Бесплодная селедка

Федор Галич

Бесплодная селедка

ГЛАВА 1

Произошла эта невероятная история в середине апреля, в городе Калининграде, во время празднования местными жителями «Дня селёдки».

Отмечается этот ежегодный праздник в честь первой "сельдяной" экспедиции в Атлантику из Калининграда, которая состоялась в 1948 году. А проходит это радостное для местных жителей событие, и печальное для самой селёдки, в Музее Мирового океана.

Люди дружно приходят в это историческое место отнюдь не для того, чтобы покормить плавающую у берега селёдку мяском криля, выпить за её здоровье, спеть ей «Каравай», и уж точно не для того, чтобы сделать популярной рыбине чешуйчатый расслабляющий массаж. А для того, чтобы вдоволь наесться этим солёным лакомством да запить его холодненьким пивком или водочкой.

Конечно же тонкий ценитель того и другого, Аркадий Вениаминович, с толстым, как круглый аквариум, животом, не мог остаться в стороне и не явиться на это долгожданное мероприятие одним из первых. Он любил этот праздник больше всего на свете, даже больше, чем собственный День рождения. Потому что День рождения его сильно раздражал своими подготовительными хлопотами и суетой, связанной с обязанностью кормить и развлекать гостей. Аркадий Вениаминович считал это незаслуженным и слишком суровым наказанием лишь только за то, что он родился в этот день. Хотя, присвоенное всем именинникам, каким-то мудрым человеком, звание «виновник торжества» само говорило за себя и полностью соответствовало действительности, ведь «виновник» непременно должен за что-то обязательно понести наказание. Праздник «23 февраля» он не любил из-за дурацких подарков и всегда в этот день задавался вопросом: «Почему женщины дарят мужчинам трусы и носки, а мужики женщинам на «8 Марта» дарят не чулки и стринги, а дарят духи, цветы и ювелирные украшения»? Новогодние же и Рождественские праздники у него ассоциировались с авралом на работе и приторными сладостями. Дело в том, что Аркадий Вениаминович проработал рабочим на кондитерской фабрике больше десяти лет и смотреть не мог на шоколадные конфеты, пирожные и прочие сахарные изделия. Он был убеждён, что его «слипшаяся жопа» была не следствием его немаленькой зарплаты, а была профессиАНАЛЬНОЙ «травмой». И вылезший у него полгода назад, геморрой, он в шутку называл «грильяжем в шоколаде». Но речь сегодня пойдёт не об этих приторных «сладких» рабочих днях Аркадия Вениаминовича, а о его любимом праздничном ДНЕ СЕЛЁДКИ!

Проходя с горящими глазами и капающей на землю слюнкой вдоль праздничных торговых рядов, заваленных разносольной сельдью, Аркадий Вениаминович, облизываясь, взирал на это изобилие и никак не мог определиться, какую же он всё-таки хочет в этот раз отведать селёдочку: пряную, солёную или копчёную?

Следуя мимо очередного прилавка, его взгляд нечаянно «наткнулся» на свежевыловленную сельдь, неподвижно лежащую в кубиках льда и умоляюще смотрящую на него в упор выпученными глазами.

– Помоги мне! – прочитал по бесшумно шевелящемуся рту рыбы просьбу селёдки, Аркадий Вениаминович и, вздрогнув от неожиданности, замер на месте.

– Помоги мне! – молча, повторила рыба, и её зрачки в надежде расширились.

Подумав, что ему это просто померещилось, Аркадий Вениаминович утомлённо помотал головой, тяжело вздохнул и собрался, было, пойти дальше, но рыба звонко шлёпнула хвостом об лёд, привлекая к себе его внимание.

– Помоги мне! – настойчиво взывала о помощи рыба, безуспешно пытаясь выдавить из себя слезу.

Аркадий Вениаминович энергично протёр глаза кулаками и с испугом посмотрел на лежавшую перед ним селёдку.

– По-жа-луй-ста! – отчётливо прошевелила ртом рыба и, вдобавок, подвигала боковым плавником в разные стороны.

