Настоящий американец

– Поехали, – отбросив сомнения, деловито распорядилась девушка.

* * *

– О, Фрэнк, ты уже проснулся! Завтракать будешь? – проворковала Марджери, появившись в крошечной спальне.

Куда только делись вчерашние застенчивость и блеклость. Девушка расцвела и вырядилась ради меня в подчеркивающее округлость форм платье. И уже успела завить волосы. Наверняка ради этого встала на два часа раньше. На что только не готовы пойти женщины ради обольстительной внешности.

– Если только по-быстрому. Мне нужно как можно быстрее попасть домой, так что сейчас поеду в Нью-Йорк, сяду на автобус.

– Подожди, ты же говорил, что тебе в Апстейт? Мидлтаун это же рядом с Кэтскилс? – я не настолько знаю географию Штатов, поэтому решил согласиться. Потом на карте посмотрю, о чём она ведет речь.

– Да, всё верно.

– Отлично! – Марджери от радости даже хлопнула в ладоши. – Тебе не нужно возвращаться в Сити. До станции десять минут пешком, даже такси брать не нужно, а оттуда ходят поезда в Апстейт.

– Действительно, так будет лучше, – согласился с ней я. – А что у тебя на завтрак? – В квартире отчетливо пахло жареным беконом и яичницей.

– Пойдём, Фрэнк. Всё уже готово.

Вчера я не обратил внимания, был занят несколько иным. Но сегодня стало видно, что моя добрая фея, приютившая обнищавшего путника, живет практически в подвале. Да еще и в крохотной квартирке.

Маленькая студия, площадью метров двенадцать, с кроватью, убирающейся в стену. Единственная дверь, кроме входной, вела в ванную, где мог поместиться только один человек, да и то, очень субтильный.

До своего отъезда в Штаты, там в будущем, у меня был один проект – строительство двух однотипных жилых комплексов в Питере. 30-ти этажные башни с инвестиционными квартирами-студиями, по двадцать четыре метра. Проект должен был стать очень выгодным, но я удивлялся, как можно жить в такой каморке. Так вот, по сравнению с квартирой Марджэри, те студии были настоящими хоромами.

– Тебе кофе со сливками? – слова девушки вырвали меня из воспоминаний.

– Да, если не сложно, и сахара побольше. Люблю сладкое, но ты это поняла вчера.

Девушка зарделась и щедро насыпала мне в чашку сахара. Я сделал глоток и в это время в Марджери открыла верхнюю створку окна и в комнату ворвался морозный воздух, принеся с собой выхлопные газы и запах дешёвого кофе. Посмотрев на меня, она приложила палец к губам, призывая к молчанию.

– Мардж, привет. Держи свои газеты и молоко, – послышался сверху простуженный голос.

– Спасибо Бобби. Я заплачу в конце недели, хорошо?

– Ты же знаешь, что босс не любит этого, но хорошо, пусть будет так.

– Спасибо Бобби. Ты просто чудо.

– Я это каждый раз слышу, когда мы уже пойдем куда-нибудь?

– Ты сначала выздоровей.

– Ладно, до завтра.

– Спасибо еще раз. Сестре привет передавай.

Мужчина что-то пробурчал в ответ, и девушка закрыла окно.

– Это Бобби, он мне молоко и газеты носит. И постоянно зовет на свидание.

– Судя по всему, результата он так и не добьётся. А помолчать ты меня попросила, чтобы его не расстраивать?

– Фрэнк, пока он думает, что у него есть шансы, я могу платить за доставку раз в неделю.

– А ты коварна.

– Что поделать, я же простая телефонистка в «Би Элтман», денег, сам понимаешь, платят немного, – видя моё непонимание она добавила, – Фрэнк, ну ты чего? «Би Элтман», универмаг на Пятой Авеню. Его все знают.

– Ах да, – я сделал вид, что понял, о чем речь.

– Ну вот, мне платят доллар в час. Как видишь, этих денег хватает только на квартирку в Джерси. Но ничего, скоро закончу курсы секретарей-машинисток, найду другую работу и перееду в Сити. Может даже накоплю денег и съезжу в Кэтскиллз, – мечтательно добавила Марджери. – Родители возили меня туда в детстве. Как там замечательно, Фрэнк. Но пока для меня это слишком дорого, – вздохнула девушка. – Да и в приоритете городская квартира.

