Председатель-4

Вай Нот, Крис Форд, Аристарх Риддер

Председатель-4

Глава 1

Ноябрьская Москва встретила меня дождем со снегом. Еще утром в Калуге небо было, хоть и сумрачное и пасмурное, но солнце нет-нет, да и проглядывало сквозь стальную синеву туч. А сейчас, спустя всего четыре с половиной часа, именно столько Андрей, с которым я решил сегодня поехать в Москву, потратил на дорогу до министерства сельского хозяйства Советского Союза. Это был первый раз, когда я решил воспользоваться своим положением председателя и поехал в Москву на машине.

А всё дело в том, что буквально накануне Маша сообщила мне новость о том, что она беременна. Поэтому я решил воспользоваться своим служебным положением и сделать моей молодой жене несколько подарков.

И подарки эти должны были быть достаточно крупногабаритными. На поезде их везти не было никакой возможности. А московское трансагентство, которое и должно заниматься доставкой крупногабаритных вещей из магазинов, работало только по городу, даже в близлежащие города и деревни Подмосковья нельзя заказать доставку. Куда уж там Калуга!

Для этого требовалось заказывать грузовик в совсем другой конторе. Но заниматься этим у меня времени не было, поэтому Андрей взял трехтонный грузовик, благо что сейчас у нас их даже излишек, и мы поехали.

Это конечно не так удобно, как мой ставший уже родным и привычным козлик или как поезд, но всё-таки это своя машина, которая и давала мне столь необходимую мобильность, необходимую для осуществления моих планов. Дорога до Москвы прошла без приключений и, спустя всего четыре часа после того, как мы покинули колхоз, мы въехали в столицу Советского Союза и вскоре припарковались неподалёку от Министерства сельского хозяйства.

Я вышел из кабины грузовика и придирчиво осмотрел свою одежду. Вообще на мне был костюм, который я использовал исключительно для особых случаев.

Свадьбы, моя, Кости и Андрея, совещания в области или награждение в Москве, да и для похорон он тоже один раз пригодился. В общем, свадебно-похоронный вариант, как его обозвали наши сельские бабы, лёгкие на язык.

Сейчас для визита в Министерство сельского хозяйства я его тоже выбрал, потому что мой почетный знак лауреата госпремии на нем смотрелся наиболее выгодно.

* * *

Министр сельского хозяйства Мацкевич меня уже ждал. И ждал, можно сказать, что не один. Потому что перед ним на столе лежала целая груда писем.

Судя по маркам и штампам буквально со всего Советского Союза. Ну и отдельной кипой на столе лежали письма из Киева.

– Приветствую, Сан Саныч, – обратился ко мне Мацкевич когда я подал ему ладонь для рукопожатия, – чай будешь?

– Да спасибо, товарищ министр, буду. Погода у вас в Москве противная. Пока шёл от машины даже немного продрог.

Мацкевич позвонил своему секретарю и распорядился, чтобы тот принёс чай с сахаром и лимоном и вазочку печенья.

Когда все заказанное оказалось у нас, и мы пригубили ароматный грузинский чай, министр сельского хозяйства перешел к делу:

– Вот смотри, что ты натворил со своим дружком-академиком Виктор Михайловичем, чтоб его. Это все по поводу теплиц письма. Со всей страны пишут. Буквально требуют, чтобы мы твой опыт, твою капельную технологию вместе с компьютером Глушкова внедряли во всех пятнадцати республиках. И в Прибалтике, и в Туркменистане с Таджикистаном. Директора совхозов, председатели колхозов, простые работники сельского хозяйства, все как с цепи сорвались!

– Так что же плохого в этом, товарищ министр? Наоборот урожайность-то эге-гей в моей теплице. И выращивать можно то, что для чего наших условий ну никак, вот совсем никак, не предназначено. Вот мы с товарищем Соколовым начали работать по гвоздикам. Ну, вы знаете. Так к 8 марта, мы всю Москву эти гвоздиками завалим. Наши советские женщины только спасибо скажут.

– Они-то может и скажут, – усмехнулся Мацкевич, – вот их мужья нет. Всем же надо будет своим бабам цветы дарить. Я видел сколько в Елисеевском букетик стоит. Пять рублей за пять цветков. Это, считай, как две бутылки плюс закуска. И деньги эти надо будет брать мужикам из бюджета, который у них совсем для другого отложен. Так что, это еще бабка надвое, сказала, кому это больше надо.

