Невинные создания

– Ты – придурок. – Вздохнул Годвин. – И не две, а три вещи. – Когда я выдал серию нецензурных выражений, ангел хлопнул меня по груди ладошкой. Я снова почувствовал контакт. – Окей. Значит, слушай меня. Ты верхушка айсберга. Верхний слой эпидермиса. Внешний лоск. Покрытие. Слой тональника, черт, называй, как угодно, но точно не душа. Ты, – он махнул на меня рукой. – Слабая, тончайшая материя, которая не может ни с чем взаимодействовать. И пока мы спорим, время подходит к очень приятному процессу, который называется – аутопсия. Хочешь, чтобы твой зад заправили твоими же кишками? Валяй. Я посмотрю, когда ты вернешься в свое тело и захочешь гамбургер. Будет забавно наблюдать за попытками удержать жопой то, что ты проглотил.

– Как часто ты исповедуешься? – я немного охренел. Точнее, я еще с первой встречи охренел, когда ангел только открыл свой рот. Я все еще не уверен, что этот пернатый говнюк, имеет отношение к небесам. С его выражениями, ему место в Кентукки, но точно не в раю.

– Каждый, мать его, день.

– Я так и понял. – Потерев лицо, я выдохнул. – Мне надо в него влезть?

– Угу. Как Сэм Уит в Оду Мей Браун.51

– Чего?

– Ой, только не говори, что не видел фильм «Привидение». – Сморщился Годвин. Я выплюнул, что за херню ты несешь, и ангел снова скривился. – Короче, влезай в свое тело.

Перед тем, как вернуться/влезть/вместиться или чтобы там ни было, в тело, я хотел… перекреститься или помолиться. Черт, я не знаю, чего я хотел, но меня эти вещи страшили. Не знаю, что последует после, но мне совсем не нравилось такое положение дела. Кем я стану? Оболочкой, закрепленной за телом? Ходячим зомбяком, который в последствии развалиться по частям? Трупом, со способностью существовать, как живой человек?

– Вик…

– … да, я понял. – Вдох-выдох. Поведя плечами, я забрался на поддон, укладываясь вдоль своего мертвого тела, проваливаясь сквозь него. Наступила мгновенная темнота, хотя слух улавливать все звуки. Я слышал, тихое ворчание ангела и жужжание флуоресцентных ламп… но, чуда не случилось, за которым должно было последовать мое полное возвращение к жизни. Или к чему там. Ничего. Никаких ощущений. Может, оно и к лучшему. Короче говоря, я лежал в своем теле, как в гробу и ждал, мысленно отсчитывая минуты. Две… пять… десять… – Годвин…

ХРЯСЬ!

От удара в грудь, я едва не выплюнул кишки. Боль проникла в каждую клеточку моего тела, но не такая, от которой хочется бежать за Оксиконтином52 или отсекать себе нервные окончания, чтобы остановить агонию… скорее, это было похоже на резкий подъем со дна океана, когда череп в одном шаге от трепанации, мозг всмятку, а легкие съежились от нехватки кислорода.

Гипоксия, ку-ку!

ГЛАВА 8

Майкл Вуд.

Наверное, стоит записать его имя на бумаге и подложить под дверь церкви, чтобы служители бога, помолились за его душу. У самоубийц нет шанса обрести покой и уж тем более попасть в рай… ему просто необходимо пройти очищение от грехов и тогда, возможно, бог смилуется над его душой и отведет ее на небеса. Не то, чтобы я верила в бога и в его гнев, но он существует. Моя мать ярая католичка, а я скорее, агностик. Всегда была такой – не верю, но допускаю влияние или существование божественных сил.

Надо позвонить Дэннису. Точно. Как я могла забыть? Он поможет мне узнать все о Майкле Вуде. Не хочется использовать друга ради информации, но мной уже движет не простое любопытство, а желание помочь семье погибшего. У него она должна быть. У всех есть и неважно, плохой человек или хороший. Возможно, в это самое время, кто-то из его близких, теряет надежду вернуть сына/мужа/брата.

