Жемчужный король

– Что же сказать в конце этого чудесного вечера. Я поняла, что ты собой представляешь. Мужчина, который привык, что все и всех можно купить за деньги. Ты возомнил себя вершителем судеб и благодетелем. Все вокруг игрушки для тебя, абсолютно все. Ты думаешь, что все живут, чтобы удовлетворять твои потребности. И я здесь тоже поэтому, правда? Я очередная кукла, предназначение которой просто развлекать тебя за ужином, ведь в отличие от тех разукрашенных девочек в твоем офисе, я кукла, которая хотя бы говорить умеет.

– Есть что добавить? – спросил Роман.

Марина не ответила, потому что подошел официант. Андрей мило улыбался им обоим.

– Большое спасибо, все было очень вкусно, – сказала Марина.

– Рад, что вам понравилось. Приходите еще, мы будем рады вас видеть.

Официант ушел, чтобы дать возможность гостям расплатиться. Марина рассмотрев чек, достала все содержимое кошелька.

– Три тысячи пятьсот двадцать, это как бы все мои деньги, у меня не останется совершенно ничего. Я на них собиралась жить еще неделю, – она двусмысленно улыбнулась Роману, который замер с поджатыми губами, – Ну что ж, сама виновата – нечего ходить по ресторанам и заказывать еду, которая не по карману, правда?

– Убери деньги. Сразу было понятно, что я пригласил тебя на ужин, значит я и плачу.

– Мы так не договаривались, а платить за себя я привыкла сама. Ладно, спасибо за компанию, пока.

Марина не дождалась ответа Романа и, оставив все содержимое кошелька на столе, чуть ли не бегом направилась к выходу. Она не могла держать себя в руках, и это идеальное место только сильнее раздражало. Когда вечерний ветерок подхватил ее волосы, Марине стало спокойней, больше не давили на голову бордовые стены. Ее руки отчаянно впивались в сумку, пока она торопливым шагом шла к ограждению у реки. Было свежо, и она старалась дышать полной грудью. Марина понимала, что не должна была себя так вести, но не могла ничего поделать с собой и уже медленнее, но все-равно отстранено двигалась вдоль мостовой.

Роман без особых усилий догнал ее и заставил остановиться, преградив дорогу. В его совершенном лице, отражающем ледяную красоту, появились первые признаки жизни. Его толстые брови были вздернуты под высоким углом, глаза переливались непониманием, а через полуоткрытый рот выбирались наружу тяжелые вздохи.

– Если я сказал что-то, что обидело тебя, прости. Я не хотел этого, – сказал он и уставился на Марину, пытаясь отгадать ее мысли.

– Все нормально, – сухо сказала она.

– Я заплатил за ужин, возьми деньги, – он протянул ей четыре бумажки.

– Нет, – ответила Марина.

– Ты меня унижаешь этим поступком. Я же не предлагаю тебе свои деньги, возьми свои собственные обратно. Я не хочу, чтобы у тебя из-за этого возникли сложности.

Роман нетерпеливо запихнул ей в кулак несчастные бумажки и выдохнул. Хоть деньги и были в руке Марины, она все еще выглядела пугающе. Все ее лицо исчезло в тоске и каком-то нечеловеческом спокойствие. Она была похожа на статую, на очень грустную статую.

– Знаешь, это все, что у меня есть. Абсолютно все. Если бы у меня не было этих денег, я не смогла бы доехать до дома, купить себе еду, – вряд ли Роман мог понять, почему в ее глазах появлялась боль. – Смотри.

Она взяла и разжала кулак, вытянув его над рекой. Ветер подхватил купюры и играясь с ними, выбрасывал в реку. Марина улыбнулась самой жуткой улыбкой, которую Роман видел в своей жизни. Он не мог пошевелиться и только смотрел на нее.

– Понимаешь, деньги – это мусор, это ничто. Они ничего не значат, совершенно ничего. Это обертки, цветные бумажки, за которые не купишь счастье, за которые ничего не купишь, кроме ненужных вещей, – Марина отбросила волосы от лица и сделала шаг навстречу Роману. – Посмотри на меня, выбросив все деньги, что у меня есть, я осталась прежней, я осталась собой. Ты видишь ту же сумасшедшую в гороховом платье, у которой ты купил эскизы за семьсот долларов. А если в эту же реку ты выбросишь все свои миллиарды, что останется от тебя? Кем ты будешь для окружающих? Что от тебя останется?

