«Магия, инкорпорейтед». Дорога Доблести

В дверь просунулась голова секретаря.

– Двенадцать двадцать, шеф. Через сорок минут вы выходите в эфир.

Губернатор рассеянно кивнул и поднялся с кресла:

– Вы меня извините? Меня ждут на званом завтраке. – Он обернулся к секретарю, который доставал из стенного шкафа шляпу и перчатки. – Джим, вы взяли речь?

– Конечно, сэр.

– Секунду! – вмешалась Салли. – А свое лекарство вы приняли?

– Еще нет.

– Перед таким завтраком его надо принять обязательно!

Она кинулась в его умывальную и вернулась с флаконом в руке. Мы с Джо поспешили откланяться.

На улице я принялся злобствовать на то, как нас вышвырнули, и прошелся по поводу тупых, идущих на компромиссы политиканов, но тут Джо меня оборвал:

– Заткнись, Арчи! Попробуй как-нибудь поруководить штатом, а не маленькой фирмой и посмотри, как у тебя пойдут дела!

Я заткнулся.

Боди ждал нас в вестибюле Капитолия. Я заметил, что он очень взволнован. Увидев нас, он швырнул сигарету и кинулся к нам.

– Поглядите! – потребовал он. – Вон туда!

Мы посмотрели туда, куда указывал его палец, и увидели две фигуры, выходящие из больших дверей. Дитворт, а с ним известный лоббист, который ему помогал.

– Ну и что? – спросил Джо.

– Я стоял вон за той телефонной будкой и закуривал сигарету. Вон в том настенном зеркале отражается нижняя часть лестницы. Я высматривал в нем вас. И вдруг вижу: этот лоббист, Симс, спускается по лестнице вроде бы один, но размахивает руками, как будто с кем-то разговаривает. Мне стало любопытно, и я посмотрел прямо на лестницу из-за угла будки. А он не один! Он с Дитвортом. Поглядел в зеркало – а там Симс один! Дитворт в зеркале не отражался!

Джедсон щелкнул пальцами.

– Демон! – сказал он изумленно. – А мне и в голову не приходило!

Я удивляюсь, почему в поездах самоубийства случаются не каждый день. Не знаю, что может действовать более угнетающе, чем однообразные пейзажи за окном и монотонный перестук колес… Хорошо еще, я мог занять голову нашим открытием, что Дитворт не человек вовсе, и не вспоминать беднягу Фельдштейна с его тысячей долларов.

Но при всей своей неожиданности открытие, что Дитворт – демон, мало что меняло, просто объясняло быстроту и ловкость, с какой нас обошли, ну и подтверждало окончательно наше подозрение, что рэкетиры и корпорация «Магия» – это две головы одного чудовища. Но у нас не было средства доказать, что Дитворт – исчадие Полумира. Попытайся мы вызвать его в суд для проверки, он наверняка затаится, а вместо себя пришлет двойника или мандрака, точное свое подобие, но в зеркале отражающееся.

Нам было страшно возвращаться, чтобы сообщить о полной нашей неудаче, то есть мне было страшно. Но хоть тут судьба нас пощадила. Закон о средних округах вступал в силу с момента подписания, а с ним и поправка, включившая законопроект Дитворта. Когда мы сошли с поезда, на вокзале продавались газеты с фамилиями членов новоиспеченной комиссии по чародейству.

Комиссия, также не теряя времени, дала почувствовать свою силу. Она объявила о своем намерении поднять требования ко всем видам магии и возвестила о введении новых экзаменов с более взыскательным подходом. Ассоциация, прежде возглавлявшаяся Дитвортом, открыла курсы повышения квалификации для чародеев, желающих пополнить свои познания в области принципов волшебства и тайного искусства. В соответствии с благородными идеями, изложенными в их хартии, курсы не ограничивали прием только членами ассоциации.

Какое великодушие! А на самом деле на занятиях постоянно внушалось, что членство в ассоциации облегчит сдачу новых экзаменов. И ничего конкретного, с чем можно обратиться в суд, только косвенные намеки. И ассоциация росла как на дрожжах.

Недели через две все лицензии были аннулированы, а чародеям было разрешено практиковать, но с обязательством явиться на экзамен по первому требованию. Наиболее ярых из нежелавших заключить контракт с «Магией» вызвали, проэкзаменовали и отказали им в лицензии. Пресс был включен на полную мощность. Миссис Дженнингс тихо удалилась от дел. Боди как-то зашел ко мне – у меня был с ним контракт на завершение нескольких недостроенных домов.

