Муза

Евгений Натаров

Муза

Все персонажи придуманы автором, совпадения случайны.

Моему дорогому мужественному брату Владу.

«Я щас взорвусь, как триста тонн тротила, –

Во мне заряд не творческого зла:

Меня сегодня Муза посетила, –

Немного посидела и ушла!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Я в бешенстве мечусь, как зверь, по дому,

Но бог с ней, с Музой, – я ее простил.

Она ушла к кому-нибудь другому:

Я, видно, ее плохо угостил».

Владимир Высоцкий. «Посещение Музы, или Песенка плагиатора». 1970 г.

1. Вдохновение

Я захлопнул крышку ноутбука и решил – всё, хватит. Хватит пялиться на пустой чистый лист. Вот уже час или больше, сижу перед монитором, не написав ни строчки. Наверное, ушло вдохновение. А может, вообще не приходило? Знать бы, где оно ходит, тогда можно догнать и пойти, взявшись за руки вдаль светлую.

Опять открыл ноутбук, вбил в поисковую строчку «вдохновение». Пусть подскажет великий и могучий интернет. Он всё знает, всё может и всем всегда помогает. Нашёл: «Вдохновение – особое состояние человека, которое характеризуется высокой производительностью, огромным подъёмом и концентрацией сил. Как эмоциональный концепт это состояние является типичной чертой и составным элементом творческой деятельности. Нередко оно воспринимается как явление, существующее отдельно от своего носителя, которое приходит ему извне».

Как, с помощью чего оно должно «приходить извне»? Ответ не всегда помогает решению проблемы, а иногда порождает следующий вопрос. Где-то читал, что появлению вдохновения способствует муза. Ищу значение слова «муза». Нашёл: «Муза – лицо, пробуждающее творческое вдохновение у деятелей искусств или наук. Как правило, это женщины, находящиеся в окружении поэта».

Я не поэт. Не писатель. Я – сочинитель. Это я сам себе определил такой статус, потому что писатели и поэты – это великие люди: Пушкин, Толстой, Чехов, Достоевский, Довлатов… Продолжать можно бесконечно. Однако же сочинитель – это тоже творческая единица и ему тоже требуется вдохновение. В сухом остатке: мне нужна муза, то есть женщина, как там пишут: «находящаяся в окружении поэта». В моём окружении, в ближнем круге, женщин нет. Не то, чтобы совсем, но в качестве муз они вряд ли сгодятся. Значит – надо искать музу на стороне. Женщина с низкой социальной ответственностью не подойдёт – вдохновения за деньги не бывает. Хотя, было бы неплохо. Если помечтать: проплатил, как за аренду автомобиля, скажем, два часа; пописал от души и ушёл на честно заработанный отдых. Красота! Но в жизни это так не работает.

Есть ещё одна заповедь, оставленная нам великим Хемингуэем: «Писать надо пьяным, а редактировать трезвым». Отличные слова, проверенные опытом не одного поколения сочинителей. Иногда и правда помогает. Но, подобная практика сопряжена с рядом подстерегающих опасностей.

А если эти две заповеди, про «женщину в окружении» и пьянку, объединить в одну? Хорошая мысль. Надо обязательно попробовать. Именно сейчас. Моё жизненное кредо: «Лучше сожалеть о том, что сделал, чем о том, что не сделал». Ведь время идёт неумолимо, и вернуть назад его невозможно. Тогда – вперёд!

***

Вышел в ласковый белый летний вечер. Чудесная пора: тепло, светло, даже ночью, и хочется жить на полную катушку. Для «жизни на полную катушку», необходимо заправиться. Спустился в рюмочную. Люблю их ещё с советских времён. Рюмочные в Питере – это отдельная культура, целый исторический пласт. Никакие «вихри враждебные» не смогли их смести, заменить или упразднить. И хорошо, что рюмочные есть! Здесь тебе не дадут быть одиноким и унылым; сделают вид, что слушают и сочувствуют; расскажут свою правдивую историю, очень похожую на сказку.

Колоритная буфетчица в белом халате, смерила меня оценивающим взглядом и пропела: «Сто водочки и бутерброд?».

– Точно, – весело согласился я. – Водки – «Столичной», а бутерброд с селёдкой и лучком.

– Хороший выбор, – похвалила меня обладательница белого халата и с ловкостью фокусника исполнила заказ.

Я присел на скамейку за дубовый стол, мысленно провозгласив тост: «За Хемингуэя!». Водка теплом разлилась по внутренностям, медленно подбираясь к мозгу. Буфетчица на роль музы не подходила. Хотя, если выпить ещё, то, возможно, я пересмотрю своё мнение.