– Перекрестилась, – догадался Аркадий Вениаминович и, вынув из кармана кошелёк, живо поинтересовался у продавца: – Сколько стоит эта набожная сельдь?

– Эта? – ткнув пухлым пальцем в несчастную селёдку, спросила жующая жвачку розовощёкая продавщица в фартуке и расписанным под хохлому платке на голове.

– Да, – уверенно подтвердил Аркадий Вениаминович, кивнув головой.

– За полтинник отдам, – прошамкала продавщица, продолжая жевать жвачку.

Аркадий Вениаминович вынул из кошелька пятидесятирублёвую купюру и протянул её продавщице. Та, взяв полтинник, ритуально поводила им по рыбьей морде, убрала денежку в карман фартука и, брезгливо подняв селёдку за хвост, опустила её в полиэтиленовый пакет.

– Кушайте на здоровье, – услужливо произнесла продавщица, торжественно вручая пакет Аркадию Вениаминовичу.

– Мерси, – зачем-то по-французски поблагодарил продавщицу Аркадий Вениаминович и, схватив пакет, помчался домой.

Вбежав в квартиру, Аркадий Вениаминович первым делом заскочил в ванную комнату и, вытряхнув рыбу из пакета в ванну, включил холодную воду.

Пару минут рыба неподвижно плавала по ванне как «говно в проруби», а потом вздрогнула и, перевернувшись на живот, проплыла пару кругов по ванной. После чего высунула голову из воды и вслух произнесла:

– Спасибо тебе, Емеля, за то, что спас мне жизнь. И я тебе буду ещё больше благодарна, если ты добавишь в водичку соли и сделаешь её потеплее. Я ведь не норвежская сельдь и привыкла к более тёплому морскому климату.

Аркадий Вениаминович закатил кверху глаза и, потеряв сознание, шумно рухнул на пол.

ГЛАВА 2

Очнулся Аркадий Вениаминович минут через пятнадцать от неприятных ощущений, которые испытывает описавшийся младенец. Только в отличие от младенца у Аркадия Вениаминовича штаны были мокрые не от мочи, а от холодной воды из лужи, в которой он лежал.

– Полундра, Емеля! Вырубай скорее кран, пока соседи не вызвали морских пехотинцев или пьяных сантехников! – истерично пищала рыба своим маленьким ротиком, со всей силы упираясь плавниками о край ванны, чтобы не выпасть из неё.

– Ты чё, б**ть, в натуре говорящая? Или я до сих пор без сознания, и мне это всё снится? – задал то ли себе, то ли селёдке риторический вопрос, Аркадий Вениаминович, потирая ушибленный при падении затылок. – Это что, кровь? – щупал намокшие волосы на голове напуганный мужчина, продолжая сидеть в луже.

– Ты что, мать твою, так воды испугался? Ты что, грёбанная Бастинда? – перешла рыбина на более привычный, для пьющего работяги, язык общения. – Вынь из лужи свою задницу и закрой, наконец, этот долбанный кран!

Услышав в голосе рыбы нотки бригадирской ругани, мужчина послушно вскочил на ноги и, закрыв кран, начал собирать воду с пола в пустое пластмассовое ведро, бубня себе под нос молитву о спасении и прося Господа Бога избавить от посетившей его «белочки», явившейся к нему в образе селёдки.

– Ну, ты, Емеля, и слабак. От говорящей рыбы сознание потерял, – начала стыдить взрослого мужика селёдка, успокоившись от того, что ситуация с «всемирным потопом» локализована и взята под контроль.

Аркадий Вениаминович, собирая с пола воду, умышленно опускал голову вниз, чтобы не видеть эту склизкую рожу и дать возможность видению поскорее исчезнуть. А чтобы это видение ещё и не слышать – старался бубнить молитвы ещё громче.

– Посмотрела бы я на тебя, лежащего на прилавке перед роняющими на тебя слюни голодными акулами да рассуждающими о том, будет ли горчить твоё мясо, если тебя сожрать целиком, непотрошёного и вместе с башкой? – продолжала корить Аркадия Вениаминовича, селёдка, за нездоровую впечатлительность и неустойчивую нервную систему, перечёркивая, тем самым, все его старания по изгнанию назойливой галлюцинации.

