Полная версия
Два дня я провел в постели, под кроватью скапливались пустые пивные бутылки, за окном 24 часа в сутки гудела метель, а телефон уничтожал своим гробовым молчанием. На душе было пусто, и, даже чтобы дойти до туалета, мне приходилось искать мотивацию. Жить не хотелось, но смерть пугала еще сильнее. Начитавшись духовных книг, я боялся церковного проклятия больше всего на свете. На самоубийство у меня элементарно не хватало смелости.
* * *Прошла неделя, полная апатии и безысходности. Как-то поутру я вышел за хлебом, и меня неожиданно окликнул голос Ани. Меня словно пронзило током, и колени традиционно подогнулись. Я панически боялся встретить ее, и вот – вуаля! Аня стояла возле подъезда соседнего дома и как ни в чем не бывало попросила помочь донести купленную стремянку из магазина. Какой дешевый предлог, чтобы завести разговор со мной. Ругаться не было никакого желания. Во мне что-то разрушилось после той ночи. Магазин находился в трех минутах ходьбы от дома, но мы плелись целую вечность, хотя лестница не была тяжелой. Я ждал. Но Аня вела себя спокойно, отпускала какие-то второстепенные реплики и надувала пузыри. Я делал вид, что погружен в свои очень глубокие мысли, но Аня искала предлог начать хоть какое-то подобие приятельского общения.
– Ты когда мой портрет нарисуешь? Обещал ведь!
– В данный момент у меня совсем нет времени!
– Обещал в любое время.
– Я тебе уже предлагал, ты отказалась.
– Когда предлагал?
– Тридцатого декабря прошлого года. Ты сослалась на то, что тебе нужно собирать вещи для отъезда в пансионат. Надеюсь, поездка прошла замечательно?
Аня закурила. Повисла пауза и тут меня раззадорил внутренний черт.
– Хотел поздравить тебя с Новым годом, но не вышло.
– Почему?
– Видимо, телефон неисправен был. Если чек сохранился, то его можно обменять. Две недели еще не прошло.
– У меня там проблема с отцом возникла. Пришлось вернуться. А мобильный остался в машине. У меня и сейчас его нет.
– А если бы Леша подарил? Ты бы мобильный у сердца носила?
– Какой Леша?
– Проехали.
– Я чего-то не знаю?
Я понял, что если разрывать общение, то нужно делать это прямо сейчас, чтобы не тратить время на лишние переживания.
– Я был у тебя в квартире в новогоднюю ночь и все видел! Я вас застукал.
– Кого нас? Там народу был килограмм, наверное. Кого именно?
– Не придуривайся! Ты сама все прекрасно знаешь! Но это не мое дело…
Надо было держаться, но слезы просто вырвались из моего сердца и потекли ручьями. Будь они прокляты! Я достал платок и хотел успокоиться, но Аня выхватила его из моих рук и начала вытирать мне щеки:
– Ты чего, Ларик? Что-то случилось? У тебя все в порядке?
Усилием воли я заставил себя успокоиться, отдышался и подавил слезы.
Мы зашли в подъезд. Аня смотрела на меня с опаской и без улыбки, в глазах читался вопрос, который она не решалась задать. Мы молча доехали до семнадцатого этажа, я затащил стремянку в квартиру. Теперь ее трехкомнатное помещение выглядело совершенно иначе.
– Разувайся, я тебя чаем напою. У меня эклеры есть!
Какая фальшь! Какое лицемерие! Какие еще, на хер, эклеры? Я ведь чуть не свел счеты с жизнью из-за тебя!
Она схватила меня за руку и удержала.
Я в ботинках прошел в коридор, вспомнил обстоятельства недавней ночи и указал ей на угол:
– Он меня ударил, и я упал вот сюда! Не говори, что ты этого не помнишь!
– Кто ударил?
– Леша! Который трахал тебя на стиральной машинке! Мне надоело твое притворство! Так нельзя обращаться с друзьями! Ты жестокая и беспощадная, а ведь…
Я выскочил вон. Обида переполняла мое сердце с еще большей силой, чем даже в ту ночь! Она делала вид, что ничего не произошло! Ей было все равно. Она навечно отправила меня в унизительную френдзону и предлагала проглотить это и смириться!