– Позволите? – бородатый взъерошенный мужичок в заляпанной разноцветными красками тельняшке присел напротив, не дожидаясь моего утвердительного ответа.

– Конечно, пожалуйста, – запоздало согласился я.

Витя, так звали моего нового собутыльника, представился художником, пришедшим в рюмочную за вдохновением. Через двести грамм мы уже общались, как старые знакомые. «Vodka Connecting People» («Водка объединяет людей») – вспомнил я надпись на своей старой футболке.

– Предлагаю переименовать рюмочную, – прорычал Витя, почёсывая бороду. – Нынешнее название «Стопарик» – это мещанско-замшелая идиома. Нужно что-нибудь актуальное и при этом, нежное и романтичное.

– Слушаю предложение, – я замер в ожидании, подняв следующую «соточку».

– «Муза», – наконец выдавил из себя Витя.

– Кстати, я совсем забыл, – произнёс я, закусывая очередную порцию алкоголя бутербродом с салом.

– Что забыл? – участливо спросил Витя, занюхав выпитую водку рукавом тельняшки.

– Забыл, что мне нужна муза для вдохновения.

– Здесь эта задача не найдёт правильного решения, – ответил Витя, обводя взглядом питейное заведение. – Даже не смотря на полный аншлаг. Надо на воздух. За новыми мыслями и идеями. Пора освежиться.

– Согласен, – кивнул я.

– Уже уходите? – вздохнула буфетчица.

– Уходим, – кивнул я.

– Меня, кстати, Любой зовут, – снова вздохнула она.

– Нам не нужна любовь, – ответил за меня Витя. – Нам нужно вдохновение. Муза!

На улице дышалось легко и свободно. Я оценил словосочетание «свежий воздух». Присели на скамейку. Витя достал две сигары. Одну из них предложил мне. Я не курю, но от чужой хорошей сигары решил не отказываться.

– Нам в «Мухе» архитектуру преподавали, – заговорил Витя, выпустив изо рта облако дыма. – Так я теперь по-иному смотрю на питерские здания. Вот видишь напротив дом?

– Вижу, – я сильно затянулся сигарой и слегка покашлял.

– Это классический ампир начала девятнадцатого века.

– Ну, ты даёшь. Вот так сходу определил? Я восхищён.

– Всего в Петербурге семнадцать архитектурных стилей. Для справки, – Витя поднял вверх указательный палец.

Напротив нашей скамейки остановился мужчина и двое подростков: девочка и мальчик.

– Смотрите, дети, – мужчина снял с головы сетчатую шляпу. – Только в Санкт-Петербурге можно встретить людей, курящих сигары на улице и беседующих об архитектуре.

– А у нас в Москве, что нельзя встретить? – спросил мальчик-подросток.

– У нас в Москве можно встретить жлобов и мажоров, – мужчина надел шляпу. – Идёмте, дети.

– Тебя оценили, Витя, – улыбнулся я.

– Всё, я домой, – Витя выбросил окурок в мусорную урну и посмотрел на меня мутным глазом.

– А как же вдохновение? – поинтересовался я.

– Пришло. И теперь главное начать творить, пока запал не кончился.

– А когда закончится?

– Я знаю дорогу на Геликон, – лаконично ответил Витя и удалился, пожав мне на прощание руку.

– А я так и не нашёл свою музу, – вздохнул я. – Но, как сказали в известном фильме: «Будем искать».

Я решительно встал со скамейки и зашагал к магазину с вывеской «Продукты 24".

2. Муза №1 и №2

– Бутылку водки и …

– Тю, так уже ж полдвенадцатого, – разочарованно сообщила из-за прилавка пышная девица с чёрной, как уголь, косой.

– Как полдвенадцатого? – удивился я.

– А шо ни часов нет, чи ни телефона? – улыбнулась девица-продавщица.

– Вообще, есть, но телефон и часы оставил дома, – проинформировал я продавщицу.

– Галю, глянь на счастливчика, – обратилась девица-продавщица к напарнице, странно коверкая букву «Г». – Ни телефона, ни тебе, часов. Прям, Пушкин.

– Простите, а при чём здесь Пушкин? – я наморщил лоб.

– О, смотри Галю, хвалёная питерская интеллигенция, – девица-продавщица усмехнулась. – Даже не знают, шо Пушкин сказал: «Счастливые за часами не смотрят».

