Камень. Книга десятая

– А я, Алексей, найду способ снова тебя видеть! – не осталась она в долгу.

И уже когда мы возвращались к остальной молодежи, я подумал: «Чуйка и в этот раз, похоже, не обманула, и я сделал правильный выбор… Но почему нет особой радости? Может, позже?»

Наше с Соней возвращение к остальной молодежи прошло без особых эксцессов, только Демидова и Хачатурян уж очень пристально посматривали в сторону Ольденбургской, ведущей себя, как мне казалось, достаточно естественно. Остальные молодые люди к такому нашему с норвежкой общению за последние дни уже привыкли и никаких вопросов не задавали.

– Леха, – вырвал меня Коля из созерцательного состояния, в котором подозрительный я отслеживал настроение окружающих, – ты бы Маше с Варей позвонил, отчитался за победу на дуэли. А то сестренки ждут, сообщениями нас закидывают…

Твою же!.. Опять только о себе думаю, а о близких забываю!

– Спасибо, Коляшка! – поблагодарил я брата и обратился к молодежи: – Друзья! Прошу прощения, но вынужден вас покинуть – надо сестрам позвонить.

И Алексии тоже…

С Марией и Варварой я разговаривал на «свежем воздухе», отойдя от шатров метров на пятнадцать.

– Лешка, мы с Варей на тебя обижены!

Именно с этой фразы началось наше общение, и мне показалось, что я это недавно где-то слышал…

– Почему ты нам сразу не позвонил? – продолжила отчитывать меня старшая сестра. – Почему мы должны узнавать все подробности твоей дуэли от папы, бабушки и Коли с Сашей? Почему, Алексей?

– Ну простите меня, сестренки! – вздохнул я. – Меня до сих пор продолжают поздравлять – кое-как вырвался, чтобы вам позвонить.

– А кто уже успел наметить поездку в Париж? – тон Марии сочился ядом.

– Машенька, меня заставили… – «обреченно» протянул я и не смог удержаться от улыбки: – Да и в Париж мы летим всего на сутки.

– На целые сутки, братец! Это обойдется тебе еще в месяц нашего проживания в твоем особняке. – И без перехода: – Как ты себя чувствуешь, Леша?

Вот сейчас в голосе старшей сестры чувствовалась искренняя забота!

– Хорошо, Машенька, сильно напрягаться не пришлось.

В динамике раздалось какое-то шуршание, и разговор со мной продолжила Варвара:

– Лешка, почему ты эту тварь испанскую не завалил?

– Фи, Варенька, что за кровожадные мысли и тюремный сленг, совсем не красящие хорошо воспитанную девушку из приличного рода? – не удержался от ухмылки я.

– Бабушкино воспитание, – услышал я ответное хмыканье. – Да и влияние отца, старшего брата и их окружения сказывается на моей неокрепшей психике. Так почему?

– Царственный дедушка приказал Филиппка не убивать.

– Опять проклятые интриги! – разочарованно протянула Варя. – Зря мы тогда на Ибице какую-нибудь большую пакость испанцам не устроили! А я ведь предлагала! Как в воду глядела!..

И опять шуршание в динамике…

– Леша, – это уже была Мария, – не слушай эту кровожадную дуреху! Она уже и в лицее все подробности про Ибицу растрезвонила! А потом как с цепи сорвалась, начав устанавливать в своей параллели и в параллелях постарше свои порядки, заявив во всеуслышание, что настоящие патриоты просто обязаны пойти вместе с ней учиться в военные училища!

Вспомнив свою учебу в лицее, я мысленно улыбнулся и спросил:

– Авторитетом рода прикрывается?

– Какое там! Все сама! – в тоне Марии чувствовалась гордость за сестру. – Школота у нас сейчас чуть ли не строевым шагом ходит и усиленно грызет гранит науки, а администрация лицея была вынуждена организовать дополнительные часы на военку.

– Молодец какая!

Мы проболтали еще чуть-чуть, успев обсудить и поведение непоседливой Елизаветы, а когда закончили, я с нежностью подумал, что с сестрами мне тоже повезло: если Мария представляла из себя умную и хитрую интриганку и пошла явно в царственную бабулю и отца, то вот Варвара своей девичей прямолинейностью и жесткостью походила больше на царственного деда… А учитывая, что воспитывать старшую сестру уже поздно – ей скоро за Дюшу Долгорукого замуж выходить, средней сестре надо выделить как можно больше времени и поручить ее Прохору с Ваней – уж с ними Варя точно найдет общий язык, особенно после тех событий на Ибице!

