Касаясь Пуст0ты

Евгения Драгомир

Касаясь Пуст0ты

ГЛОССАРИЙ

«АрКейн» – организация, основанная тридцать лет назад, до начала событий в книге. Ранее не имела названия ввиду отсутствия четких целей существования, а также постоянного руководства. После смерти Танака управление перешло к Арво Веласкесу. К членам организации причисляют, прежде всего, жителей Забытого Города и их сообщников внутри Полиса.

Забытые земли– территории, находящиеся за пределами Полиса; неосвоенные и непригодные для жизни ввиду многих причин.

КПД – коэффициент полезного действия. Процентный уровень наномашин для конкретной категории населения. КПД зависит от тяжести работы и условий ее выполнения. Недобор КПД ведет к ограничению доступа к наномашинам, а также увеличивает шансы носителя стать многоликим. КПД равен определенному количеству часов, проведенных на рабочем месте. Заработная плата рассчитывается отдельно от КПД и не имеет к нему никакого отношения.

Льготная категория населения – сотрудники министерства Безликих и министерства Правды. Из-за высокой опасности выполняемой работы, они получают наномашины вне зависимости от набранного КПД.

Министерство Безликих – охранная служба Полиса. Занимается патрулированием города; осуществляет исследовательские работы в пограничных землях. Безликие приводят в исполнение приговор, вынесенный сотрудником министерства Правды.

Министерство Благосостояния – служба, осуществляющая замену и внедрение наномашин.

Министерство ННТ– служба, занимающаяся разработкой и изготовлением наномашин.

Министерство Правды – служба, занимающееся расследование преступлений. Чтецы осуществляют допрос участников дела, а так же проводят розыскные мероприятия, способствующие раскрытию дела. «Слово магистра» позволяет чтецам чувствовать ложь в словах другого человека, а также вызывать ответную реакцию на попытку солгать в виде боли или легких спазмов.

Министерство Связи– организация, отвечающая за сетевые коммуникации в Полисе, контроль разговоров каждого абонента, в том числе внутри министерств.

Накрутчики – лица, промышляющие незаконной надбавкой процентов КПД.

Наномашины– микророботы, помещенные в тело человека для предотвращения деления души. Помимо основной функции, устройства способствуют поддержанию иммунитета человека, обеспечивают быструю регенерацию при повреждениях легкой и средней тяжести. Количество наномашин на одного человека зависит от сферы труда и предрасположенности к делению. Сотрудники министерств имеют доступ к дополнительным функциям наномашин. Специфика зависит от характера службы и типа воздействия.

Перевалочный пункт – станция безликих, расположенная в отдельном секторе для наблюдения за действиями противника.

Похоронное Бюро – организация, осуществляющая подготовку и последующую кремацию трупов.

Процентный минимум – минимальный набор наномашин, который выделяется каждому жителю Полиса вне зависимости от возраста и трудовой сферы.

Сектор – обозначение пройденного участка в Забытых землях. Как правило – это освоенные или еще исследуемые территории. Освоенные, в данном случае, употребляется в значении: пройденные, а не познанные в полной мере.

«Слово магистра»,или (в тексте) «Именем магистра»,– голосовая команда, приводящая в действие ту или иную функцию наномашин. Для каждого министерства эта команда работает определенным образом и ограничивает использование иных возможностей, доступных сотрудникам сторонних служб.

Чип – устройство, закрепленное на правой ладони каждого жителя Полиса. Отображает данные о личности, уровень наномашин в теле, а также служит пропускным устройством на предприятия с электронной системой контроля.

…в конце концов сгорит как раз то, чему должно сгореть…

Морис Бланшо «Всевышний»

Кай

25 сентября, 23:00

К ночи тучи разразились дождем. За полчаса улицы заполонило водой, как если бы центральная станция дала течь. На дороги вынесло кучи мусора, неубранных с тротуаров листьев. Люди толпами пробирались к барам, прятались под откосом крыш и навесами уличных кафе.

Сообщение об инциденте поступило в министерство около часа назад. На пересечении пятой и шестой закоротило провода одного из рекламных щитков. Участок тут же оцепили дорожная служба и подоспевшие пожарные. Пришлось бросить фургон в Зеленом квартале и добираться до седьмой улицы собственными силами. Коротким путь не назовешь, но так мы хоть немного компенсируем потраченное в пробке время.