– Это сказал не Пушкин, а Грибоедов в комедии «Горе от ума». И фраза звучит по-другому: «Счастливые часов не наблюдают», – беззлобно парировал я.

– Ага, значит умный очень? – толи спросила, толи констатировала факт девица-продавщица.

– Оставь человека в покое, – вышла из подсобки Галя – симпатичная женщина не лишённая шарма.

– Муза, – улыбнулся я, оценив Галин экстерьер.

– Не поняла, – наморщила лоб Галя. – Водки? Вина? Пива?

– А можно? – улыбнулся я. – Время для продажи закончилось.

– Вам можно, – улыбнулась в ответ Галя. – Вы, похоже, не хулиган и не алкаш. Вон даже Грибоедова цитируете.

– Тогда водки.

– Алкаши можут цитировать кого хочешь, – встряла в разговор девица-продавщица. – Это же Питер. Тут сразу не поймёшь, кто каков будет. А этот видишь, без часов, но с квартирой. Парадоксия.

– Олеся, отстань от мужчины, – вздохнула Галя и протянула мне газетный свёрток. – Оплата наличными.

– А почему в газете, а не в пластиковом пакете? – удивился я давно забытому упаковочному анахронизму.

– Вот ты посмотри, Галя, – ехидно улыбнулась Олеся, явно обращаясь ко мне. – А ещё интеллигент. Должен же ты понимать, учёная твоя башка, шо газета – это и пакет, и скатерть, и полотенце, и собеседник, ежели будешь пить в одиночку. Ты женат?

– Нет, – ответил я. – А при чём здесь жена?

– А при том, шо за тобой пригляд нужен, забота. У тебя квартира во сколько комнат?

– Две. Двухкомнатная. Санузел раздельный, – зачем-то уточнил я.

– Вот и за квартирой уход нужен, – Оксана подобрела и нагнулась, навалившись грудью на прилавок. – А я женщина разведённая. Хозяйственная. Могу быть верной.

– Вы не моя муза, – я сделал шаг назад от прилавка, почуяв опасность. – Вот, ваша напарница, Галя, она – муза.

– Я не знаю, кто такая муза, институтов не кончала, – обиделась Олеся, гордо выпрямившись. – Но Галя женщина замужняя. Дитё у ней есть. Так шо, тебе там ничего не светит, лопушок.

– Почему «лопушок»? – удивлённо спросил я.

– Потому, милай, шо счастье у тебя под носом, а ты всё вдаль глядишь.

Оксана вышла из-за прилавка и направилась ко мне. Я реально испугался и машинально попятился назад, пытаясь уйти.

– Не надо, пожалуйста, – проблеял я. – Я уже…

– Молодая я была, глупая, – Оксана вплотную приблизилась ко мне, крепко взяла за локоть и, не давая мне сказать, продолжила. – Не того сокола выбрала. Он вовсе и не сокол был, а так, ворона.

– Простите, я не силён в орнитологии, – сказал я, попутно освобождаясь от цепкой хватки продавщицы.

– Нельзя пугать девушку непонятными словами, хитрун, – Оксана игриво, но сильно, ткнула мне пальцем под ребро, перекинула косу на другое плечо и мило улыбнулась.

– Оксана, вернись на рабочее место и оставь мужчину в покое, – приказала Галя.

Оксана томно вздохнула и, повиливая бёдрами, уплыла обратно за прилавок.

В магазин, шумно дыша и тихонько матерясь, вошла женщина неопределённого возраста в домашнем халате и тапочках. Есть такая категория пьющих женщин, возраст которых довольно сложно определить ввиду их пагубного пристрастия к алкоголю.

3. Муза №3

– Лена, в долг больше не дам, – решительно отрезала Галя.

– Галина, ты не можешь быть такой бессердечной, – Лена запахнула халат, упёрлась руками в прилавок и злобно посмотрела на Оксану. – А, и ты здесь, шалава.

– Галю, я в подсобку, приберусь, – Оксана молниеносно исчезла за дверью кладовой.

– Вот-вот, там тебе и место, тварь хитрожопая, – прокомментировала исчезновение продавщицы Лена. – Галя, прошу, в последний раз. У меня там всё горит.

– Последний раз был вчера, и позавчера. А горит у тебя каждый день, но ты, как саламандра, так и не сгораешь.

– Галина, Вы меня поражаете глубиной своих познаний, – сделал я комплимент несостоявшейся музе.

– А это кто? – Лена развернулась в мою сторону, халат распахнулся, обнажив голую грудь. – Куда пялишься, садомит?