Роман смотрел на нее со всем вниманием и не знал, что сказать. Он первый раз в жизни не знал, что сказать.

– В этом и дело, – продолжала Марина. – Деньги для тебя давно не средство достижения цели, они – твоя цель, вся твоя жизнь. Когда-нибудь ты поймешь, о чем я говорю, когда-нибудь поймешь, в чем разница слов цена и ценность. Ты живешь дорого, но действительно дорогого в твоей жизни нет.

Марина ушла, оставив Романа стоять и смотреть на волны, которые пожирали его уверенность в том, что он вполне счастливый человек.

Глава 4

Роман и представить не мог, какое влияние на него оказали слова незнакомой девушки. По началу мужчина решил, что у нее проблемы с психикой и старался о ней не думать. Вот только, когда лег спать, в голове стали всплывать отдельные реплики и играть, как на повторе. Всю ночь Роман проворочался и никак не мог понять, чем сумасшедшая девчонка могла его так зацепить. Он не верил в то, что говорила она, совсем не верил. Тем не менее избавиться от ее слов не получалось.

Утром он, как обычно, выпил кофе и отправился в офис. Только теперь все было иначе. Роман не понимал, что именно в нем изменилось вчера. Он почему-то стал постоянно думать обо всем, что происходит вокруг него. Роман замечал вещи, которые раньше казались ему само собой разумеющимися. Все в этом чертовом офисе решали свои проблемы и хамили друг другу, но как только видели его, улыбались и здоровались с ненормальной приветливостью. Ему всегда были видны только эти улыбки, он и не думал о том, что они натянуты для него.

В кабинете все оказалось еще хуже. Пришлось принять пару человек, которые снова клянчили деньги, настолько ублажая Романа, что ему стало тошно, и он отменил встречи на весь день. Ему хотелось посидеть в тишине, чтобы никого не видеть, но приперся один приятель, который очень хотел выбить финансирование нового проекта. Роман обещал подумать, проект был не прибыльным, и он уже знал, что скажет нет. Позвонила жена и покаялась в том, что растратила все деньги на своей карточке, правда, обещала вечером сюрприз.

Роман так и не взялся за вчерашние отчеты. Он бросил офис, чтобы не заставлять сонных людей улыбаться и поехал в бар. Просто сегодня он увидел себя со стороны, и ему стало страшно, что его жизнь именно такая. Роман всегда считал, что у него есть все, и вроде бы так оно и было. Успешная компания, козырное местечко в обществе, деньги, машины, жена, которая безусловно подходит ему, красотка любовница, друзья… Но настоящее ли это все? Что будет, если он завтра разориться? Компании не будет, ему больше не будут кричать приторное: «доброе утро, Роман Аркадьевич!». В обществе его место станет равно нулю, жена разведется, она привыкла жить красиво, любовница найдет себе мужика побогаче, друзья перестанут получать финансирование от него и тоже исчезнут.

Получается хоть у него есть и все, но тем не менее нет ничего. А кто говорил это вчера? Роман внезапно почувствовал себя полным неудачником, словно он к своим тридцати пяти годам ничего и не добился. Он окружил себя подделками, и как мало нужно, чтобы все рассыпалось. Его выдуманный мир может рухнуть легче простого, если у него не будет чем за него платить.

Бармен только и успевал наполнять его стакан отменным виски. Уже был вечер. Жена оставила затею дозвониться до него, друг, который хотел поговорить насчет долга, тоже угомонился. Роман опрокидывал стакан за стаканом, осознавая, что человек в нем давно умер. Он превратился в дорогой костюм и только вчера одна единственная девушка говорила с ним, именно с ним, а не с его тенью.

Вчера в его жизни появился живой комок, хоть что-то настоящее и, по сравнению с ним, вся остальная мишура выглядела жалко. Впервые за долгое время Роман почувствовал себя живым, что разумеется, значит не только быть счастливым и полным энергии. Быть живым это еще и чувствовать боль и полное угнетение, требующее нового и нового стакана.

Давно он не стоял на старых лестничных клетках многоэтажек, где пахнет дешевыми сигаретами и плесенью. Может вообще никогда не стоял. Роман стянул с шеи галстук, онемевшей рукой и одновременно несколько пуговиц расстегнулись. Дышать было нечем. Он знал, что выпил лишнего, раньше не позволял себе пить до такой степени, но сегодня случай особый. Его не заботило сколько было времени, и он стал долбить кулаком в дверь.