– Ну и что? Зато какая Выгода государству! Себестоимость у нас сами знаете какая, считай, копеечная. А гвоздики продаются с большой с очень большой наценкой. Мосторг на нас буквально молится, на меня и на товарища Соколова, уже два десятка поздравительных открыток отправили. Зовут в Москву и на Новый год так, спасибо сказать в приватной обстановке. Да и обещают поспособствовать во многом. А то, что вместо водки мужики своим бабам цветы покупать будут, так это государству только в плюс. Рождаемость повысится, а пьянство наоборот уменьшится, – с улыбкой сказал я.

Мацкевичу мои слова тоже понравились, и когда он отсмеялся, я продолжил.

– Вы для этого меня вызывали, товарищ министр? Для того, чтобы рассказать о том, что наша с Глушковым работа вызвала большой отклик в сердцах советских людей?

Может быть, это было нагло так обратиться, но, честно сказать, в тот момент мне было и правда непонятно. Нужно ли вызывать человека, то есть меня, в Москву, чтобы просто показать ему стол, заваленный письмами работников сельского хозяйства?

– Нет не для этого. Мне буквально третьего дня лично позвонил Петр Ефимович Шелест, первый секретарь ЦК Коммунистической Партии Украинской ССР и буквально потребовал, чтобы тебя, Сан Саныч, представили к званию героя Социалистического труда.

– Даже так? А почему товарищ первый секретарь ЦК Коммунистический Партии Украинской ССР обо мне беспокоится?

– Да не о тебе он беспокоится, конечно же, а о твоем дружке Глушкове. Потому что Академия наук, наша большая всесоюзная, тоже заинтересовалась, по-настоящему, по-серьезному заинтересовалась, вашими прожектами. Вот Шелест и вертится как вошь на гребешке, лишь бы только оставить Глушкова в Киеве. Знаю, что Виктор Михайлович тебя сманивал туда, в солнечную Украину. А теперь наоборот его сманивают к нам в Москву и деньги предлагают очень хорошие. Да и не только деньги – квартира, дача в ближнем Подмосковье, неограниченный бюджет и фонды на любые проекты. В Киеве он тоже все это получит, сам понимаешь. Но Москва есть Москва.

– Ну а я тут причем?

– Ты, Сан Саныч, с дороги не выспался, что ли? – воскликнул Мацкевич. – Не может Шелест одного Глушкова представить. Потому что проект тут у вас был совместный. Так что там где ты, там и он. Только так, только вместе и никак не по отдельности.

Честно сказать, в этот момент у меня возникло очень много вопросов. Я не видел в моём проекте с теплицами такого уж прорыва, который стоит того, чтобы награждать меня чуть ли не высшей государственной наградой Советского Союза. Ведь герой соцтруда – это же не просто медаль. Она в комплекте с орденом Ленина идёт. Но видать у Шелеста были свои мотивы. Да и, если разобраться, теплицы-то мои и правды удачны. Они дают огромный прирост в эффективности сельского хозяйства и в перспективе могут накормить всю страну.

– В общем, – Мацкевич хлопнул в ладоши, – это дело, считай, решенное. Я специально просил, чтобы ваши калужские, ни секретарь обкома ни секретарь твоего, ульяновского, райкома, ничего тебе не говорили. Хотел сюрприз сделать.

– Вам это удалось, товарищ министр, – усмехнувшись ответил я, – это действительно очень большой сюрприз.

– Ну вот и славно, все необходимые документы у нас уже есть. Так что, как говорится, готовь дырочку на пиджаке. У нас сегодня шестое число. Завтра пойдешь на демонстрацию, вернее не пойдешь, что я такое говорю? Седьмого будешь на трибуне возле Мавзолея. А потом уже и награждение. Да, мы решили все сделать очень быстро.

– А почему, разрешите узнать, товарищ министр?

– А потому, что не только в Советском Союзе заинтересовались твоими теплицами. У нас летом была делегация социалистической Кубы во главе с товарищем Раулем Кастро, младшим братом команданте. И в порядке Братской помощи Социалистической Кубе, им тоже была передана документация. А на Кубе, даже несмотря на то, что климат там райский, твои теплицы тоже будут очень и очень востребованы. Потому что, даже в тех районах острова, где до этого земледелие было не в почете, благодаря твоим с Глушковым теплицам можно выращивать сельскохозяйственную продукцию.

