В шаге от тотальной ненависти!!!

В шаге от тотальной ненависти!!!

Никита Ризома

жажда бытия

ужасно не хватает жизни,

нас душат химтрейлами

ебучие фашисты. Одни

трейлеры, эпик-фейлы

и клипы со скейтбордом

на шатающихся билбордах.

Закрываю глаза руками,

темнота… кошмар не пропадает —

бесполезное одеяло.

Что-то древнее, пучеглазое

вылезло из-под кровати…

Дизайнер обложки Александра Ветвянская

© Никита Ризома, 2024

© Александра Ветвянская, дизайн обложки, 2024

ISBN 978-5-0062-3192-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В ШАГЕ ОТ ТОТАЛЬНОЙ НЕНАВИСТИ!

постсамокатиедетская улыбка со взрослыми глазамиподавляя эмоции, умиряет Калиот хали-гали и судьбы Калигари.Ты инфантил, но не настоящийесли я швалевраль,то сыграй со мной в ящик.Вот, перед тобой наган семизарядный;«нас двое, значит кто-то будет богаче» —хотел подумать ты, но он заряжен весьмоими детскими руками. «Ты псих!» —но я на самом деле лишь люблю игратьи оставаться в комнате один, как и сейчас,наедине с игрушкою вдвоём. Вчерабыл голубь; сегодня участь воробьёв.обуревание музамия умываюсь росой с молодой крапивы,она, как потец с трупа валькирии.Даже у заклятого врага есть то,что может порадовать с утра нутро.Но Мнемозина говорит про все обиды,нанесенные детскому эгу такие,что нет цифр измерить и навести справку;я получил своё, теперь беру палку.Мстя будет жестка, можешь не умолять,я не позволю больше никому страдать.Ломаю хрупкий стебель под корень,бью листья ростом с детскую голень.Больше никто не потерпит погибельот жалящего укуса крапивы.Будьте счастливы дети,что есть я на свете.оправданияэто все тот, кого зовут Тот!я не виноват!!!у него голова ибисаи в черной руке анх!снизу танцует павианпод кистью матисса!!!по кругу крукус ансатасатана крестится —вышел из ада!!!это все Теут!!!я не убивал!теракты в сеулене моя вина!!!Пс: 143: 3—3на пустыре рос одуванчик.А я обычный мальчик, отрок,один красивым это нахожу.Пока прохожие складируютпластик, жесть и анашу,кто-то третий скандирует:– Я не ждал, а ты пришел!Ну, что ж за радость,возьми тогда подарок!Бравада в голосе пропала,и незаметно он утих…Немного слов о нем:он несся прям мне по пути,возраст неизвестен как и пол,материй нет, есть форма,был чёток и ярок как горн.Полноте. На счет его слов:суть их явно не ясна, носокрыт в них некий мостоткуда и куда не знаю,но мне радостен любой итог(любопытство людей сводит в морг).Я соглашаюсь, делаю глоток,шагая на порог мокрыми от росы пальчиками.А на земле на меня смотрит все тот же одуванчик.дурак и времяза окном троллейбуса теплая осень,внутри – зимний солнечный день.Все колит в груди, подходит комомближе к открытому горлу.Ветер пока еще пахнет свободой,трафик дорог слегка перегружен.Молчат Елизаров, Летов, Старков —нет у матери столько прощальных платков.Накрыта поляна на скатерти:беленькая, огурчики, хлебушек.Задремал на окне юноша —проснулся на паперти дедушкой.шуе ппш

Шуев Паша открывал современным ножом-открывашкой консервную банку с американским томатным супом, материализовав её с оцифрованных картин Э. Уорхола. Кто бы мог подумать, что медитация и японский дзен-буддизм могут дать такую сверхсилу. Впрочем, такая сила есть у каждого, кто когда-либо придумывал себе тульпу.

К слову, супы в понимании американцев и англичан – принципиально разные вещи. Наверно. Читал где-то об этом.

Пашок делает мою поэзию прозаичной, и наоборот. Потому что сложно чихать, когда писаешь в темноте в Угру, пока какой-нибудь битник пополняя духовную аудиотеку, записывает все эти звуки текстом:

Вжжж.. бззз.. плюх… плых.. апчхи…

Шуев Паша – это всегда неизвестная личность: для большинства персона нон-грата, часто появляется в очках, периодически льет себе на руку кислоту и устраивает потасовки в борделях. Но, когда у Паши есть американский томатный суп, материализованный с оцифрованных картин Э. Уорхола, Они становятся тише; чуждость обществу угасает.

Открывая банку, уверенными, заученными годами движениями, параллельно смотря в окно, за которым симулякров больше, чем комаров в летний вечер, что-то пошло не как обычно. То ли руки размякли, то ли мысли увлекли Пашу, но в один момент движения стали неидеальными, неуверенными. Запястья дрогнули.

Кульминация…Взрыв…

Кровавая капля американского томатного супа, материализованного с оцифрованных картин Э. Уорхола, размером 2 х 2 сантиметра теперь растекалась по помятой от активных движений рубашке. Вселенная содрогнулась и замерла. Время застыло; некогда парящие птицы попадали камнями на сырой асфальт, который молча хранил тайну сотен тысяч людей.