Легионы Калара

– Он мертв, – доложил Макс.

– Остальные? – спросил Магнус.

Макс мрачно улыбнулся:

– Тоже.

– Во́роны, – вздохнул Тави. – Нам бы следовало сохранить одному жизнь. Трупы нам ничего не расскажут.

– Разбойники? – предположил Магнус.

– Разбойники, обладающие такой магией? – спросил Макс и покачал головой. – Не знаю относительно третьего, но первые два искусные лучники. Мне повезло, что они одновременно пытались спрятаться и сделать два выстрела. Такие мастера не станут разбойничать, ведь за службу в любом легионе им заплатят хорошие деньги. – Он прищурился и посмотрел на покрытый пылью труп. – Проклятье, чем ты его ударил, Кальдерон?

Тави показал ему пращу.

– Ты шутишь?

– Я с ней вырос, – сказал Тави. – Однажды, когда мне было шесть, я убил большого самца слайва, который хотел сожрать ягненка моего дяди, двух лютоволков и рысь. И еще я отпугнул танадента. С тех пор как мне исполнилось тринадцать, я не пользовался пращой, но в последнее время снова стал тренироваться, чтобы охотиться на пернатую дичь для мастера и себя.

– Ты мне никогда об этом не рассказывал, – проворчал Макс.

– Горожане не пользуются пращами. У меня и без того хватало проблем в Академии, а если бы кто-то узнал, что я владею оружием деревенщины…

– Однако ты с ним с легкостью разобрался, – заметил Макс. – Ничего себе оружие деревенщины!

– Верно, – добавил Магнус, успевший отдышаться. – Превосходный выстрел.

Тави устало кивнул:

– Благодарю.

Он посмотрел на свой окровавленный палец, который начал распухать и пульсировать от сильной боли.

– Во́роны, Кальдерон, – сказал Макс. – Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты перестал кусать ногти?

Тави состроил гримасу и достал платок:

– Помоги.

– Зачем? Ты не слишком хорошо о них заботишься.

Тави приподнял бровь.

Макс рассмеялся и завязал палец Тави.

– Нужно остановить кровь и очистить рану от грязи. Потом мне понадобится ведро с водой, чтобы ее залечить.

– Позже. – Тави поднялся на ноги и повернулся в сторону двух лучников. – Пойдем. Может быть, у них есть какие-то вещи, которые помогут нам выяснить, кто они такие.

– Не стоит, – пробормотал Макс, глядя в пространство, и его голос прозвучал совсем тихо. – У нас уйдет неделя, чтобы собрать все кусочки.

Тави сглотнул, кивнул и подошел к человеку, которого убил из пращи.

Свинцовая сфера угодила ему точно меж глаз с такой силой, что в голове у него что-то лопнуло, белки наполнились кровью и тонкая алая струйка вытекла из одной ноздри.

Он оказался моложе, чем Тави ожидал, едва ли намного старше самого Тави.

Тави его убил.

Убил человека.

Его затошнило, и он отвернулся, попытавшись взять себя в руки. Однако эту схватку Тави проиграл, он сделал несколько неуверенных шагов в сторону, и его вырвало. Затем он запер чувство отвращения и вины в укромный уголок своего сознания. Вернувшись к трупу, он тщательно его обыскал, заставив себя забыть обо всем остальном.

Тави не осмеливался думать о том, что сделал. Его желудок был полностью опустошен.

Закончив, он вернулся к мастеру и Максу, изо всех сил стараясь не переходить на бег.

– Ничего, – тихо сказал он.

Макс разочарованно вздохнул:

– Во́роны. Хотелось бы знать, за кем они охотились. Наверное, за мной. Если бы они появились здесь до меня, то могли бы с тобой покончить.

– Не обязательно, – спокойно возразил Магнус. – Возможно, кто-то приказал им выследить тебя, чтобы ты навел их на одного из нас.

Макс посмотрел на Магнуса, отвернулся и вздохнул:

– Во́роны.

– В любом случае, – вмешался Тави, – возможно, нам все еще угрожает опасность и не стоит здесь оставаться.

Макс кивнул.

– Что ж, у меня нет возражений, – сказал он. – Верховные власти послали меня передать тебе приказ, Тави.

– Какой?

– Мы отправляемся к Черным холмам на южной окраине Пласиды. Там формируется новый легион, и Гай хочет, чтобы ты служил в нем.

– Когда?

– Вчера.

– Это не понравится моим тете и дяде.

