Солнечный ветер

– Я на бабе твоей погорел! – рявкнул в ответ бледный Блейз. – Если бы не она, эта лысая шервова шлюха, ты ничего бы и не заметил!

– Что девочка-то тебе сделала? – Аверин злобно оскалился. – Не дала?

– Ненавижу их! Всех ненавижу. – И, сочтя диалог законченным, Ойле развернулся лицом к выходу, собираясь уйти. Пнул ногой панель основного прохода в центральную рубку и столкнулся лицом к лицу с Гессом.

– Кажется, ты напрасно спешишь туда, доктор, – прогудел густой голос глизеанца.

– Да, мы не закончили! – Аверин поднялся с капитанского кресла, подошёл ближе. – Все деньги, что процентами с банковских махинаций на медицинских закупках поступили на твой личный счёт, уже арестованы. Что касается так тобой нежно любимых инструкций… – Капитан усмехнулся. – У Гесса есть право оказывать первую помощь, а я подал официальный запрос на расширение функционала Петровичу, и он уже сутки как прошёл этот апгрейд. Будет непросто, конечно, но не сложнее, чем с бунтовщиком и предателем на борту. Офицер, уведите его, камера подготовлена, приказ об аресте отправлен.

Ойле оглянулся и посмотрел на Аверина совершенно круглыми глазами. Потрясён, шокирован, своим ушам не верит. Толчок локтем в спину – и, громко шипя, он ушёл, на ходу спотыкаясь и ощутимо пошатываясь.

Свой выбор Блэйз сделал…

– Капитан, докладывает третий отсек. – В голосе Стэма слышались нотки явного облегчения. – Кажется, запустились.

– Доложите по форме, помощник. – Аверин поморщился. Никуда не годится всё происходящее на «Сове». Он очень надеялся, что виной всему доктор.

– Согласно вашему приказу была сделана попытка активации энергетической установки с использованием экспериментального катализатора. Спустя сорок имперских минут с момента запуска процесса активации никаких признаков сбоя в работе главной энергетической установки не обнаружено. Разрешите начать подготовку к переключению в активный режим?

– Петрович, что у нас там по запасам? – Аверин и сам уже видел, но сделать поверку совсем не мешало.

– Все амолитовые батареи заряжены максимально, – прозвучал твёрдый голос Петровича. – В случае аварийной ситуации с отключением ГЭУ запасов энергии хватит на завершение прыжка в аварийном режиме.

– Биостанция, доложите готовность к прыжку, – заодно Мак узнает, добрался ли Гесс с арестантом до трюма.

– Биореактор работает в штатном режиме, – тут же отозвался биолог, – в случае аварийной ситуации с отключением всех источников питания истощение кораблю не грозит.

Гесс был в своём репертуаре. Он всегда говорил о «Сове» как о чём-то живом.

– Начать подготовку к переключению в активный режим. – Макар выдохнул, ещё сам себе даже не веря. Неужели у них получилось? – Вахтенному и всем офицерам явиться на мостик. – И вспомнив о родственниках, добавил: – Кел, проверить состояние пассажиров в лазарете, Петровичу доложить.

А теперь самое сложное:

– Внимание, экипаж, на борту у нас новый член команды, наш штатный психолог и моя супруга Нэрис Аверина, – он это сказал. И не умер, и даже язык не отсох, как ни странно. – Нэрис предстоит первый в её жизни прыжок, по прибытии в точку выхода из которого приглашаю всех членов экипажа в кают-компанию для личного знакомства. – Он громко выдохнул. Это было непросто. – Нэрис?

Секунда-другая. Молчание. Наверное, нужно было предупредить её по личной связи. Он всё-таки идиот, совершенно забыл, что малышка не проходила школу курсантов в Космической Академии, что она…

– Да, капитан. Благодарю за представление, с удовольствием познакомлюсь с личным составом «Совы». Разрешите приступить к подготовке?

Умничка. Какая же она умничка. Словно камень с души сняла девочка. Всё правильно поняла, быстро сориентировалась, не подвела. И его собственные ошибки исправила.

Макар ощутил прилив гордости. Это было впервые за последние несколько месяцев – настоящая, глубокая гордость, которая наполняла грудь и заставляла его против воли расплываться в улыбке, несмотря на все усилия удержать серьёзное выражение лица капитана.

– Приступайте.

Она обратилась к нему на «вы», и ему показалось уместным последовать этой идее. Пусть обращение к ней чуть поднимет престиж девушки в глазах всего экипажа. Дальше время покажет…

Отключил жестом общую связь, тут же вышел на личную, пользуясь крохотной паузой в ожидании офицеров в центральной рубке.

– Солнышко, ты была великолепна, – выдохнул то, что так остро хотелось сказать.

Она рассмеялась. А капитан вдруг понял, что слышит впервые её тихий смех. Словно ручеёк по камушкам зажурчал. Изумительный звук, вот так бы его вечно и слушал.

– Льстишь мне, конечно, – Мак активировал главный экран и увидел, как она улыбнулась, – но ты ведь не за этим связался?