Запустив двигатель, я потихоньку тронулась с места, напоследок бросив взгляд на больницу. Там, у меня было странное ощущение. Не знаю, как его описать, если только ко мне не приклеился ярлык – параноик, но было такое чувство, что за мной наблюдали. Я чувствовала это на интуитивном уровне, словно нечто стояло рядом со мной и смотрело на меня. Жутко, до чертиков. Стоило только выйти, как оно мгновенно пропало. Либо я схожу с ума, либо… стены «Нью-Йорк Immortal» напичканы призраками.

Набирая Дэнниса, я чертыхнулась, что предложила ему пообедать вместе. Безобидный прием пищи, который не несет ничего, кроме приема пищи, был воспринят им уж слишком… радостно. Сколько раз мы обедали и ужинали? Почему тогда, он так не реагировал, как сейчас? Ах, дело в том, что Дэннис признался мне в чувствах.

Ну, относительно. Окей. Он просто сказал, что я ему нравлюсь.

– Бэт, – выдохнул Дэннис. Послышался шорох, так если бы он был еще в постели.

– Оу, извини, я тебя разбудила?

– Нет, я просто, – он чертыхнулся. – Ты уже освободилась?

– Да. Я на Манхэттен Вэлли. Может, пообедаем в «Broadway Bagel»?

– Договорились. Буду через пятнадцать минут.

Припарковав Хонду около одноэтажного строения, смахивающего на гараж с покатой крышей и большими окнами, я бросила взгляд в зеркало заднего вида. Видок у меня помятый. Это все бессонная ночь сказывается и нескончаемый поток мыслей.

Надо взять себя в руки.

Прихватив сумочку, я вышла из машины и двинулась к дверям кафе. За венецианскими окнами,53 хорошо различался интерьер в рыже-белых тонах, но внутри обстановка выглядела куда… необычнее. Длинная, деревянная столешница буквой «Г», со стульями. На стенах картины, которые с натяжкой можно было назвать красивыми. Разноцветная мазня малолетнего дарования, но оформленная по всем правилам. Вторая стойка, забита детскими игрушками-копилками. Вдоль стен, черные круглые столики. Под потолком, тянется полка, заставленная винными бутылками. Судя по стилю, владелец кафе, тайный поклонник Марты Стюарт54 или «House Beautiful».55

Повесив пальто на напольную вешалку, я заняла свободный столик у стены с очередной коллекцией карточек Роршаха.56 Ко мне сразу же подошла официантка, предлагая меню. Я обронила, что жду друга и сделаю заказ позже, но от кофе не откажусь. Помимо меня, в кафе еще обедали семь человек, но их внимание было сосредоточено на тарелках и беседах друг с другом. Над ними растянулась картина пирожных, в цветах американского флага. Там же, грифельные доски с меню, расписанные радужными оттенками «Крейола».57 В целом, даже неплохо, несмотря на жутковатую живопись. Официантка принесла мой кофе и удалилась за стойку. Я сделала глоток, посматривая на улицу, через стеклянную дверь, с разноцветными надписями. Пятнадцать минут давно прошли, а Дэнниса все еще нет.

Потянувшись за своей сумочкой, я хотела уже позвонить ему, как раздался тихий звон колокольчика. А вот и он, и надо же, не в костюме, а в пуловере и джинсах. Встретив мой взгляд, Дэннис улыбнулся, убирая ключи от машины в задний карман ливайсов.58

– Привет. – Усадив свой зад на стул, напротив меня, Дэннис провел ладонью по волосам. Я заметила, что они были еще влажными. Все-таки, мне не стоило ему звонить и приглашать на обед. – Ты еще не заказывала?

– Не удержалась от кофе.

– Я тоже. В смысле, дома выпил, пока, – он поджал губы, выказывая смущение, но взгляд горел другими эмоциями.

Ага, и будь я чуть глупее, то решила бы, что Дэннис одной рукой мыл голову, а второй держал кружку.