– Вот ваш контракт, Арчи, – сказал он с горечью. – Я попрошу у вас отсрочки для уплаты неустойки. Мой залог конфисковали тогда же, когда отняли у меня лицензию.

Я взял и разорвал его на четыре части.

– Про неустойку забудь, – сказал я. – Сдашь экзамен, и мы заключим новый контракт.

Он зло засмеялся:

– Не будь наивным.

Я сменил тему:

– Что ты намерен делать? Подпишешь договор с корпорацией «Магия»?

Он гордо выпрямился:

– Я никогда не шел на мировую с демонами. И не собираюсь.

– Молодец! – отозвался я. – Когда на хлеб начнет не хватать, подыщем для тебя какую-нибудь работу здесь.

Хорошо еще, что у Боди было кое-что отложено на черный день, потому что я немножко поторопился со своим предложением, «Магия» стремительно перешла ко второй фазе закручивания гаек, и вопрос уже встал так: а буду ли я сам есть досыта? В городе, конечно, оставалось еще немало лицензированных чародеев, не связанных договором с «Магией», – если бы корпорация выжила всех, это было бы подсудным делом, – но только одни бездарности, которые и любовный напиток настоять не сумели бы. А получить надежную и законную магическую помощь можно было только через корпорацию «Магия».

Мне пришлось вернуться к прежним методам даже в мелочах. Поскольку чарами я и раньше не злоупотреблял, заниматься этим я мог с той только разницей, что вместо прибыли выходили убытки.

Я взял Фельдштейна продавцом, когда его агентство лопнуло. Он чувствовал себя как рыба в воде и помог снизить потери. Прибыль он чуял даже на большем расстоянии, чем я, – на большем, чем доктор Уортингтон был способен учуять колдуна.

Но большинство знакомых мне бизнесменов были вынуждены капитулировать. Почти все они пользовались чарами по меньшей мере на одной стадии своего производства, и перед ними стоял простой выбор: либо заключить контракт с «Магией», либо ликвидировать свое дело. У них были жены, дети, и они заключали контракты.

Расценки за чародейство были взвинчены до предела – так, что с магией себестоимость оказывалась лишь чуть ниже, чем без нее. Чародеям от этой прибыли не перепадало ничего – все забирала корпорация. Собственно говоря, чародеи теперь зарабатывали меньше, чем прежде, когда были независимыми, но они брали, что им перепадало, и были рады хоть как-то прокормить свои семьи.

Джедсону был нанесен тяжелый удар. Сокрушительный. Он пока держался, предпочитая честное банкротство сделке с демонами, но ведь в своем производстве он пользовался магией буквально во всех операциях. Они начали с того, что дисквалифицировали Огеста Уэлкера, его десятника, а затем лишили остальных источников. Ему дали понять, что корпорация «Магия» не желает иметь с ним дела, даже если он будет просить об этом.

Как-то под вечер мы собрались у миссис Дженнингс выпить чаю – я, Джедсон, Боди и доктор Ройс Уортингтон, вынюхиватель колдунов. Мы пытались разговаривать на нейтральные темы – и все время возвращались к своим бедам. Любое самое безобидное замечание тут же заставляло вспомнить Дитворта и его проклятую монополию.

После того как Джек Боди минут десять, кривя душой, объяснял, будто нисколько не переживает из-за утраты возможности колдовать – у него и таланта к этому нет никакого, и занялся он этим только по настоянию отца, не желая его огорчать, – я попытался сменить тему. Миссис Дженнингс слушала Джека с таким состраданием, с такой жалостью в глазах, что мне хотелось зареветь в голос.

Я обернулся к Джедсону и пробормотал:

– А как там мисс Мегит?

Та белая колдунья из Джерси-Сити, которая занималась творческой магией в текстильной промышленности. На самом деле мне это было не особенно интересно.

Он дернулся и посмотрел на меня:

– Эллен? Она… у нее все хорошо. Ее лишили лицензии месяц назад, – закончил он бессвязно.

Такой поворот беседы меня не устраивал, и я сделал еще одну попытку:

– А ей все-таки удалось сотворить готовое платье?

Он чуть-чуть повеселел:

– Ну да. Один раз. Неужели я вам об этом не рассказывал?

Миссис Дженнингс проявила вежливый интерес, за что я мысленно ее поблагодарил. Джедсон объяснил остальным, чего они с мисс Мегит добивались.