Говорят, что все, что не убивает, делает нас сильнее. Возможно, что так и есть. Но если не убивает, то это не значит, что не травмирует! Если вашу душу покалечили, то становитесь ли вы сильнее от этого? Вдруг иммунитет не вырабатывается в подобных случаях и новые унижения и обиды только сильнее переполняют аппендицит негатива вашей души, и лишь вопрос времени, когда это все прорвется наружу? Может, кому-то трудности идут на пользу, но меня они только изнашивают. Закалять организм надо постепенно, мелкими дозировками, но если вас из горячей купели швырнуть в ледяной океан минут на десять, то, скорее всего, вы помрете от переохлаждения, а не сделаетесь здоровее, а даже если и выживите, то страсть к оздоровительному моржеванию навсегда отпадет.
Утром от нее пришла эсэмэска: Нам нужно поговорить. Приходи ко мне вечером. Обязательно. Жалкая шлюха! Начала суетиться, значит, чувствует за собой вину. Сейчас начнет придумывать оправдания! Ну пусть. Я приду, но это будет нашей последней встречей!
* * *В гостях у Ани сидела подруга. Это была та самая девушка, которая протянула мне кружку с водкой, ее звали Дашей.
– Привет! Оклемался? Ты прости за водку! Темно было, я сама только потом поняла, что не то плеснула!
Они явно договорились, что разговор начнет Даша.
Ага, значит водка все-таки была! Сейчас докопаемся до правды!
В комнату вошла Аня с фотографиями:
– Держи, тут на одной фотке даже ты есть, только не резко!
Я взял фотографии в руки и стал быстро их пересматривать: ничего такого. Обычный Новый год, все танцуют, да, есть бенгальские огни, серпантин, кто-то в карнавальных масках, но в остальном банальный Новый год без родителей! Эдакий праздник непослушания.
– А где же прожектор? – Я решил застать их врасплох.
– Какой прожектор? – Они наигранно переглянулись, изображая удивление.
– Ну, светомузыка, которая ослепляла светом?
Обе прыснули со смеху. Аня спросила:
– Ты серьезно? Прожектор?
– Серьезно. Где остальные фотографии, когда пьянка была в разгаре? Пленка кончилась?
– Ларик, ты зашел на три минуты, выпил шампанского, потом водки, а после тебя стошнило, и все. В коридоре ты упал сам, а ребята тебя отвели домой, потому что ты едва стоял на ногах. Ты не помнишь ничего что ли? – Даша излучала уверенность в собственной правоте.
– А где была ты? В тот самый момент, когда я падал в коридоре по собственной воле? – Я обратился к Ане, глядя прямо ей в глаза: я хотел почувствовать всю глубину ее низости.
– Ларик! Сядь! Тебя несет! Меня в квартире вообще не было, когда ты заходил! Я с ребятами запускала ракеты. У кого хочешь спроси! – Она старалась быть убедительной.
– А… ну конечно. Я себя накрутил. Где фотографии парня, который меня ударил? Этого Леши? – Я старался завалить ее фактами, чтобы они прекратили этот возмутительный спектакль.
Аня вручила мне пакет с негативами:
– На! Можешь распечатать все что хочешь. Найди сам этого парня, но только учти, что ты меня конкретно взбесил и тебе придется извиниться за этот идиотизм, если хочешь, чтобы мы и дальше общались!
Я не поленился и посмотрел негативы: видимость была неважная, но парня там я действительно не находил. Я оказался в замешательстве, но сдаваться не собирался:
– Вы хотите сделать из меня дурака, поэтому предварительно обо всем договорились. А ты, Аня, могла бы заскочить в гости на следующий день или хотя бы написать сообщение о том, что с тобой все в порядке. Портретиков захотелось, чтобы дурачок Ларик развлекал вас? Чтобы на задних лапках скакал перед вами, а вы смеялись за моей спиной и считали меня идиотом?! У вас ничего не выйдет! Я бы, может, и поверил во все эти байки, если бы своими глазами не видел, как тебя трахает какой-то урод!
– Ларик! Заткни свой рот!
– Разговор окончен! Больше не подходи ко мне!
– Тебе лечиться надо! – Аня явно проиграла и решила по-быстрому оборвать разговор.
Я ничего не ответил, но хлопнул дверью так, что содрогнулся целый подъезд! Значит, я все-таки был прав! Девочки не учли одного: я художник! У меня прекрасная визуальная память. С другим парнем этот спектакль прокатил бы, но со мной – дохлый номер. Ясно было одно: у нас нет и не могло быть будущего! Я не терплю ложь и обман и не намерен с этим мириться и впредь! Я сам дурак, что слил ей свои чувства, но больше этого не повторится! Это послужит мне уроком, и больше я никому не позволю вытирать об себя ноги!