И вот перед ним снова стоит она в обычных черных брюках и отвратительной старой рубашке цвета выцветших книжных страниц. Ее волосы замотаны в страшненький коричневый комок, но она не выглядит сонной. Черт побери, хоть какие-нибудь эмоции появились бы на этом лице! Знает вот она, как сложно ему было найти квартиру, которую она снимает? Неужели к ней часто приходят владельцы крупнейших ювелирных компаний после полуночи? Но лицо Марины не выражало и капли удивления или озадаченности.

Он пошатнулся, когда переступал порог, но удержал равновесие и бутылку виски, уже почти пустую.

– Добрый вечер, Марина. Извиняюсь за столь поздний визит.

– Привет, – ответила она, отойдя к стенке.

– Знаешь, что я хочу тебе сказать?

– Нет, но, видимо, сейчас узнаю.

Роман засмеялся напоказ и торжественно установил свою бутылку на пол.

– Хочу сказать, что я думаю о тебе. Ты похоже, что решила, что самая умная, такая вот просто мисс-совершенство. Ни черта подобного! Ты думаешь, что я идиот, да? Что я не знаю, как нужно жить, что я живу впустую, так и подохну полным болваном. Решила, что бросив свои никчемные копейки в реку, переиграла меня? – он снова засмеялся. – Это не так, скажу я тебе!

Марина скрестила руки на груди и изучающе смотрела на него.

– Сколько ты выпил? – тихо спросила она.

Она могла бы сказать что угодно, но это показалось Роману неуважительным до крайности.

– Это тебя не касается. Так вот, если ты решила, что разбираешься в жизни куда лучше и имеешь право поучать меня, ты глубоко ошибаешься! Да кто ты такая? Двадцатилетняя девчонка, которая в своей жизни ничего не добилась и никогда не добьешься. Все, что ты можешь, это красиво говорить о свободе и о бесполезности денег, о том, что ты такая особенная. На самом деле это все бред! Ты просто одна из тысячи неудачниц, у которой нет места в жизни, которая никогда не сможет выделиться из толпы. Ты никчемная, бездарная и всю жизнь просидишь в нищей квартире. У тебя нет никаких способностей и стремлений, ты просто завидуешь мне. Ты бы тоже хотела жить красиво, но не можешь, это и злит тебя!

Роман перевел дыхание:

– В тебе нет ничего особенного и никогда тебе не добиться большего. Ты – сплошное разочарование для своей семьи, так ведь? Ты знаешь, что все, что я говорю, правда. Знаешь!

Марина еще раз устало взглянула на то, как Роман стягивал пиджак и ушла куда-то вбок. Она стояла возле единственного дивана у стены и убирала оттуда какой-то толстый альбом.

– Можешь лечь тут, – как ничего не бывало сказала девушка.

– Что прости? Я не собираюсь валяться на твоих диванах!

– Здесь тебе будет куда удобнее говорить, какая же я сука, попробуй, – она кивнула на диван и отошла к окну.

– Я и без тебя знаю, что мне делать.

Марина не смотрела на него, но слышала, как скрипнули пружины на диване. По Роману было видно, что он выпил лишнего и все это время мечтал завалиться. Марина специально постояла у окна минут десять, чтобы вернуться и застать мужчину спящим. Как только Роман открыл глаза, в его лоб словно пронзили штык: настолько сильно раскалывалась голова. Во рту все пересохло, и, казалось, даже внутренности склеились и присохли друг к другу. Он не мог и представить, что сможет еще хоть раз в жизни даже слова сказать. Роман не успел и подумать, где он находится, как в его голову влетело пару слов.

– На тумбочке вода и таблетка.

Это был голос самого милостивого господа. Роман последовал указаниям и уже через пару секунд произошло чудо. Ему стало легче, да он был разбит и чувствовал себя поганей некуда, но все же он снова превращался в себя. Вздохнув хорошим таким перегаром, Роман смутно вспоминал вчерашний вечер, бар. Он осмотрелся. Находился он в комнатке со старыми выцветшими обоями в жалкую полосочку, здесь почти не было мебели, кроме дивана, где он сидел, когда-то зеленого кресла, шкафа, дверцу которого портила жирная трещина, да двух тумбочек с книжками и старинной настольной лампой.

