17 экспериментов, которые спасли наш брак

А вдруг муж тоже с кем-нибудь другим захочет пообедать? С Холли Берри, например. Эта актриса ему очень нравится. А вдруг он в неё влюбится, когда увидит по-настоящему? Нет, лучше об этом вообще не спрашивать. Тогда следующий вопрос.

«Хотел бы ты стать знаменитым? В какой области?» Этот вопрос тоже задавать не стоит. Ответ я давно знаю. Быть известным – это не для него. В нашем городе его и так все знают, и это очень напрягает, особенно когда идёшь просто солнечные очки купить, а продавец, который был его пациентом, вспоминает, что он уже удалял абсцесс и у него, кажется, ещё один назрел, и не мог бы он прямо здесь и сейчас сказать, нужно ли его вырезать. А где это – здесь? Сзади. Там…

Следующий вопрос. «Прежде чем сделать телефонный звонок, вы когда-нибудь репетируете, что собираетесь сказать?» Глупый какой-то вопрос. Он же не в театре работает, а в больнице, зачем репетировать: «Вашего мужа успешно прооперировали. Проживете с ним ещё много лет. Вы разводитесь?».

Следующий вопрос. Четвертый… «Когда вы в последний раз пели наедине с собой? А для кого-то другого?» Ответ тоже знаю. Кристиан в последний раз пел на уроке музыки, после чего учительница сказала: «А не попробовать ли тебе игру на трубе?» И, возможно, всё бы сложилось, если бы учитель игры на трубе не предложил ему после первого занятия всё-таки попробовать заняться пением.

Следующий вопрос. «Если бы вы могли жить до 90 и сохранить либо разум либо тело тридцатилетнего в последние 60 лет своей жизни, что бы вы выбрали?» Этот вопрос ему не понравится. Он не любит разглагольствований о том, что не произошло.

«У вас есть тайное предчувствие о том, как вы умрете?» Этот вопрос тоже ни к месту. Он не любит думать о смерти. Говорит, когда проблема приходит, надо ею заниматься, зачем заранее голову забивать всякой ерундой? Всё-таки я его неплохо знаю.

Следующий вопрос. «Назовите три общие черты, которые есть у вас и вашего партнера…» Ба-бах! Подпрыгиваю, ничего не понимая. Вокруг темно, на электронных, светящихся красным огоньком часах – два ночи, муж ворчит. Я включаю ночник и обнаруживаю на полу террариум с выбегающей из него живностью.

– Аааа! Что там? – кричу, вскарабкавшись на подушку и поджав ноги, как потерпевший караблекрушение, спасающийся на острове от акул, подплывающих со всех сторон.

– Гремучая змея, – бурчит муж и спит дальше.

– Что? – сканирую взглядом пространство около кровати, ожидая увидеть маленькую чешуйчатую голову с вихляющим язычком посередине. – Она же ядовитая!

– Ну что ты всполошилась, – отвечает муж недовольно. – Это всего лишь гекконы. Завтра их соберём и выпустим. Выключай свет.

– Ты с ума сошёл? Хочешь, чтобы эта тварь мне в ухо залезла и высосала мозг?

– Не шуми! Испугаешь их!

– Я не такая страшная, как они! Лови их! – толкаю мужа в спину. Тот нехотя заглядывает под кровать.

– Они же милые и добрые. Вот посмотри, – муж сует под нос букет из черноглазых тварей. – Троих поймал. Давай спать.

– А сколько их было?

– Шесть… Или семь…

– Что значит «или семь»? Где остальные?

– Остальные под твоей кроватью – ждут, когда слезешь с неё, чтобы я их достал.

Перепрыгиваю на стул, а муж тем временем отодвигает кровать. Разочарованно молчу. Не эти вопросы хотела ему задать и не эти ответы получать. Через полчаса все гекконы сидят в террариуме, муж храпит, я смотрю совой в сторону моря, потому что не выспалась. Если так дальше пойдёт, то завтра вечером опять усну раньше времени. Что за незадача с экспериментом?! Нужно срочно менять тактику.

Среда

В обед уговариваю детей пообедать в детском уголке ресторана: там специальные маленькие стульчики и столики, нет родителей, которые заставляют есть салат и ограничивают в мороженом – в общем дети убежали туда в большом воодушевлении. Я – в не меньшем – в противоположную сторону. В который раз убеждаюсь, что среди кучи неработающих вариантов обязательно найдётся тот, что с «зеленым» оттенком. Как оливка в моем коктейле. Наполняем тарелки и садимся друг против друга. Момент истины. Раунд вопросов начинается!