Я заказала себе салат с курицей и еще кофе, а Дэннис бургер с картофелем и овощами, и стакан воды со льдом и лимоном. Ну, он мужчина, соответственно ест, как полагается… а у меня просто нет аппетита, заправлять желудок калориями.

– Могу я узнать, куда ты ездила? – спросил он, когда официантка принесла ему воду, а мне подлила новую порцию кофе.

– К матери. – Я отпила напитка. – Точнее, я пыталась это сделать, но так и не решилась. – Дэннис знает, какие у меня натянутые отношения с мамой, так что моя ложь отчасти, правдива. Я действительно не могу пересилить себя и поехать к ней. – Просто притормозила недалеко от ее дома и ждала, когда случится чудо. Надо перестать себя тешить иллюзиями.

– Неправда, Бэт. Прошло чуть больше года. Для некоторых, принятие длиться годами.

– У нее нет столько времени. – А у меня терпения. Черт, в один прекрасный момент, я заставлю ее поговорить со мной.

– Твоя мама больна? – нахмурился Дэннис.

– Нет. Дело не в этом. – Моя мать, как таракан, переживет ядерную атаку. Тут все упирается в ее гордость или глупость. Не знаю. – У меня не хватит терпения, понимаешь? Сомневаюсь, что мама вообще откроет мне дверь, не говорю уже о разговоре.

– У тебя все наладиться. – Дэннис обхватил мою ладонь, легонько сжав ее. – Просто немного потерпи.

Добрый взгляд, нежный голос… и все равно, его доброта меня не волнует, как женщину, хотя должна. Почему – нет? Дэннис может стать тем самым мужчиной, который будет обо мне заботиться. Он может стать моей опорой и все же, я не чувствую ответной реакции.

Вскоре, нам принесли еду. Мой салат выглядел неплохо, но то, что дымилось на тарелке Дэнниса, пахло изумительно. Наколов на вилку кусочки курицы и салата, я отправила канапе в рот.

– Я хотела спросить тебя о парне, что спрыгнул с эстакады. – Вилка с картофелем, замерла у рта Дэнниса.

– Может, не будем говорить об этом? Все-таки, это не подходящая тема для обеда.

– Почему – нет? – я пожала плечами. – Кстати, его имя Майкл Вуд.

Так и не попробовав картофель, Дэннис отложил вилку.

– Откуда ты узнала его имя?

– Обзванивала морги.

– Бэт, – разочарованно выдохнул он. – Зачем?

– Затем, что я держала его за руку, когда Майкл умер. Теперь, я хочу узнать о его семье. Может, они ищут его.

– Он был наркоманом, Бэт. – В полтона проговорил Дэннис. – Об этом ты знала? – я кивнула, без аппетита жуя салат. – Я не понимаю, зачем тебе интересоваться его семьей, если он уже мертв? – он схватил вилку с картошкой и отправил ее в рот. – Оставь это дело полиции. Рано или поздно, его родственники объявятся.

Говорит тот, кто ведет группы склонных к суициду. Где же сострадание, Дэннис?

– Мне нужен домашний адрес Майкла Вуда.

Дэннис перестал жевать, недоуменно выпучив на меня глаза. Он в шоке, что я заинтересовалась другим мужчиной, а не им? Ничего плохого не вижу в том, чтобы облегчить страдания семьи Майкла, к тому же, это не нарушение правил центра, так как он не был участником собраний. Господи, да какая разница? Я все равно поступила бы так же. Неважно, что случилось, Майкл заслуживает достойных похорон и достойного отношения и неважно, каким образом покинул этот мир.

Дэннис протолкнул то, что жевал и, схватив стакан с водой, сделал пару жадных глотков.

– Ты не должна этого делать.

– Тебе не понять. – Все. Аппетит окончательно пропал. Отодвинув тарелку, я откинулась на спинку стула.