Правда к этой комнате примыкала еще миниатюрная кухонька, которая как бы отделялась и не стеной, а обычным кухонным столом. Там, у плиты, и стояла она. И сегодня Роману показалась ее старая рубашка чертовски милой, а пучок из волос самой шикарной прической, потому что он придавал ее лицу живую легкость.

– Марина, я, – Роман прочистил горло и попробовал продолжить: – Не совсем помню, почему я здесь. Мне кажется, что я вчера наговорил лишнего, что именно я не могу вспомнить, как не стараюсь. В любом случае, мне ужасно стыдно, и я прошу прощения за все, что вчера было…

– Зачем же просить прощения за то, чего не помнишь? – к удивлению Романа, она сказала это почти радостно, даже с азартом.

– Потому что тебе пришлось видеть меня пьяным в стельку и уступить мне диван, – Роман огляделся и понял, что этой ночью забрал у Марины единственное спальное место. – А где же спала ты?

– Нигде. Я просидела на балконе, вообще я часто ночью сижу на балконе. В это время так тихо и спокойно, можно быть с мыслями наедине.

Роман поражался тому, что она так приветливо говорила с ним после всего, что было. Марине (что было действительно удивительно) сейчас с ним говорить было, кажется, куда приятнее, чем там, в ресторане.

– Мне очень жаль, что так вышло. Я… Я повел себя, как идиот. Я сейчас же уйду, чтобы не доставлять тебе еще больше неудобств. Прости меня, я больше никогда…

Роман встал и схватил пиджак с кресла. Он боялся даже представить, как плохо сейчас выглядит, но не решился бы сходить в душ Марины.

– Куда ты собрался? Я почти приготовила завтрак, – Марина стала копошиться на своей малюсенькой кухоньке и достала две глубокие тарелки.

Это ее замечание буквально приклеило Романа к прогнившим доскам пола. Почему она сегодня так добра к нему?

– Я не могу остаться, я и так доставил тебе слишком много проблем.

– Я знаю, это не изысканный завтрак, – игнорировала его Марина. – Просто овсянка, да еще и на воде, зато с сахаром. У меня больше ничего и нет. Я второй день ем одну овсянку, но это полезно.

– Почему ты не забрала деньги за эскизы?

– В реке абсолютно все мои деньги, у меня нет даже на автобус, а с окраины, где я живу, до твоего офиса идти часов пять.

Почему-то она улыбалась, а у Романа все сильнее давило в груди.

– Но это все неважно, садись, уже все готово. Я могу еще предложить кофе, но, конечно, тебе он покажется мусором. Это растворимый кофе, ты вряд ли привык пить такое.

– Спасибо, – все что смог выдавить Роман.

Он совершенно не мог понять, почему все происходило именно так. Почему он, жемчужный король, оказался в этой дешевой квартирке, ел кашу с сахаром и пил этот отвратительный напиток. Почему пред ним сидела странная девушка, выбросившая последние деньги в реку, уступившая ему свой единственный диван и приготовившая завтрак. Но впервые за долгое время ему казалось, что все так, как и должно быть, что наконец-то все правильно.

Они почти не говорили. Марина сказала что-то про ужасные пробки и что ночь была безоблачна, в принципе, все. Роман еще раз поблагодарил ее, Марина ответила, что ничего не сделала и пожелала ему хорошего дня. Роман ушел. Ушел с самым странным чувством на свете. Он чувствовал себя одновременно слабым и необычайно сильным. Он чувствовал, что о нем заботились, и это чувство оказалось опьяняющим.

Этим же вечером он снова стоял на дурнопахнущей лестничной клетке, только на этот раз даже слишком трезвый, в прекрасном костюме и с необъятным букетом роз кремового цвета. Не прошло и десяти секунд с момента, как он постучал, и дверь открылась. Она была такая же как и утром, только волосы слабыми волнами струились с плеч.

– Привет, я хочу попросить прощения за то, что было вчера. Я чувствую себя полным идиотом. Надеюсь, ты примешь этот букет в качестве извинения.

– Очень красивые цветы, проходи, – Марине крайне шли эти цветы, они подходили по цвету к ее темным волосам и нежному цвета лица, – правда, у меня нет ваз, но всегда можно что-то придумать.

