Легионы Калара

– Господин, Макс любит волочиться за женщинами и пить, и фуриям известно, как хорошо я это знаю. Иногда он пьет вино, смешанное с возбуждающими веществами. Но он… он себя контролирует.

– Это не имеет отношения к тому, может он себя контролировать или нет, – заявил Магнус. – Кое-кому гораздо легче организовать несчастный случай, если он будет лежать, одурманенный наркотиками или вином, в борделе вместо того, чтобы следить за возможным ударом ножа в спину.

– От его мачехи?

– Осторожно! – сказал Магнус, оглядываясь по сторонам. – Макс когда-нибудь рассказывал тебе о своей семье?

– Нет, – ответил Тави. – Но шрамы на его спине говорят о многом.

Магнус покачал головой:

– Максимус – незаконнорожденный, но признанный сын консула Антиллуса. Консул женился через три года после рождения Максимуса, и это был брак, заключенный по политическим соображениям.

– Госпожа Антиллус, – сказал Тави.

– У них родился Красс, – продолжал Магнус.

Тави нахмурился:

– Она думает, что Макс может угрожать Крассу?

– Максимус популярен в северных легионах, и у него хорошие отношения с одним консулом. Он очень одаренный заклинатель фурий и к тому же может стать одним из лучших фехтовальщиков в истории Алеры, а еще он завел много друзей в Академии.

– Да, он вел себя дружелюбно, – кивнул Тави. – Однако я не уверен, что он может назвать друзьями большинство тех, с кем проводил время в Академии.

– Ты будешь удивлен, когда узнаешь, как часто союзы заключаются между бывшими любовниками, – ответил Магнус. – Если по существу: Макс находится в дружеских отношениях с пажом Первого консула, а еще всем известно, что из него получится отличный командир.

– Но Макс не хочет быть консулом, – заметил Тави. – У него и на полчаса не хватит терпения. И он это прекрасно знает.

– Тем не менее, – сказал Магнус, – у него появились союзники. И он обладает влиянием в нескольких легионах, а также среди патрициев, часть которых принадлежит к свите Гая. Забудь о своих дружеских связях с ним, думай о Максимусе как о независимой задаче. Что произойдет, если он захочет стать консулом?

Тави собрался возразить, но обдумал все варианты, сделал естественные логические выводы, вспомнил о примерах из истории, о которых узнал, когда учился профессии курсора в Академии.

– Он сможет им стать, – задумчиво сказал Тави. – Если что-то случится с Крассом, Макс станет единственным кандидатом. Но даже если нет, но легионы Антиллуса предпочтут Макса младшему брату, если он получит поддержку других консулов, все этим и завершится. У него не возникнет серьезных трудностей.

– Совершенно верно.

– Но он этого не хочет, мастер. Я его знаю.

– Ты знаешь. – Магнус вздохнул. – А его мачеха – нет. И это далеко не первый несчастный случай с молодым Антилларом.

Они уже совершили небольшой круг по лагерю и вернулись к палатке целителей. Одновременно к ней с другой стороны приближались госпожа Антиллус и Красс.

– Макс ее боится, – пробормотал Тави.

– У нее было много времени, чтобы заставить Максимуса бояться, – кивнул Магнус. – Она обладает удивительно острым умом, мой мальчик. Могущественна, коварна, мастерски плетет интриги. Ее врагов не раз постигали самые разнообразные несчастья, но найти доказательства не удалось ни разу, и на ее руках не осталось ни капли крови. Едва ли во всей Алере есть такие же опасные люди.

– У нее знакомое лицо, – задумчиво проговорил Тави. – У меня такое впечатление, что я должен ее знать.

Магнус кивнул:

– Многие говорят, что ее племянник Бренсис невероятно на нее похож.

Тави стиснул зубы.

– Калар.

Магнус снова кивнул:

– Она младшая сестра консула Калара, единственная из всех его братьев и сестер, кому удалось уцелеть.

Тави потряс головой:

– И отец Макса на ней женился?

– Как я уже говорил, это политический брак. – Магнус смотрел на приближающихся госпожу Антиллус и ее сына. – Я сомневаюсь, что она нравится консулу Антиллусу больше, чем Максу. А теперь, юный Сципио, я ухожу, чтобы помочь Сирилу, к тому же у меня полно других дел. Полагаю, тебе придется развлекать госпожу и ее сына до тех пор, пока Макс не поправится и не сможет ей противостоять при свидетелях.