Но это все мелочи – предстоял звонок Алексии, который я сознательно откладывал, потратив достаточно приличное время на общение с сестрами. А откладывал, потому что чувствовал себя по отношению к девушке самым настоящим предателем! Да, головой я понимал, что моя свадьба с представительницей древнего рода – это дело времени, но… Соня, если все сложится, будет пребывать в официальном статусе моей жены, а вот статус Алексии по сравнению с текущим точно понизится, и очень серьезно! И даже желание норвежки познакомиться с Лесей не внушало мне особого оптимизма – кто его знает, как девушки отнесутся ко всей этой двусмысленной ситуации? И мне придется метаться меж двух огней, потому как с Алексией я расстаться точно не готов! И с Соней, похоже, тоже… Короче, никогда такого не было, и вот опять…

– Лесенька, привет! – нарочито бодрым тоном заявил в трубку. – Со мной все хорошо, король Испании повержен, но остался жив!

– Лешенька, – девушка отчетливо всхлипнула, – ты не представляешь, как я за тебя волновалась! Слава богу, с тобой все нормально!

Из дальнейшего разговора выяснилось, что в курсе дуэли Алексию держала Мария – именно моя старшая сестра уже пару часов назад сообщила Лесе результаты дуэли, предупредив, что моего звонка скоро ждать не стоит, мол, меня там все будут поздравлять. Тут я в очередной раз почувствовал себя этаким подопытным кроликом – сестренки снова безо всяких зазрений совести сыграли на моем чувстве вины, добиваясь для себя неких плюшек на будущее. Обиделся ли я? Да нисколько! Пусть упражняются, стервозы малолетние, в жизни пригодится, а я и так для них готов пожертвовать многим.

А Леся говорила и говорила, перескакивая с одной темы на другую, и я начал подозревать, что это у девушки нервное – все за меня переживают, ремонт в особняке ведется ударными темпами, сама Леся записала в студии очередной романс, с Лизой, Прохором и Виталькой все хорошо, а с матушкой Натальей они теперь практически подружки…

Я же, слушая эту милую болтовню, отдыхал душой, в очередной раз испытывая согревающую нежность, и Лесю не прерывал, только иногда обозначая свое присутствие в разговоре разным междометьями.

– Ой, заболтала я тебя, Лешенька! – наконец прервала она свой монолог.

– Ничего страшного, – бодро ответил я. – Время пока есть.

– Леш, я по тебе очень соскучилась! – И опять я услышал всхлип расчувствовавшейся девушки. – Возвращайся скорее!

– Уже скоро, Лесенька, – вздохнул я. – Потерпи еще чуть-чуть.

– Потерплю…

Трубку клал в расстроенных чувствах – меня ждет Алексия, а я тут, тварь такая, Соне предложение сделал! Сука ты, Алексей, а не матрос!..

***

Мне почему-то казалось, что старшие родичи потерпят и «допросят» меня в Монако, но я ошибся.

«Веселье» или «грусть-печаль» – у всех по-разному – по поводу моей победы в дуэли затянулись на импровизированном полигоне до трех часов дня. Но царственные особы и наследники не унывали – Гримальди торжественно пообещали собравшимся гостям незабываемый вечер в «Джимис» с приглашенными артистами и фееричным салютом.

Наша делегация, насчитывающая достаточно много представителей, покидала полигон одной из последних, и на стоянке получилась небольшая задержка, виновником которой стал мой царственный дед:

– Ваня, – обратился он к колдуну, – подгоняй свой уазик, мы с супругой, сыном и внуком с тобой поедем.

– Конечно, государь, – Кузьмин, довольный оказанной честью, метнулся к своему автомобилю.

Я же направился к императорской чете, подозревая, что из нас троих с Колей и Сашей дед все-таки имел в виду именно меня. И не ошибся…

«Допрос» начался сразу же, как только «гелик» тронулся с места, пристроившись в хвост своему брату-близнецу, на котором передвигались дворцовые. Сидя на переднем сиденье вполоборота, принялся рассказывать старшим родичам подробности схватки с Филиппом, «забыв» упомянуть одну деталь, которую решил проверить чуть позже. Доложился и о разговоре, состоявшемся после дуэли с испанским королем, и о моем ему приказе лечиться рядом с Монако.