– Я не Емеля! Меня зовут Аркадий Вениаминович! – потеряв терпение, возразил уставший бороться с видениями, мужчина, нервно швырнув мокрую половую тряпку в тазик.

– Ты охренел? – спросила селёдка, выпучив глаза ещё больше. – Мне такое длинное и заковыристое имя сроду не выговорить. Давай я тебя лучше буду звать Емелей? Ну, или, в крайнем случае, Аркаша?

– Ну, если ты будешь называть меня Емелей, то тогда я тебя буду звать ЩУКОЙ. Или, в крайнем случае, СУКОЙ, – передразнил селёдку, Аркадий Вениаминович, писклявым голоском. – Ты ведь та ещё СУКА, раз обзываешь меня слабаком после того, как я тебя спас.

– Прости меня, Аркаша. Просто я немного перепздела, оказавшись на волосок от смерти. А тут ты ещё потоп устроил. Вот я в состоянии аффекта и вспылила, – виновато запричитала рыба, жалостливо склонив голову на край ванны, словно нашкодивший щенок.

– Ладно, с прилавком – согласен. Страх был обоснован, – смягчил грубый тон, Аркадий Вениаминович, видя перед собой глубоко раскаявшегося представителя морской фауны. – Если бы тебя купил не я, а какая-нибудь хлебосольная хозяйка, то ты сейчас, возможно, лежала бы порубленная на куски в маринаде или жарилась бы в масле на сковороде. Но чтобы рыба боялась потопа? Я, честно сказать, впервые такую вижу.

– Во-первых, погибнуть в стоках грязной городской канализации, для уважаемой и чистоплотной морской рыбы, большой позор, – объяснила селёдка, одну из причин своего страха, брезгливо поморщившись. – А во-вторых, среди нас ходят слухи о том, что сантехники – это самые жестокие и страшные существа. Мол, они не просто убивают рыбу и едят её, а сначала издеваются над ней: медленно вялят её на солнце, а потом, перед тем, как её съесть, бьют её головой об стол… Видимо для того, чтобы рыба «на том свете» не помнила своего мучителя и не могла пожаловаться на него Создателю.

– Оригинальная версия! – засмеялся, Аркадий Вениаминович. – Она так хороша, что я, даже, не буду её опровергать. Ну, а об Емеле ты откуда знаешь? В книжке прочитала? – с издёвкой спросил Аркадий Вениаминович, продолжая посмеиваться.

– Прадед рассказывал. А прадеду – его прадед. А вот прадед прапрадеда эту сказку лично читал! – похвасталась селёдка, и её жабры раздулись от важности.

– ЧИТАЛ? – захохотал Аркадий Вениаминович, обхватив свой большой живот, чтобы тот не лопнул от смеха.

– А ты, кстати, зря смеёшься. Наш род очень грамотный, – гордо заявила селёдка, широко растопырив плавники. – Мы умеем читать почти на всех иностранных языках. Ведь неизвестно, к берегам какой страны нас может отнести судьба и тёплое течение.

– А-а-а, так ты из прославленного рыбьего рода «сельдей-полиглотов»? – перестав хохотать, серьёзно спросил Аркадий Вениаминович и, через пару секунд, вновь «заржал» как конь.

– БЛЕН-ДА-МЕД, – чётко произнесла селёдка, повернув голову к раковине, на которой стоял стаканчик с торчащим из него тюбиком зубной пасты.

Аркадий Вениаминович, перестав «ржать», медленно повернул голову к раковине и, не закрывая рта, побледнел.

– АН-ТА-ЛИ-Я, – прочитала рыба вышитую надпись на висевшем на двери махровом халате.