– Помнишь, – начинаю нетерпеливо, – я тебе вчера говорила про приятную неожиданность?

– Да, – муж игриво улыбается.

– Про вопросы…

– Ах про это, – он разочарованно отправляет в рот капусту. В отпуске он решил сесть на диету, и теперь перед каждым обедом и ужином заполняет живот этой малокалорийной зеленью, чтобы в конце осталось место только на один стейк, не больше. Тут я вдруг подумала, что выбрала не самый удачный момент – нужно было всё-таки начинать, когда он за мясо возьмется, но если ждать идеальной ситуации, то так можно и дома оказаться: без ответов и любовной страсти. Дети уже недоуменно по сторонам поглядывают и на нас – почему-то в детской части ресторана они оказались совершенно одни. Иду на абордаж!

– Это из одного исследования, – тараторю, чтобы у мужа не было и шанса возразить. – В нём незнакомые мужчины и женщины отвечали на 36 простых, но достаточно личных вопросов, после этого в течение четырех минут смотрели друг на друга. Многие после этого влюблялись и даже женились!

– Мы уже женаты, – с удовлетворением заключает он, вычислив в одном предложении, по его мнению, все неизвестные.

– Некоторые из вопросов, – продолжаю я, – действительно необычные. Я их встречала в списках вопросов, которые должны задать (или всегда хотели задать) друг другу супруги. Они позволяют лучше узнать друг друга, наши интересы, пристрастия. К примеру, «Если бы у вас была возможность выбрать любого человека в мире, кого бы вы пригласили на ужин?» или «Из чего бы состоял ваш идеальный день?» Или «Каким бы ты животным не хотел стать в следующей жизни?»

– Уж точно не козлом! Так эта капуста надоела! – муж с раздражением отодвигает «зелёную» тарелку в сторону, придвигая другую – со стейком. Очень вовремя.

– Отлично, на один вопрос уже ответили. Я бы вообще не хотела стать животным. В крайнем случае, каким-нибудь травоядным, которого никто не может съесть.

– Такого не бывает. В природе всегда кто-нибудь кого-нибудь хочет съесть.

– А слоны?

– На них человекообразные охотятся. За их бивнями.

– Ну тогда слоном женского пола – у них ведь нет бивней?

– Да, думаю, эта единственная безопасная альтернатива вегетарианца.

Я внутренне улыбнулась завязавшемуся разговору.

– Вот ещё интересный вопрос, – продолжаю, – «Что ты хотел бы изменить в своем воспитании, родительском подходе, если бы мог?»

– Я думаю, стал бы больше учиться в школе и в университете. Тогда мне было бы проще сдавать экзамены. Было бы не так тяжело.

– А мне бы хотелось, – подхватываю я, – чтобы моя мама любила нас детьми так, как она любит сейчас. Точнее, я знаю, она всегда нас любила, но не особенно показывала – до того момента, когда мне операцию в восемнадцать лет сделали. Я тебе рассказывала, что было осложнение, кровотечение, от которого я сознание потеряла, и она тогда всю ночь около меня сидела, держала руку на животе – мне так было легче терпеть боль. Потом я ничего не ела, а в один из дней сказала, что очень хочется арбуза, и она его привезла – это в декабре-то на нашем севере! Мне показалось, что она в тот день будто очнулась от спячки. Проснулись её чувства, её любовь. С тех пор я их всегда ощущала.

Муж притих. Теперь мне понятно, как работают эти вопросы. Они погружают тебя в состояние, которое ты можешь испытывать только с очень близким человеком, который достоин самого сокровенного. Обычно это происходит с теми, кто влюблен. В эксперименте лишь порядок событий меняется местами.

– Ещё по одному? – предлагаю я.

– Давай, – отвечает муж, доедая стейк.

– Что бы ты изменил в своей жизни, если бы узнал, что тебе осталось жить год?

Этот вопрос Кристиану явно не нравится.

– Я предпочитаю не думать об этом, – отвечает он. – Я так сложен. Ничего не планирую, пока это не произойдет.

– Я бы читала, писала книги, проводила время с тобой и с детьми – в общем делала бы всё то же самое, только, наверное, более осознанно, более включённо.