Старые районы отличаются особым размахом. Пятьдесят лет назад, во время перестройки, дома громоздили один за другим, лишь бы переселить людей из разрушенных зон и заняться реконструкцией города. Программу восстановления свернули лет двадцать назад, но в этих «муравейниках» все еще кто-то живет. По итогам последнего собрания КПД подняли на 2,3 % для ряда должностей. Цифры незначительные, если не обращать внимания на первоначальные значения. Судя по тому, что я услышал по радио, пока мы ехали, причины у всех разные. Кто-то списывает все на нехватку ресурсов, трудности при добыче материалов для наномашин. А кто-то винит во всем рабочих, нарушающих уставные нормы, что ведет к недоработкам и отставанию от плана. Никому не хочется нести убытки, как и отвечать за них. Однако виноватый всегда найдется, и, как правило, это человек, а не компания.

– Идите все сюда,– мистер Юнг созвал всех под навес, достал планшет и указал на мигающую точку на экране.

– На этом участке была зафиксирована попытка извлечения чипа. Воздействие на устройство превысило предельные значения. Был активирован специальный режим, и подан сигнал в центральную систему. Пока неясно, с чем именно мы имеем дело: с попыткой самовольного извлечения или насильственными действиями со стороны. Но и не нам с этим разбираться. Чип все еще активен, и мы можем отследить передвижение носителя.

Мистер Юнг увеличил масштабы карты и выделил отдельным квадратом зону, которую предстоит охватить, чтобы загнать объект в угол.

– Наша цель,– он отодвинул карту в сторону и перенес на главный экран файл с досье,– Уорен Гибсон. Сотрудник производственного цеха на Пласкет-стрит. Полгода назад, за невыполнение нормы, министерство ограничило ему доступ к наномашинам. В следующем месяце ситуация наладилась. Он миновал установленный порог и прошел через замену. Однако, судя по данным, которые мы получили от руководства фабрики, Гибсону грозит второе ограничение в конце этого месяца. Это могло стать причиной, из-за которой он решил избавится от чипа. Или же…

Чтобы Юнг ни говорил, последнее дело о насильственном извлечении поступало в министерство десять лет назад. Уже давно никто не сводит счеты подобным образом. Даже в беднейших районах, где каждый второй промышляет проституцией на легальной основе, конкурентам не вырезают чипы. Человек из-за этого не умрет, а вот его обидчики вполне могут попасть под статью, может, даже под отключение. Сейчас легче отрубить кому-то руку, чем пытаться извлечь из нее чип. Несмотря на это, мистер Юнг всегда готовит нас к варианту «или-или», когда пора бы говорить лишь об одном.

– Мы разделимся на несколько групп. Каждая возьмет на себя предполагаемый маршрут, по которому мог пойти Гибсон. Те из вас, кто первым обнаружит его, информируют остальных, и мы все выдвигаемся к названной точке. Если у объекта проявится отклонение, разрешаю использовать силу, но постарайтесь не доводить до крайности. Всем все ясно?

– ДА, СЭР!

Мне достался один из тех маршрутов, где отсутствие освещения не смягчает убожество и нищету, проступающую отовсюду. Разбитые дома, разбитые дороги, замыленные грязью окна. Трудно поверить, что по ту сторону кирпичных стен может кто-то жить. У сгруженных под навесом баков столпилась кучка мусорщиков. Они ревностно тянули руки к огню и передавали по кругу нечто непонятное, и горькое, судя по гримасам. Стоило нам выйти на свет, как люди разбежались в разные стороны, позабыв о лохмотьях, ради которых «надрываются» пару раз в неделю. Их КПД один из самых низких. Но находятся те, кто умудряется недобирать и его.

– …Это третья группа, прием, – прохрипел в динамиках западающий, но вполне различимый голос,– Мы нашли Гибсона. Ждем вас на углу двенадцатого дома.

И так несколько раз, пока фраза не впечаталась в память, как чернила в бумагу.

–…Повторяю! Мы нашли Гибсона. Ждем вас на углу двенадцатого дома.