– Так, всё, хватит! – остановил рыбу Аркадий Вениаминович, громко стукнув тазиком по полу. – Мне надо успокоиться и всё обдумать. Сиди здесь. Никуда не уплывай. Я скоро буду, – распорядился хозяин квартиры и, пошатываясь из стороны в сторону, опираясь на стены руками, вышел из ванной комнаты.

Однако ни через час, ни через два, ни через три часа Аркадий Вениаминович так и не появился в ванной.

ГЛАВА 3

На следующее утро, дверь в ванную комнату немного приоткрылась и тут же резко захлопнулась. После чего, за дверью раздался истошный крик хозяина квартиры:

– Б***ь, она ещё там! Сука! Твою мать!

Каждое ругательство сопровождалось глухим ударом о стену, вызываемым то ли рукой, то ли головой.

К вечеру Аркадий Вениаминович набрался сорокоградусной смелости и, так же, как накануне, пошатываясь, вошёл в ванную комнату.

Селёдка, уловив вибрации в помещении, подплыла к краю ванны и высунула голову.

– Ну, здравствуй, «чудо водоплавающее». Скучало по мне? – поприветствовал рыбину заплетающимся языком, Аркадий Вениаминович, периодически икая.

– Рыбы скучать не умеют. Да и некогда мне было. Завещание тебе составляла, – с важным видом ответила селёдка, устало выдохнув. – В водопроводной воде такое количество ржавеющего планктона и всяческой бяки, что боялась, не доживу до твоего возвращения.

– А ты с юмором, – усмехнулся Аркадий Вениаминович и присел на стиральную машину. – И что мне теперь прикажешь с тобой делать? В цирке выступать?

– Приказывать должен ты. Это ведь ты меня спас, а не я тебя, – напомнила подвыпившему благодетелю селёдка о его добром поступке и об её долге перед ним.

– Ты хочешь сказать, что кроме того, что ты умеешь говорить и читать, ты ещё умеешь и выполнять желания как «золотая рыбка»? – с иронией поинтересовался Аркадий Вениаминович, прекрасно понимая, что этого уж точно быть не может.

– Ну-у, до «золотой рыбки» мне далеко, – честно призналась селёдка, с нескрываемой завистью к более могущественной «сестре». – Я ведь, если ты заметил, всего лишь «серебряная». А у серебряных волшебные чары не такие мощные, как у рыб с золотым «пером». А вот желания уровня «волшебной щуки» мне по силам.

– А-а-а, кажется, я понял! – радостно воскликнул Аркадий Вениаминович, хлопнув себя по коленям. – Ты являешься какой-нибудь дальней родственницей той «волшебной щуки» из сказки, и, по традиции вашего рода, ты тоже должна обязательно встретить в своей жизни одинокого Емелю и устроить его личную жизнь. В этом заключается миссия вашего рода. Вот ты и прицепилась ко мне, подумав, что я и есть тот самый Емеля, которого ты ищешь. Я угадал?

Рыба открыла рот, чтобы прокомментировать услышанное, но Аркадий Вениаминович не дал ей этого сделать, сурово погрозив перед её носом указательным пальцем.

– И не смей мне возражать! У меня есть доказательство. Помнишь, как ты меня назвала в первый раз?.. Правильно! ЕМЕЛЯ! – самодовольно подытожил дедуктивный ход своих мыслей, Аркадий Вениаминович, вальяжно закинув ногу за ногу и скрестив на груди руки. – Ну как, хороший бы из меня вышел Шерлок Холмс?

– Из тебя бы вышел хороший фантазёр. А Шерлок Холмс из тебя – не очень. Любой школьник знает, что сельдь не сможет стать щуке родственницей. Даже если теоретически представить, что селёдку «трахнет» самец щуки, то у неё всё равно народятся маленькие сельдята, а не щурята. Единственное, что нас роднит с щукой, так это схожие магические способности. Ну, и конечно то, что она тоже РЫБА.