– Она даже чересчур преуспела, – продолжал он. – Раз начав, все продолжала и продолжала: нам никак не удавалось вывести ее из транса, и она выдала более тридцати тысяч полосатых спортивных платьев маленького размера. У меня все склады ими забиты. Девять десятых успеет испариться, прежде чем я продам приличную партию. Но больше она этим заниматься не будет, – добавил он. – Слишком вредно для ее здоровья.

– Как так? – спросил я.

– Ну, она похудела на десять фунтов после этого сеанса. Материала для чар почти не осталось. Ей нужно бы поехать в Аризону и год прожариваться на солнце. Эх, были бы у меня деньги! Я бы ее туда отправил.

Я вздернул бровь:

– Попался, Джо?

Джедсон – закоренелый холостяк, но мне нравится его поддразнивать, и обычно он подыгрывает, но на этот раз прямо-таки огрызнулся. Вот насколько у него нервы истрепались!

– А, чтоб тебя, Арчи! Извините, миссис Дженнингс! Но стоит мне проявить простой человеческий интерес к кому-нибудь, и ты сразу усматриваешь корыстные побуждения!

– Прости!

– Да ладно. – Он усмехнулся. – Мне не следовало лезть в бутылку. Как бы то ни было, а мы с Эллен кое-что изобрели, – возможно, этот фокус нас всех выручит. Я собирался вам всем показать, когда будет готов пробный образец. Вот! – Из кармана жилета он извлек нечто вроде ручки и протянул ее мне.

– Что это? Ручка?

– Нет.

– Градусник?

– Нет. А ты открой.

Я отвинтил колпачок и увидел миниатюрный зонтик. Открывался и закрывался он как настоящий и был в поперечнике дюйма три. Мне вспомнились японские коробочки с сюрпризами, которые иногда раздают на праздниках. Только те зонтики сделаны из папиросной бумаги и бамбуковой палочки, а этот был из водонепроницаемого шелка с металлическими спицами и ручкой.

– Симпатичный, – сказал я. – И сделан очень искусно. А для чего он?

– Окуни его в воду.

Я посмотрел по сторонам, где взять воду, но миссис Дженнингс уже плеснула из графина в чашку и дала мне. Я обмакнул зонтик.

Мне почудилось, что он пополз у меня по ладони.

Не прошло и тридцати секунд, как оказалось, что я держу над головой открытый зонт и выгляжу, наверное, так же глупо, как себя чувствую.

Боди хлопнул кулаком по ладони:

– Самое то, Джо! И как это никто раньше до этого не додумался!

Джедсон выслушал поздравления с самодовольной улыбкой, сказал: «Это еще не все!», достал из кармана конверт и вытряхнул из него прозрачный дождевик впору шестидюймовой куколке.

– Принцип тот же. Как и у них. – Он вытащил пару галош длиной менее дюйма. – Мужчина может носить их как брелок на часовой цепочке, а женщина – как талисманчик на браслете. И тогда, приобретя зонтик или плащ, можно будет не опасаться дождя. Едва он начнется – хоп! – они увеличатся. А высыхая, опять станут миниатюрными.

Мы, восхищаясь, передавали их из рук в руки, а Джо продолжал:

– Вот о чем я говорил. Для этого дела нужен чародей – это ты, Джек. И организатор сбыта – это ты, Арчи. Мы с Эллен получаем большие пакеты акций. Она сможет отдохнуть и подлечиться, а я уйду на покой, продолжать изучение законов магии, как и собирался.

Я уже вовсю обдумывал коммерческие возможности, и тут вдруг меня огорошила зловещая мысль.

– Погоди, Джо! Мы ведь не можем открыть это дело в нашем штате.

– Да, конечно.

– А чтобы открыть дело в другом штате, нужен какой-никакой капитал. У тебя есть что-нибудь? По правде сказать, я вряд ли и тысячу долларов выручу за магазин.

Он скривил губы:

– Ну, в сравнении со мной ты богач.

Я вскочил и начал нервно расхаживать по комнате. Может, мы сумеем занять необходимые деньги. Упустить такую возможность? Нет уж! Она же нас всех поставит на ноги! Все основания для получения патента, а тогда… Я уже видел коммерческие операции, какие Джо и не представлял себе. Туристские палатки, байдарки, купальные костюмы, любое снаряжение для путешествий. Золотое дно!

И тут миссис Дженнингс мягко сказала своим приятным голосом:

– Боюсь, что найти штат, где вы смогли бы обосноваться, будет не так-то легко.

– Извините, я не понял?