Да уж, «страна возможностей», место где сбываются мечты. Об этом я думал по дороге на вокзал. У Марджери мечты очень приземленные: поменять крошечную квартирку в полуподвале на нечто более приличное и отдохнуть на горном курорте. А в принципе, нормальные мечты, как у всех. Всем хочется лучшей доли, хоть ты американская телефонистка 50-х годов двадцатого века, хоть опальный русский олигарх из века двадцать первого.

До терминала Павония, действительно, оказалось не больше десяти минут. С Гудзона дул пронзительный зимний ветер, и я начал замерзать даже в своем дорогом пальто. Здесь, конечно, не русская зима, но всё равно холодно! Избаловала меня жизнь в жарком климате Флориды.

Марджери оказалась права, поезда до Мидлтауна действительно ходили и даже три раза в день. Мордатые тепловозы, выглядевшие как герои мультиков для самых маленьких. Мне повезло, и я успел как раз к утреннему поезду. Через три часа я буду уже в Мидлтауне.

* * *

После покупки билета «домой» мой бумажник показал дно – в нем осталось четырнадцать долларов. Передо мной в полный рост встала проблема – где взять денег? По нынешним ценам мне нужно долларов сто – сто пятьдесят. Сделать ставки на победу наших, и чтобы хватило протянуть до момента, когда ставка сыграет.

А вот интересно, что там у Фрэнка дома? Судя по всему, он не беден. Может быть получится заложить что-нибудь в ломбарде? Семейные драгоценности, или люстру из гостиной, что угодно. Дом-то понятно, арестован, но может быть, имущество еще не описали? Кто знает, как работают приставы сейчас. А вообще, какая ирония! В двадцать первом веке у меня тоже всё забрали и сейчас повторяется та же история.

Мидлтаун встретил меня сугробами, по ощущениям на улице было где-то минус семь. Спрыгнув с подножки поезда, я пошёл на вокзал. Интересное одноэтажное здание симпатичной рыжей расцветки. Внутри меня ждал очередной камин, в котором весело потрескивали дрова. Какая-то страна каминов, честное слово. В публичной библиотеке Атланты я видел один, да и в Джерси на вокзале тоже.

Кроме камина и деревянных лавочек в зале ожидания оказалось несколько телефонов-автоматов и самое интересное для меня – телефонная, она же адресная книга с картой. Так-с, где у нас проживают и работают господа Шапиро и Циперович?

Оба моих недоброжелателя проживали на одной со мной улице, только в самом ее конце. Что ж, так даже проще, все пауки в одной банке. Не нужно будет бегать по незнакомому мне городу.

Подняв ворот пальто, я вышел на улицу. Холодный февральский ветер пробирал до костей, и я ускорил шаг. По карте на вокзале было понятно куда идти, и очень скоро я очутился возле сквера с занятным монументом.

В двадцать первом веке это наверняка был бы один из центров притяжения для любителей селфи. Примерно двухметровый мужик в характерной для американских пожарных униформе. В правой руке он держал фонарь, а левой прижимал к груди ребенка. Поза пожарного чем-то напоминала советского воина освободителя в Берлинском Трептов-Парке.

А нет, не плагиат. Когда подошел поближе, я увидел табличку. Она сообщила, что монумент тут стоит аж с начала века, установили его в 1907 году.

Мидлтаун мне понравился. Ничего так, интересный городишко. Всё очень чисто и опрятно. Ходят яркие трамвайчики, оглашая всё вокруг звонкими трелями. Мальчишки возле церкви с готическим шпилем построили снежную крепость и разбившись на две команды устроили яростную перестрелку. Один особенно удачный выстрел попал мне точно в затылок, делать нечего, пришлось включиться в битву. Правда моё появление на поле боя привело к тому, что обе команды тут же объединились против нового врага.

Всё-таки хорошее сейчас время. В двадцать первом веке первое что подумают прохожие, став свидетелями того, как взрослый мужик играет с чужими детьми, будет: «педофил, надо срочно звонить в полицию!». А сейчас это воспринимается нормально. Парочка прохожих, видя, как десяток пацанят «уничтожают» меня, только подбодрили криками сражающихся.

В итоге эти щеглы обратили меня в позорное бегство, но ничего я на них не в обиде.

Идя по городу, я заметил еще одну вещь, которая не изменилась с течением времени в США. Дороги от снега тут чистят, прямо скажем, отвратительно, правда в Союзе с этим сейчас еще хуже, но там-то зима по полгода и машин на улицах в разы меньше.

* * *

Хайлэнд Авеню, как и следовало из названия, находилось наверху, притом буквально. Мне пришлось преодолеть нехилый такой подъем, который начинался от оружейного магазина, в витринах которого были выставлены самые настоящие чучела стоящих на задних лапах медведей в ковбойских шляпах и с винтовками в лапах передних.