Мы молчим, а я украдкой поглядываю на наших мальчиков: старшему Саше скоро семь, младшему Даниелю в мае исполнилось пять. Маленькие непоседы… Вот и сейчас не могут спокойно сидеть: размахивают руками, то и дело вскакивают, бегут за добавкой…

Не так давно природа подарила их нам безо всяких усилий. Просто так. Что изменилось с тех пор? Что изменилось в нас, между нами, во мне, чтобы природа пошла вспять? Природа молчит… Почему вдруг подумала об этом сейчас? Знаю, почему… Задаю эти идиотские вопросы, но не решаюсь спросить о самом главном…

– Я думаю, перестал бы работать и отправился в кругосветное путешествие… – вдруг отвечает Кристиан, выводя меня из оцепенения. На этом наш диалог приходится прекратить, так как дети начинают громко ссориться… Пересаживаем их за наш столик.

Вечером на детской дискотеке мне удаётся вставить ещё один короткий вопрос из списка «Что у нас общего?» И получив сдержанное: «Внешне мы похожи и внутренне тоже», констатирую, что затея с вопросами не оказывает на нас желаемого воздействия.

Четверг

Сидя на следующий день у моря, я думаю, что этот эксперимент заранее был обречен на провал. Нельзя войти в одну реку дважды. Мы были влюблены, мы встречались, мы поженились, мы родили детей. Мы много раз заходили в реку любви, и вода в ней была всегда разной: по-летнему тёплой, как море в августе, и прохладной, бодрящей, как весенний дождь. И нет ни в одной из них преимущества, есть лишь способность чувствовать то, что есть в данный момент. Не нужно стремиться к той любви, что была. К ней уже не вернуться, да этого и не нужно. Перед нами новые горизонты, другие оттенки, только вот пока мы их не особенно различаем.

– Саша, зачем ты засунул руку в расщелину? – кричу старшему сыну. – Тебе злой краб сейчас палец откусит! – я действительно волнуюсь, потому что крабов здесь много, и они очень не любят любопытных мальчиков, даже с задатками Джеральда Даррелла. Но наш юный натуралист способен удивить не только меня, но и краба, которого Саша вытаскивает из расщелины. Тот грозно трясёт клешнями – мол, «я тебе сейчас покажу!», но в итоге Саша показывает его всем собравшимся вокруг любопытным родителям и детям.

– Даниель, – кричу тем временем, заметив, что младший забрался в это время в воду по грудь. – Не заходи так далеко! Пожалуйста! Дорогой, верни его!

Муж спешит за Даниелем, а я думаю о том, что, возможно, проблема совсем в другом. С рождением детей всё, что раньше предназначалось друг другу: взгляды, прикосновения, внимание, любовь – отдаются детям. Супругам ничего не остается, кроме, напоминаний, просьб, приказов, укоров, решения возникающих вопросов. Природа сделала всё для того, чтобы дети родились и выжили, а что будет с родителями, с их отношениями – это её уже не волнует, сами разбирайтесь. Главное, чтобы потомство осталось, а ваша любовь? Это уже, как сами устроите. Хотите – живите вместе в любви. Хотите – живите раздельно. Хотите – счастливо. Хотите – ругайтесь каждый день. В общем, здесь у вас полная свобода. Природа долг выполнила, «умыла руки» и ушла. И без её поддержки как-то сложновато. Но я не теряю оптимизма.

Со следующего дня решаю взяться за новый эксперимент: провести пристальный анализ количества того внимания, которое уделяю мужу.

Эксперимент №3. Всё внимание на мужа

Один опрос, проведенный среди английских супружеских пар с детьми, показал, что мамы и папы детей до семи лет значительно сокращают качественное время, которое они проводят со своими супругами более, чем в два раза: с четырнадцати до шести часов в неделю. И это статистическая середина. Есть пары, которые не проводят друг с другом и пары минут в день. Самое прискорбное, что 91% родителей признаются, что качественным времяпрепровождением они называют теперь не время с партнером, а время, проведенное с семьей. Получается, что с появлением детей отношения супругов (а для кого-то и сами супруги) обесцениваются. То есть провести пару часов с детьми – это отлично, а с партнером – потеря времени. Романтические жесты сокращаются примерно на четверть (на сколько увеличивается количество неромантических жестов, статистика умалчивает). Также уменьшается количество словесных признаний в любви, поцелуев, дневных и ночных свиданий. Почти половина родителей никогда не проводила выходных без детей – чаще всего потому, что не хотят оставлять их одних. В некоторых семьях дети продолжают спать в родительских кроватях до поступления в школу, а то и дольше, не давая возможности супругам воссоединиться даже ночью. Здесь думаю, что природа это специально задумала в качестве естественного способа предохранения. То есть пока ребёнок нуждается ночью в родителях, других детей не надо.