– Нет, – всё это время, пока каждую крупинку энергии на «Сове» приходилось тщательно экономить, он мечтал о моменте, когда хоть на минуту сможет включить систему видеосвязи и увидеть её. Пока рядом нет никого. – Я отправил инструкцию по подготовке к прыжку для пассажиров на твой видер. Прочти, ничего сложного нет. О подходе сообщат спецсигналы. Будь умницей и не волнуйся.

– Рик, – она лукаво прищурилась, взяв со стола прозрачную панель видера, – сам вибрировать прекрати, я не стеклянная.

– Бабочки твои спят, как и вся живность в хозяйстве Гесса. Пожелай мне удачи.

Зачем он всё это сказал? Даже подумать не успел, прежде чем ляпнул. Само собой получилось.

– Ты самый лучший капитан, Рик Аверин, – и улыбнулась. – Я в тебя верю.

Позади раздались звуки тяжёлых шагов, и быстрым прикосновением пальцев к голой коже над бритым виском Макар отключил сеанс личной связи.

Полюбовался и хватит.

Оглянулся.

В рубке центрального корабля, на своих штатных местах, все офицеры экипажа сидели, пряча понимающие улыбки. Исключением был Гесс, который с грохотом прошёлся мимо Аверина, проявив свою любезность.

Вот такая она, семейная жизнь капитана…

✦✧✦

4. Занимательная космография

«Сова». Имперский фрегат 27-313 класса Angelus-Iustitia. Инспектор Викториам. Периферия двойной звездной системы Кеплер 47 в созвездии Лебедя.

Привычный ритм предстартовой подготовки, отчеты ядроидов по отсекам, потрескивание гало-ленты, переливающейся прямо над головами офицеров, сидящих за длинной панелью ручного управления.

Макар оставался одним из тех немногих капитанов малого флота, кто упорно настаивал на прямом управлении кораблем в самых разных условиях. И надо отдать ему должное: «Сова» теперь отправлялась в ремонт впервые с момента рождения на Шедаре. Среди экипажей имперского флота – своеобразный рекорд.

Последняя перекличка, доклад о готовности всех систем и опрос по отсекам. Секундная заминка на крохотное: «Ты готова?» – и, получив лишь одному ему слышный ответ, Аверин, не сдерживаясь, улыбнулся, выдвигая блок ручного управления кораблем.

Запущен обратный отсчет.

Пять.

Когда-то, уже так давно, что Мак и не помнил, где конкретно и с кем, он также впервые входил в измерение, романтично прозванное Сумерками. Он был юн и, говоря откровенно, совершенно безмозгл. Ощущал лишь веселый азарт и вращение острого шила в том самом месте, на котором приличные люди сидят.

Четыре.

Мак Аверин вел твердой рукой свой фрегат к точке входа в прыжок, холодея от непривычной и, малодушной наверное, мысли: ему теперь есть что терять. Он не просто ответственен за корабль и за жизни всего экипажа, он сам хочет жить. Просыпаясь каждую вахту, вдыхать запах женщины рядом. Открывая глаза, ловить ее взгляд. Ждать ее улыбку, словно маленький праздник.

Три.

Жажда жизни как новая точка опоры. Как тот самый маяк, на который сейчас он ведет свой корабль. Он уже близко. Радары его уже видят, пеленг уверенно взят. Небольшое отклонение от заданных координат, и офицеры, сидевшие рядом, в который раз мысленно поблагодарили Создателя за осторожного капитана.

Два.

Маяки часто мигрировали, «сползая» на грани пространства. Один градус погрешности пеленга отправит фрегат в шерову задницу космоса, если не дальше. Автоматика точно бы промахнулась. И болталась бы тогда «Сова», хорошо если в Сумерках где-то, пытаясь найти ближайший маяк.

Один.

Точку входа в Сумерки – загадочное измерение, в котором не работали вселенские законы пространства и времени, – маркировали дрейфующим в космосе сооружением, маяком. У каждого маяка есть свои точные (условно) координаты и… имя. Все космонавты – романтики. У всех маяков женские имена. Этот звали Аглиса.

Вход!

Девчонка не подвела, хоть на подходе и покапризничала. Первое, что ощущают впервые попавшие в Сумерки, – это отсутствие времени. Корабль – это жесткая рамка пространства. Его энергетических ресурсов хватит на то, чтобы остаться стабильным, не распыляться на тысячи дециллионов частиц, превратившись в обычное облако. Контур сумеречной гравитации работает только в прыжке. Но над временем он не властен, оно остается за гранью пространства, там, в космосе.

Летающие на кораблях дальнего следования космонавты почти не стареют. Первому в жизни Макара преподавателю межзвездного пилотирования было порядка ста лет, а выглядел он просто зрелым мужчиной. Седины даже не было.

Потому они и старались семьи если и заводить, то уже на закате карьеры. Или… так, как он умудрился, – заводили семью прямо на корабле. До того момента, когда пойдут дети.