– Простите, это случайно и неожиданно, – я машинально закрыл лицо газетным свёртком. – Всё произошло так внезапно. Я не думал…

– А это что у тебя в газетке? – Лена, так и не прикрыв наготу, вырвала у меня из рук свёрток. – Никак водка? Точно, она родимая. Есть всё-таки Бог!

Я опешил от такой наглости и напора, потеряв дар речи.

– Елена, – запоздало представилась Лена.

– Гена. Геннадий, – речь снова вернулась ко мне.

– Крокодил? – громко засмеялась Лена.

– Почему крокодил? Нет. Я сочинитель. Ищу музу, – я почему-то терялся и робел перед этой полуголой алкоголичкой.

– Считай, что уже нашёл. Я приглашаю тебя ко мне домой, – Лена направилась к выходу из магазина, крепко зажав свёрток с водкой под мышкой и запахивая на ходу халат. – Следуйте за мной, крокодил. Надо срочно плеснуть волшебного зелья на горящие колосники.

Я безропотно поплёлся за своей новой знакомой, как дитя из легенды о Га́мельнском крысолове.

***

Пришли довольно быстро. Дом оказался в соседнем дворе. Лена по дороге постоянно спотыкалась, беззлобно матерясь. Уже взявшись за ручку двери парадной, резко замерла.

– Бля, сигареты забыла купить. Водку взяла, а сигареты забыла. Ты куришь?

– Нет.

– Хреново. Крокодил, ты какой-то весь правильный. Ладно, пойдём. У меня, вроде, ещё пара сигарет в заначке есть.

– Вообще-то водка моя, – я попытался установить справедливость.

– Геша, не будь меркантильным. В конце застолья тебя ждёт приз, – подмигнула Лена.

Квартира, двух или может трёхкомнатная (из прихожей не разглядел), выглядела, мягко говоря, несколько удручающе: заляпанные, местами порванные обои; обшарпанные двери; грязные немытые линолеумные полы и тусклые лампочки, вставленные прямо в чёрные патроны, свисающие на проводах с потолка и оттого похожие на висельников.

Лена сразу прошла на кухню, я уже привычно последовал за ней. Обстановка дополняла прихожую по стилю и аскетичности: газовая плита; раковина с кучей грязной посуды; стол и две табуретки. Всё. Лена сполоснула два стакана, тарелку, ложку и, обтерев их полой халата, поставила на стол.

– О, пардон, – извинилась Лена и, освободив бутылку водки от газеты, постелила её на стол. – Это будет скатерть. Красота. Прошу.

– А ещё газету можно использовать, как полотенце, – поделился я вновь приобретёнными знаниями.

– Крокодил, а ты можешь быть практичным и не занудным. Мы ещё даже пить не начали, а ты уже раскрываешься с лучшей стороны.

– Твоё здоровье, – я опрокинул полстакана водки, желая продезинфицировать внутренности и настроиться на более лояльное восприятие окружающей обстановки.

– Спасибо, – Лена бодро «махнула» сто грамм и, порывшись в стоящей на полу пепельнице, вытащила оттуда «бычок», прикурив и смачно затянувшись. – Вот теперь хорошо. Я не очень поняла там, в магазине, ты кого-то ищешь?

– Видишь ли, Лена…

– Не надо начинать предложение с этой фразы, пожалуйста, – Лена заметно подобрела.

– Почему?

– Потому, что так начинают говорить, когда хотят соврать.

– Хорошо, – я сделал паузу. – Понимаешь, я сочинитель. Мне надо книгу написать, по договору с издательством. А у меня пропало вдохновение. А чтобы оно опять пришло, мне нужна муза. Ну, то есть…

– Я знаю, кто это. Можно не разжёвывать. Лучше налей, – Лена бросила то, что осталось от «бычка» в раковину.

Я налил. Чокнулись и выпили. Без закуски пить было не очень приятно и опасно. Скорость опьянения увеличивалась в разы.

– Значит, ты – писатель? – уточнила хозяйка дома.

– Ну, хорошо, пусть будет так, – согласился я. – Да, писатель.

– И что пишешь? Роман, повесть, рассказ? Про любовь, детектив или фантастику? – засыпала меня вопросами Лена.

– Пока и сам не знаю. Что получится. Вот придёт вдохновение, тогда решу.

– Ага, понятно. Для этого муза, значит, нужна, – Лена, уже мутным глазом, в упор посмотрела на меня. – Я за бутылку не отдамся.

– Помилуйте, Елена, – я тоже начинал «косеть». – У меня и мыслей таких не было. Ты же сама меня к себе пригласила.