– Молодец, внучок! – царственный дед, как и бабка с отцом, был очень доволен. – Ты был абсолютно прав, когда решил эту тварь выпотрошить на предмет этой ерунды со стихиями. А мы-то все думали, что это искусство давно позабыто.

– Что за искусство? – Я пока решил повременить с мнением Сони на этот счет.

– Инквизиция, Лешка, – дед нахмурился. – Дошли до нашего времени источники из тех времен, в которых упоминалась данная техника, применяемая для уничтожения колдунов и ведьм. Подробностей не скажу, может, Иван нам их поведает?

– Только слышал краем уха, государь, – отозвался Кузьмин. – Но, как работает, не в курсе.

Тут влез цесаревич:

– У нас, благодаря Лешке, есть Филипп, который чуть позже и ответит на все интересующие вопросы, так что давайте не будем гадать на кофейной гуще.

– И то верно, – кивнул дед. – Алексей, есть еще что добавить по этой теме?

– Соня мне тут кое-что рассказала… – и передал ощущения норвежки.

С минуту на заднем сиденье стояла тишина – старшие родичи молча, но очень многозначительно переглядывались между собой, пока наконец не решила высказаться бабка:

– Так это что получается, девка эта норвежская тебя спасла?

Ответить я не успел, вмешался дед:

– Ты, мать, говори, да не заговаривайся! Лешка же нам сам сказал, что в себя вернулся самостоятельно и никакой посторонней помощи не чувствовал. А эта Соня… Много чего эта Соня наговорить может ради своих корыстных интересов, сейчас уже не проверишь.

– Как не проверишь? – бабка явно была задета подобным выпадом супруга. – Лешка же тебе русским по белому сказал, что Соня была не против проверки. Считай, проверку эту таким образом фактически и прошла. Да и внук людей насквозь видит. Лешка, ты веришь Ольденбургской?

– Верю, – кивнул я под пристальными взглядами всех троих старших родичей. – И уверен, что Соня спасла мне жизнь.

– Ну, внучок… – поморщился царственный дед. – Давай ты не будешь делать таких громких заявлений. Я прекрасно понимаю, что ты сейчас находишься в несколько… возбужденном состоянии, адреналин продолжает бурлить в крови, другие гормоны на мозги давят. Вот завтра, а лучше послезавтра…

Похоже, пора:

– Я сделал Соне предложение выйти за меня замуж, и она ответила согласием.

Машину ощутимо повело в сторону, но Ванюша очень быстро справился с эмоциями и вернул «гелик» в левую полосу, а вот пассажиры на заднем сиденье информацию приняли гораздо ближе к сердцу: бабка нахмурилась, отец улыбнулся и ободряюще подмигнул мне, зато дед… На побледневшего императора было страшно смотреть!

– Чего ты сделал??? – заорал он, сжимая кулаки.

Все, приплыли! Пиzда пришла Ваниному «гелику»! Без вариков!

– Сделал Соне предложение, и она согласилась, – спокойно ответил я и на всякий случай перешел на темп.

Царственный дед продолжал испепелять меня взглядом еще несколько секунд, а потом заорал, но не на меня, а на Кузьмина:

– Ваня, тормози!

От звука захлопнувшейся двери все оставшиеся в машине вздрогнули и продолжили следить через окна за императором, находившемся в крайне раздраженном настроении. А дед решил не стесняться и сбросить напряжение с помощью стихий: сначала его окружил плотный купол из гудящих огня с воздухом, потом по обочине прокатились несколько крупных водяных смерчей, а следом с грохотом взорвалась каменной крошкой небольшая скала слева от дороги.

– Держись, Лешка, – услышал я голос бабки, – сейчас тебя на высочайшую аудиенцию пригласят…

И действительно, дед стряхнул с рук огонь, развернулся всем телом к машине и поманил кого-то пальчиком. Этот кто-то вздохнул, открыл дверь и выпрыгнул наружу.

– С Богом, царевич… – услышал я громкий шепот Ванюши.

Следом за мной машину покинули и бабка с отцом.

Только сейчас я обратил внимание на рассредоточившихся по трассе дворцовых и валькирий, старательно делающих вид, что ничего не происходит, хотя моя чуйка подсказывала: все бойцы во главе с подполковником Михеевым находятся в состоянии повышенной боевой готовности. В этом же состоянии были и остальные члены нашей делегации, а облики деда Владимира и деда Михаила так и вообще стремительно к нам приближались из хвоста колонны.