– И товарищ Кастро снова в Москве, – продолжил Мацкевич после паузы, и снова именно по вопросам сельского хозяйства. Сразу после седьмого он улетает на Ставрополье. Товарищу Горбачеву, тамошнему первому секретарю тоже есть им что показать. А потом уже к тебе.

– Вы меня извините, Владимир Владимирович, но это не правильно, вот так вот с бухты-барахты говорить, что к нам приезжает иностранная делегация. Тут нужен месяц, а то и два для подготовки.

– Сан Саныч, ну сам подумай. У тебя в колхозе что? А у тебя не Потемкинская деревня, у тебя там реальное хозяйство, успешное и хорошо развивающееся. Вон, посмотри, хотя ты сам знаешь, что в этих бумагах написано.

Министр открыл ящик стола и достал оттуда копию отчетов которые составила последняя проверка ОБХСС, та самая, которую я же инициировал.

– К этой проверке ты ничего заранее не готовил. Ты показывал всё, как есть. И бумаги-то такие, что их хоть в рамочку вставляй и на стенку вешай. Спонтанная проверка показала, что у тебя всё в идеальном состоянии. А центральная усадьба твоего колхоза, уверен, тоже не посрамит ни тебя, ни нас. Поэтому тех двух недель, пока кубинцы будут в Ставрополье, тебе вполне хватит, чтобы подготовиться, поэтому всё. Дело с твоим награждением решенное, и принимай дорогих гостей.

На самом деле Мацкевич прав. У нас и правда не потемкинская деревня, и мы всё сможем привести в порядок очень быстро. Поэтому да, двух недель хватит. Вот только немного обидно, что Андрей скатался зря на своем грузовике. Придётся его. отправлять ни с чем обратно. Я то, как выяснилось по дурости, думал, что съезжу одним днём в Москву. Утром в Министерство, а потом по своим делам. А здесь оказалась целая командировка на несколько дней.

– И вот ещё что – добавил Мацкевич, осмотрев мой костюм, причём довольно придирчиво, – давай-ка ты сейчас с моим секретарем поедешь в ГУМ в 200-ю секцию. Колхоз у тебя лицо нашей нашего советского сельского хозяйства, ну и ты сам, и твоя Мария Никаноровна тоже должны соответствовать. Поэтому езжай в центр и там отоварься как следует, цены в двухсотке очень демократичные они тебя приятно удивят. Думаю, что ты сам сможешь понять, что и зачем тебе нужно.

– Владимир Владимирович, – тут же нашёлся я, – а может быть, я в эту двухсотку отправлюсь все-таки не сегодня?

– А когда? – спросил Мацкевич.

– После праздников.

– А зачем тебе это?

– Ну из меня покупатель, особенно, если речь идет о таких вещах, как одежда, очень средний. Поэтому лучше я поеду туда с женой. Ей виднее.

– Ну это как знаешь, решать тебе. Но, в любом случае, сегодня тоже езжай, потому что завтра тебе на трибуну. Вот не на самый верх, но всё равно. Ты там будешь в твоём калужском пальтишке как бедный родственник. А нам это не надо. Потому что смотреть-то на тебя будут очень-очень пристально. Ты же теперь мой человек, а мой человек должен соответствовать своему положению, Поэтому, в любом случае, костюм и пальто едешь покупать сейчас, а с женой можешь в 200-ю секцию после праздников, тут пожалуйста, только позвони-ка мне заранее. Чтобы тебе подготовили пропуск. Я распоряжусь, сначала заедешь сюда, а потом в ГУМ.

200-я секция ГУМа не обманула ожидания. Не зря о ней так часто и с придыханием говорили советские, да и постсоветские люди, которые где-то слышали об этом тайном заповеднике благополучия в ГУМе. Цены как и сказал Мацкевич здесь, действительно были существенно ниже, чем в гос. торговле. И, самое главное, что на прилавках 200-й секции лежали те товары, которые в обычных магазинах, да даже в том же ГУМе, днём с огнём не сыщешь.

Например, я купил себе ондатровую шапку. На черном рынке, я знаю об этом, потому что наш участковый говорил мне как-то, что такую шапку можно купить за 150 рублей. А здесь она обошлась мне в 40.