– Ха! – сказал Макс. – Ты имел в виду, что это не понравится Китаи.

– И ей тоже. Она…

Магнус вздохнул:

– Во́роны, Антиллар. Сделай так, чтобы он не начал снова говорить об этой девушке. Он и так не замолкает.

Тави хмуро посмотрел на Магнуса:

– Я как раз собирался сказать, что она должна была приехать вместе с моей семьей на нашу встречу в Церере в следующем месяце. Мне их будет не хватать.

– А пропустить это – плохо? – Макс наморщил лоб. – Ладно, я забыл. Твоя семья любит, когда ты проводишь с ней время.

– Я разделяю их чувства. Я не видел родных больше двух лет, Макс. – Тави покачал головой. – Постарайся меня понять. Я знаю, что это важно, но… два года. Кроме того, не думаю, что из меня получится хороший легионер.

– Никаких проблем, – заметил Макс. – Ты будешь офицером.

– Но я даже не отслужил обязательный срок. Никто не может сразу стать офицером.

– Ты станешь, – сказал Макс. – Ты отправишься туда не под своим именем. Гай хочет получить глаза и уши среди командования легиона. И ты ими станешь. Под чужим именем, понятно?

Тави заморгал:

– Почему?

– Это легион, организованный по новому принципу, – продолжал Макс. – Аквитейн сумел протащить идею через Сенат. Ты будешь служить в Первом алеранском легионе. Рядовых и офицеров набирают из волонтеров разных городов в равных долях. Идея состоит в том…

Тави кивнул:

– Я понял. Если в легионе соберутся люди из всех городов, то он не будет представлять собой угрозы для какого-то одного города. Обязательно найдутся легионеры и офицеры, готовые за него постоять.

– Верно, – сказал Макс. – Поэтому Алеранский легион будет перемещаться туда, где возникнут проблемы, не взъерошивая ничьих перьев.

Тави покачал головой:

– Интересно, с какой стати Аквитейн поддерживает создание такого легиона?

– А ты подумай, – предложил Макс. – Целый легион, собранный со всей Алеры, проходит подготовку рядом со сферой влияния Калара. Люди постоянно приходят и уходят, письма и гонцы путешествуют по всей стране. Вот и посчитай.

– Шпионаж во всей своей красе, – кивнул Тави. – Аквитейн сможет покупать и продавать секреты, как лакомства во время Зимнего фестиваля, а поскольку шпионы будут рядом с Каларом и далеко от Аквитейна, он получит гораздо больше данных о Каларе, чем тот о нем.

– И Гай хочет об этом знать.

– Что-то еще? – спросил Тави.

– Нет. У старика есть недостатки, но он никогда не подавлял инициативу своих подчиненных. Речь идет о совершенно новом легионе. Без боевого опыта, без знамени, истории и традиций. И ты не будешь выделяться среди других молодых и неопытных офицеров.

– И каким офицером мне предстоит стать?

– Третьим помощником трибуна, отвечающим за логистику.

Магнус поморщился.

Тави вопросительно посмотрел на мастера.

– Плохо? – спросил он у Макса.

Макс ухмыльнулся, и Тави его улыбка показалась зловещей.

– Это… хорошо. Скажем так: тебе всегда будет чем заняться.

– Ну замечательно, – ответил Тави.

– Я поеду с тобой, под своим именем, – сказал Макс. – Как центурион буду обучать легионеров обращаться с оружием. – Он кивнул Магнусу. – Вы тоже, мастер.

Магнус изогнул бровь:

– Неужели?

– Как старший слуга, – сказал Макс.

Магнус вздохнул:

– Что ж, могло быть намного хуже. Вы даже не представляете, сколько раз мне доводилось работать на кухне.

Тави изумленно посмотрел на Магнуса:

– Мастер… я знаю, вы были советником Первого консула, но… вы курсор?

Магнус с улыбкой кивнул:

– Неужели ты думаешь, что я в течение двенадцати лет поил вином и элем купцов только из-за того, что мне было скучно, мой мальчик? Пьяные купцы и их охрана часто обладают очень интересными сведениями.

– Но вы никогда мне не рассказывали, – пробормотал Тави.

– В самом деле? – В глазах Магнуса мелькнул смех. – Я уверен, что говорил.

– Нет, – сказал Тави.

– Нет? – Магнус пожал плечами, продолжая улыбаться. – Ты уверен?

– Да.