– Не до вас! – рявкнул царственный дед, глядя мне за спину. – Возвращайтесь в машину!

– Да, государь! – в один голос сказали вышеупомянутые лица.

А император опять уставился на меня тем бешеным взглядом:

– Ближе подойди, внучок! – И опять стряхнул с рук огонь.

Продолжил он только через минуту, все это время разглядывая меня с ног до головы, будто примеривался – с какой именно части моего тела начать изощренные пыточные мероприятия.

– Предложение, говоришь, сделал? – прорычал дед. – Предлагалка выросла? Сопляк! Все мне обговнял, подлец малолетний!

Я предпочел отмолчаться, но тут влезла бабка:

– А мне кажется, что получилось очень романтично, дорогой.

– Ты чего несешь, мать?! – От дедовского рыка заложило уши. – Что мешало внучку сделать все то же самое, но на пару-тройку дней позже, предварительно согласовав свои действия с нами? А я бы за это время так Ольденбургских обработал, что они!.. А что сейчас? Особенно в свете одиозной репутации внучка, способного пойти на все ради достижения своих целей? Да норвежцы с нас теперь столько лишних обязательств стрясут, заколебемся отмахиваться!

Бабку решил поддержать отец:

– Ольденбургские, уж если на то пошло, государь, в скором времени станут нам близкими родственниками и будут настроены на долговременное сотрудничество, а не на сиюминутный хапок – это во-первых. А во-вторых, мы сами Алексею в последнее время постоянно намекали на женитьбу, вот твой внук и решил взять ситуацию в свои руки, выбрав себе девушку по душе.

Дед покривился, но уже не рычал:

– Взял ситуацию в свои руки и похерил мнение родичей! А это абсолютно неприемлемо для будущего цесаревича и императора!

– Согласен, – кивнул родитель. – Но Алексея оправдывает то, что Соня его действительно спасла, а ты, отец, сам знаешь, как твой внук трепетно относится к подобного рода вопросам.

– Тем не менее! – дед начал опять заводиться. – А самое хреновое, что внук здесь сейчас стоит перед нами и не испытывает ни малейшего раскаяния! Вот ни капли! И вообще, мы должны выступать в подобных делах единым воспитательным фронтом, а вы с матерью, напротив, покрываете Лешку!

– Теперь и мы с мамой виноваты? – хмыкнул родитель.

– А кто? С вами будет отдельный разговор. – И император опять вперил в меня тяжелый взгляд: – Ты это… К своей Соньке испытываешь только благодарность или что-то большее?

Своей Соньке? Похоже, стадии отрицания и гнева мы благополучно миновали и перешли к торгу…

– Что-то большее, деда.

– Ну, тогда есть шанс хоть на какое-то подобие счастливой семейной жизни. – Тяжелый взгляд сменился на подозрительный: – Внучок, а у тебя ума хватило сказать своей Соньке, чтобы о своих ощущениях и видениях даже родичам не болтала?

– Не подумал как-то… – помотал я головой.

– Ай молодца! – Деда чуть ли не трясло. – А если эта инфа через Ольденбургских где-нибудь всплывет?

Я растерялся, а нахмурившийся отец меня добил:

– Плохо дело! Получается, сынок, ты не совсем честно победил в дуэли…

– Все он честно победил, я не то имел в виду, – выдохнул император, заметно успокаиваясь. – Великий князь Алексей Александрович должен быть непобедим! Еще он должен внушать ужас и трепет всем нашим недругам. А тут помощь от какой-то принцессы… Что же касается дуэли, то это Филипп первый нарушил ее условия…

И царственный дед поведал супруге и сыну подробности нашей стычки с папой римским на попытке примирения, особенно выделив при этом мое обещание не использовать колдунские приемы.

– Свидетелей обещания достаточно, – заканчивал дед, – и Филипп за свой косяк ответит перед родом Романовых отдельно. – И без перехода: – Все, пока закрыли тему, сейчас еще кое-то обсудим.

Император сделал шаг в сторону, вытянул руку в сторону Ваниного «гелика» и опять поманил кого-то пальцем. Через десяток секунд рядом со мной по стойке «смирно» стоял Кузьмин и преданно пожирал глазами главу рода.