Эта наивная, но броская реклама оказалась настолько привлекательной, что я соблазнился и зашёл внутрь. Ну и ладно, немного согреться не помешает.

Внутри магазин был под стать витрине. Черепа быков с рогами чуть ли не метр от кончика до кончика, охотничьи трофеи, очередной камин. И оружие, очень много оружия. От револьверов и пистолетов до охотничьих ружей и чуть ли не автоматических винтовок.

В «красном уголке» под флагами США и Конфедерации стоял манекен в традиционном японском доспехе, и с двумя обнажёнными катанами в руках, видимо, трофей десятилетней давности.

– Добрый день сэр, – поздоровался со мной продавец, парень слегка постарше, одетый как типичный сельский американец: потертые джинсы и клетчатая рубашка с закатанными рукавами.

– Добрый день, – ответил я.

Следующие слова парня бросили меня в пот:

– О Фрэнк, это ты! Рад тебя видеть! Сколько мы с тобой не виделись? Четыре года, пять? Наверное, четыре. Последний раз мы виделись, перед тем как я на флот ушёл. Да в сорок девятом. – твою мать, вот это залёт! Встретил знакомого из прошлой жизни Фрэнка. А, впрочем, это было ожидаемо. Город маленький, тут все друг друга знают.

– Прости приятель, я тебя не узнал, – выдавил я из себя смущенную улыбку.

– Ну ты даёшь! Это я, Билли Сандерс. Мой папаша, пока не помер, частенько обувал твоего старика в покер. Ой, прости, – тут же принялся он каяться, – я забыл про твоих родителей. Ты как дружище?

– Ах да, точно, ты здорово изменился. Всё нормально, спасибо, – над головой Билли висела резная табличка с названием магазина: «Пушки Сандерсов. Мы вооружаем Мидлтаун с 1918 года». Видимо это семейное предприятие, – значит ты теперь главный в бизнесе?

– Ага. Теперь в городе новый шериф, – хохотнул он, – в смысле в этом магазине. Ну ты знаешь, я всегда знал, что продолжу дедушкин бизнес.

– Да, ты мне все уши об этом прожужжал в своё время.

– Это точно.

– Ладно, Билли. Я пойду, рад был тебя видеть, – поторопился я убраться, чтобы еще больше не подставиться.

– Взаимно дружище. Ты заходи как-нибудь, пропустим по стаканчику, вспомним старые деньки. Да и Сьюзи будет рада тебя видеть, она беременна. Так что скоро появится Билли младший!

– О, поздравляю, обязательно заскочу.

Я уже было хотел шагнуть за порог, но тут последовал вопрос про невесту Фрэнка.

– Ходят слухи, что Сара разорвала помолвку. Это правда?

– Это только слухи. Если бы помолвка была разорвана, то Сара вернула бы мне кольцо, но она этого не сделала, – не знаю зачем я так ответил, но как-то обидно стало за Фрэнка, да и кольца в его вещах я не нашел.

– То есть свадьба все же состоится? – было видно, что Билли ошарашен новостью. Чувствую, скоро город наполнят новые слухи, еще хлеще предыдущих.

Из магазина Билли я вышел в твердом убеждении как можно дольше избегать старых знакомых. Мало ли к каким последствиям это может привести. Так что придется мне на какое-то время покинуть Мидлтаун.

Поэтому зайду домой, прихвачу что-нибудь ценное, если получится, сдам в ломбард, благо, вон его вывеска виднеется, и надо валить отсюда. Ну, еще и посмотрю на дома этих Шапиро с Циперовичем.

Надо же узнать, как живёт моя бывшая невеста и адвокат, который не держит язык за зубами, и делится конфиденциальной информацией о клиентах с кем не попадя.

Я поднялся на Хайленд Авеню, оставил за спиной здание местной радиостанции и практически уперся в… синагогу. Стало понятно, почему в телефонном справочнике столько еврейских имен.

А еще через несколько минут я увидел дом Фрэнка и присвистнул от уважения. Его семья умела жить. Передо мной стоял настоящий дворец. Отлично, значит здесь точно есть чем поживиться. Довольно ухмыльнувшись, я пошёл к дому.

Глава 6

Подойдя ближе к дому, я увидел воткнутую рядом с парадным крыльцом табличку «Продаётся». Быстро они подсуетились. И без того скверное настроение, еще больше ухудшилось, добавив в свои ряды дурное предчувствие.