Тави поморщился:

– Я не слишком хорошо умею улыбаться и очаровывать людей.

– Перестань. Ты верный слуга Алеры, Сципио. Я уверен, ты справишься. – Магнус ухмыльнулся и прошептал: – Будь осторожен. – Он отсалютовал Тави и скрылся за спинами легионеров.

Тави посмотрел ему вслед и перевел взгляд на госпожу Антиллус и ее сына. Она была одета в платье голубых и синих тонов Антиллы. Макс однажды заметил, что цвета городов выбираются на основе оттенков кожи… тех ее частей, которые открыты зимой и осенью, соответственно. С эстетической точки зрения платье удивительно удачно подчеркивало лицо госпожи Антиллус, волосы и фигуру. Однако Тави подумал, что синий цвет делает ее кожу слишком бледной, словно она манекен, а не живой человек.

Она в чем-то убеждала Красса, не слишком громко, но настойчиво. Ее сын был в коричневой тренировочной тунике легионера, но сверху он надел доспехи – знак уважения к человеку, который появился в легионе совсем недавно. Лишь самые многообещающие рекруты получали доспехи. Или те, кто имел солидные связи. Впрочем, у Тави не было оснований бросать камни в чужой огород. Красс хмурился, а потому выражение его лица казалось скорее обиженным, чем грозным.

– Я не понимаю, почему мы не можем просто покончить с этим, – говорил он.

– Мой дорогой малыш, у тебя разум козла, – резко ответила госпожа Антиллус. – А у меня немалый опыт в подобных вопросах. С такими вещами нельзя спешить. – И она положила руку на плечо Красса, заставив его замолчать, когда к ним подошел Тави.

– Добрый день, сиятельная госпожа, – сказал Тави, поклонившись и одновременно прижав кулак к сердцу. Он кивнул Крассу. – Дон Красс.

Красс отсалютовал Тави, ударив кулаком по доспехам:

– Помощник трибуна.

Госпожа Антиллус едва заметно наклонила голову, скользнув по Тави равнодушным взглядом.

– Я хотел спросить вас, сиятельная госпожа, – начал Тави, – мне рассказали, что тренировки для наших рыцарей-новичков оказались слишком тяжелыми. И я подумал, быть может, нам следует добавить молоко или сыр в рацион молодых рыцарей, если они слишком часто ломают кости.

– Что ж, возможно, идея неплохая, – без особой радости согласилась госпожа Антиллус.

– Мы будем благодарны, – вежливо сказал Красс.

Его тон оставался нейтральным.

– Вы будете рады услышать, что Максимус поправляется, – сказал Тави, вежливо улыбаясь. – Более того, несколько минут назад он встал, чтобы одеться.

Госпожа Антиллус нахмурилась и посмотрела в сторону палатки:

– В самом деле? Он полностью пришел в себя?

– Насколько я в состоянии оценить, сиятельная госпожа, – ответил Тави. – Как я понял, командир намерен его навестить и проверить, как он себя чувствует.

– Неужели? – холодно спросила госпожа Антиллус; она даже перестала притворяться вежливой.

– Он очень серьезно относится к благополучию своих легионеров, – сказал Тави, стараясь не реагировать на ее тон.

– Как мать заботится о сыне, я полагаю? – пробормотала она и посмотрела на Красса. – Быть может, нам следует немедленно отправиться…

– А еще я хотел у вас спросить, – заговорил Тави, не дожидаясь, когда она закончит фразу. – Максимус получил довольно необычное ранение, ведь настоящей схватки не было. Целители из легиона, где я служил прежде, обычно давали пациентам крепкое вино и сырое мясо после ранений, которые сопровождались большой потерей крови, но я читал работы и других целителей, предпочитающих травяной чай и овощи.

– И кого ты читал?

– Трактат консула Пласидуса об обычных ранах, полученных во время сражений, и об осложнениях, сиятельная госпожа.

Она закатила глаза:

– Пласидусу следует ухаживать за коровами, предоставив лечить разумных существ тем, кто в этом разбирается.

Тави нахмурился и склонил голову набок:

– Я вас не совсем понял, госпожа.

– Начать с того, что Пласидус редко лечил серьезные ранения. Его услуги обычно использовались кратковременно, и пища его пациентов отображает этот факт. Травяные настои хороши для людей, которые едят свежее мясо почти каждый день, но для легионеров, питающихся вяленым мясом и сухарями, требования к еде… – Она прищурилась, посмотрела на Тави и небрежно махнула рукой. – Впрочем, едва ли Максимус страдал от зимних лишений. Давайте ему самую доро… самую полезную пищу.