Конечно, все эти цифры вполне объяснимы: за малышами нужно присматривать, ухаживать, и здесь против природы не пойдёшь. Только вот, когда они подрастают и вполне могут провести пару часов без мам и пап, что действует в нас? Инстинкты, сформировавшаяся привычка или отчуждение, возникшее за это время между супругами?

Четверг

Ресторан международного семейного отеля за завтраком – лучшего места и времени не придумаешь, чтобы понаблюдать за тем, сколько внимания супруги уделяют друг другу. Как агент контрразведки, незримый и неслышимый, наблюдаю за мамами и папами, чтобы составить собственный портрет стреднестатистической картины внутрисемейного внимания. Белоснежные скатерти, снующие между столами черноволосые официанты, запахи свежеиспеченного хлеба и свежезаваренного кофе, которые разносятся по огромному залу. Кажется, что может быть лучше? Всё готово. Не нужно убирать, ничего не нужно готовить. Есть время друг для друга, но не тут-то было!

Вот, к примеру, молодая пара с малышом полутора лет. Мама уговаривает ребёнка что-нибудь съесть. Папа убеждает маму оставить малыша в покое – тот съест, когда ему захочется, всё-таки здесь «всё включено», но мама знает лучше. Ласковым, добрым тоном она продолжает внушать сыну, что он голодный. Того, правда, так легко не убедишь: он весело вертится и сжимает рот. Мама с терпеливой улыбкой настаивает, но безуспешно. А тут муж ещё со своими советами.

«Почему мне нужно тебя обо всём просить? – прилетает ему. – Почему не можешь проявить инициативу и принести хлеба? Только на этот раз, пожалуйста, с семечками кунжута, а не тыквы – у ребёнка из-за них животик болит. Неужели ты до сих пор этого не заметил? Любую ерунду тебе нужно объяснять?» Муж в итоге уходит, заказывает себе пиво и садится один, спиной к жене, которые метает гневные взгляды. Вот тебе и романтический отдых на море.

– Дорогой, пиво хочешь? – спрашиваю мужа.

– С утра? Да нет, я лучше за Сашу булочку доем.

Снова съезжаем на детскую тему. Успокаивает одно: мы не одни такие. Глаза, руки, внимание родителей в ресторане заняты детьми, пиццей, фруктами, макаронами – опять же для детей. В этом есть какой-то особый смысл, предназначение, потому что если внимание родителей освобождается, то появляется пустота, неловкость, отчуждённость, ненужность. Никакого намёка на романтику, поддержку, интересный разговор с супругом. Поцелуй кому? Ребёнку. Улыбка кому? Ребёнку. Тарелка с едой кому? Конечно, ребёнку. А мужу: «убери, помолчи, принеси, ещё раз, потому что принёс не то, помолчи ещё раз, а то не слышно, что чадо говорит!» Что ни говори, а с появлением детей, главные акценты женщины – на ребёнке, а не на муже. Но ведь его потребности с появлением детей не исчезают. И даже если вначале все готовы потерпеть, то через три года возникает резонный вопрос: сколько ещё терпеть и нужно ли вообще?!

Итак, с сегодняшнего дня – всё внимание на мужа! Ну или хотя бы его справедливая часть. Заодно понаблюдаю, получаю ли я аналогичную часть его внимания.

Пятница

– Мама, можно к тебе на коленки? – спрашивает старший за ужином.

– Садись, – чуть отодвигаю стул, чтобы ему было удобнее.

После старшего на коленки залезает и младший. Теперь очередь мужа. «Дорогой, хочешь тоже ко мне на коленки? И поцелуйчик!» Так было бы справедливо, если учитывать принцип не просто равного, а даже повышенного количества внимания мужу, который я провозгласила, начиная эксперимент. Нет, на абсолютную справедливость здесь рассчитывать не приходится: всё-таки весовая категория у детей и мужа разные, но как тогда уравнять его в правах на моё внимание? У мужа и жены есть свои способы телесного общения, но даже если их учесть, то уравновесить ни по времени, ни по вниманию всё равно не получается.

– Тебе не кажется, – спрашиваю мужа, – что когда появляются дети, то всё внимание, прикосновения, время, поцелуи, нежность, заботы, которые раньше супруги дарили друг другу, переносится на детей?