Нужный ключ в увесистой связке я нашёл достаточно быстро и, ожидая неудачу, ведь замки меняют первым делом, вставил его в замочную скважину. Но, к моему удивлению, раздался щелчок и дверь отворилась. Отлично, а теперь посмотрим, что внутри.

Твою мать! Вся это хоромина, чтоб её, оказалась пустая. Притом не просто пустая, отсюда вынесли вообще всё. Начиная от мебели с коврами на полу, вон видны светлые проплешины на паркете, до люстр и судя по всему богатой отделки в комнатах на втором и третьем этаже.

Но все равно видно, что семья Фрэнка была очень богата. Даже после того как дом обнесли, а как еще это варварство назвать, он производил впечатление. Но почему выгребли все подчистую? Какой-то беспредел, честное слово.

Ответ нашёлся в уютной комнате с эркером на втором этаже. Окна выходили на внутренний двор, и планировка дома подсказывала, что это кабинет. На единственном оставшимся в доме стуле, лежал конверт из плотной желтой бумаги. Открыв его, я прочитал короткий текст, который всё объяснил.

«Дорогой мистер Уилсон.

Согласно судебному решению от 20-го февраля этого года была произведена конфискация собственности вашей семьи по адресу 130 Хайленд Авеню, Миддлтаун, Нью-Йорк, и 79 Индастриал Плейс, Миддлтаун, Нью-Йорк.

Я как адвокат вашей семьи и душеприказчик присутствовал при исполнении этого судебного решения. Ваши личные вещи находятся у меня на хранении. Жду вас в любое удобное для вас время.

С уважением, ваш адвокат, доктор права Абрахам Циперович.»

Ага, понятно, Абрам, или как говорят в Америке Эйб, Циперович был здесь, когда фамильное гнездо Уилсонов обносили. У меня к этому адвокату и душеприказчику, то есть исполнителю завещания, появляется всё больше и больше вопросов. Моему несостоявшемуся тестю он сообщил конфиденциальную информацию о клиенте, по сути, нарушил адвокатскую этику, теперь тут свою руку приложил.

Интересно, а что там на этой индустриальной площади было? Скорее всего, какой-то отжатый у Улилсонов бизнес. Заскачу туда, когда закончу с осмотром дома, а потом очередь и до Циперовича дойдет.

* * *

Как это ни странно, но различные инструменты в подвале не тронули. Все эти молотки, ножницы для кустов, бензиновая газонокосилка и прочее. Газонокосилку можно и продать. Пожалуй, она тут самое ценное имущество. Много не дадут, но хоть что-то. Решено, на обратном пути от адвоката зайду за косилкой.

Так, а здесь у нас что? Банки с краской, всякие разные, малярные кисточки и валики. Но они мне неинтересны, поскольку ценности не представляют. Хотя для кое чего сгодится могут. Я еще раз окинул взглядом малярные принадлежности и зло усмехнулся. В голову пришла мысль немного похулиганить, так сказать, для поднятия настроения.

В прошлой жизни у меня было, по большому счёту три увлечения, которые были со мной до самого конца. И одно из них – рисование. Оно было моей отдушиной, правда, уделять ему время я мог только в юности и в преклонном возрасте. Остальное время полностью занимал бизнес. Да уж, всю жизнь работал, крутился, делал деньги, а подох нищим. Я сплюнул от досады.

Чтобы вновь не уходить в самобичевание, вернулся к задумке.

Обнаружив краски и кисти, я загорелся идеей оставить послание для будущих покупателей этого дома. Пусть сразу знают, что эта сделка не принесет им счастья. Взял банки с красной и чёрной краской, кисти, старые газеты и вместе со всем этим хозяйством поднялся на второй этаж. Ну что ж, приступим…

Спустя полчаса я придирчиво рассматривал результаты своего труда. А неплохо получилось. Череп с костями выглядят вполне зловеще. Льющаяся с них кровь образовывает надпись «Дорогие владельцы, добро пожаловать в АД!» и стекает в лужу на полу. Для того, кто войдет в эту комнату рисунок станет неприятным сюрпризом. Авось передумают покупать мое наследство.

Тут мне вспомнилось, что недалеко от оружейного магазина Спарксов я видел здание с масонским всевидящим оком. Думаю, оно тоже будет смотреться тут уместно.

Изобразил я его в том же кроваво-красном стиле, но этажом выше, аккурат напротив двери, чтобы потенциальные покупатели сразу на него нарывались.