Магнус театрально рассмеялся:

– А я думал, что рассказывал. Ну что тут поделаешь? Говорят, сначала человек теряет память… – Он огляделся по сторонам. – Однако я буду скучать по этому месту. Поначалу моя работа здесь была лишь прикрытием, но пусть меня заберут во́роны, если мне она не пришлась по нраву.

Тави покачал головой:

– А разве я не должен знать каких-то вещей о военной службе, если мне предстоит играть роль офицера? Вдруг мне прикажут кем-то командовать?

– Ты офицер только на словах, – заверил его Макс. – Все будут тобой помыкать, так что не тревожься о необходимости отдавать приказы. Но тебе следует знать некоторые вещи. Я расскажу по дороге. И этого будет достаточно, чтобы ты смог прикидываться, пока не войдешь в курс дела.

Магнус поднялся на ноги:

– Ну ладно, парни. Мы попусту тратим время, скоро стемнеет. К тому же могут появиться другие убийцы. Максимус, поймай свою лошадь и посмотри, не оставили ли наши гости где-нибудь поблизости лошадей, на которых они сюда заявились. Я возьму еды на первое время. Тави, собери вещи.

И они занялись сборами. Тави сосредоточился на седельных сумках, ранцах, одежде и снаряжении, проверил оружие. Они навьючили лошадей убийц, как только Макс сумел их отловить, и вскоре после полудня все трое пустились в путь, ведя за собой запасных лошадей. Макс сразу задал быстрый темп.

Тави пытался сосредоточиться на деле, но мешала пульсирующая боль в пальце. Перед тем как они перевалили через вершину холма, Тави оглянулся на развалины Аппии.

Среди руин он разглядел покрытый пылью труп лучника.

Глава 2

Амара не видела графа Кальдеронского несколько месяцев. Когда она вместе с эскортом рыцарей Воздуха спустилась в долину Кальдерон, к гарнизону – крепости, где жил Бернард, она почувствовала, как ее охватывает трепет.

К удивлению Амары, гарнизон заметно разросся, хотя со времени ее последнего визита прошло всего несколько недель. В палаточном городке на алеранской стороне крепости появилось много деревянных домов, и она отметила, что Бернард сумел найти деньги, нанял заклинателей земли и они начали возводить здания из камня, которые обеспечат жителям защиту от смертельно опасных фурий, обитающих на границах страны.

Но больше всего ее поразили изменения, произошедшие за стенами крепости. Везде были расставлены палатки, образуя открытый рынок, и несколько сот человек сновали вокруг них, занимаясь куплей-продажей, как в обычный базарный день. В этом не было ничего такого уж необычного. Шокирующим было то, что большинство из тех, кто бродил по импровизированному рынку, были маратами.

Бледные варвары и их звери представляли собой редкую, но исключительно серьезную угрозу с точки зрения алеранской истории. Всего лишь двадцать лет назад их вторгшиеся орды уничтожили Коронный легион, который не успел прийти в себя после тяжелых потерь предыдущей кампании. Тысячи легионеров и сопровождавших легион людей, а также фермеров из соседних долин погибли за один день, в том числе и принцепс Гай Септимус, а также все его командиры, за исключением дона Майлса, ставшего командиром нового легиона.

Это было одно из самых горьких поражений Алеры, и хотя Первый консул и его легион очистили долину от маратов, ничто не могло вернуть его сына и наследника. Алеранцы были разбиты. Погиб будущий Первый консул. Алеранцы ненавидели своих соседей-варваров.

И все же здесь были коробейники и купцы, которые торговались с маратами так же, как если бы они находились в любом другом городе страны. Лошади и две дюжины массивных гаргантов лениво паслись на равнине, уходившей к землям маратов. Дюжина волков грелась в лучах утреннего солнца на холме, усыпанном камнями, в полумиле от города. Кланы Лошади и Гарганта в большей степени, чем другие мараты, являлись союзниками алеранцев – точнее, союзниками Бернарда, графа Кальдеронского, и в их присутствии здесь не было ничего необычного. Однако Амара не ожидала увидеть тут представителей клана Волка, самого примитивного и кровожадного из всех маратов и, главное, считавшего себя извечным врагом Алеры.

Она подумала, что, похоже, времена меняются, возможно к лучшему, и испытала прилив гордости за Бернарда, который входил в число людей, способствовавших переменам.