– О, я все прекрасно понимаю, Бэт. – Он медленно вдохнул, пристально глядя на меня. Так странно было видеть в его карих глазах пустоту и бездушие. – Они так похожи, верно? Оба были зависимы, оба ушли из жизни. Ты надеешься облегчить не только их боль, но и свою собственную, поэтому так рвешься помочь его семье. – Дэннис подался вперед, еще пристальней всматриваясь в мои глаза. – Ты до сих пор задумываешься над тем, почему, когда Элиоту нужна была помощь, никто не пытался ее дать? Появись в его жизни такая же чуткая и заботливая женщина, как ты, он был бы жив. Но, ее не было. А ты есть.

Его слова больно жалили, но я сохраняла нейтральное выражение лица, хотя внутри все перевернулось. Выверни мою душу, Дэннис, и ты увидишь, насколько она изъедена агонией, свежими шрамами и дырами от скорби. И да, ты прав – я постоянно спрашиваю, если бы на пути Элиота встретилась добрая и отзывчивая девушка, она могла бы все исправить. Этих «если бы» так много, что все мысли превращаются в сплошные предлоги. Но, дьявол, он не должен был касаться этой темы. Я хотела только узнать адрес, провести, чертов обед в относительно деловой обстановке, а не выслушивать то, с чем борюсь последние тринадцать месяцев. Он не должен был вываливать на меня то, чем я захлебываюсь, то, что не дает мне покоя, и отчего я задыхаюсь. Со стороны Дэнниса это было низко и скверно.

И он еще спрашивает, почему мы не встречаемся? Я не хочу видеть рядом с собой человека, которому плевать на других. Талантливый психолог и специалист, решил провести со мной психоанализ… очень удобно вскрывать раны, когда они еще кровоточат. Не научись я самоконтролю, то встреча превратилась бы в хладнокровное убийство. Я бы с удовольствием воткнула ему вилку в глаз, а рот запечатала стаканом, который он медленно проворачивает против часовой стрелки.

ГЛАВА 9

– Что. За. На. Хуй? – выдавил я, заставив свои веки подняться. Из-за яркого света, зрачки обожгло. – Годвин? – с трудом повернув голову в его сторону, я услышал треск собственных костей.

– Кажется, мы кое-что забыли, перед твоим возвращением в тело. – Пробормотал он. Я раскрыл рот, чтобы очередью выстрелить в него руганью, как почувствовал рывок в руке, а затем острую боль, когда сустав встал на место. Очередной хруст, на этот раз в колене, вырвал из меня короткий выдох.

– Хреновая из тебя медсестра. – Ублюдок точно не обладал мастерством в артроскопии,59с грацией Майерса,60 вправляя мои изломанные конечности. Пришлось сжать челюсти и терпеть, пока дерьмо в стиле «Пилы»61 не выгорит. К счастью, боль была не долгой. Черт знает сколько времени спустя, я ощутил тяжесть, распространяющуюся по всему телу… как будто, меня напичкали свинцовыми шариками, приказав мешку с костями жить дальше. Зрачки поглощали свет, а легкие, насосом втягивали кислород. Ага, я также прекрасно чувствовал свое тело, как и сшитый по фигуре, костюм.

– Я польщен комплиментом, Вик. – Улыбнулся уродец. – Как самочувствие?

– Отличное. – Я жутко хотел, есть и курить. Потребность в никотине просто зашкаливала, словно я не держал сигарету несколько веков… а потом, я почувствовал тяжесть в паху. Оху… мой взгляд уткнулся на член, который, как и я, восстал из мертвых. – Твою мать. – Я неуклюже свалился с поддона, рухнув на пол. Колени вспыхнули от приземления, а неловкость маячить причиндалами перед пернатым созданием, усилилась. Ага, я рад, что не придется жрать горстями Сиалис, но сейчас лучше прикрыться. – Где моя одежда? – кстати, да. Помниться, я был одет, а сейчас на мне даже трусов нет. Схватив простынь, я спешно замотал ее вокруг бедер.