– Ваня, поведай-ка… царевичу свои соображения по поводу отдельных проявлений его неприемлемого поведения, – протянул довольно-таки спокойным тоном дед.

– Есть, государь! – Колдун повернулся ко мне и продолжил насквозь уставным тоном: – Алексей Александрович, довожу до вашего сведенья, что во время вашей недавней схватки с вражескими колдунами, вероломно напавшими на предполагаемого контролера, вы потеряли над собой контроль и полностью засветили весь свой потенциал перед условно дружественными колдунами, находящимися в данный момент в Монако. Уверен, все перечисленные лица уже доложили по инстанциям о примерном уровне ваших способностей. Алексей Александрович, прошу обратить ваше внимание на недопущение подобного впредь. От себя хочу добавить, что произошедшее стало возможно только по моей вине и только вследствие моих непростительных промахов в вашем обучении. Готов понести любое наказание. – Кузьмин повернулся к императору: – Доклад закончил, государь!

– Спасибо, Ваня.

Властный жест рукой, и поклонившийся Кузьмин с заметным облегчением удалился в сторону машины.

– Что скажешь, внучок? – хмыкнул царственный дед.

– Виноват, государь, – вздохнул я. – Все было во сне, да еще и неожиданно, вот и не озаботился защитой…

– А должен был! Хоть во сне, хоть наяву! И на Ванюшу не обижайся, это он предложил Шуре тебя не расстраивать указанным промахом до твоей дуэли. – Дед опять хмыкнул. – Чувство собственного величия ослабевает?

– Ослабевает… – не стал отрицать я верно подмеченную тенденцию.

– Надолго ли? – И снова это обидное хмыканье. – Короче, боец, это не залет, это целых два залета. Согласен?

– Отрицать не буду…

– Арест на гауптвахте продляю до тридцати суток. Возражения?

– Так-то по-божески, – не удержался от «шпильки» я.

Дед, судя по всему, сдержал себя из последних сил, часто задышал и в конце концов выдал:

– Горбатого только могила исправит! И чтоб мои глаза тебя до вечера не видели!

Намек я понял правильно, рысью метнулся в хвост колонны и напросился в микроавтобус с частью нашей молодежи. На вопросительные взгляды друзей пожал плечами:

– Слегка накосячил, вот дедушка и осерчал… Отделался сравнительно легко – государь влепил всего-то тридцать суток кремлевской губы…

***

Запись нашей с Филиппом дуэли, уже гулявшая по «паутине», отвечала всем канонам блокбастера: съемка велась с разных ракурсов, как с обычных камер, так и с дронов, наличествовали замедления, приближения, раскадровка и другие художественные приемы. К звуковому сопровождению в виде завывания ветра, гудения огня и грохота земли вообще претензий не было, хотя лично я бы вставил фоном какую-нибудь тревожную музычку. Однако запись была изрядным образом отредактирована – в ней присутствовала лишь первая половина поединка, где я весь из себя грозный и двоящийся манипулировал тремя стихиями: огнем, воздухом и водой, – а потом оказывался на полпути к испанскому королю. После чего без перехода шел самый конец дуэли, когда я, размазавшись от скорости, ломал Филиппку конечности и хватал за горло. Часть, где испанец начинал устраивать «игры разума» с помощью стихий, в запись, отредактированную французами, не вошла. Заканчивалась видяшка весьма позитивно: великий князь Алексей Александрович тащит короля Испании Филиппа за шиворот к медицинскому квадроциклу, отмахивается от гольфмобиля, должного довезти молодого человека до его родичей, и продолжает неспешно шагать к раскинутым шатрам.

Появились и небольшие статьи в изданиях разных стран, все как одна восхвалявшие милосердие русского принца, однако официального пресс-релиза пока не было, а из намеков Ани Шереметьевой я понял, что он появится ближе к ночи.

Учитывая пожелание царственного деда не попадаться ему на глаза, я напросился в номер к Прохору, Ванюша Кузьмин увязался за нами. Во время моего рассказа о последних событиях воспитатель хмыкал и кряхтел от переполнявших его эмоций, но комментировать не решился.

– Проблема на контроле государя с государыней и цесаревича, пусть они и разбираются, – отмахнулся Прохор. – А мне сегодняшнего представления на трассе надолго хватит, и не мне одному. Только сынке моему все нипочем, – вздохнул он, – как с гуся вода! Отряхнулся и пошел дальше, весело насвистывая мотивчик популярной песенки.