Амара старалась оставаться расслабленной и спокойной, но, несмотря на все усилия, обнаружила, что на сотню ярдов опередила свой эскорт. Часовой над воротами узнал ее и помахал рукой, приглашая в гарнизон еще прежде, чем она успела произнести свое имя. После ее многочисленных визитов к графу Кальдеронскому большинство легионеров знали ее в лицо, особенно ветераны центурии Джиральди. Их осталось всего шестьдесят, они являлись единственной центурией Алеры, сумевшей дважды получить алые нашивки ордена Льва за отвагу, и демонстрировали всем двойной красный знак на форме с гордостью и легким внешним пренебрежением, с которым другие легионеры носят оружие и доспехи.

Амара спустилась во двор, попросив Циррус, свою фурию, особенно плавно поставить ее на землю, что позволило ей изящной походкой пересечь двор и подняться в покои графа. Она шла по лестнице, шагая через две ступеньки, хотя понимала, что выглядит как молоденькая девушка, стремящаяся поскорее оказаться в объятиях юного любовника, но ничего не могла с собой поделать.

Еще до того, как она оказалась на верхней площадке лестницы, дверь наверху распахнулась, и она увидела Бернарда, крупного широкоплечего мужчину с темными волосами и бородой, коротко подстриженными по моде легиона, в которых тут и там виднелась преждевременная седина. На мужественном загорелом лице появилась широкая улыбка, и он подхватил Амару на руки, словно она весила не больше новорожденного ягненка. Она обняла его за шею и спрятала лицо на плече, вдыхая его запах: кожа, свежескошенная трава и древесный дым.

Бернард внес ее внутрь, в свой простой, но просторный кабинет, и Амара захлопнула дверь ногой.

Как только они остались вдвоем, она взяла его лицо в ладони и поцеловала в губы медленно, долго и страстно. Он вернул его, и Амара почувствовала, как в нем нарастает страсть.

– Ты уверена, – прошептал он, – что это лучший способ скрыть наш брак?

Амара с улыбкой посмотрела на Бернарда, потом прижалась к нему и легонько укусила в шею.

– Неужели женатые люди так себя ведут? – прошептала она, расстегивая пуговицы на его тунике.

– Но сейчас никто нас не видит, – прорычал он, перемещая Амару так, чтобы удерживать ее одной рукой.

Вторая рука Бернарда скользнула к ее бедру.

– Я люблю все делать тщательно, – ответила она; ее губы продолжали скользить по его коже, а дыхание стало прерывистым. – Это самый безопасный способ.

Ее муж зарычал еще громче, повернулся и усадил ее на край дубового письменного стола. Амара услышала шорох стали – Бернард вытащил из ножен кинжал и положил рядом с Амарой на стол.

– Бернард, не… – запротестовала она.

Его губы накрыли губы Амары обжигающим поцелуем, и она смолкла. Бернард распахнул тяжелую кожаную куртку для полетов, одна рука легла на талию Амары, вынуждая ее изогнуть тело, чтобы встретить его губы, и он погладил ее через тонкий муслин блузки. Его зубы коснулись ее сосков, она испытала мучительно острое наслаждение, и внезапно на нее нахлынула такая жаркая волна, что она лишилась способности говорить, а с ее губ слетел стон желания.

Амара обнаружила, что ее бедра прижимаются к его бедрам, он же взял нож и быстрыми, уверенными движениями разрезал шнурки, связывавшие швы на ее кожаных штанах. Она была не в силах возражать и лишь просила его поспешить всеми движениями рук, тела и рта, а потом начала срывать его одежду, чувствуя, как воздух касается ее обнаженной кожи.

Ее глаза встретились с его глазами, как это бывало всегда в подобные моменты, и Амару ошеломила глубина желания в них. Неужели этот человек, ее тайный муж, хочет ее так сильно? Сначала она не могла поверить в то, что видела на его лице, и даже сейчас ей это казалось новым и внезапным. Более того, она ощутила ответное желание, столь сильное, что ей самой оно казалось невероятным. Амара испытывала возбуждение из-за того, что мужчина может хотеть ее так страстно, так искренне. Этот мужчина. Ее муж, ее любовник.

Он заставлял Амару чувствовать себя красивой.

Бернард целовал ее, его руки и губы блуждали по ее телу до тех пор, пока ей не стало казаться, что она сходит с ума. Амара тихо застонала, уже не контролируя свои желания, и он взял ее прямо на письменном столе. Близость Бернарда, его сила, запах и прикосновения слились в мучительное наслаждение, которое она с трудом могла перенести. Ее желание касаться и чувствовать его прогнало все мысли из головы. Ничто не имело значения, лишь вкус, слух, ощущения, запах, и она погрузилась в пучину страсти.