– Мы с доктором Ройсом наводили справки. Боюсь, вы убедитесь, что вся страна скоро окажется в таком же положении.

– Как! Все сорок восемь штатов?

– Демоны, в отличие от нас, во времени не ограниченны.

Я осекся. Опять Дитворт!

Уныние окутало нас как черная мгла. Мы прикидывали и так и этак, но возвращались все к тому же: что толку от замечательной идеи, если Дитворт обложил нас со всех сторон? Воцарилось угрюмое молчание.

Прервал его я, неожиданно для себя заявив:

– Но послушайте! Такое положение невыносимо. Довольно обманывать себя. Посмотрим правде в глаза: пока Дитворт командует, нам надеяться не на что. Почему же мы ничего не пробуем предпринять?

Джедсон страдальчески улыбнулся:

– Я бы и рад, Арчи, Бог свидетель, но что мы можем сделать?

– Мы ведь знаем, кто наш враг! Дитворт. Так возьмемся за него – законным путем или противозаконным, в открытую или исподтишка.

– В том-то и вопрос. Знаем ли мы, кто наш враг? Да, конечно, он демон. Но какой? И где он сейчас? Его уже давным-давно никто не видел.

– Что? Так ведь совсем на днях…

– Просто манекен. Пустая оболочка. Подлинный Дитворт где-то прячется.

– Но послушай, если он демон, его же можно вызвать, принудить…

Ответила мне миссис Дженнингс:

– Пожалуй, но это ненадежный и опасный способ. Для этого нам не хватает главного – его имени. Вызвать демона можно, только зная его подлинное имя, иначе он не подчинится, какими бы могущественными ни были заклинания. Я уже не один месяц веду розыски в Полумире, но ничего полезного не узнала.

Доктор Уортингтон звучно откашлялся – словно загромыхала бетономешалка – и предложил:

– Мои способности в вашем распоряжении, и если я могу как-то помочь вам избавиться от этой докуки…

Миссис Дженнингс поблагодарила его, но добавила:

– Пока я не вижу, доктор, как мы могли бы воспользоваться вашими талантами. Но я всегда знала, что вы готовы помочь нам.

– Черное побеждается белым! – неожиданно сказал Джедсон.

– Всегда, – подтвердила миссис Дженнингс.

– И везде?

– И везде, ибо мрак – это отсутствие света.

– Негоже, – продолжал Джедсон, – белому уступать черному.

– Негоже.

– С помощью моего брата Ройса мы можем внести свет во тьму.

Она задумалась.

– Да, это возможно, но очень опасно.

– Вы там бывали?

– Случалось. Но ты – не я, и остальные тоже.

Все, кроме меня, словно бы понимали, о чем идет речь, и я, не выдержав, перебил их:

– Погодите. Может, вы объясните, в чем дело?

– Извини, Арчибальд, мы не хотели тебя обидеть, – сказала миссис Дженнингс голосом, который сразу меня утешил. – Джозеф предлагает, раз мы здесь бессильны, сделать вылазку в Полумир, вынюхать этого демона и напасть на него в его родной обстановке.

Я не сразу уловил дерзкую простоту этого плана, а тогда сказал:

– Чудесно! Давайте, а? Когда отправляемся?

Они начали профессиональный разговор, в котором я опять ровно ничего не разобрал. Миссис Дженнингс достала несколько подплесневевших фолиантов и справлялась по ним о тонкостях, которые были выше моего понимания. Джедсон позаимствовал ее астрономический календарь и вышел с доктором во двор посмотреть на луну.

Затем они начали спорить – вернее, обсуждать, поскольку предложения миссис Дженнингс принимались безоговорочно, – как обеспечить связь с реальным миром. Насколько я понял, проверенного способа не имелось, а миссис Дженнингс отказывалась что-либо предпринять, пока они не найдут подходящий вариант. Загвоздка заключалась в следующем: они не были черными магами, не подписывали договора с чертом, а потому не считались гражданами Царства Тьмы и не могли беспрепятственно по нему путешествовать.

– А как насчет Эллен Мегит? – неуверенно спросил Боди у Джедсона.

– Эллен? Ну конечно же! Она это может. Сейчас я ей позвоню. Миссис Дженнингс, у кого из ваших соседей есть телефон?..

– Это лишнее, – перебил Боди. – Просто думай о ней, пока я не протяну линию… – Секунду он впивался взглядом в лицо Джедсона, а затем исчез.

Минуты три спустя Эллен Мегит грациозно спрыгнула в комнату из пустоты.