Я улыбался:

– Прохор, если ты не заметил, отец с бабушкой на моей стороне.

– Так-то и государь на твоей стороне, – буркнул воспитатель. – Но существуют правила, которыми следует руководствоваться, Лешка, а ты прешь напролом и не желаешь поступать по-человечьи.

– Согласен с Петровичем, – хмыкнул Ванюша. – Но и царевич – красавчик: старшие родичи еще десять раз могут передумать, а такую роскошную девку ему упускать было никак нельзя.

Прохор на это только махнул рукой, а Ваня продолжил:

– Царевич, отец родной! Ты же научишь меня потом сопротивляться этому богомерзкому воздействию, которое использовал сегодня Филипп?

– Сам освою и тебя научу, – кивнул я.

– И это, царевич… – Ванюша огляделся по сторонам, а потом еще раз проверил работоспособность устройства, стоявшего на журнальном столике. – Надо Савойских после дознания валить! Без вариантов! Весь род валить наглухо! И их мелких выбл@дков тоже, чтобы эта зараза снова по Европе не распространилась! Готов лично всех этих тварей исполнить.

Я перевел взгляд на Прохора, который кивнул:

– Олегыч прав, России такой геморрой не нужен.

Кивнул и сам:

– Согласен…

И прикинул, сколько мне еще предстоит вынести подобных приговоров и сколько исполнить лично…

***

– А я не знаю, что мне с ним делать! Как мне с ним бороться?

Император уже рассказал о произошедшем младшему брату и лучшему другу о выходке внука и ожидал их реакции. Великий князь решил пока промолчать и глянул в сторону князя Пожарского, который осторожно протянул:

– Коляшка, может, ты в очередной раз сгущаешь краски?

– Краски сгущаю?

Император внезапно скинул пиджак, закатал рукав рубашки и продемонстрировал здоровенный синяк на правом предплечье:

– Это внучок меня осаживал на примирении, когда эта тварина Сфорца выступать начал! Я думал, Лешка мне руку сломает! А я, между прочим, в доспехе был! Лешка этот мой хваленый доспех, как бумагу, промял и даже не напрягся!

– А чего там Сфорца выступать начал? – озаботился Владимир.

Выдав подробности, император раздраженно спросил:

– Теперь понимаете, что я имею в виду? Плевал Лешка на всех этих королей, императоров и пап с Пизанской башни! И они, что характерно, такое его отношение к ним чувствуют, но почему-то принимают как должное! А что будет с Лешкой дальше? Думал этим летом его отправить в Московскую гарнизонную прокуратуру на практику, а теперь сомневаюсь – здесь он с царственными особами со всего мира накоротке общается, а в прокуратуре будет обычному следаку или помощнику прокурора подчиняться? Как бы не вышло очередного позорища, сродни тому, что случилось в родном училище…

– Коляшка, не наговаривай на внука! – достаточно жестко заявил князь Пожарский. – Себя-то вспомни! Ты училище заканчивал уже в качестве цесаревича, а потом еще в этом качестве в гвардии служил. Опозорил ты род? И я не имею в виду наши общие мелкие забавы.

– Не было такого, – буркнул император.

– Вот и о Лешке так не думай! И не отправляй внука этим летом в прокуратуру, пусть лучше нормально где-нибудь отдохнет. Тем более производственная практика у него будет только после второго курса, а там, глядишь…

Тут решил вмешаться Владимир:

– Коляшка, Мишаня прав, на Лешку и так много свалилось, а ты на него все давишь и давишь. Ослабь поводок, дай молодому человеку хоть капельку свободы. А то получится как с училищем.

– И эти туда же… – опять буркнул Николай. – Ладно, хоть выслушали.

– Обращайся! – хмыкнул Пожарский. – Когда собираешься с Ольденбургскими о свадьбе сговариваться?

– Не сыпь мне соль на рану! – буквально взвыл император, не удержался и захохотал: – Вот же Лешка, пиzдюк малолетний! Все равно сделал по-своему!..

***

Кардинал Римской католической церкви вот уже минуту крушил мебель в своем кабинете, а облегчение все не наступало. Доломав старинное кресло, он понял, что впустую тратит время – только мучения другого человека смогут компенсировать те оскорбительные выражения, которые по телефону позволил в его адрес папа Франциск.