Ну всё, вроде, с этим закончил. Довольный собой, я вернулся в подвал и отмыл руки растворителем.

Следующая остановка – Индастриал плейс.

* * *

– Эй, приятель а что здесь было? – окликнул я прохожего.

Вопрос был не праздный, по адресу 79 Индастриал плейс я обнаружил пепелище. Большое трехэтажное здание выгорело полностью, остались лишь обугленные стены. И, судя по тому, что всё было основательно занесено снегом, пожар случился далеко не вчера.

– О, а вы не знаете? Здесь была пивоварня Уилсонов, сорок лет работала, а неделю назад сгорела. Да еще и пожарные долго не ехали, как на зло. И знаете, что обидно?

– Ты тут работал, и зарплата была приличной?

– Да нет, хоть мистер Уилсон, действительно, был хорошим хозяином, так все говорят. Он вкусное пиво делал. Вот прям, настоящее, а теперь придётся оленью мочу пить. Coors или даже Busch, в магазинах-то только это теперь останется, эх… Они наверняка это всё и устроили.

– Кто они, ты о чём?

– Большие компании, – скривился горожанин. – У нас в округе все пили пиво Уилсонов. Даже на скачках в Гошене ничего другого даже не предлагали. А там полный ипподром постоянно собирается посмотреть и сделать ставки. Тысячи, если не десятки тысяч баксов, вот она причина. Но я, пожалуй, пойду, мистер, мне пора на смену. Я же таксист…

Как обычно, таксисты всё всегда знают лучше других. Не думаю, что пивоварню действительно спалили, чтобы рынок захватить. Это для местных их городишко центр цивилизации, на самом деле это далеко не так.

В сухом остатке у меня пепелище, теперь уже чужой дом, старая газонокосилка в нём, чуть больше десяти долларов и предложение зайти к адвокату. Есть, правда, надежда, что там мне хоть что-то обломится. Но, скорее всего, рассчитывать на многое не стоит.

До Циперовича я дошел пешком. Как там говорил мой персональный диетолог, «Мистер Пьетрофф, с вашим сердцем вам нужно отказаться от выпивки, сигарет и делать как минимум десять тысяч шагов?». На счёт вредных привычек это, пожалуй, перебор, но вот ходить я стал много, намного больше, чем те самые десять тысяч шагов.

Жил адвокат намного скромнее чем Уилсоны. Правда, у меня сейчас вообще ничего нет, но это частности. Аккуратный двухэтажный домик, в окнах ведущих на улицу виднелись традиционные иудейские подсвечники, по-моему, они называются меноры, а на двери, как и у практически любого американца висел венок, правда, со звездой Давида. Всё буквально кричало, что тут живут добропорядочные евреи.

Хмыкнув про себя, я позвонил в колокольчик рядом с дверью. Ну, посмотрим, кто есть такой адвокат Циперович.

Через минуту дверь открылась и на пороге появилась сухонькая женщина средних лет. Одета она была нарочито скромно. Тёмно-коричневая шерстяная юбка, синяя кофта и платок на голове. Думаю, это жена хозяина дома. Это могла быть и экономка, но вряд ли слуги тут носят такие кричащие украшения. Массивное золотое ожерелье диссонировало с её одеждой.

– Добрый день миссис Циперович, – поздоровался я.

– О, Фрэнк, наконец-то ты здесь, проходи, – она отошла в сторону, пропуская меня, и крикнула куда-то внутрь, – Эйб, милый. Фрэнк Уилсон здесь.

– Роза, что ты сказала? – раздался старческий, чуть надтреснутый голос.

– Абрахам Циперович, – уже с другой интонацией произнесла она еще сильнее повысив голос, – твой клиент пришёл. Мистер Фрэнк Брайан Уилсон.

– А, Фрэнк, иду-иду.

Голос Циперовича вполне соответствовал его внешности. Лет семьдесят, если не больше, изрезанное морщинами лицо, серые невыразительные глаза за толстыми стеклами массивных очков и шаркающая походка. Типичный старый еврей.

– Спасибо Роуз, – поблагодарил он жену. – Золотце, приготовь нам с Фрэнком кофе, можно чего покрепче, виски, например и твои бисквиты, как он любит. – Адвокат улыбнулся мне, отчего стал еще более неприятным. – Фрэнк, пойдём в мой кабинет. И Роза, скажи своей дочери, чтобы она больше не брала мои вещи. Я, кажется, уже говорил, что не люблю этого.