Муж смотрит на меня так, будто я вдруг, после многолетнего блуждания в темноте, прозрела.

– Как ты думаешь, укладываемся ли мы в статистику отношений супругов с детьми в плане внимания друг к другу, романтики и любви?

Муж не успевает ответить, так как в этот момент Даниель роняет стакан со спрайтом на стол.

– Я закажу еще один, когда официант подойдёт, – говорит муж, бросая салфетки на мокрую скатерть.

– Но это долго! – возражает Даниель. – Я хочу сейчас!

Муж строго смотрит на сына.

– Если хочешь прямо сейчас, закажи сам, – предлагаю я, вспомнив о том, что и детям пора больше ответственности на себя брать, чтобы освобождать наши ресурсы с мужем друг для друга. – Скажи ему, как я тебя учила: «One water, please» или «One Sprite, please», если хочешь спрайт. Идите вместе с братом – вместе не так страшно.

Саша и Даниель, к нашему удивлению, уходят и возвращаются, хитро улыбаясь: «Мы заказали!»

Через пару минут официант приносит «Кока-колу».

– Наверное, вы ошиблись, – пытаюсь остановить его, но официант не слышит, поэтому я с прискорбием добавляю. – Придётся папе пить «Кока-колу». Ведь вы знаете, что мы вам её пить пока не разрешаем.

– Но мы уже большие! Мы сами можем заказать попить и даже на английском! – «дуются» дети.

– И даже «Кока-колу»! – добавляю я, и они снова хихикают.

– Вы думаете, что уже достаточно взрослые, чтобы пробовать «Кока-колу»? – спрашивает муж тоном учителя, который обнаружил проделку учеников, и чтобы не портить никому настроения, превращает её в нечто легитимное.

– Да! Да! – кричат дети.

Муж смотрит на меня, я киваю: а, может, он и прав? Они действительно уже во многом взрослые и самостоятельные, что хорошо. Ведь именно это может позволить нам с мужем уделять друг другу больше времени. Передать ответственность за то, что могут делать сами, детям, чтобы освободить ресурсы друг для друга?

Но готовы ли мы к этому? Не получится ли так, что, специально выделив время, мы будем скучать и тянуться к телефонам, чтобы прочесть новости и сделать что-нибудь интереснее или важнее, чем быть друг с другом? От этого по животу разливается страх – холодный и липкий, как наш стол после пролитого спрайта. Когда же его, наконец, приведут в порядок?

Суббота

«Верь только той статистике, которую сам подделал», – говорит мой свёкр, и я с ним абсолютно согласна. Поэтому уже второй день сопоставляю наши отношения и статистику. Никаких сомнений в том, что мы с мужем проводим друг с другом не меньше времени, чем среднестатистический родитель, у меня не было, особенно, если учитывать то, что мы в отпуске, только вот одно неожиданное открытие застало меня врасплох.

После двухдневных подсчётов констатирую положительный итог. Цифры мне улыбаются, как цветы под нашим балконом: шесть-семь часов в неделю мы проводим друг с другом (даже если не в отпуске); «я тебя люблю» звучит у нас чаще, чем у других пар (5-6 раз в день вместо 1-2); мы целуемся несколько раз в день (вместо скромных 10 раз в неделю у английских пар); обычно раз в месяц выходим куда-нибудь пообедать или на завтрак (правда, здесь пока это сделать не смогли). Всё было бы хорошо, если бы не одно «но». Практически вся положительная статистика наших отношений складывается усилиями моего мужа! Он говорит о чувствах, подходит ко мне, чтобы поцеловать, периодически предлагает устроить свидание на двухместном катамаране посреди бирюзового моря, оставив детей под присмотром квалифицированного персонала. А я не решаюсь, потому что не знаю, насколько персонал квалифицированный, а волны – не самое подходящее место для романтичного свидания с женщиной, которая после последней поездки на морском катере превратилась с женщину c головой в ведре. Возможно, вся проблема именно в том, что я принимаю его любовь, но ничего не делаю сама? Нет, делаю, конечно: готовлю, убираю, организовываю, – но это всё для семьи в целом, а для него конкретно – очень мало, практически ничего. Не то, чтобы я не хочу этого, просто его проявлений чувств мне вполне достаточно. В то же время я понимаю, что любовь – это глагол. Поэтому действовать нужно и мне тоже.