* * *Время шло, и я становился востребованным оформителем. Я получал заказы, потому что всегда был предупредителен, вежлив, не срывал сроков и от всей души благодарил за любые деньги. Успеваемость была стабильной, и Тамара продолжала наряжаться на собрания, хотя в этой школе ее не донимали расспросами восхищения.
По воскресеньям я стал мотаться на Юшуньскую, где бесплатно помогал Ольге Робертовне работать со школьниками. Дети ничего от меня не требовали и наполняли меня энергией добра. Кроме того, это была моя дань крестной, ведь она поверила в меня с самого начала и я многим был ей обязан. Моя картина по-прежнему украшала студию, и я очень этим гордился! Хотя временами лицо изображенной женщины наводило на меня колючий ужас!
С того самого дня я предупредил Тамару, что для Ани меня больше не существует. Я на время отрубил телефон и, слушая музыку, писал бесконечные этюды для морального восстановления. Ольга Робертовна щедро нагружала меня заданиями, и я выполнял все, что она требовала. Как художник я снова начал расти и чувствовал, что напрасно прерывал занятия живописью из-за неразделенного чувства. Конечно, я терял социальную связь со своим поколением, но лишь потому, что чувствовал презрение со стороны общества. Именно в тот период я решил накопить денег и начать самостоятельную жизнь. Вскоре Ольга Робертовна предложила халтурку – написать несколько пейзажей старой Москвы для привокзальной гостиницы. Ну, знаете: переулки, высотки, церквушки – ничего нового! Главное – соблюсти в работах единое стилевое решение, а с этим у меня никогда проблем не было.
Работа спорилась. Я приезжал на пленэр к пяти утра, когда солнышко только начинало освещать знаковые постройки столицы, ставил в плеер ENIGMA и кайфовал от процесса. Музыка разжигала мое сердце, и я выплескивал на акварельный лист энергетику московской архитектуры. На моих картинах Первопрестольная получалась немного мистической и более европейской, но мне хотелось, чтобы люди через призму моего восприятия ощутили могущественную таинственность великого города!
После окончания работы я шел в «Макдональдс», брал себе сочный «Биг-Маг», ароматную картошку фри и ледяную колу. Может, это и вредно, но мой аппетит утверждал обратное. Я сдал пятнадцать картин точно в срок, и заказчик был полностью удовлетворен. Я был в восторге от себя и про Аню уже и думать забыл, ведь с глаз долой – из сердца вон! Я физически ощущал, как любовные шрамы на моем сердце постепенно рубцуются.
Деньги придали мне уверенности, и я снова стал осмысленно строить свое будущее. Я купил парочку мужских журналов и разработал новый имидж. Я подстригся, подобрал аромат и стал выглядеть относительно брутально. Тренировки делали свое дело, и я постепенно выпрямился и развернулся в плечах. Я легко мог подтянуться 15 раз и отжимался 70 раз в минуту. Я решил, что отныне все неудачи пойдут лесом, потому что я посылаю во Вселенную правильную мыслеформу, и она (Вселенная) непременно ответит мне взаимностью.
Но, видимо, где-то я что-то отправил с ошибкой или не туда, и однажды в дождливый день мне пришла эсэмэска от Ани: Выйдешь? Я ответил: Сплю. Она: Выручай! Не стоило идти у нее на поводу, но я решил удостовериться, что между нами все кончено. Я был уверен, что у меня выработался иммунитет и я легко справлюсь с волнением.
Я небрежно напялил футболку и выполз на лестницу. Я нарочито зевал, изображая предельное равнодушие. Аня была в слезах и, заикаясь, очень сбивчиво что-то пыталась мне рассказать. Я ничего не мог разобрать, но от прикосновений ее холодных рук моментально возбудился. Что и говорить, я вконец одичал! Ведь тот поцелуй в губы так и оставался единственным в моей жизни. Она твердила о грубости отца, о том, что ее жизнь не имеет смысла, и почему-то все время целовала меня в лоб. А потом она прижалась ко мне щекой и прошептала:
– Ты любишь меня?!
Оп! Кто-то снова столкнул меня с небоскреба, и я, зажмурившись, полетел вниз, отчаянно размахивая руками.