– Там, где и была. У тебя дома. – Годвин склонил голову набок. – Ты был оболочкой, а она принимает форму тела. И раз ты был голым, соответственно…

– … можешь не продолжать. – Гребаный ад. Так, теперь, я вроде как… труп, но без души. А разве, я не должен быть озлобленным, жаждущим кромсать всех подряд? Только бездушные существа способны на убийства без мотива, но я, по-прежнему я, только с одним желанием – курить. – Кстати, о моем теле. Ты что-то с ним сделал? – потому что оно выглядит таким, каким я видел себя, будучи оболочкой. Я вернулся к той форме, в которой был до того, как подсел на наркоту. Никаких торчащих ребер, впадины, вместо живота, да и руки у меня чистые, без напоминаний об иглоукалываний.

– Небольшое чудо. – Улыбнулся ангел.

Угу, конечно, чудо.

– Ладно, что дальше?

– Дальше, мы вернемся к тебе домой, и ты примешь душ. От тебя жутко воняет.

– Я – что, разлагаюсь? – не дай боже случится нелепице и потерять по пути свои яйца. Хуже участи, я и представить не могу. Одно дело быть мертвым, другое растратить все, что определяет меня, как мужчину.

– Нет. – Хохотнул ангел. – Ты в последний раз, когда принимал душ? Не помнишь? Ах, да. Все мысли были только о наркоте, а не о гигиене. Удивлен, как ты еще не заработал себе мандавошек.

– Пошел ты. – Я провел ладонью по волосам. Липкие, словно их испоганили в сладком сиропе. – И как мы отсюда выйдем?

– Легко. – Взгляд «Рапунцеля» метнулся к двери. – У нас гости, через пять… четыре… три…

Я выкатил глаза, когда дверь распахнулась, и в секционное помещение вошел мужчина в зеленой больничной робе. В одной руке у него была кружка, а в другой сэндвич, но он шмякнулся на пол, а кружка задрожала, расплескивая ее содержимое. Землистый оттенок кожи, выпученные глаза и отвисшая челюсть – при таких симптомах потребуется больше, чем психотерапевт. В жидком мозгу аутопсиста, мгновенно запустился процесс диагностической ошибки, которая может спустить его карьеру в унитаз, а раз парень угодил в кроличью нору, то единственное верное решение – это заиметь себе второго свидетеля. Хотя бы для того, чтобы не одному плавать в фантазиях Роба Зомби.62

– Хей, парень, – кружка полетела вниз, со звоном разлетевшись на осколки. Коричневая жидкость растеклась по кафелю, рисуя изогнутые образы. Я поморщился от грохота. – Все окей. – Рот анатомиста образовал букву «О». – То, что ты видишь, это, – это нереально? Естественно? – Может, сделаешь уже что-нибудь? – я спрашивал у ангела. Придурок с усмешкой наблюдал немое кино и даже не торопился включать свое небесное моджо, чтобы вырубить или смягчить шок работника морга.

– О, конечно. – Годвин шагнул к патологоанатому, а тот в свою очередь попятился назад, пыхтя, как старый бульдог. Его грудь поднималась от судорожного дыхания, очерчивая через тонкую ткань робы, бабские сиськи. Ну, в смысле, у парня был лишний вес, так что… а, черт. – Ты ничего не видел. – Ангел успел коснуться его лба, прежде чем тот выпал бы в коридор. – Слишком много кофе и порно на ночь. Когда проснешься, поймешь, что некрофилия не круто. – Глаза бедолаги закатились, и он мешком свалился на пол, захрапев. – Ну – с, теперь, домой.

Через мгновение, мы уже были у меня на квартире.

Все осталось прежним. Тот же бардак на столе от завтрака и смятая, но чистая постель. О, и моя одежда, которая валялась на полу. Значит, ангел был прав. Я реально был оболочкой, с искаженным виденьем. Ладно, пофиг. Выискав пачку сигарет рядом со своей тарелкой, я схватил ее, направившись в ванную. Надо состричь волосы. Таскать на себе шевелюру Лэндона Либуарона,63 не в моей природе. Я солдат, а не плейбой, так что на хрен космы и привет – ежик. Подкурив, я жадно затянулся никотином, ощущая привычное головокружение после долгого перерыва. Прекрасно. А теперь, приступим. Среди вороха туалетного барахла и пустых коробок из-под «Клинекса», я нашел заветную машинку. Насадка на месте. Отлично. Проверив ее работоспособность, я встряхнул штуковину, выталкивая забившиеся между зубцами, волоски.