– Да, сиятельная госпожа, – сказал Тави, склонив голову. – Мне нужно знать еще что-нибудь о том, как за ним ухаживать?

– Помощник трибуна… – произнесла госпожа Антиллус. – Если бы я не была уверена, что это не так, мне бы показалось, что вы пытаетесь помешать мне навестить моего приемного сына.

Тави приподнял брови:

– Сиятельная госпожа? Я даже не представляю, о чем вы говорите.

Она одарила его холодной, чопорной улыбкой:

– Я уверена, что ты не понимаешь, с чем играешь, Сципио. – Она посмотрела на палатку и вновь перевела взгляд на Тави. – Как давно ты знаком с Максимусом?

Тави изобразил ту самую веселую улыбку, которую приберегал для тети Исаны, когда она задавала ему многозначительные вопросы и использовала магию, чтобы получить дополнительную информацию, не довольствуясь его ответами. Тави научился блокировать ее магию еще до того, как ему исполнилось тринадцать. И сейчас он не собирался допускать госпожу Антиллус в свой внутренний мир.

– Сезон или что-то вроде того. Мы вместе прибыли сюда из столицы.

Она прищурилась, и на ее лице появилось озабоченное выражение.

– Вы стали очень близки за такой короткий срок.

Тави решил добавить немного правды, чтобы окончательно все запутать.

– По пути сюда на нас напали вооруженные разбойники. И мы вместе от них отбились.

– О, и это вас объединило, – сказала она. – А ты уверен, что вы не встречались раньше?

– Милостивая госпожа? – произнес Тави. – Я уверен, Макс не из тех, кого можно забыть.

Красс негромко фыркнул.

Госпожа Антиллус бросила на сына свирепый взгляд и снова повернулась к Тави:

– Мне рассказали, что он был близок с пажом, который служит Первому консулу.

– Вполне возможно, сиятельная госпожа, – не стал спорить Тави. – Но вам лучше спросить об этом у него.

– В самом деле? – не унималась госпожа Антиллус. – А ты уверен, помощник трибуна, что ты не тот самый юноша из Кальдерона?

– Я находился там всего неделю до сражения, сиятельная госпожа. После этого я обосновался в городке Марсфорде, примерно в двадцати милях к югу от Ривы.

– Так ты не Тави из Кальдерона? – прямо спросила она.

Тави пожал плечами и улыбнулся:

– Сожалею.

Она улыбнулась ему в ответ, оскалив зубы:

– Ну что ж, тогда все понятно. А теперь, будь добр, помощник трибуна, разведи костер.

Тави почувствовал, как дрогнула его улыбка.

– Прошу прощения?

– Костер, – сказала госпожа Антиллус, словно говорила с деревенским идиотом. – Я думаю, травяной чай нам всем не помешает, если Максимус пришел в себя и встал. Ты обладаешь базовой подготовкой заклинателя фурий. Я видела твое досье. Итак, помощник трибуна Сципио, разведи костер.

– Мама, я сам… – начал Красс.

Она сделала резкий жест рукой, и ее улыбка стала еще шире.

– Нет, дорогой. Ведь мы легион, верно? Я отдала Сципио законный приказ. И он должен выполнять приказы. Как и все мы.

– Зажечь огонь? – спросил Тави.

– Всего лишь немного огненной магии, – кивнув, подтвердила она. – Давай, помощник трибуна.

Тави прищурился, посмотрел на нее, потом на солнце и закусил губу.

– Я буду с вами честен, сиятельная госпожа. Заклинание огня не самое сильное мое умение. Я не практиковался с тех пор, как сдавал экзамены.

– О, не нужно себя недооценивать, Сципио. Ведь ты не какой-нибудь извращенец, совсем не владеющий заклинанием фурий.

Тави заставил себя улыбнуться как можно естественнее:

– Конечно нет. Но это может занять некоторое время.

– О, – сказала она, слегка приподнимая юбки и отступая на несколько шагов от костра, где все было приготовлено, оставалось лишь разжечь огонь. – Я дам тебе побольше места.

– Благодарю вас, – сказал Тави.

Он подошел к кострищу, присел на корточки и вытащил нож. Затем взял самое тонкое поленце и быстро настругал щепок.