Маелз тут же побежал вперед и не останавливался до тех пор, пока разрыв между нами из пары метров не превратился в сотню. Неохотно он заставил себя замедлить шаг и с тем же «рвением» выдавить извинение. Это его первый вызов и первый нарушитель. Интерес оправдан, если не знаешь, чем все закончится; а подобные дела всегда заканчиваются одинаково. Смертью…

Отсюда до точки минут пятнадцать. Благодаря энтузиазму Маелза, мы добрались за восемь, побывав во всех возможных закоулках и дворах. Фургон, оставленный где-то между пятой и шестой, теперь мок под дождем, как и его будущие пассажиры. Свет фар неприятно бил в глаза и прокладывал мерцающую дорожку вглубь улицы.

Мистер Юнг нависал над Гибсоном, как человек над прибившимся к ноге животным. Из-за порослей бороды и потрепанного вида Гибсон, действительно, чем-то напоминал уличную собачонку. Пока не скулит, но еще немного и начнет ластиться к чьей-нибудь ноге.

– Мистер Гибсон, вам придется пройти с нами для выяснения обстоятельств случившегося. Окажете сопротивление, и мы будем вынуждены прибегнуть к ответным мерам.

Сопротивления, о котором говорил мистер Юнг, которого он и большинство безликих ждали, не было. Гибсон без лишних слов позволил надеть на себя наручники, провести в фургон и усадить на сиденье. Его правая рука на месте крепления чипа продолжала кровоточить. Гибсон прижал ее к груди толи борясь с желанием довершить начатое, толи желая справиться с последствиями своей глупости. Повреждения не такие сильные, но недостаток наномашин усложняет регенерацию.

Но так ли это важно теперь? Обязанности безликих сугубо исполнительные. Мы не устраиваем допросов, не говорим ничего, кроме дежурных фраз, большую часть которых мистер Юнг уже произнес. А Гибсону хотелось говорить, как и любому другому, оказавшемуся на его месте. Даже если сказанное им чистая правдой, мы не имеем права ему верить. Без чтеца – это лишь пустой разговор.

Поворот ключа заставил двигатель дребезжать, а колеса слегка посвистывать при движении. До министерства ехать не так долго, а если водитель ненавидит унылый треп(Гибсон в этом преуспел) полчаса легко превратятся в 15 минут.

– Приехали.

Ночью в здании особенно шумно. Повсюду слышатся хлопки дверей, звучит сигнальная тревога, наперебой идут разговоры в приемной. Почти все камеры для допросов заняты, а те, что свободны – расписаны по часам, как обед у младенца. Нам выделили восемнадцый кабинет в левой части этажа и поставили лимит в тридцать минут. Скоро должен прибыть двенадцатый отряд. Если никто не освободит камеру раньше, придется ютиться в коридоре в общей очереди.

Гибсон держался ровно всю поездку, но вид камерного стула вызвал у него непроизвольную дрожь. Такое часто случается. Смерть легко принимают лишь на словах, а, видится мне, именно она его и ждет.

Министерство, конечно же, попытается увязать его действия с «АрКейном». Но даже мистер Юнг понимает, насколько это абсурдно. Слишком небрежная работа для «АрКейна».

– Присаживайтесь, мистер Гибсон.

Уорен неуверенно шагнул вперед, вцепился в ручки стула и с тем же беспокойством, с каким шел к нему, опустился на сиденье. Безликие затянули на его груди пояс, закрепили ремни на лодыжках и запястьях.

– Кажется, я как раз вовремя.

У Дорана, какая-то особая привычка – появляться незаметно для всех остальных. Его шаги всегда слышишь самыми последними, а слова частенько до ушей вообще не доходят. Он вошел в комнату, стряхивая с куртки осевший на тканях дождь.

– Вовремя было полчаса назад, Юкнайт. Ты должен быть здесь еще до нашего приезда.

– Из-за погоды на дорогах полно аварий, да и ехать не близко. Я ведь не дома прохлаждался, мистер Юнг.

Как и большинство безликих, мистер Юнг недолюбливает чтецов. Они нужны, никто не спорит, но иногда их важность продиктована простой формальностью. Они обязаны допрашивать всех, а мы предоставлять для допроса всех. И неважно, насколько сложно это будет. Преждевременное вынесение приговора имеет много последствий, и самое безобидное из них – увольнение. Мы можем покалечиться сами, потерять товарищей, ранить невинных, но привести нарушителя к чтецу обязаны.