– Ладно, не ссы, помогу тебе, так и быть, – Лена икнула, халат опять распахнулся, открыв нагое тело. – Тогда наливай, бегемот.

– А позволь узнать, чем ты занимаешься? – я попытался направить разговор в другое русло.

– Пью, сижу с тобой, кашалот. Ты что, уже «нализался»? Тогда наливай себе поменьше.

– Нет, вопрос был задан в широком смысле слова, – я опять налил и мы опять выпили.

– А хоть в широком смысле, хоть в узком смысле – результат получается один и тот же. Бу-ха-ю. Понял?

– И давно?

– Давно, – вздохнула Лена. – Я сейчас. Подожди.

Лена, шлёпая босыми ногами по грязному полу, исчезла в тёмном дверном проёме соседней комнаты.

– Ушла в астрал, – прошептал я. – Или в Нарнию.

Лена довольно быстро вернулась из Нарнии, держа в руках явно дорогой кожаный фотоальбом. Халат полностью распахнулся, и его полы развивались, как бурка у Чапаева.

– Вот, это надо смотреть, – Лена развернула альбом фасадом ко мне. – Я буду рассказывать, а ты листай альбом и смотри, писатель. Иначе, без фотографий, не поверишь в мою историю. А моя история – достойна того, чтобы о ней написали. Или, может, даже сняли кино. Наливай и слушай.

Я налил и открыл первую страницу альбома. С фотографии на меня смотрела красивая фигуристая молодая девушка в купальнике, запечатлённая на берегу тёплого синего моря.

– Кто это? – спросил я, хотя уже и так догадался.

– Это – я, – вздохнув, ответила Лена. – Франция. Ницца. Так всё начиналось. А закончилось… Вот, как видишь. Сижу тут, бля, с тобой и пью всякую гадость.

– А как всё начиналось? Мне интересно. Расскажи. Я запомню, а потом непременно запишу. Оставлю свой нетленный труд потомкам. И главной героиней в моей истории будешь – ты. Но знать о том, что это правдивая история, будем только мы вдвоём.

– Ну, ладно, слушай. Училась я в престижной школе с углублённым изучением французского языка. Хорошо училась. Нет, даже отлично. Идеальная среднестатистическая семья: мама, папа, старший брат. Жили в достатке, любви и согласии. Я, ну просто бредила Францией, на тот момент. Знаешь, мечтала: Эйфелева башня, Лувр, Версаль, Елисейские поля и прочее. Потом поступила в университет, и получилось попасть в страну мечты по студенческому обмену. Приехала в Париж и чуть с ума не сошла, когда всё это увидела вживую, ощутила, пропустила через себя. Почти в конце пребывания, нас пригласили на благотворительный обед. Там я с ним и познакомилась. Он – русский, старого дворянского рода. Отец его – белоэмигрант, после революции сбежал во Францию, ну и всё такое. А он, на тот момент, держал сеть русских ресторанов «МаксимЪ». Состоятельный человек, богатый по всем меркам. Подъехал ко мне. Так красиво: цветы, подарочки, шампанское, сладкие речи. Я, конечно, растаяла. Да ещё и в том французском антураже. Ох, как меня понесло. Даже не смущала разница в возрасте – двадцать семь лет. Не знаю, от чего у меня сорвало «башню» – толи от Франции, толи от молодой глупости, толи от ухаживаний заморского принца. Не знаю. Я приняла предложение руки и сердца. Короче, согласилась выйти за него замуж. Потом родился ребёнок. Сын – Николя. Красавец мальчик. Только муж вдруг охладел к нам. Так неожиданно и резко. Нихера не дворянин оказался. Дворянство – это всего лишь титул, передаваемый по наследству. В ДНК благородство вместе с ним не закладывается. Я тогда не понимала, что происходит. А оказалось всё до жути банально – новая более молодая пассия. Разлюбил. Хотя, может и не любил совсем. Просто, наверное, это мне так хотелось, чтобы любил. Сказка закончилась, но не так хорошо, как в книгах. Мы с сыном уехали из Франции. Однако, надо отдать должное, мерзавец купил нам квартиру в спальном районе и иногда присылает немного денег на житьё. Вот и всё. Красивая жизнь осталась в прошлом. Вот смотри на эту фотографию. Узнаёшь? Это Бельмондо, а рядом с ним – это я. В прошлой жизни. Даже, иногда, не верю, что всё это было со мной. Теперь ухожу в другую реальность с помощью алкоголя. Как-то нужно продолжать дышать и жить. Хотя ради чего? Или ради кого?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.