– Любишь? – Ее глаза зажглись зеленым светом, как в миг нашей первой встречи.
– От меня здесь ничего не зависит! – рубанул я, превозмогая возбуждение.
– Все в твоих руках! – Аня впилась в меня алыми губами, ее язык ловко скользнул в мой рот, я растерялся, но она усилила вторжение. – Я знаю, что любишь!
Она продолжила агрессивную ласку, от которой у меня захватило дух и затвердел член. Все, что я строил в жизни до этого момента, снесло волной ядерного взрыва. Я желал эту девушку больше всего на свете! Не было вчера, не существовало завтра, был только момент, в котором она прислонилась ко мне и вонзила свой язык жалом в самый центр моего естества. Больше я не принадлежал себе! Я осознал, что мне ничего не нужно, кроме нее!
Вероятно, существуют какие-то технические тонкости поцелуя, но я понятия о них не имел. Я интуитивно старался переплести наши языки в тугой узел, но получалось сумбурно и как-то нелепо, тем не менее я получал от этого невообразимое удовольствие. И мне хотелось верить в то, что и она тоже была счастлива в этот момент. Моя крепость, мой характер, моя твердыня окончательно рассыпались и превратились в руины. Вместо невозмутимого альфа-самца я в одно мгновение превратился в сентиментальную тряпку.
– Подари мне свидание! – произнес я, пристально глядя в ее глаза.
– Когда?
– Завтра! Ты и я! Вместе целый день. Хочешь?
– Почему не сейчас?
– Сейчас слишком страшно.
– Завтра ты станешь смелее?
– Ночь расставит все по своим местам.
– Ночь продлится вечность.
– Да, но так будет лучше для всех.
– Тогда до завтра.
Она оттолкнула меня, и я послушно потопал домой. Когда я зашел в квартиру, то почувствовал, что в моих трусах раздавили тюбик универсального клея. Член от трусов я смог отодрать лишь при помощи теплой струи из-под крана. Кто бы мог подумать, что поцелуй способен вызвать такое мощное семяизвержение. Вот такая эта штука – любовь! Не верите? Попробуйте сами!
Мне пришлось залезать под душ целиком. Я нанес гель на мочалку и, вспомнив мгновения недавнего поцелуя, ощутил, что член снова находится в состоянии полной готовности. Мне ничего не оставалось делать, я принялся снова дрочить.
* * *Помните песню Duran Duran «Perfect Day»? Она именно про тот наш день с Аней! Сошлось абсолютно все: лето, деньги, куча свободного времени и желание сделать любимую счастливой! Даже погода из дождливой на глазах превращалась в солнечную, а уж когда с балкона шестнадцатого этажа я увидел двойную радугу, то ахнул: это конечно же знак свыше!
Аня вышла из подъезда в белых балетках и юбочке, которая кокетливо демонстрировала ее загорелые ножки. От вчерашнего отчаяния на ее лице не осталось и следа. Передо мной была девушка, которая светилась счастьем, излучала уверенность и собралась на лучшую вечеринку в жизни. Она была настолько убеждена в своей привлекательности, что я невольно смутился и почувствовал, что заранее проиграл нашу дуэль.
Серебристый «вольво», который мне удалось поймать, летел по Москве словно на крыльях. Аня была полна энергии.
– Удивишь сегодня меня?
О чем это она? Чтобы это значило? Главное – не молчать…
– Этот день станет лучшим днем в твоей жизни! – Я хорохорился и делал вид, что за прошедшее время стал мужчиной и понимаю толк в совместном времяпровождении.
– Ну тогда все отлично. Сегодня ты локомотив, а я твой пассажир! – Она произнесла это и стала рассматривать машины за окном, а я начал любоваться изгибами ее шеи.
Господи, как Ты это делаешь? Как Ты умудряешься делать людей настолько разными и не похожими друг на друга? Может, одних Ты создаешь в хорошем настроении, а на других вымещаешь зло?