– Дорогой, ты слышал, что мужчины, которые целуют своих жен каждое утро, живут на целых пять лет дольше тех мужчин, которые не целуют? – спрашиваю мужа, лежащего рядом на шезлонге.

– Это потому, что жены их не убивают раньше времени?

– Ты меня целуешь каждое утро, так что тебе не стоит беспокоиться, – смеюсь. – Мне было бы гораздо интереснее узнать, почему именно такая последовательность: муж целует жену. А если жена целует мужа? Или это не имеет такого положительного воздействия? Видимо, утренний поцелуй – индикатор отношения мужчины к женщине, качества брака с ней. Если всё хорошо, то он испытывает меньше стресса, меньше огорчается, лучше себя чувствует: у него от этого повышается иммунитет, поэтому он дольше живёт. А как быть с женщинами? Я тоже хочу жить на пять лет дольше.

– Целуй меня на ночь, раз утро уже занято, – делов-то…

Действительно, делов-то… Детей же я целую на ночь, причём неоднократно. Целые бандерольки поцелуев им выдаю. Пришло время и мужа поставить в список адресатов.

Воскресенье

После обеда первый раз за наш отпуск на Корфу отдаём детей под присмотр квалифицированного персонала. Не могу сказать, что Даниель горит желанием расстаться с нами, но я непреклонна.

– Сегодня мы уйдем на час, а завтра уедем на катамаране рыбачить в море часа на два, – муж оживленно жестикулирует, когда мы, оставив детей, направляемся по горячей асфальтной дорожке к морю. – А послезавтра всё утро проведем в номере без детей!

– Роскошный план, но послезавтра мы улетаем! – возвращаю мужа на землю.

Мне немного не по себе от того, что с нами нет детей, но изо всех сил стараюсь расслабиться – мы заслужили этот час единения. Муж идёт на деревянный помост, на котором стоит одинокий рыбак, чтобы посмотреть на его улов. Раздеваюсь, чтобы подождать его в воде.

Близость на расстоянии: прикосновения взглядов, мыслей, улыбок. Никогда не задумывалась о том, что смотрю обычно не на мужа, а на детей, машу им ручкой, посылаю воздушные поцелуи. Теперь без них какая-то пустота, тревога, будто чего-то не хватает, будто вырвали из сердца кусочек, точнее два.

Вот и сейчас снова смотрю на детей, пусть и на чужих, точнее, на семейные пары. Даже смешно: все они выглядят одинаково – как женщины, которые два ведра воды в руках с колодца несут, только у мам вместо вёдер по ребенку в каждой руке, а у пап – сумки со всем тем, что не поместилось маме в котомку, которая у неё висит на плече. И все они смотрят на детей с гордостью, с нежностью, и зачастую совсем по-другому – друг на друга.

Почему я об этом думаю? Куда я смотрю? У меня ведь есть муж, время, и внимание, которые я хотела подарить только ему. Он машет мне с деревянного помоста, показывая, какую рыбину мужик поймал, и направляется к берегу. Мне так забавно и радостно от того, что муж за годы взрослой, серьезной жизни хирурга не потерял задор ребенка, который в восторге от простой рыбки. Мне очень нравится это в нём, мне очень многое нравится в нём. Просто я обо всём этом забыла… Дети напрочь стёрли память о том, что я любила в муже. И это не их вина. Просто природа хочет, чтобы выжили дети. Муж для природы уже не так важен, но важен для меня.

Плаваю в лазурной воде, окруженная блестящими, непугливыми дорадами. Мы с мужем не выпускаем друг друга из виду, машем время от времени и постепенно приближаемся. Когда мои колени упираются в песок, встаю в полный рост, позволяя ему увидеть ручьи воды, скатывающиеся по моей светящейся на солнце коже.

– Холли Берри – ничто по сравнению с тобой, – говорит он, целуя меня в шею. Всё-таки он думает о ней… Чёрт побери… Хорошо, что я ему про Селигмана не сказала… А то бы он сейчас тоже о нём думал…

Мы сливаемся в поцелуе – не в полусекундном, сухом, стандартном поцелуе родителей с двумя маленькими детьми, а поцелуе молодой влюбленной пары, которая ни о чем другом и думать не может, как о его скором продолжении наедине. И я тоже… И он… И уже как-то неудобно стоять здесь по колено в воде, когда вокруг плавают дети и непугливые дорады, но нам всё равно. Мы вдруг стали молодой влюбленной бездетной парой, которой наплевать на других. Дети под присмотром, один поцелуй, и будто не было последних месяцев и лет.