Она впихнула дорогущий букет в двухлитровую банку и поставила на тумбочку у дивана. Эти цветы так вжились в атмосферу ее маленькой квартирки, что казались частью интерьера.

– У меня есть еще кое-что для тебя.

Роман протянул ей белый конверт.

– Что это? – спросила Марина.

– Твои честно заработанные семьсот долларов.

– Спасибо, – ответила Марина и оставила деньги под букетом цветов.

Роман стоял среди старой мебели и ужасно не хотел уходить. Сама по себе комната была неприятной и угнетающей, но что-то приносило в нее тепло и уют, и это были, конечно, не дорогие розы. Марина, словно солнце, освещала свое жилье и делала его особенным.

– У меня пустой холодильник, я не знаю, что тебе предложить, – подпрыгнули ее худые плечи под рубашкой.

– Мы можем заказать еду. Хотя бы пиццу, ты же ничего не ела целый день, да и я тоже.

– Было бы здорово, – улыбнулась Марина.

– Только плачу я, идет?

Она согласилась. Само собой получилось, что они сидели за кухонным столом и ели чертовски сырную пиццу. И было так хорошо на душе просто от дурманящего аромата черемухи, пробирающегося с вечером в окно, от ее мягкого голоса, обволакивающего, как теплое молоко, и от тишины, которую так редко заставал Роман поздними вечерами.

Его все больше пугало то, что было что-то родное в этом месте, в страшненькой кухоньке, в ее юном лице, в дурацких чашках с крадущимися по лесу лисицами, из которых они пили дешевый китайский чай. А потом она смеялась со своих же шуток, и весь страх пропадал, приходило ощущение, что он находился в правильном месте в правильное время.

Глава 5

Прошло три дня, и это были самые странные три дня в его жизни. Роман знал, что менялся, он проще относился к жизни, научился сразу говорить нет старым знакомым с невыгодными предложениями, а зачем тянуть? Он перестал заезжать к любовнице, потому что ее искусственное лицо и искусственные манеры ему порядком надоели, и он уже подумывал о том, чтобы порвать с ней. Роман открыл глаза и стал замечать то, чего не видел. Правда, его не тянуло напиться, он просто отпускал все изъяны своего денежного мирка.

В тот день ему пришлось разобраться с целым возом бумаг и решить такое количество мелких проблем, что к вечеру от усталости Роман не мог даже встать из своего кресла и пялился в черно-белую дверь своего кабинета. Усталость часто играет злую шутку и вытаскивает из головы плохие мысли, особенно, когда за окном темно, особенно, когда ты заперт в голове с самим собой. Роман почувствовал себя глубоко несчастным, он понимал, что живет никчемную жизнь, что даже сейчас, когда его одолевало отчаянье и давящая тоска, ему не было к кому поехать и поговорить. Домой не хотелось, жена для него никогда не была любимой женщиной, готовой выслушать, она была подходящей ему, а это вовсе не одно и то же. Роман перебирал в голове так называемых друзей и убеждался, что друзей у него и нет. Есть те, кто нальет ему крепкого коньяка и покивает головой, но не будет слушать, воспользуется тем, что он пьян и заставит поставить подпись на свою бумажку с бизнес-планом. Неужели он настолько одинок?

Роман не сделал бы этого, если бы не был так утомлен работой и мыслями, если бы не ночь и не жуткая тишина в кабинете. Но он достал телефон и набрал номер.

– Привет, прости, что так поздно, это…

– Я узнала твой голос, привет, – Марина говорила вовсе не сонно.

– Я не знаю, зачем звоню тебе ночью, просто… Даже не знаю, что сказать.

Роман знал, что она решит, что он пьян или не в себе и скоро бросит трубку, но хотел, как можно дольше слушать ее успокаивающий голос.

– Я все понимаю. Ночью так бывает. Делаешь поступки, которые сложно объяснить, но ведь не все в жизни следует объяснять, иногда куда важнее делать.

Все, что он сказал бы после этих слов звучало бы наигранно, поддельно, лучше было молчать.

– Хочешь, приезжай ко мне, – нарушила тишину Марина. – Когда ты однажды пришел ночью, у тебя была бутылка очень хорошего виски. Правда, я ее выбросила и не помню, как называется.

– Я знаю.

– Так ты приедешь?