Хлопот было бы меньше, если бы не «АрКейн»… Когда что-то случается, они первые, на кого падают подозрения. Бывшие отщепенцы; остатки корпоративного государства.

– В министерстве чтецов больше нет? Или у Роба какая-то мания пихать тебя во все дела?

– Если есть какие-то жалобы, можете направить их в министерство Правды, мистер Юнг. А пока,– он задрал рукава куртки до самого локтя, открывая наконечник стрелы, набитый на левой руке ,– займемся тем, зачем я пришел.

До сих пор не понимаю, зачем он ее сделал. Проще было бы узнать в каком состоянии, но мы не друзья. И вряд ли будем.

– Меня зовут Доран Юкнайт. Я сотрудник министерства Правды.

Гибсон плотнее вжался в стул, и ремни на груди натянулись до предела.

– Прежде, чем мы начнем, я расскажу вам о правилах процедуры. Допрос включает в себя два вида вопросов. Одни с кратким ответом, другие с развернутым. – Доран вытянул руку вперед, раскрыл ладонь и обхватил запястье Гисбона. – Что от вас требуется, я скажу сам. Попытаетесь соврать, и я об этом узнаю. Мы будем говорить до тех пор, пока у меня не закончатся вопросы или пока я не услышу правду. Могу вас заверить, говорить я способен долго. Некоторые мои допросы длились часами. И как бы человек не пытался уйти от ответа, правда все равно выходила наружу. Однако, у вас есть выбор. Облегчить совесть безболезненно или почувствовать всю тяжесть лжи. Вам все понятно, мистер Гибсон?

Уорен утвердительно закачал головой, словно одних слов было мало, чтобы подтвердить сказанное.

– Да, мистер Юкнайт.

– В таком случае…– Хватка Дорана усилилась.– Именем магистра.

Гибсон вытянулся, будто по телу прошел электрический разряд. Взгляд его уперся в одну точку и не сходил с мелкой расщелины в стене.

– Сейчас я буду задавать вопросы с кратким ответом. Говорите только «Да» или «Нет». Вам понятно?

– Да, сэр.

– Вас зовут Уорен Гибсон?

– Да, сэр.

– Вы работаете на Пласкет-стрит, на красильной фабрике?

– Да, сэр.

– У вас были нарушения КПД?

– Да, сэр.

– Вы понимаете, почему необходимо поддерживать определенный уровень КПД?

– Да, сэр.

– Может, ты начнешь спрашивать по существу, Юкнайт?! У нас всего полчаса.

Вмешательство Юнга едва ли заставило Дорана оторваться от допроса. Единственный вопрос, который он задал и который остался без ответа:

– Хотите подождать другого чтеца, мистер Юнг? Но учтите, вам придется объясняться за такое решение лично. А что-то мне подсказывает, реальной причины отказываться от меня – у вас нет.

На этом спор можно было считать законченной. Мистер Юнг отвернулся к стене, будто только так мог забыть о присутствии Дорана в комнате. Но всякий раз, когда звучал вопрос, я ловил едва заметное движение его головы, выдающее интерес.

– Итак. Вернемся к допросу, мистер Гибсон. Зачем нужно поддерживать КПД?

– Необходимость поддерживать КПД диктуется степенью опасности, которой подвергается организм на предприятии того или иного типа. Наномашины помогают поддерживать нормальную работу внутренних систем и защищают нас от воздействия внешних факторов, которые могут негативно сказаться на здоровье человека.

– Все верно, мистер Гибсон. А еще это защищает тебя от расщепления. Или об этом вы забыли? – Хотя Гибсон находился под действием «слова», лицо его страдальчески скривилось, как если бы прямо сейчас он собирался расплакаться.– Наномашины не могут одновременно защищать твое тело и душу, если их числа недостаточно. Вы это понимаете?

– Да, сэр,– произнес он дрожащим голосом.

– Чем для обернулось прошлое нарушение, мистер Гибсон?

– Я потерял зрение на один глаз.

– Весомый аргумент, чтобы не допускать подобной оплошности снова. Вам не кажется?