– О! Так мне с тобою круто повезло, – решил подыгрывать заносчивой рыбе убеждённый скептик, задумав вывести её на чистую воду и хорошо проучить. – И раз твой уровень магии идентичен с уровнем «волшебной щуки», то я, пожалуй, воспользуюсь твоим щедрым предложением и загадаю что-нибудь, – хитро прищурившись, таинственно произнёс Аркадий Вениаминович и, на секунду задумавшись, начал рассуждать вслух: – Идущая вода с проруби в вёдрах мне не нужна, она у меня и из крана неплохо бежит… Дровами я дом не топлю и по городу я предпочитаю ездить на немецкой машине, а не на русской печи… Остаётся одно – жениться на царской дочери! Сможешь решить эту задачку? Я как раз не женат и меня вполне устроит этот перспективный вариант…

– Запросто, – уверенно пообещала селёдка, не моргнув и глазом. – Иди, переодевайся в самые нарядные плавки, и поплывём свататься.

– В смысле поплывём? – недоумевая, спросил Аркадий Вениаминович, поморщив лоб.

– А как ты хотел добраться до подводного Царства? По воздуху? – усмехнулась рыба.

– А зачем нам в подводное Царство? – продолжал «тупить» Аркадий Вениаминович, совершенно не понимая, к чему клонит селёдка.

– Как ЗАЧЕМ? Жениться на царской дочери, – напомнила страдающему от склероза просителю о его же собственном желании, ответственная рыба, и раздражённо шлёпнула хвостом по воде.

– А-а-а, так ты меня на дочери морского Царя женить надумала? – догадался Аркадий Вениаминович, разочарованно скривив рот.

– А на дочери какого ещё царя тебя могла бы женить рыба? – теряя терпение, спросила тугодума селёдка, поражаясь непрозорливостью собеседника. – И отчего у тебя стала такая недовольная физиономия? Тебе что, не нравятся Русалки? – обратилась к капризному привереде голосом «обиженного сутенёра», ошарашенная рыба, не веря в то, что на свете может существовать мужчина, равнодушно относящийся к этим божественным созданиям.

– Ну, почему не нравятся? Внешне они, вроде, ничего, симпатичные, – скромно охарактеризовал Русалок, взрослый мужчина, оценивая их привлекательность сугубо по картинкам из детских книжек. Ведь в «живую»-то он их никогда не видел.

– НИЧЕГО?… СИМПАТИЧНЫЕ?… – захрипела от возмущения селёдка, услышав «дежурные» комплименты в адрес самых прекрасных живых существ на Земле и под водой из всех, созданных когда-либо природой. – Да от их красоты люди теряют голову, рассудок и сходят с ума! Нет такого моряка или рыбака, который бы в тайне не мечтал поймать Русалку. И не для того, чтобы её зажарить, а для того, чтобы её «отжарить».

– Во что «отжарить»? В рот? – равнодушно намекнул селёдке, Аркадий Вениаминович, на известный физический недостаток Русалок, связанный с «нераздвигаемостью ног».

– Почему сразу «в рот»? – фыркнула рыба. – У них для этого, между прочим, ещё есть и привлекательный задний проход.

– Задний проход? Ты серьёзно? – простонал Аркадий Вениаминович, не в силах больше смеяться.

– А я что, похожа на шутника? – ответила вопросом на вопрос, селёдка и, слегка, повернула голову вбок, чтобы собеседник мог её получше разглядеть и сравнить с теми, кто умеет и любит шутить. Затем рыба вернула голову в исходное положение и продолжила говорить. – Между прочим, у нас, в подводном мире считают, что первая Русалка произошла от дельфина и человека. У нас об этом даже есть древняя легенда. В ней говорится о том, как однажды, в океане, во время шторма, потерпел крушение большой военный корабль, экипаж которого тут же пошёл ко дну, а капитан, не покинувший судно и до последнего державшийся за штурвал своего корабля, был спасён сердобольной дельфинихой, поражённой его героическим поступком. Она «отбуксировала» его к ближайшему берегу необитаемого острова и, таким образом, спасла ему жизнь. Между ними завязалась крепкая дружба, переросшая через пару месяцев в страстную любовь. А спустя какое-то время у них родилась и первая Русалочка.