Новое пальто с каракулевым воротником мне тоже обошлось значительно дешевле, чем могло бы быть, если бы я просто отправился по магазинам.

Кроме того я купил сапожки Маше, полушубок и даже платье от Nina Ricci, редчайшая по нынешним временам в Советском Союзе заграничная новинка.

И на это всё я потратил существенно меньше денег, чем можно было предположить. Поэтому этим посещением ГУМа я с одной стороны был очень доволен, а с другой стороны нет.

Она, эта секция, вызвала во мне одно сплошное расстройство. Потом, когда я уже был в номере гостиницы Россия, в которой остановился благодаря своему депутатскому значку, я всё думал.

Несправедливо это, что вот такое вот товарное изобилие, да еще по таким ценам доступно далеко не для всех. Несправедливо то, что обычные советские люди, мои люди, мои колхозники, мои коллеги, мои друзья сроду ничего подобного себе позволить не могут. А если даже и смогут, то за такие деньги, которые ни один нормальный человек не отдаст за платье или женские сапоги. Поэтому это меня и расстроило, а с другой стороны разозлило. Разозлило и заставило. задуматься о том, для чего я здесь.

Для чего я в Москве на самом деле?

Да, награждение звездой героя социалистического труда – это прекрасно. Да, гости с острова Свободы – это тоже здорово, это всё открывало мне новые возможности, Но самое главное – не это. Самое главное начнется в конце этого месяца 24–26 ноября, Когда состоится очередная сессия Верховного Совета, и я-то здесь уже депутат.

А, как ни крути, именно Верховный Совет является высшим законодательным и исполнительным органом власти Советского Союза.

Да, по факту, Коммунистическая партия всё равно главенствует, всё равно ей. принадлежит вся полнота власти, и она решает всё.

Но и Верховный Совет – это тоже не пустой звук.

И если снова задать себе вопрос для чего я здесь, то ответ будет однозначным.

Да, когда я ехал в Калугу, то хотел только поднять свой колхоз.

Но, по прошествии полутора лет моего председательства, Новый Путь изменился до неузнаваемости. И не только Новый Путь изменился, Красная Заря тоже меняется. Правда, не в лучшую сторону, Но с другой стороны, можно сказать, они встали на путь исправления.

Потому что они хоть и были практически колхозом миллионником, но добились они этого путем обмана. Тот случай с овцами ведь тоже был наверняка не случаен.

Ну а то как быстро Алексеев нашел себе соответствующий круг общения в Абхазии тоже говорило о многом.

Это глубоко неправильно что во главе пусть даже и успешных предприятий стоят откровенные преступники. Сейчас такие вот Алексеевы ловят рыбку в мутной воде советского народного хозяйства, а через двадцать лет, такие как он, ну или его идейные последыши в погоне за выгодой на части разорвут целую страну.

Так что надо будет еще и депутатский запрос отправить в Грузию, глядишь, наша родная милиция сработает как нужно и поедет товарищ Алексеев значительно севернее.

Ну а я должен использовать имеющиеся у меня возможности на всю. Как можно скорее присоединить к Новому Пути Свет Коммунизма, потом заняться Красной зарёй, а когда в Ульяновском районе будет создан самый настоящий агропромышленный холдинг переходить на новый уровень.

Сделать все колхозы и совхозы области такими как мой Новый Путь. А потом уже оттолкнуться от этой взятой высоты и брать новую.

И если для этого мне придётся покинуть уютное кресло председателя колхоза, то значит так тому и быть. В конце концов, на Новом пути свет клином не сошёлся. Да и если замкнуться в нашем медвежьем углу, а Ульяновский район это именно что такой вот угол, то во время и после перестройки от него ничего не останется.

Так что завтра у меня в планах Красная площадь, потом кубинцы, а потом сессия верховного Совета. Перерос я детские штанишки председателя колхоза и теперь только лишь им одним заниматься уже не могу. Надо двигаться дальше.

Глава 2

Утро седьмого ноября выдалось пасмурным, но снега не было, видимо, московское небо еще вчера израсходовало весь свой запас. Только тяжёлые тучи низко висели над городом.

Но эта погода нисколько не мешала ощущению праздника, атмосферой которого был буквально пропитан весь город.

Проснулся я достаточно рано, без четверти шесть. И только успел принять душ и побриться как в дверь номера постучали. С вечера я заказывал глажку моего нового костюма и белой рубашки, и сейчас горничная принесла мне его.