Фигура Ани – яркое произведение искусства, но помимо этого Ты дал ей кучу талантов и невероятное лицо! Этой девушке достаточно повести бровью, чтобы на улицах возникла автомобильная пробка! Ты дал ей так много, а другим так мало. Я не про себя, я вообще… Но если Тебе удается создать такую красоту, то, пожалуйста, делай это как можно чаще, пусть таких красавиц будут тысячи, миллионы! Ведь в таком случае мир наверняка будет спасен! Как было бы круто, если бы все мы были в равной степени талантливы, умны и красивы. Тогда общество стало бы самодостаточным и такие понятия, как злость и зависть, наверняка бы исчезли, но люди неравны изначально. Сильно неравны, и поэтому возникают конфликты и даже войны. Благодаря неравенству люди идут на подлые ухищрения, преступления, убийства. Правда у каждого своя, и поэтому человек старается всеми силами и любыми способами восстановить справедливость, но только в том виде, как он сам себе ее представляет. А такой расклад сил чрезвычайно опасен и непременно доведет мир до всеобщей катастрофы.
И зачем я гружу себя такими идиотскими мыслями в момент, когда рядом со мной находится девушка моей мечты? Ведь сейчас, с этого дня, я должен делать все для того, чтобы больше мы не разлучались, а я вместо этого философствую!
Я взял Аню за руку, набрался смелости и осторожно поцеловал ее в родинку, которая находилась на мочке уха. Она повернулась ко мне и сверкнула глазищами:
– Не хулигань!
В ответ я нелепо подмигнул и спросил нарочито уверенным голосом:
– Тебе озвучить сегодняшнюю программу?
– Нет, пусть это станет сюрпризом!
Какая наглая и безапелляционная интонация. Знает, что я не могу без нее жить, и мочалит мне сердце.
– Хорошо, но тогда не должна со мной спорить. Я придумал план и все за тебя решил!
– Ларик! Это то, что хочет слышать любая девушка!
Речной трамвайчик подошел почти сразу, и мы сели на верхнюю палубу! Аня подставила лицо солнцу, и легкий ветерок развевал ее волосы. Практически все мужчины оборачивались на нее. Она напоказ щурилась от ярких лучей и все время повторяла:
– Такой красивый день!
Вероятно, все представители сильного пола в этот миг завидовали мне, а я чувствовал себя словно на эшафоте.
К нам подошел официант с татуировкой «Олег» на костяшках и предложил шампанское по «специальной цене», и через пять минут мы пили теплую кислятину из пластиковых стаканчиков, втридорога заплатив за нее. Градусы интенсивно проникали в мозг, и уже через четверть часа Москва казалась лучшим городом на Земле.
– Так хорошо.
– Что именно?
– Трамвайчик, река, шампанское. Знаешь, я буду очень хорошей женой. Хочу готовить своему мужчине обеды, гладить рубашки, смотреть с ним в обнимку фильмы. И детишек хочу. Двоих. А лучше троих, чтобы в моем доме постоянно валялись на полу игрушки, а в буфете было полно всяких сладостей.
– Если игрушки будут валяться постоянно, то рано или поздно это надоест и дети начнут раздражать.
– Если дети желанные, то подобные мелочи не имеют значения. В маленьком возрасте ребенку нужно позволять все!
– Но дети почувствуют вседозволенность.
– Пусть. Главное, чтобы они были счастливы.
Мы сошли на берег и сразу же пошли на тир.
Аня лукаво спросила:
– Ты хорошо стреляешь?
– Я держал в руках только пластмассовые пистолеты! – отшутился я, но пострелять все же пришлось.
Я хотел выиграть приз, но все десять пулек, кроме одной, я пустил «в молоко». Дебют вышел корявым. Тогда за дело принялась Аня. Она сделала двадцать выстрелов, из которых промазала лишь однажды. От ее скорострельной пальбы вертелись мельницы, падали проплывающие утки и кувыркались персонажи русских народных сказок. Хозяин тира заслуженно вручил ей мягкого мишку с надписью «I LOVE YOU» на левой лапе и красным бантом на шее. Он был очень мягкий и легкий, так что я с удовольствием взял на себя обязанность таскать его на руках весь вечер.
Колесо обозрения не требовало специальных навыков, и, отстояв три минуты, мы сели в кабинку в предвкушении высоты! Мы поднимались над городом, и мне хотелось нажать кнопку «стоп», чтобы разложить мольберт и поделиться красотой пейзажа с миром. Вероятно, это и был момент моего наивысшего наслаждения жизнью. Я, Аня, медведь, высота и прекрасный летний вечер – вот ради чего стоило жить!
Потом были кафе, шашлык, бесконечные фотографии и прогулка по Нескучному саду. Домой не хотелось совершенно, и я мечтал о том, чтобы этот день никогда не кончался!