– Надеюсь, ты попросила меня спасти тебя не для той же цели, что и в вашей легенде? – с испугом спросил селёдку, Аркадий Вениаминович и, поморщившись, представил болтающуюся на своём члене и стонущую от удовольствия полуметровую рыбину.

– Извращенец! – воскликнула покрасневшая от стыда рыба и, взмахнув хвостом, плеснула в пьяного мужика водой из ванны, чтобы тот охладился и пришёл в чувство. – Ты разорвёшь меня пополам, если насадишь на свой «кол».

– А Русалку не разорву? – с усмешкой поинтересовался Аркадий Вениаминович и, вытирая с лица капельки солёной воды, вдруг, почувствовал в паху непроизвольное возбуждение. – Этого ещё не хватало, – подумал про себя убеждённый женолюб и, чтобы не превратиться, не дай бог, в рыбофила, начал активно гнать от себя эти пошлые мысли.

– Русалку не разорвёшь, – со знанием дела сделала экспертное заключение, селёдка, всё глубже и глубже вовлекая слабеющего женолюба в рыбофилию. – Она, примерно, такого же роста и веса, как и ты. В общем, идеально подходит под твой «размер».

Услышав слова «идеально», «подходит», «размер», Аркадий Вениаминович ещё больше возбудился и, стыдливо прикрыв рукой оттопырившиеся в паху штаны, честно признался себе в том, что теоретически он, наверное, и не отказался бы «поплавать» в прозрачном и тёплом бассейне с длинноволосой Русалкой с голубыми глазами. Представив пушкинскую Русалку, прыгнувшую с ветвей дуба в его объятия, Аркадий Вениаминович мечтательно прикрыл глаза и расплылся в блаженной улыбке.

ГЛАВА 4

– Ну, так что, мы плывём или нет? – не дала вдоволь понежиться в сладких грёзах нерешительному «жениху» суетливая рыба, намекая ему на то, что пора бы уже определиться с выбором и перестать мысленно дрочить.

– Да подожди ты, не спеши!– рыкнул на серебристую «торопыгу», Аркадий Вениаминович и взвешенно произнёс: – Женитьба – дело серьёзное. Одно дело «поплавать» с ней разок, и другое дело – жить с ней, потом, всю жизнь… А вдруг она окажется неинтересным собеседником? Или ленивой белоручкой, не умеющей готовить? Да и будет ли у нас с ней в сексе полная совместимость? Какой у неё темперамент? Она в постели голодная и ненасытная «акула», или флегматичная сонная рыба «дормитатор»? В общем, мне нужно побольше узнать о невесте, прежде чем надевать на себя парадные плавки.

– И что тебя в ней больше интересует – размер груди или размер её приданого? – сразу решила выяснить истинную причину женитьбы, селёдка, чтобы не тратить время на пустые разговоры.

– Здесь важен баланс, – с умным видом изрёк поддатый «философ», выставив перед собой указательный палец. – Его важно соблюсти, чтобы семейная «лодка» не накренилась и не пошла ко дну. А суть баланса проста – чем страшнее невеста, тем больше должно быть приданое. И наоборот: чем красивее невеста, тем меньше имеет значение приданое.

– Ты еврей? – спросила рыба, дослушав небольшую «лекцию» про баланс и «лодочное семейное равновесие».

– Нет. Я русский, – ответил Аркадий Вениаминович, вернувшись из образа «мудрого философа» в привычный образ «выпивохи». – А что?

– Да так, ничего, – с подозрением посматривая на собеседника, усомнилась в словах пьяного человека, селёдка, продолжая оценивающе следить за его поведением и манерами. – Просто у тебя имя с отчеством заковыристое и рассуждаешь ты о браке, как о коммерческой сделке. А русские себя так не ведут. Когда русский мужик смотрит на бабу, он первым делом глядит на её сиськи и жопу, и начинает думать не головой, а членом. А ты говоришь как расчётливый альфонс.