Спустя несколько часов она лежала с Бернардом на его широкой кровати, и ее длинные стройные ноги переплелись с его ногами. Она не помнила, в какой именно момент он отнес ее в свою спальню, но луч света, проникающий в комнату сквозь высокое узкое окно, подсказал ей, что день быстро уступал место сумеркам. Она была обнажена, если не считать серебряной цепочки и висевшего на ней тяжелого кольца легиона с зеленым камнем Бернарда. Одной рукой он обнимал Амару, и она ощущала надежное присутствие его сильного тела.

Амара лежала сонная и удовлетворенная, поглаживая тонкой загорелой рукой мощные бугры мышц плеча Бернарда. Она видела, как он небрежно поднимал тяжести, которые даже для гарганта были бы тяжелой ношей, благодаря силе, которую ему давала магия земли, и ее поражало, как такой могучий мужчина мог быть столь нежным.

– Я скучал по тебе, моя госпожа, – пробормотал он.

Его голос был тихим, довольным и слегка хриплым.

– И я, мой господин.

– И я ждал этого путешествия.

Амара тихонько рассмеялась:

– Будь твоя воля, мы бы здесь и остались, у тебя в постели.

– Чепуха, – сказал он, но тут же улыбнулся. – Я скучаю по племяннику.

– И ты ждал встречи с ним, а не этого, – прошептала она и слегка переместила руку. – И не этого…

Веки ее мужа затрепетали, и он едва слышно проворчал:

– Не пойми неправильно. Мм… Я не имею никаких возражений. Совсем никаких.

Он почувствовал, как ее щека коснулась темных волосков на его груди, когда Амара улыбнулась:

– Полагаю, тогда все получилось.

Бернард рассмеялся расслабленно и радостно, крепче прижал ее к себе и поцеловал в волосы.

– Я люблю тебя.

– А я тебя.

Он замолчал, и Амара напряглась, совсем немного. Она понимала, что он хочет задать ей вопрос, но не знает, стоит ли это делать. Его рука скользнула по ее животу, мускулистому и нежному.

Амара знала, что он не в силах нащупать шрамы, оставленные болезнью на ее чреве, но все равно вздрогнула. Однако она заставила себя оставаться спокойной и расслабленной и накрыла его руку своими ладонями.

– Пока нет, – сказала она, потом, сглотнув, добавила: – Бернард…

– Молчи, любовь моя, – сказал он немного сонным, но сильным и уверенным голосом. – Мы будем продолжать пытаться.

– Но… – Она вздохнула. – Прошло два года, Бернард.

– Два года по одной ночи здесь и одной ночи там, – сказал он. – В Церере у нас будет время друг для друга. – Его ладонь заскользила по коже Амары, и она вздрогнула. – Недели.

– Но, милый, если я не смогу подарить тебе ребенка… Ты граф и должен передать свою магию наследнику. Таков твой долг перед государством.

– Я исполнил свой долг перед государством, – сказал Бернард, и в его голосе зазвенела сталь. – И даже больше. И Корона получит талантливых детей. Твоих и моих, Амара. Или их не будет вовсе.

– Но… – начала Амара.

Он взглянул на нее.

– Ты хочешь меня покинуть, моя госпожа? – прошептал Бернард.

Она сглотнула и покачала головой, опасаясь, что не сможет говорить.

– Тогда не будем больше об этом, – сказал он и страстно поцеловал жену.

Амара почувствовала, как все ее протесты поглощает новая волна страсти.

Бернард тихонько зарычал:

– Как ты считаешь, моя госпожа, мы вызвали достаточно подозрений твоим визитом?

Она гортанно рассмеялась:

– Я не уверена.

Он снова зарычал и развернулся к ней всем телом. Его рука переместилась, и теперь пришел черед Амары застонать от удовольствия от его прикосновения.

– В таком случае мы должны соблюдать осторожность, – пробормотал он. – И исполнить свой долг.

– О да, – прошептала Амара. – Определенно.

* * *

В самый темный и холодный час ночи Амара почувствовала, как Бернард напрягся, резко сел на постели и его спина застыла в неподвижности. Сон не хотел выпускать ее из своих цепких объятий, но она сумела вырваться и всплыть на поверхность из его глубин.