– Мое нарушение сводится к жалким сотым процента. Если переводить на время – это час непрерывной работы, которую я потратил, чтобы погулять в парке. – Слезы катились по его лицу и тут же исчезали на без того мокрой рубашке.– Я хотел побыть один, хотел отдохнуть от всего, от работы, семьи, этого города.

– По-вашему, город виноват в том, что вы не выполнили норму, на которую сами же согласились?

– Они просят слишком много.

– Правда? Сколько часов в день вы работаете?

– Девять.

– Сколько это в неделю? – произнес он, и задумчиво отвел взгляд в сторону – Сорок пять, кажется. Сколько часов подработки разрешено для одного человека?

– Десять.

– Сколько из них у вас осталось в запасе на сегодня?

– Нисколько.

– То есть вы потратили их все и подумали, будто лучшим решением будет избавиться от чипа?

– Избавиться от себя,– выдал Гибсон абсолютно серьезно.– Я не хочу становиться обузой для своей семьи. Не хочу, чтобы они боялись меня, боялись, что я могу стать многоликим. Они тот месяц едва пережили. Когда я сказал, что мой левый глаз перестал видеть, они начали запирать двери своих комнат. Для них мое увечье стало неким сигналом, предупреждением, что завтра я не просто лишусь руки или ноги, а потеряю рассудок. Я не хочу, чтобы они страдали, только потому, что я не способен выполнять требования компании.

– Вы не думали сменить работу?

– Я работал красильщиком двадцать лет. Мое тело не выдержит без наномашин, которые полагались на фабрике. А работа с такой же процентной компенсацией требует обучения, денег, которых у меня – нет. Я все отдавал в семью.

Доран покачал головой и все тем же ровным голосом продолжил спрашивать:

– Вы сами пытались извлечь чип, или вам кто-то помог?

– Сам.

– Что ж, с основным мы определились, а теперь перейдем к ряду обязательных вопросов. Ответы на них либо подтвердят вашу вину, либо повесят ее на кого-то другого. Отвечайте кратко. С вами пытались связаться люди «АрКейна»?

– Нет.

– Люди «АрКейна» предложили вам извлечь чип?

– Нет.

– Вы пытались выйти на людей «АрКейна», чтобы они помогли вам извлечь чип?

– Нет.

– Вы член «АрКейна»?

– Нет.

– Процедура закончена.

Доран разжал руку, и нечто, подобное облегчению, отпечаталось на лице Гибсона. Будто пояса, удерживающие его тело на стуле, в один миг исчезли.

– Вы поступили правильно, мистер Гибсон. Те, кто не может жить по правилам системы, должны избавить других от опасности, которую представляет.

– Он ваш, мистер Юнг. – Доран махнул рукой и направился к выходу.

Говорил он сдавленно, будто с каждым словом упрашивал себя сказать хоть что-то. Лицо его побледнело, и я мог поклясться, что увидел на щеках следы от слез. Точно такие же, проступали на лице Гибсона пару минут назад.

– Юкн…– я хотел окликнуть его, хотя не понимал зачем. Он даже не поймет, что это я.

Доран достал из кармана небольшой мяч и начал перекидывать из одной руки в другую, будто этим движением расчитывал унять дрожь.

– Что ж, хорошо поработали, мальчики. Самое время заканчивать.

Мистер Юнг водрузил ладонь мне на плечо и воодушевленно протянул:

– Сделаешь это, Кай?

Меня должен был почтить его выбор, но я лишь сильнее захотел оказаться снаружи. Как и все остальные, выйти за дверь, осесть в дежурке за чашкой кофе или чая и понадеяться, что это был единственный вызов за ночь. Но мистер Юнг никогда не меняет свой выбор. Он подтолкнул меня вперед и одобрительно потянул большой палец кверху.

– За попытку извлечения чипа вам грозит высшая мера наказания – смерть. Вы сознаете степень вашей вины?

Сколько бы раз я ни произносил эти слова, я будто заново погружаюсь в свой первый день в министерстве. Тогда я думал и мыслил иначе, но ощущения загнанности и неизбежности отсались. Я распрямил руку и приложил ладонь ко лбу Гибсона.

Уорен слегка качнул головой и поддался вперед, будто давал одобрение на собственное убийство. Причин оттягивать момент больше нет. Их нет у Гибсона. Нет у мистера Юнга, выжидающего за спиной «последних слов». А, значит, не должно быть у меня. Но я все же запнулся на полуслове, и едва не оттянул ладонь назад.