– Я прагматичный, – уточнил Аркадий Вениаминович и демонстративно оттопырил пучок волос на голове. – Я седеющий сорокадвухлетний россиянин, неплохо изучивший женщин. И мой опыт мне подсказывает, что прежде чем окунуться в этот омут с головой, я должен обо всём договориться «на берегу».

– Ну, что же. Это логично, – согласилась с доводами собеседника недоверчивая рыба и, удобно облокотившись на бортик ванной, приготовилась к долгому разговору. – С чего начнёшь «наводить справки»? С груди или с приданого?

– С приданым мне и так всё предельно ясно, – наполовину облегчил Аркадий Вениаминович задачу рыбы, освободив её от долгих перечислений ценного барахла, принадлежащего невесте. – Я подозреваю, что у Морского царя сокровищ на дне видимо-невидимо. Поэтому начнём с груди. Какая она у неё? Плоская как у камбалы, или здоровая как вымя у коровы?

– Ни то, ни другое, – усмехнулась селёдка, повеселев от приведённых «женихом» примеров. – Она у неё, где-то посредине, как раз между двух твоих крайностей. Упругая «четвёрочка». Годится?

– «Четвёрочка»? Это хорошо, – приятно удивился, Аркадий Вениаминович, и его глаза похотливо заблестели.

– А волосы у неё не из наращенных водорослей? – с азартом продолжил интересоваться невестой, «жених», спрыгнув со стиральной машины и подсев поближе к рыбе, чтобы той было легче говорить, не напрягая голосовые связки. – Тина у Русалок в подмышках не скапливается? Чешуя нежная или грубая? Царапать меня ею не будет во время секса? Рыбой от неё сильно воняет? Придётся мне её лимоном натирать, чтобы избавиться от этого запаха?

– Эй-ей-ей! Погоди! Не гони! Я не успеваю сообразить о том, что ты спрашиваешь, – нахохлила плавник на спине озадаченная селёдка.

– Прости, увлёкся немного, – виновато опустив голову, извинился перед рыбой Аркадий Вениаминович, остановив «выливающийся» из него поток откровенных вопросов.

– Увлёкся? Это уже неплохо, – иронично подметила селёдка и, недвусмысленно подмигнув «жениху», начала его передразнивать. – А говорил: НИКОГДА! НИ ЗА ЧТО!

Аркадий Вениаминович стыдливо покраснел.

– Ладно, не парься, – сжалилась селёдка над «сгорающим» со стыда новоявленным рыбофилом. – Отдайся своим чувствам на «полную катушку» и не думай о том, что о тебе подумают люди. Запомни! На самом деле людям некогда думать о тебе. Потому что они всегда думают только о себе. И ты подумай о себе и о СВОЁМ счастье, – дала мудрый совет «серебряная рыбка» и скрепила его удачной, по её мнению, цитатой: – Как говорил учитель-чёрт из известного детского произведения – «Люби себя, чихай на всех, и в жизни ждёт тебя успех!»

– А про учителя-чёрта тебе тоже прадед рассказал? – попытался немного осадить зазнавшуюся рыбу, Аркадий Вениаминович, знающую жизнь не по собственному опыту, а по рассказам других.

– Нет. В мультфильме «Чертёнок № 13» видела, – спокойно ответила селёдка, не обратив внимания на обидную подковырку хозяина тесной ванны.

– В мультфильме видела? – воскликнул Аркадий Вениаминович и набрал в лёгкие побольше воздуха, чтобы опять захохотать на весь дом.

– Да. А что здесь такого? В детстве все смотрят мультики, – с тем же спокойствием произнесла селёдка, совершенно не понимая, чем вызвана столь бурная реакция человека на такую обычную житейскую ситуацию. При этом рыба вела себя настолько естественно и непринуждённо, что у Аркадия Вениаминовича резко пропало желание хохотать. Он почувствовал себя большим лохом, над которым издевается маленькая рыбка, а он ведётся на всё это и реагирует на её бред как идиот. Сменив тактику реагирования, а с ней вместе и выражение лица, Аркадий Вениаминович серьёзно покивал головой и с немалой долей сарказма поинтересовался: – Может ты ещё и в школу ходила?