– На твоем месте, я бы не делал этого. – Говнюк привалился плечом к дверному косяку, скрестив руки на груди. Его глаза уставились на меня со всей серьезностью. Опять. Зажав сигарету в зубах, я смерил придурка взглядом – пошел к такой-то матери, и врубил бормашинку. – Не будь придурком, Вик. – Годвин насупился. На этот раз, его взгляд вспыхнул предупреждением. – Оставь волосы.

– Переживаешь за них?

– Я не о том, что тебе прямая дорога в «Л'Ореалевскую» рекламку, но ты в самоволке. «Фемида» жаждет заполучить твой зад обратно и проучить его. – Он закатил глаза. – Бардак на твоей голове – часть маскировки. Так что завязывай строить из себя «Солдата Джейн» и отложи машинку. – Ангел сморщился, когда я подвел зубцы к виску. – Мудак.

– Я оставлю для тебя локон. – Я улыбнулся, ощущая удовлетворение от мысли, что стрижка так выбешивает косматого.

– Засунь его себе в задницу. – «Рапунцель» отвернулся. – А заодно, сожги к чертовой матери свою одежду. – Когда он вышел, я отложил машинку, пока что наслаждаясь сигаретным вкусом. Как докурю, так сброшу лишний вес с черепа.

И к слову о своей физиономии. Для трупа, я неплохо выглядел, даже с трехнедельной щетиной. В смысле, не то, чтобы я был красавцем, а скорее живым примером воскрешения из мертвых. Или как это называется. В целом, я не изменился, что и сутки назад. Те же глаза, те же черты лица и шрам на виске от кастета. Чувак был крепким, а я глупым, вот и результат. Прежний, но с другим взглядом. Осмысленный и чистый.

Докурив, я выбросил окурок в унитаз, и взял машинку. Снял насадку. Долой растительность на лице. Солдат должен быть выбрит, а не таскать на роже сено.

Второй сигареты хватило, чтобы избавиться от щетины. Снова отложив машинку, я провел пальцами по челюсти и подбородку. Нужно выбросить расколотое зеркало, пока я не стал отражением Дэвида Эймса.64

Ладно, может, ублюдок прав и мне стоит оставить волосы. «Фемида» ищет солдата, а если я сохраню минимальную маскировку, они не будут мешаться под ногами. Конечно, я вполне готов столкнуться с наемниками лицом к лицу и выбить из них дерьмо, но для начала, мне надо разобраться с собственным дерьмом. Приблизившись к зеркалу, я пытался разобрать, в чем загажены мои волосы. Похоже на кровь. Говнюки плохо постарались промыть то, что вытекло из моего черепа.

Скинув простынь, я залез в кабинку, включая воду. Встав под струи, я зашипел, от прохлады. Черт, как дермабразией по коже или игольчатым валиком. Откуда у мертвяка вообще ощущения? Опираясь ладонями на стену и опустив голову, я смотрел, как в слив убегает розовая вода. Говорю же, кровь. Дождавшись, когда она станет прозрачной, я потянулся за шампунем. Что-то с запахом «Axe»65 и это неплохо, учитывая, чем я воняю. Ага, теперь, я почувствовал этот запах: смесь гнили, плесени и формалина, которым меня еще не успели заправить. Воздух в морге был им пропитан насквозь, а мои поры его втянули, как губка.

Как следует, вымыв волосы и тело, я простоял под водой еще с полчаса. Ангел в третий раз оказался прав – душ был мне необходим, как воздух. Я, правда, почувствовал себя… хм, человеком, что ли? Реальным, живым человеком, а не бездушным трупом.