– Именем магистра…

Это похоже на минутное притяжение. Смену гравитации. Внезапное падение. Тебя будто со всех сторон обдувает холодным-холодным ветром. Он жжет кожу, из-за него немеют пальцы. Ты чувствуешь движение наномашин в теле, в своем, в чужом. Как они напрягаются изо всех сил. Напрягаются сами, напрягают тебя, напрягают Гибсона. Срабатывает обратная реакция.

Волна проходит от кончиков пальцев и устремляется дальше. Импульсом она пробивается через кожу Гибсона, достигает его наномашин и настраивает их против него. Запускается последовательное уничтожение. Разрушается структура органов, лопаются вены, перестает свертываться кровь, и в конечном итоге останавливается сердце. Гибсон не издал ни звука. Он обвис на стуле, будто из него выкачали весь воздух. Кое-где под кожей еще прослеживалось мерцание наномашин, но скоро и оно исчезнет. Потухнет, будто перегоревшая лампа.

– Отлично, молодец, – мистер Юнг стукнул меня по плечу и одобрительно улыбнулся. Маски на нем уже не было и он настойчиво тянул руки к моей – Давай, парень. Дай себе немного воздуха

Я остановил его прежде, чем он коснулся маски и плотнее прижал к лицу. Может, я и не умер, как Гибсон, но чувствую себя немногим лучше.

– Не хочешь, так не хочешь,– произнес он снисходительно— Сходи в душ, освежись. Мы все промокли до нитки. Нечего морозиться в сырой одежде. До конца смены еще 5 часов.

– Как скажите.

Наномашины, чтобы на первый план ни ставили, прежде всего средство подчинения, ослабления и уничтожения. Они исцеляют до тех пор, пока человеку хватает выработки. Пока он оправдывает траты государства на его оснащение. У безликих нет проблем с заменой наномашин, но всегда есть проблемы из-за их использования. Каждая процедура убивает от тридцати до сотни наномашин. Смешные цифры при единичном использовании, но не при постоянном обращении. Тело просто не успевает восстановиться. Кожа начинает шелушиться, отслаиваться, и в какой-то момент, вместо пальцев ты видишь обугленные палки с почерневшими ногтями и исходящим от них дымком. Я не знаю, ни одного безликого, которому бы посчастливилось за месяц вынести меньше 10 приговоров.

В душевой не было никого, кроме пары человек, да и те в скором времени ушли. Я повернул кран с горячей водой, в который раз надеясь, что кипяток перебьет последствия процедуры. Но озноб никуда не ушел, а голова «легче» не стала. Продолжает пульсировать, как проклятая….

– Он снова попросил тебя?– Я не слышал, как Тернер вошла и придвинулась ближе к стене, чтобы не забрызгать туфли.

– Вы в курсе, что это мужская душевая?

Она лишь усмехнулась и продолжила говорить с привычной ей враждебностью.

– Я помню тебя, когда ты еще в подгузники гадил. Так что прояви уважение к человеку, который подтирал тебе задницу.

– Будто вы делали это за просто так. – Я по-прежнему стоял к ней спиной и не видел лица. Но, уверен, в это момент, оно скривилось, как если бы я отвесил Тернер хлесткую пощечину. – Надеюсь, отец по достоинству оценил ваши старания?

Вопрос повис в воздухе, вместе с горячим паром. От дальнешего разговора это не избаивло, но дышать, определенно, стало тяжелее.

– Количество проведенных тобой процедур больше, чем у других членов отряда. Тебе стоит напоминать Юнгу об этом почаще.

– Он мой командир. Когда он приказывает, я должен подчиняться.

– Ты же понимаешь, что он не станет относиться к тебе лучше, если ты будешь во всем ему потакать?

– Да. Но так я просто сын предателя, а начну препираться, и он подпортит мне жизнь куда больше.

– Я поговорю с ним.

Я снял полотенце с вешалки, обмотал вокруг пояса и вышел к ней.

– Вы уже говорили и не раз. Мы с вами в одинаковом положении. Юнг исполняет ваши приказы ровно так, как считает нужным. Вы для него напарница предателя, даже если в настоящем занимаете должность главы министерства.