– Мистер Боди сейчас придет, – сказала она. – Он задержался купить пачку сигарет.

Джедсон подвел ее к миссис Дженнингс и познакомил их. Выглядела Эллен действительно плохо, и я понял, почему Джедсон за нее тревожится. Каждые несколько минут она судорожно сглатывала и кашляла, словно страдая увеличением щитовидной железы.

Едва вернулся Джек, как они принялись обсуждать детали. Он уже объяснил Эллен, что они задумали, и она с радостью согласилась помочь, твердо заявив, что еще один транс ей вреда не причинит. Тянуть не имело смысла, и они тут же собрались в путь. Миссис Дженнингс отдавала распоряжения:

– Эллен, ты в трансе будешь следовать за мной, поддерживая тесный контакт. Думается, на кушетке у камина твоему телу будет удобно. Джек, ты останешься здесь охранять врата. – (Наиболее подходящими вратами оказалась труба камина в гостиной миссис Дженнингс.) – И будешь поддерживать с нами связь через Эллен.

– Но, бабушка, я пригожусь в Полу…

– Нет, Джек, – перебила она ласково, но твердо. – Здесь ты гораздо нужнее. Кто-то должен сторожить путь, чтобы помочь нам вернуться. У каждого свои обязанности. – Он проворчал, но уступил, и она продолжила: – Пожалуй, это все. Эллен и Джек остаются здесь. Джозеф, Ройс и я отправляемся туда. Тебе, Арчибальд, остается только ждать, но по мирскому времени отсутствовать мы будем не дольше десяти минут – если, конечно, вернемся.

Она засеменила в кухню, упомянув про мазь, а потом повернулась к Джеку и распорядилась, чтобы он приготовил свечи. Я бросился за ней.

– О чем вы? – спросил я сердито. – Возьмите меня с собой!

Она посмотрела на меня с ласковой озабоченностью в чудесных глазах:

– Арчибальд, это невозможно!

Джедсон пошел за нами и дернул меня за рукав:

– Не глупи, Арчи. Ну подумай сам! Об этом и речи быть не может. Ты же не чародей!

Я вырвал руку:

– И ты не чародей!

– Формально – нет, но я знаю достаточно, чтобы оказаться полезным. Не изображай упрямого осла. Ты же просто будешь там помехой для нас.

Такой довод опровергнуть трудно. Удар под ложечку, и ничего больше.

– Это почему же? – не уступал я.

– Черт возьми, Арчи! Ты молод, силен, смел – и в драке я был бы только рад, если бы ты оказался рядом. Но в этом деле одного мужества или даже ума еще мало. Тут требуются специальные знания и опыт.

– Ну и что? – отрезал я. – У миссис Дженнингс и того и другого хватит на целый полк. Но – вы извините меня, миссис Дженнингс, – она в преклонных летах и слаба. Если силы ей изменят, я ее поддержу.

Джо усмехнулся, и я чуть не дал ему хорошего пинка.

– Но не это требуется в…

У нас за спиной зарокотал бас профундо доктора Уортингтона:

– Мне кажется, брат, что порывистость и невежество нашего молодого друга могут нам пригодиться. Бывают моменты, когда мудрость слишком уж опаслива.

Конец спору положила миссис Дженнингс.

– Погодите! Все вы! – скомандовала она и просеменила к кухонному шкафу, открыла дверцы, отодвинула пакет овсяных хлопьев и достала кожаный мешочек. Он был полон тонких палочек.

Она высыпала их на пол, и мы все трое деловито уставились на беспорядочную кучку.

– Бросьте их еще раз! – потребовал Джо, и она послушалась.

Затем я увидел, что миссис Дженнингс и доктор согласно кивнули, а Джедсон пожал плечами и отвернулся.

– Ты отправишься с нами, – сказала мне миссис Дженнингс с улыбкой, хотя глаза ее оставались озабоченными. – Это небезопасно, но мы тебя возьмем.

Больше времени мы не теряли. Разогрели мазь и втерли ее друг другу в спину. Боди, как привратник, восседал среди своих пентаграмм, мекагранов и рунических знаков, монотонно и нараспев читая заклинания из пухлой книги. Уортингтон решил отправиться в истинном своем облике – в набедренной повязке, с ног до головы расписанный парасимволами, с дедушкиной головой под мышкой.