– Что? – прошептала она.

– Слушай, – тихим шепотом ответил он.

Амара нахмурилась и прислушалась. Порывы ветра время от времени ударяли в каменные стены покоев Бернарда, и ей показалось, что она слышит слабый вой и нечеловеческие вопли и стоны.

– Буря фурий?

Бернард крякнул, спустил ноги с постели и встал:

– Может быть, кое-что похуже. Свет.

Заговоренная лампа на столе отозвалась на его голос, и Амару окутало золотистое сияние, в свете которого она увидела, как Бернард торопливо одевается.

Она села на постели, прижимая простыни к груди:

– Бернард?

– Я должен убедиться, что все в порядке, – сказал он. – Это не займет много времени. Не вставай. – Он быстро улыбнулся, пересек спальню и распахнул дверь.

Амара услышала, как ветер ударил в дверь, и вой далекой бури стал оглушительным, пока Бернард не захлопнул за собой дверь.

Амара нахмурилась и встала. Потянувшись к своему костюму, она вздохнула, глядя на перерезанные завязки. Поэтому она надела рубашку графа и накинула на плечи его плащ. Он был ей почти до пят и таким большим, что она могла бы завернуться в него несколько раз. Амара на мгновение зажмурилась и вдохнула запах мужа, пропитавший плащ, потом открыла дверь и вышла наружу.

Ветер обрушился на нее, словно удар, холодный и влажный. Все вокруг было затянуто туманом. Она нахмурилась и попросила Циррус, свою фурию ветра, защитить ее от холода и дождя.

С минуту Амара стояла на ступеньках, осматривая крепость. Заговоренные светильники пылали, несмотря на бурю, но порывы ветра и холодный дождь делали их не такими яркими, и они превратились в небольшие сферы. Амара увидела людей, спешивших сквозь тени, и часовых, стоявших на стенах гарнизона в доспехах и мокрых плащах. Казармы, где жили рыцари, приданные войскам, которыми командовал Бернард, открылись, мужчины и женщины быстро направлялись к крепостным стенам.

Амара снова призвала Циррус. Фурия подняла ее со ступеней и поставила на каменную крышу здания, что позволило Амаре взглянуть за стены крепости и на раскинувшуюся за ними равнину.

Яростный шторм ревел, точно огромный зверь, не знающий преград, над холмистыми равнинами, где начинались земли маратов. Это был огромный кипящий котел молний и хмурых грозовых туч. Пылающий огонь озарял землю ярче, чем свет луны. Бледные мерцающие силуэты метались в разрядах молний и клубящемся тумане: ветрогривы, неистовые и смертельно опасные фурии, сопровождавшие мощные бури.

Внезапно полыхнула молния, такая яркая, что глазам Амары стало больно, она увидела, как огонь широким пологом обрушился на землю и во все стороны, на многие мили вокруг полетели осколки камня и комья земли. У нее на глазах пульсирующие колонны озаренных ослепительными сполохами туч спустились с неба и коснулись земли, превратившись в полдюжины воющих воронок, образовав вторую штормовую тучу, состоящую из обломков камней и песка.

Амара никогда не видела такой сильной бури, но испугалась еще больше, когда торнадо, воющий, словно он испытывал мучительную боль, устремился по озаренной молниями земле к стенам гарнизона. Послышались вопли и стоны, когда ветрогривы стремительно спустились с облаков, опережая всадников и сопровождая смертоносные вихри.

Зазвучали колокола тревоги. Ворота крепости открылись, и около двух дюжин торговцев и дюжина маратов бросились внутрь, ища спасения. Амара услышала, как у нее за спиной зазвонили другие колокола, и людям, которые жили в лачугах вне стен гарнизона, разрешили укрыться внутри крепостных стен.

Циррус прошептала предупреждение ей на ухо, Амара обернулась и увидела, как ветрогривы атакуют людей на крепостных стенах над воротами. Вспыхнула молния, и Амара разглядела Бернарда, который с огромным боевым луком в руках наклонился, приготовившись отразить нападение диких фурий. Сверкнул наконечник, запела тетива, и стрела исчезла – таким молниеносным был выстрел боевого лука.

Амара испытывала жуткий страх – никакая сталь не могла устоять против ветрогривов, и во всей Алере не нашлось бы стрелы, способной убить одно из таких существ. Однако ветрогрив взвыл от боли и свернул в сторону, а в светящихся контурах его тела появилась дыра с зазубренными краями.