Тави поднял взгляд и обнаружил, что леди Антиллус наблюдает за ним с расстояния в десять футов.

– Не отвлекайся, – велела она ему.

Тави улыбнулся, потер руки о бедра, прищурился и протянул ладони к щепкам.

У него за спиной из палатки вышел Макс и направился к ним. Его шаги становились все более громкими.

– О, – заговорил он, и его голос показался Тави слабым. – Привет, мачеха. Что ты тут делаешь?

– Наблюдаю, как твой друг Сципио демонстрирует свои навыки в заклинании фурий огня, Максимус, – улыбаясь, ответила она. – Только не нужно ему помогать и все портить. Не лишай его шанса показать, на что он способен.

Макс слегка сбился с шага, но продолжал идти вперед.

– Ты не веришь в его способности в заклинании фурий огня?

Казалось, госпожа Антиллус с трудом сдерживает смех.

– Извини, дорогой. Иногда я нуждаюсь в том, чтобы моя вера в людей получила подтверждение.

– Сципио… – начал Макс, понизив голос.

– Отстань, Макс, – прорычал Тави. – Разве ты не видишь, что я пытаюсь сосредоточиться.

Наступило короткое молчание, и Тави представил, как Макс стоит у него за спиной, разинув рот. Затем он расправил плечи, негромко крякнул, и над стружками появился дымок.

Тави наклонился вперед и подул на искорку, осторожно подложил еще несколько щепок, потом кусочки дерева побольше, пока огонь не разгорелся окончательно. Тави вытер ладони о штаны и встал.

Госпожа Антиллус смотрела на него, и самодовольная улыбка стыла у нее на губах.

Тави поклонился и улыбнулся в ответ:

– Я принесу воды для чая, сиятельная госпожа.

– Нет, – сказала она, и ее голос прозвучал четко и немного слишком учтиво. – Все в порядке. Я только что вспомнила про одно дело. А Крассу пора возвращаться в свою когорту.

– Но… – начал Красс.

– Немедленно! – рявкнула госпожа Антиллус.

Она холодно посмотрела на Макса и бросила злобный взгляд на Тави.

Фальшивая улыбка Тави исчезла. Он вдруг вспомнил бледное лицо Макса и розовую от его крови воду. И в мгновение ока все предстало перед ним с болезненной остротой и ясностью: множество шрамов на спине его друга, следы жестоких ударов, нанесенных металлом и стеклом. Чтобы на теле остались такие шрамы, Макс должен был их получить еще до того, как овладел своими фуриями, до двенадцати лет. Или даже раньше.

И виноваты в этом были госпожа Антиллус и ее сын.

Тави понял, что начал хладнокровно планировать. Госпожа Антиллус обладала могучими фуриями, значит первый удар предназначается ей. Если ему не удастся прикончить ее сразу, она может мгновенно атаковать его в ответ и убьет, даже если сама потом умрет. Она стояла довольно далеко, но, пока она не ждет нападения, он успеет вонзить тонкий кинжал в ее горло и добраться до мозга. Затем он повернет клинок, чтобы рана стала шире, – и все, останется лишь разобраться с Крассом.

У молодого рыцаря нет опыта, и он не успеет отреагировать, чтобы спасти свою жизнь. Короткий удар в горло или глаз, и он испытает такую боль, которая не позволит ему защищаться. Тави успеет подхватить полено из разгорающегося костра («Это будет символический жест», – подумал Тави) и прикончит его ударом в висок.

И тут Тави замер.

Охватившая его ярость внезапно схлынула, и он ощутил сильную тошноту, словно холодный обед, съеденный прошлым вечером, устремился наружу. Он вдруг понял, что стоит под ярким утренним солнцем, смотрит на двух людей, которых едва знает, и планирует их убийство с таким же хладнокровием, как лев, подстерегший самку оленя и ее детеныша.

Тави нахмурился и посмотрел на свои ладони. Они слегка дрожали, и он отбросил кровожадные мысли, овладевшие им на несколько мгновений. Ему случалось прибегать к насилию по отношению к другим людям. Он дрался со своими сокурсниками по Академии, которые всячески издевались над ним. Тави причинял им серьезный вред, но тогда у него не оставалось другого выбора. Потом он всегда чувствовал себя отвратительно. А сейчас он хладнокровно планировал жестокое убийство. Ему стало страшно.