Возникла небольшая дискуссия, прежде чем они выбрали подходящую личину для Джо. Он прошел несколько метаморфоз, после финальной выглядел ужасно: тонкая как бумага серая кожа обтягивала безобразно перекошенный череп, сгорбленную спину, впалые бока какого-то зверя и длинный костистый хвост, которым он беспрестанно дергал из стороны в сторону. В целом композиция была достаточно близка к человеку, чтобы вызвать отвращение – куда большее, чем вид какого-нибудь уродливого животного. Меня чуть не вырвало, но он остался очень доволен.

– Прелесть! – воскликнул он голосом, напоминающим скрежетание жести по жести. – Великолепная работа, миссис Дженнингс. Асмодей не отличит меня от родного племянника!

– Надеюсь! – сказала она. – Так в путь?

– Ну а Арчи?

– Мне удобнее оставить его таким, какой он есть.

– А ваше собственное преображение?

– Об этом я уж как-нибудь сама позабочусь, – ответила она с некоторой резкостью. – Займите свои места.

Мы с миссис Дженнингс оседлали одну метлу – я впереди, лицом к свечке, вставленной между прутьями. (На Хеллоуин часто вывешивают изображение ведьмы верхом на метле палкой вперед. Это грубая ошибка. В таких вещах обычай крайне важен.) Ройс и Джо должны были следовать прямо за нами. Серафим быстро прыгнул на плечо хозяйки и уютно устроился там. У него от приятного нетерпения даже усы подрагивали.

Боди громко произнес Слово, наша свечка выбросила язык пламени, и мы взвились. Я жутко перепугался, но постарался не показать виду, судорожно вцепившись в палку метлы. Камин разверзся, будто огромная пасть. Огонь в нем заревел, как лесной пожар, и унес нас ввысь. На мгновение я увидел в вихре пламени пляшущую саламандру и понял, что это моя саламандра – та, которая почтила меня своим одобрением и порой украшала своим присутствием мой новый камин. Я счел это добрым предзнаменованием.

Врата остались далеко позади, если слово «позади» можно употреблять там, где все направления чисто символичны. Рев огня уже не сопровождал нас, и страх почти отпустил. Я ощутил у себя на поясе ободряющую руку и оглянулся, чтобы поговорить с миссис Дженнингс.

И чуть не свалился с метлы.

Когда мы покидали дом, позади меня примостилась дряхлая старуха, съежившаяся, морщинистая, чье тело жило только благодаря неукротимому духу. А та, кого я увидел теперь, была молодой, полной сил женщиной, безупречной, ошеломительной красавицей. Описать ее невозможно, в ней нельзя было найти ни единого изъяна, и никакое воображение не могло ничего добавить или отнять.

Вы когда-нибудь видели бронзовую статую Дианы-охотницы? Между ними было легкое сходство, только никакому металлу не дано передать пленительную, дышащую жизнью красоту, которую увидел я.

Но это была она!

Миссис Дженнингс, вернее, Аманда Тодд в двадцать пять лет, когда она достигла высшего расцвета своей несравненной женственности и до того, как годы начали подтачивать совершенство.

Я забыл свой страх. Я забыл все, кроме одного: рядом со мной была женщина всепокоряющей обворожительности и энергии, каких я никогда не встречал. Я забыл, что она на шестьдесят лет старше меня, что этот ее облик был просто триумфом колдовства. Наверное, спроси меня кто-нибудь в ту минуту, влюблен ли я в Аманду Дженнингс, я бы ответил «да!». Но тогда мысли у меня мешались, и сам я ни о чем подобном не думал. Она была рядом со мной, и все остальное значения не имело.

Она улыбнулась. Глаза у нее были полны теплотой и пониманием. А когда она заговорила, я сразу узнал ее голос, хотя теперь вместо слабого чистого сопрано я услышал звучное контральто.

– Все нормально, Арчи?

– Да, – ответил я, запинаясь. – Все нормально, Аманда.

Ну а Полумир… Как описать место, которое не имеет ничего общего с моим миром – миром людей? Как рассказать о том, для чего еще не придуманы слова? Обычно неизвестное объясняется через известное. Но тут не было никакого хотя бы отдаленного соотношения, никаких параллелей. Мне остается только рассказывать о том, какие впечатления я получал через свои человеческие органы чувств, как происходившее воздействовало на мои человеческие эмоции, памятуя, что все это опирается на двойную ложь – недостоверность увиденного и почувствованного мной и неизбежные искажения при облечении мысли в слова.

Я обсуждал это с Джедсоном, и он согласился, что трудность эта непреодолима и все же какая-то правда должна присутствовать в рассказе о том, как я воспринял Полумир.