Когда заходящее солнце позолотило верхушки деревьев, мы поймали машину и поехали домой. Водила попался интеллигентный, явно понимал особенность нашего свидания, не курил, не заводил радио и не пытался завести бессмысленный разговор. Сначала мишку мы посадили посередине, а потом я понял, что так я не смогу чувствовать ее пульс, и мишутка пересел к окошку. Аня положила свою прекрасную голову мне на плечо и обмякла, словно тряпичная кукла. Больше я не сдерживал себя и покрывал нежными поцелуями ее малюсенькую ручку, пропахшую шашлыком. Она смотрела на меня вопросительно и разглаживала мои волосы острыми ноготками. Минут через десять Аня все же закурила и погрузилась в мысли. Она задумчиво глядела в окно и провожала взглядом убегающие дома, ее пальчик указал на полукруглый сталинский дом:
– Моя мама здесь когда-то работала.
– Давно?
– До моего рождения. – Ее глаза заблестели от слез.
Я не представлял себе причин ее расстройства, глубоко вздыхал, но спрашивать не решался. Я снова думал о том: что не так я сделал на этот раз? Сердце методично начинало колотить мне в душу, и я чувствовал, что снова не уверен в себе.
– Я жду ребенка, – выдохнула она.
– Что?
– Я беременна. Не спрашивай ни о чем.
– Давно?
– Давно, недавно… Какая теперь разница?
– А ОН знает?
– Кто?
– Отец ребенка…
– У нас с ним все кончено.
* * *На следующий день я изучил объявления о сдаче жилья, прикинул бюджет на первое время и вечером с букетом алых роз позвонил в дверь Аниной квартиры. Через полминуты мне неспешно открыл толстый человек среднего роста, с большими залысинами. Его я часто встречал в лифте, но даже и предполагать не мог, что он имеет хоть какое-то отношение к Ане. Его руки были мускулисты и повсюду имели шрамы странной формы, плечи широкие и круглые. Наверняка ему в жизни многое пришлось повидать. Он равнодушно смерил меня взглядом и продолжил монотонно пережевывать пищу.
– Ты к Аньке? – Он выглянул в коридор и кого-то поискал глазами.
– Да. Она дома?
– Так ее нет.
– А когда будет?
– Она не отчитывается. Смоталась утром! Есть ее телефон? – Мужчина явно не собирался знакомиться.
– Есть, но я хотел сделать сюрприз.
– А… Ты цветы, что ли, хотел подарить?
Я молча кивнул.
Он осторожно, но уверенно вытащил из моих рук розы:
– Что передать?
– Скажите, что заходил сосед!
– Ты, когда к лифтам выйдешь, окошко открой там, а то духота жуткая.
Я кивнул, а он отстранил меня и удалился с букетом за 2500 рублей.
Я вернулся домой, сел за мольберт и попытался начать работу, но, промучившись пару часов, я оставил попытки и решил лечь спать. Вечером пришла эсэмэска: Я внизу. Меня рубило от моральной усталости, но надежда на поцелуи, которые я железобетонно заслужил за роскошный букет, приятно щекотала самолюбие.
Она сидела на детской площадке, рядом с песочницей, и курила.
– Ты… это… Хорош курить! Это вредно!
– Жить вредно… – Она потушила сигарету. – Ты заходил?
Зачем она включает дурочку?
– Заходил, но меня не впустили.
– Он странный в последнее время. Мы почти не разговариваем. – Она даже не взглянула на меня.
Я понимал, что нужно еще раз целенаправленно обозначить ей, что я не тот мямля с новогодней дискотеки, и пошел в наступление:
– Я все выяснил, квартиру можно снять за сто пятьдесят долларов в месяц, это я беру на себя. Но ты должна мне помочь сделать выбор. Такие решения мы должны принимать вместе. Одна квартира рядом с поликлиникой, а другая рядом с детским садом, но там второй этаж и окна на дорогу. Обе с балконами, в одной застекленная лоджия, а в другой открытая, зато вид с него прекрасный – десятый этаж. Ты бы что выбрала?
Она повернула голову и недоумевающе посмотрела:
– Ты это серьезно?
Я решил, что она в восторге от моей решимости, и поцеловал ее ладонь, но она вскоре одернула руку и отвернулась. Ответного импульса я не почувствовал, но решил не отступать:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