Роман приехал к ней с бутылкой «Macallan 1939», прибереженной для особых случаев. Ночь была теплой, и они открыли бутылку прямо на балконе. У Марины был маленький балкончик с двумя деревянными стульями, оттуда почти ничего не было видно, кроме кустов черемухи и пары-тройки вишен-старушек. Роман рассказал девушке о том, что кололо его прямиком в сердце, о всех сложностях, о том, что в его жизни осталось так мало хорошего. Марина почти ничего не говорила, только смотрела на него и пила виски. Она пила не так, как обычно, пьют виски женщины. Они хотят этого для эксперимента, выпивают стакан другой залпом и быстрее переходят на другие напитки, потому что не понимают вкуса. Это не женский напиток, но она пила его не так, а расторопно и задумчиво. Ее стаканы опустошались примерно с такой же скоростью, что и его, и Роман уже даже не удивлялся, что она умела пить виски. Ничто не удивляло его, Марина отличалась от всех людей на свете. В ней не было суеты и болтовни, которая свойственна каждому человеку, в ней не было страха и неловкости. Что бы она не делала, всегда казалось, что все так, как и должно быть. Марина, если и говорила, то не просто сотрясала воздух и даже глупости, выходящие из ее рта превращались во что-то воздушное, что не могло быть невпопад, просто не могло.

Запах виски смешивался с черемухой, ночь же кружила его бесконечно долго, и в итоге он становился не только таинственным, а даже магическим. И вообще вся ночь была пронизана магией, словно невидимые нити понимания связали их с головы до ног. Всю ночь они провели на балконе, а когда первые лучики утреннего солнца прорезали ночное небо, Марина призналась, что пьяна и засмеялась. И смех ее заключал в себе все тайны и прелести жизни, он звенел, как первые песни птиц, встречающих рассвет. И она была так прекрасно в полумраке, с порозовевшими щеками и губами, расплывшимися в сплошной улыбке.

Когда Роман уходил, она обняла его на прощанье, от этого маленького добродушного жеста Роману стало так не по себе, что вся спина покрылась мурашками. Ему еще никогда не доводилось чувствовать себя понятым, чувствовать чью-то поддержку.

С этого дня все в его жизни изменилось. Все люди казались Роману жалкими бумажными куклами, все их проблемы, все сложности и радости были бесполезными. Он презирал своих знакомых, которые всю жизнь только и занимались накоплением состояния и их жен, умеющих только тратить эти деньги. Лишь одна отрада появилась в жизни Романа, он мог говорить с человеком, который умел слушать.

Марине он звонил, когда ему надоедала его жизнь, когда уставал до невозможности или не знал, как поступить. Где-то раз в неделю они встречались в ее квартирке, ели что-нибудь вкусное и пили неважно что: ее дешевый чай или коллекционный алкоголь. Эти вечера были наполнены жизнью, все лучшее, что только встречается в мире, приходило туда, в жалкую квартирку на окраине. Роман перестал удивляться, что в такие моменты все менялось, его проблемы растворялись в воздухе, время останавливалось, и они перемещались в другой мир, где не было разочарований и страха. В этом мире жизнь била полным ключом, а королевой этого мира была она, Марина. Она редко давала советы, просто слушала, так как не умел никто. Она смотрела прямо в самую сердцевину его души, а потом говорила, что все будет хорошо. И никто не умел говорить это так уверенно и нежно.

Ничто не длится вечно. Марина позвонила и сказала, что уедет на месяц, а может и навсегда. Она не знала, куда именно, но была уверенна, что поступает правильно. В ней, как и в ее мире била жизнь, и она не могла сидеть на месте. Ей нужно было действовать, двигаться, меняться. Роман пожелал ей удачи и больше не слышал о ней.

Без Марины жить было сложно, все люди были похожи на ее жалкие тени, они таскались вокруг Романа, он же не хотел никого из них видеть. Когда исчезла Марина, исчезла и частица его души, самая светлая и прекрасная, та, которую она сама и возродила в нем. Возможно он был влюблен в нее, но это еще не было всепоглощающее чувство, что же он чувствовал к ней, кем они стали друг другу? Они не были друзьями, не были любовниками, а были они всего лишь двумя людьми, нашедшими уголок безмятежности в сумасшедшем мире. Пусть ненадолго, все равно именно это время с ней, помогло Роману набраться сил, чтобы окунуться в повседневность и противостоять жестокой бескомпромиссной жизни.