожака, что-то проворчали и ушли. После этого хватка ослабла, и я освободилась.

– Никто не будет связываться со мной, – сказал волк. – Никто не оспорит мое право.

– Да неужели, – прозвучал гневный рык за нашими спинами.

Ори стоял, широко расставив ноги, и буравил Рана взглядом исподлобья. Я закатила глаза и побыстрей сбежала в логово. Недалеко, всего лишь до окна, откуда с жадностью уставилась на улицу. Самцы рычали друг на друга. Оба находились на грани перехода в звериную личину, нарушая сразу два закона: не обращаться на территории поселения и не драться за самку до Ночи Выбора.

– Доигралась, – сказала мама, встав рядом со мной. – Лучших самцов собрала, – не без гордости добавила она. – Выбирай Рана: чую, быть ему вожаком.

Я задрала нос и фыркнула. Мама укоризненно посмотрела на меня и проворчала:

– Все волчицы сейчас уже приглядываются к самцам. Одна ты… – она махнула рукой, так и не договорив.

Одна я, зато какая! Мама откинула занавеску, и я была вынуждена отойти в тень. К двум звереющим самцам выбежали отец и Наран. С другой стороны приближался вожак. Отец и брат сразу склонили головы, но Ори и Ран, никак не отреагировав, бросились друг на друга.

– Стоять!

Рев Гадара разнесся по поселению, заставив звякнуть оконные стекла, а нас с мамой склониться даже за пределами его видимости.

Взбешенные волки тут же замерли. Вожак вклинился между ними. Теперь его голос не был слышен, но по резким жестам и так становилось ясно, что он отчитывает самцов, вступивших в единоборство раньше времени. Наконец Гадар взмахнул рукой, и соперники разошлись в разные стороны, продолжая оглядываться и скалиться, пока вожак не видел.

– Охо, – вздохнула мама, отпрянула от окна и быстро поправила одежду.

– Ой, – пискнув, я тоже отскочила в сторону.

Вожак направлялся в наш дом. Отец шел рядом с ним, Наран позади. И что Гадару нужно?.. Дверь распахнулась, впуская волков, и мы с мамой замерли со склоненными головами. Вожак остановился на входе в комнату, и его взгляд остановился на мне.

– Совсем взрослая стала, Айя, – сказал он, тепло улыбнувшись. – Уже самцы посреди бела дня дерутся за право назвать тебя своей.

Гадар – единственный, кто кроме родных, называл меня Айей. В общем-то, это прозвище прилипло ко мне после того, как вожак подошел к нам с мамой, когда я только училась говорить. Он тогда поднял меня на руки и спросил:

«Как тебя звать, маленькая волчица?»

«Айя», – ответила я. И это был первый раз, когда я назвала свое имя.

С тех пор он и мои родные звали меня Айей, все остальные – Айнарой или Айной.

1 2 3...8 >

На страницу:

Перейти

1 из 8