В доме было довольно уютно, сразу видно, хозяева любят комфорт. Хотя нет – впечатление портил холод. По идее старый человек должен ценить тепло, но термометр висевший в кабинете хозяина дома показывал шестьдесят два градуса, после секундного ступора я понял что это по Фаренгейту. Как там? Если грубо, минус тридцать и разделить на два. Примерно шестнадцать по Цельсию, на самом деле больше, но адвокат все-равно скряга, экономит на отоплении и жене.

– Итак, Фрэнк, – начал он, когда мы расположились в его кабинете, – хорошо, что ты приехал. Прими мои соболезнования насчет отца и сожаление по поводу потери им собственности. Ситуация, конечно, неприятная.

– Спасибо, мистер Циперович, но давайте пропустим часть, где вы мне сочувствуете, и сразу перейдём к делу, – очень неприятный старик, не хочу слушать его фальшивое участие. Хотя чего это я таким привередливым стал? В той своей жизни с какими только мерзавцами не приходилось иметь дело. Значит это настоящий Фрэнк свои чувства проявляет.

– Сразу к делу? Хорошо, давай так, – а вот теперь нотки удивления, наверное, не привык, чтобы Фрэнк так говорил, ну ничего, если карты лягут как надо я еще не раз тут всех удивлю. – Как адвокату вашей семьи мне было поручено огласить завещание твоего отца, когда в этом возникнет необходимость. Давай сначала обсудим то что случилось с вашим имуществом, а потом приступим к завещанию. Идёт?

– Как вам удобно.

– Хорошо, тогда пока пригласим свидетелей. Ты не возражаешь если ими будут мистер Шапиро и два моих младших партнёра?

– Конечно, – тем более что сейчас завещание простая формальность, я так понимаю, что у меня ничего нет. Так, значит, мистер Шапиро тоже будет здесь? Отлично, все пауки в одной банке. Циперович кивнул и сделал несколько звонков, я терпеливо ждал и курил, развалившись в кресле.

Зашла миссис Циперович. На серебряном подносе я увидел всё, что просил адвокат. Он кивнул жене, разлил виски на два пальца и щипцами кинул по паре кубиков льда.

– То, что я сейчас скажу, стало неприятным сюрпризом для меня. Уверен, ты воспримешь это также. Твой отец, Фрэнк, сам спалил вашу пивоварню, и сделал это, чтобы получить страховку.

– Вы уверены? – что-то не верилось мне в его слова. Какая-то нереальная хрень.

– Дело в том, что у твоего отца возникли финансовые проблемы, но он почему-то не стал мне об этом рассказывать, просить совета, и не придумал ничего лучше, кроме как устроить пожар.

– Я могу посмотреть бумаги? Раз вы наш адвокат, они должны быть у вас.

– Да конечно, – Циперович подошёл к сейфу в углу кабинета, открыл его и достал оттуда бумаги, краем глаза я следил за ним и заметил, что там были не только бумаги, а еще и деньги. Несколько толстых таких пачек.

– Спасибо, – взяв документы, я погрузился в чтение.

Эх, мистер Фрэнк Брайан Уилсон Второй. Что же вы натворили? Отец Фрэнка за последний год проиграл более восьмидесяти тысяч долларов в покер, вон, сколько расписок в папке Циперовича. Интересно, а папаша Билли Спаркса приложил руку к случившемуся? Хотя нет, Билли говорил, что тот умер. Да и вообще, большинство расписок от двух человек. Знать бы кто это. Но я не буду об этом спрашивать Циперовича, вдруг это мои бывшие соседи, или известные на весь город люди. Будет странно если я их не знаю. А вот имена запомню.

Согласно бумагам от страховой отец Фрэнка страховал пивоварню дважды. Сначала в пятидесятом, а второй раз буквально три месяца назад и на более крупную сумму. Как раз пару недель назад он проиграл десять тысяч, видимо, это и стало последней каплей.

Дальше были уже документы по расследованию. Как показала экспертиза причиной пожара оказался поджог, и какой-то ищейка, пожарный инспектор Барнс докопался до самой сути и установил виновника. Итог понятен, странно что не посадили помимо денежной компенсации. А нет, пытались, но суд отпустил под залог, и в тот же день отец разбился в аварии. Притом из бумаг понятно, что это было самоубийство, он сам направил машину под шестнадцатиколесник на хайвее. Не выдержал позора, значит. Понятно, угробил семейный бизнес с полувековой историей и себя заодно. А о сыне подумать? Никогда бы так с Костей не поступил. Ладно, сейчас не до воспоминаний.