Но самым страшным было то, что он не сомневался: ему по силам довести дело до конца.

Однако вне зависимости от того, являются ли шрамы на теле Макса делом рук госпожи Антиллус и ее сына, и какую бы обжигающую ярость Тави ни испытывал, их смерть не заставит исчезнуть раны Макса, не говоря уж о последствиях, которые ждут самого Тави, а также Первого консула.

Нет, госпожа Антиллус не из тех врагов, на которых можно напасть и уцелеть самому. Ее следовало победить другими средствами, а если то, что сказал Магнус, правда, она очень серьезный противник.

Тави слабо улыбнулся. Он также умел быть опасным. В мире есть не только фурии и клинки и нет неуязвимых врагов. Ведь ему удалось обратить против госпожи Антиллус ее же собственное оружие. Если он сумел обмануть ее однажды, значит сделает это еще раз.

Госпожа Антиллус наблюдала за Тави, пока у него в голове роились эти мысли, и, казалось, не знала, как реагировать на изменившееся выражение его лица. В ее глазах появилось смутное беспокойство. Возможно, охваченный гневом Тави позволил части своих эмоций вырваться наружу. Не исключено, что она почувствовала его желание причинить ей вред.

Она взяла сына за руку, молча повернулась и пошла прочь, гордо выпрямив спину и не оглядываясь назад.

Макс потер ладонью коротко подстриженные волосы:

– Ладно. Но, во́роны, что все это значило?

Тави бросил тревожный взгляд в сторону уходившей госпожи Антиллус и повернулся к Максу:

– Она решила, что я был знаком с тобой в Академии.

Макс вздохнул, сделал короткое движение рукой, и Тави ощутил легкое давление на уши.

– Вот так, – проворчал Макс. – Теперь она не сможет нас подслушать.

Тави кивнул.

– Ты ей солгал прямо в глаза, – сказал Макс. – Проклятье, как тебе удалось?

– Практика, – сказал Тави. – Моя тетя Исана – сильная заклинательница фурий воды, и у меня были причины научиться этому еще в детстве.

– Людей, способных проделывать подобные штуки, совсем немного, Кальдерон. – Макс указал на огонь. – Во́роны, как тебе удалось его разжечь? Ты что-то от меня скрывал?

Тави улыбнулся, сунул руку в карман и показал Максу ладонь:

– Хороший солнечный день. Старый римский трюк.

Макс посмотрел на стекло, хрипло кашлянул и покачал головой:

– Во́роны. – Его лицо порозовело и плечи затряслись от с трудом сдерживаемого смеха.

– Она пыталась услышать твою фурию. Но ей это не удалось. Однако ты разжег огонь. Ей и в голову не могло прийти… – И он наконец расхохотался таким знакомым Тави оглушительным смехом. – Пойдем, Сципио. Давай найдем какую-нибудь еду, пока я не рухнул на землю от голода.

Тави убрал стекло.

– Это последняя трапеза для меня, – проворчал Тави. – Гракх намерен засунуть меня по колено в дерьмо, как только узнает, что я больше не сижу с тобой.

– Славная офицерская жизнь, – сказал Макс.

Он повернулся и решительно зашагал в сторону офицерской столовой, но едва не потерял равновесие.

Тави мгновенно оказался рядом и поддержал его:

– Спокойно, Макс. Ты едва уцелел.

– Со мной все будет в порядке, – слегка задыхаясь, сказал Макс. Покачав головой, он зашагал дальше. – Я поправился.

– Да, так и будет, – кивнул Тави. Немного погодя он добавил: – Она не умнее всех, Макс. Ее можно победить.

Макс искоса и изучающе посмотрел на Тави.

– Во́роны, – наконец заговорил он. – Если у тебя получилось, значит это не так уж трудно.

– Я должен перестать тебя вдохновлять, – вздохнул Тави. – Но я буду прикрывать твою спину. Мы что-нибудь придумаем.

Они прошли еще несколько шагов.

– Или она убьет нас обоих, – тихо сказал Макс.

Тави фыркнул:

– Я сам с ней разберусь, если ты не хочешь с ней связываться.

Брови Макса полезли вверх. Он тряхнул головой и тихонько стукнул кулаками по доспехам на груди Тави. Сталь мелодично загудела.

– Ты это так не оставишь, – сказал он.

– Проклятье, ты совершенно прав, – ответил Тави. – Ладно, пошли поедим.