Повертевшись перед зеркалом и удостоверившись, что гладко побрился и нигде не порезался я стал одеваться, а потом завязал галстук. Эта нехитрая процедура почему-то у многих моих моих подчиненных в колхозе вызывала какой-то суеверный ужас. Сразу вспомнились Андрей, которому галстук всегда завязывала его Аллочка, и Митя Ягодецкий. У того этот предмет одежды вообще представлял собой нечто жалкое, больше похожее на сальную удавку. Когда Митя пришёл в клуб на собственное награждение в выглаженном костюме, начищенных ботинках и в этом недоразумении то я сразу же спросил в чём дело.

Выяснилось, что этот галстук был завязан еще лет десять назад, и Митя всё это время так его и хранил, чтобы надевать время от времени в случае необходимости. Дама сердца нашего героя этим умением тоже не владела, как и все Митины соседи.

Пришлось послать Андрея ко мне домой, благо, что у меня самого галстуков было несколько.

Еще раз усмехнувшись этому воспоминанию я снова осмотрел себя в зеркало и спустился на первый этаж, в ресторан гостиницы, где с аппетитом позавтракал.

Несмотря на раннее время, в ресторане было полным полно народу и притом сразу из-за нескольких столиков раздавалась иностранная речь. Немецкая, испанская, чешская, болгарская. Было понятно, что здесь, как и в Интуристе, сейчас остановилось сразу несколько иностранных делегаций, приехавших в Москву на празднование очередной годовщины великого октября.

Если бы не мой депутатский значок, меня бы из-за этого в Россию и не поселили бы, а мне хотелось остановится именно в этой гостинице, так как до Кремля и Красной площади отсюда было рукой подать.

Как-никак, эта крупнейшая в стране и мире гостиница была построена в Зарядье, на том самом месте, где в начале двадцатого века располагались трущобы, а в двадцать первом веке, после сноса ставшего к тому моменту аварийного здания, возвели очень претенциозный и неоднозначный парк.

Путь до Красной площади у меня занял буквально несколько минут, и я был на месте за полчаса до начала парада.

Естественно, место мне выделили не на самом мавзолее, но и не на «галёрке», и рядом со мной оказались большие люди, министр Мацкевич, например, в обойму людей которого я стремительно входил, еще пара министров, генералы, увешанные орденами, и неподалёку я увидел лысину, которая через каких-то пятнадцать лет станет знаменитой на весь мир.

Первый секретарь ставропольского краевого комитета КПСС Михаил Сергеевич Горбачёв был сейчас очень молод, в этом году ему исполнилось всего сорок, и обладал очень доброжелательной улыбкой. Он появился на трибуне чуть позже чем я и Мацкеквич, и Владимир Владимирович сразу же позвал его.

– Вот, Михаил Сергеевич, познакомьтесь. Александр Александрович Филатов. Ваш коллега по верховному совету союза ССР, председатель колхоза Новый Путь Калужской области и будущий герой социалистического труда. Сегодня вечером будет награждение.

– Очень приятно, товарищ Филатов, – сказал Горбачев и подал мне руку. Рукопожатие у него оказалось неприятным. Вот вроде бы и крепким, да и он только что снял перчатки, но каким-то холодным и безжизненным, – знаю, знаю, это ведь к вам наши кубинские гости полетят после моего Ставрополья.

– Всё верно, Михаил Сергеевич, будем показывать товарищу Кастро передовые достижения советского сельского хозяйства.

– Ну у меня в крае с сельским хозяйством тоже всё в порядке. Мой Ставрополье – это вообще, житница всего Советского Союза. И достижения советской науки у нас внедряются постоянно, – как мне показалось Горбачев сказал это несколько ревниво.

– Конечно, Михаил Сергеевич, я и не сомневаюсь, – ответил я, – где как не у вас бить рекорды по урожайности и перевыполнять планы поставленные партией и правительством.

– Ваш колхоз хоть и не Ставрополье, но тоже один из лучших в стране, – тут-же сказал Мацкевич, – тепличный бум, который сейчас по всему союзу пошёл, именно из вашего Нового Пути, товарищ Филатов. Очень интересный объект, – это он уже обратился к Горбачёву, – Михаил Сергеевич, не зря его авторов отметили на самом высоком уровне. Вы сами приезжайте и посмотрите, думаю, вам будет очень интересно. Вот с товарищем Кастро и приезжайте.