Обсушившись полотенцем, я повязал его на бедра и, прихватив сигареты, вернулся в комнату, услышав долбанную песню. «Рапунцель» издевается надо мной, прокручивая музыку из прошлого, по сотому кругу. Может, это и есть мой ад? Сам придурок сидел за столом, раскуривая… косяк. Ага, я почуял знакомый запах. Подняв на меня взгляд, он широко улыбнулся.

– Ты куришь траву? – ангел – наркоман. Нонсенс.

– Не без греха. Хочешь?

– Нет. – Я покрутился по сторонам, выискивая свою одежду. Помнится, свалка лежала на полу, но там стояли только мои ботинки. В шкафу, который я открыл, кстати, тоже было пусто. – Где моя одежда?

– Я тут прибрался немного. – Он закинул ногу на ногу, выпуская колечки дыма. – Пришлось избавиться кое от чего.

– Ты выбросил мои гребаные тряпки? – вот, сука. Спалил все-таки. – Немедленно верни их. – Прорычал я.

– Они воняли, как и ты. – Сморщился уродец. – С тем же успехом, ты мог вымазаться в дерьме и пугать детей. У тебя, теперь, новая жизнь и новая одежда. – Он махнул рукой, указывая на матрас, где неизвестным образом, появилось два пакета. – Твой размер.

Проворчав монолог из ляпистых выражений, я шагнул к матрасу, вытряхивая барахло из пакетов. Три пары кожаных штанов, пять футболок. Ремень. Кожаный плащ. Все черное.

– Ботинки приведешь в порядок. – «Рапунцель» выразительно на меня посмотрел, словно ожидая благодарностей. Ага, сейчас. Мне не жаль старую одежду, но урод мог бы предупредить, что собирается с ней сделать. – Нравится?

– Я разочарован, что ты не прикупил мне белье. – Скинув полотенце, я натянул штаны. Вау. Идеально. Футболка? Просто охренительна. Ткань отлично обтягивала плечи, грудь и живот. – Красное и желательно, кружевное. – Просунув в шлевку ремень, я застыл, пораженно хлопая глазами. Гребаный шутник. – Да, ты издеваешься. – Ублюдок думает, что это смешно, наколдовать поверх кожи, женские трусы? – Я затолкаю тебе их в рот. – Процедил я, всовывая ноги в ботинки. – Видит бог, я тебя ими накормлю. И выруби хренову музыку.

– «Who’s Crying Now»66 – классика нашего поколения. Не нравиться?

– Задолбала. – Фух, наконец-то, трусы исчезли. Сразу почувствовал себя мужиком. – Откуда она играет?

– Из моей головы.

– Почему именно она?

Годвин так улыбнулся, будто знал все, что связано с этой гребаной песней.

– А почему нет?

ГЛАВА 10

Я больше ни минуты не хочу быть рядом с Дэннисом. Ни одной гребаной минуты. Лучше сунуть голову в аквариум и захлебнуться, чем выслушивать болтовню того, кто и понятия не имеет, что такое терять близких. Одно дело, когда ты просто расстаешься с человеком, другое – когда он уходит навсегда, без возможности с ним связаться.

Выложив деньги за салат и кофе, я поднялась из-за стола. Дэннис с недоумением смотрел на меня, пока я пыталась сдернуть пальто с вешалки. После чего, он сам вскочил с места, торопливо расплачиваясь за свой заказ.

– Бэт, подожди. – Не вдаваясь в сопли, я спешно направилась на выход. Мне стоило подумать дважды, а может четырежды, прежде чем обращаться к Дэннису. Какая же я дура, что надеялась заручиться его помощью. – Бэт, прости. – Он выскочил за мной на улицу. – Пожалуйста. Я не хотел тебя обидеть.

А вот теперь ты лжешь. Ты хотел причинить мне боль. Надеялся, что поддамся истерике или панике и пойду на попятную? Черта с два! Я не отступлюсь и получу треклятый адрес, даже если для этого придется перевернуть вселенную.