И он зашагал рядом с другом, готовый подхватить его в любой момент, если Макс снова потеряет равновесие.

По спине Тави пробежала дрожь, когда он краем глаза заметил, как вслед им смотрит госпожа Антиллус. Она даже не пыталась это скрыть. Холодный, спокойный взгляд голодной кошки, но на сей раз она следила за ним, а не за Максом.

Глава 10

– С особой гордостью и огромным удовольствием я представляю вам первую домину в истории Алеры, – сказала госпожа Аквитейн, обращаясь ко всем собравшимся членам Лиги Дианы. – Пожалуйста, поприветствуйте Исану из Кальдерона.

Общественный театр Цереры был заполнен до отказа, собралось четыре тысячи человек, хотя членами Лиги Дианы – организации, объединяющей известных патрицианок Алеры, – являлись не более половины. Лишь немногие женщины из присутствующих имели титул ниже графского. Возможно, около двухсот получили гражданство в результате формальной дуэли или служили в легионах, в основном в качестве рыцарей, хотя полдюжины являлись рядовыми легионерами, скрывавшими свой пол до тех пор, пока они не доказали, что умеют сражаться.

Из всех присутствующих одна лишь Исана получила свой титул в результате законного назначения, не имеющего отношения к насилию или военной службе. В истории Алеры она оказалась единственной такой женщиной.

Остальные присутствующие были мужчины, члены движения за отмену рабства, в том числе дюжина сенаторов и членов организации воинствующих аболиционистов Цереры. Эта организация долгие годы преследовала работорговцев и рабовладельцев в городе. Недостаточно осторожные работорговцы нередко встречали здесь свою смерть: их находили подвешенными на воротах загонов для рабов на своих собственных кандалах, задушенными своими собственными цепями. Пожилой консул Церерус Вентис, хотя и был законным главой города, не пользовался уважением этой организации и ее последователей, однако у него не хватало мужества обрушить на них всю силу закона, а потому насилие в городе не прекращалось.

Все остальные собравшиеся были либо шпионами, которые работали на Консорциум работорговцев, либо любопытными зеваками. В театр мог свободно войти любой гражданин государства.

Толпа принялась аплодировать, и их эмоции ударили в Исану, точно первые волны океанского прибоя. Она на мгновение закрыла глаза, готовясь к удару, потом встала, улыбнулась и шагнула вперед, к подиуму, на котором стояла госпожа Аквитейн.

– Благодарю вас, господа, – сказала она, и ее голос прозвенел над рядами собравшихся. – Один человек сказал мне, что произнесение речи подобно ампутации конечности. Лучше всего закончить быстро и безболезненно. – Послышался вежливый смех. Исана подождала, пока восстановится тишина. – Институт рабства – пятно на всем нашем обществе. Злоупотребления становятся невыносимыми, механизмы легальной защиты перестают работать. Все присутствующие здесь знают, что это правда.

Она глубоко вздохнула:

– Но далеко не все из присутствующих становились жертвами работорговцев, вас не захватывали в рабство с нарушением закона и против вашей воли. Со мной такое случилось. – Она бросила взгляд на госпожу Аквитейн. – Чувствовать себя беспомощной ужасно. Видеть… – Она сглотнула. – И видеть, что творится с женщинами, попавшими в такое положение. Я не верила в слухи, пока это не произошло со мной. Пока я сама не стала свидетельницей невероятных ужасов. – Она снова повернулась к аудитории. – Эти истории похожи на кошмары. Но они правдивы. Во время нашей встречи вы услышите показания освобожденных рабов, мужчин и женщин, их рассказы о чудовищных преступлениях, которым нет места в обществе, живущем по законам. Мы получили уникальную возможность уничтожить страшную болезнь, очистить гниющую рану, изменить нашу страну к лучшему. У нас есть обязательства перед другими алеранцами, перед собой и нашими потомками. Сенаторы, граждане, я прошу вас поддержать предложение госпожи Аквитейн об отмене рабства. Вместе мы сможем снова объединить наш народ.

Она сделала шаг назад и поклонилась. Зрители начали вставать, раздались оглушительные аплодисменты. Одобрение захлестнуло Исану новой волной эмоций, и она с трудом удержалась на ногах. Исана знала, что не владеет ораторским искусством, но не сомневалась, что предложение госпожи Аквитейн будет поддержано. Речь и ее публичное одобрение в конце долгой встречи – всего лишь обычная формальность.