– Да, Михаил Сергеевич, будем очень рады, – мне только и оставалось что добавить эти слова после того как министр замолчал.

– Обязательно приеду, – ответил Горбачёв, – а теперь я пожалуй пойду на своё место, парад начинается.

– Я специально подозвал товарища Горбачёва чтобы вас познакомить, – понизив голос сказал Мацкевич, когда будущий последний генсек отошёл, – он очень быстро набирает влияние, и наверняка станет секретарем ЦК и членом политбюро. С таким людьми нужно дружить.

То кем станет Горбачев я и сам прекрасно знал, вот только мне не дружить с ним хотелось, даже и для пользы дела, а наоборот, задушить. Может быть, его роль в развале страны и преувеличивают, и союз развалился по объективным, независящим от персоналий причинам, но всё равно этот улыбчивый человек с мягким голосом и обходительными манерами станет одним из главных виновников.

Плюс я совершенно точно помнил, что в будущем читал об аферах на Ставрополье и тех взятках, которые получал хозяин этого богатейшего края за своё покровительство. Уже сейчас Михаил Сергеевич не чист на руку.

Правда, у него уже есть могущественные покровители на самом верху, в том числе и в ведомстве Юрия Владимировича, который кстати его и начнёт скоро проталкивать на олимп советского политикума.

Так что будущий отец перестройки, гласности, консенсусов и конструктивности имеет не просто защиту, а самую настоящую броню, почище танковой. И пробить эту броню я, да и никто другой не сможет при всём желании.

Мысли о Горбачёве заняли меня надолго, поэтому парад, а вслед за ним и демонстрацию, я смотрел и слушал, что называется вполуха и вполглаза. К тому же Мацкевич постоянно меня отвлекал разговорами с соседями.

* * *

Вручение мне и Виктору Михайловичу государственных наград прошло в Большом кремлевском дворце. В том же самом куда мне предстоит приехать в конце месяца на сессию верховного совета СССР.

В принципе, церемония мало чем отличалась от вручения гос. премии год назад, только размах был поменьше. На ней награждали не только меня и Глушкова, но еще и два десятка других заслуженных товарищей, так что банкет был тоже очень неплох и лица на нём присутствовали мне уже знакомые. Звезду героя, орден Ленина и удостоверение мне, например, вручал Николай Викторович Подгорный, с которым я хоть и не был знаком, но видел на том банкете.

Так как он был председателем президиума верховного совета СССР, а я его депутатом, то Подгорный, помимо стандартного поздравления, еще и пожелал мне удачи в моей депутатской деятельности.

На этом же приеме я познакомился еще и с Раулем Кастро, который был в числе приглашенных, младший брат Фиделя, как оказалось, очень неплохо говорил на русском языке и сказал, что он с нетерпением ждет поездки в Новый Путь.

В общем день прошёл не скучно. Ну а утром восьмого Андрей привез в Москву Машу и Витю, с которыми мы и отправились по магазинам. Раз уж быстро закончить с делами в столице не получилось, то почему бы и не потратить один день на семью?

Как бы мне это не претило, я решил не отказываться от посещения двухсотой секции. Что ни говори, а мы живём в мире, где встречают по одёжке. И хорошо одеваться важно в том числе для дела. Я не должен быть белой вороной, если хочу чего-то достичь на политическом поприще. Да и ставить свою жену в положение супруги Хрущёва на встрече с Кеннеди тоже не хотелось. Не хочу ничего плохого сказать про Нину Петровну, но не желаю, чтобы моей Маше перемывали кости, за то, что она как-то не так выглядит, если моя карьера и дальше пойдёт в гору, в чём сомневаться пока не было особых причин.

В общем я выдал ей полный карт-бланш на покупки. И мы купили ещё костюм для меня, два выходных платья для неё, а также несколько пар обуви и верхнюю одежду для нас обоих.

Для Виктора мы тоже выбрали несколько комплектов одежды и обуви, правда, в основном, в других разделах ГУМа. Честно сказать, давно пора было это сделать, потому что у него и вещей-то толком не было никаких. Мы успели сшить ему школьную форму, но только и всего. Так что я был рад, что наконец-то с этим тоже что-то решили.