Что-то он размечтался, пожалуй. Способов делать детей может и предостаточно, но он ретроград, консерватор и ортодокс. Который жену свою еще даже толком не трогал.

– Капитан, прошу передать мне управление, – подал голос вдруг Стэм, сидевший по правую руку. – Не хочу терять навык.

Оглушительная тишина, каждый раз бившая по ушам сразу после входа в Сумерки, почему-то его расслабляла. Все двигатели остановлены, корабль движет вперед лишь энергия удержания рамок пространства.

– По моим расчетам, к следующему маяку мы выходим через пятнадцать минут. – Тут же ему отозвался Петрович. – И совсем другим тоном добавил: – Капитан. Вам бы пойти отдохнуть.

– Нет! – Пряча улыбку, Аверин таки передал блок управления в руки старпома. – Не время для отдыха. Хич, подготовить доклад о состоянии ГЭУ.

Закинул руки за голову, стараясь незаметно коснуться виска.

«Как ты?» – шепотом, коротенькое сообщение.

«Все отлично. Поздравь меня, я – космонавт!» – судя по голосу, рада.

Он опять улыбнулся, прикрывая глаза.

Прошептал: «И тебя и меня поздравляю!»

✦✧✦

Нэрис Аверина ☛

В «Инструкции по подготовке к прыжку для пассажиров сверхдальних космических линий» ничего интересного я не нашла. Для тех немногих отважных (или чрезмерно самонадеянных), кто рискнул не прибегнуть к услугам системы стазисного сна, отлично налаженной на судах дальних линий, предлагалось смириться с неизбежными неудобствами, не есть за час до выхода в зону прыжка и встретить этот момент в своей мягкой постели. Желательно спящими. Этого не получилось.

Кажется, я окончательно выспалась. Честно лежала, согласно инструкции, и разглядывала стены каюты в комплекте с потолком. Странные полукруглые рамы, похожие на экраны, размещались повсюду. А если это иллюминаторы? Как там Аверин сказал, можно вызвать подсказку… Нащупала в изголовье кровати какую-то мягкую панель, после долгих попыток ее как-то сдвинуть сдалась и тихонечко попросила: «Обзор мне откройте, пожалуйста».

На панели тут же голубым светом зажегся длинный ряд имперских цифр. Я перевела взгляд на стены каюты и заметила точно такие же цифры в рамах «экранов». Осторожно коснулась той, что светилась на раме прямо передо мной. Развернулся вид серо-графитного космоса, ни одной звездной точки, никаких ярких светил и знакомых созвездий галактики.

Сумерки.

Судя по виду, экран не был иллюминатором, скорее всего, это проекция с внешних камер и датчиков корабля. Прикосновение к цифре на панели его погасило. Левый от центра экран открыл мне вид нашей столовой. Правый – как я понимаю, – каюты Аверина. Куда меньше моей, совершенно аскетично обставленная. Только узкая, будто лавка, кровать, рабочий крохотный стол и еще один санузел. Я теперь понимаю, почему он с таким удовольствием оставался в моей половине!

Улыбнулась невольно. Трогая губы, опять вспомнила наш поцелуй. И его беспокойство обо мне на входе в прыжок тоже. Сейчас он молчал, очень занят, наверное. Сложно вести неисправный корабль в Сумерках. Вспомнилось его напряженное лицо, когда он вышел на видеосвязь перед самым началом прыжка. И крупные капельки пота на бритых висках тоже вспомнились.

Бедный. Пока я валяюсь тут, перещелкивая экраны, он там снова не спит и опять голодный. Он же все время голодный…

Спустя полчаса я настроила обозрение корабля из кровати каюты. Единственное место на судне, вид которого я никак не могла получить, была, к сожалению, командная рубка. И каюты всего экипажа, конечно. Даже лазарет отражался прекрасно, и я с удовольствием полюбовалась на спящего брата с супругой. Несложная комбинация номера палубы и отсеков выдавала на стены каюты прекрасные виды.

Я лежала на смятой постели, рассматривая фрегат, ставший почти вторым домом, и не могла отделаться от странной мысли-ощущения. Все происходящее сейчас – правильно. Я стою на том самом пути, к которому шла всю свою жизнь. Я на нужном мне месте, детали огромного механизма сошлись, шестерни зацепились и история завертелась.

Наша с Макаром история. Он, я, «Сова» и «Совятник». Все вместе.

С этими приятными мыслями я для себя незаметно уснула. Сквозь сон услышала, как он пришел, как бесшумно вокруг что-то делал, явно стараясь меня не тревожить. Как шумела вода потом в душе. И как рядом спружинило ложе под тяжестью мощного тела.

– Ты не против? – прошептали мне теплым дыханием прямо в макушку.

Отвечать не хотелось. Меня в моем сне все совершенно устраивало.

– Я стал плохо спать один, знаешь ли… – Бессовестно обнимая, меня подтащили под бок. Остро пахнущий влажной мужской кожей и чем-то свежим. Похоже на запах листьев мажорника.

Решила не просыпаться. Во сне мне не стыдно уткнуться лицом в его голую грудь и вдыхать его запах. Я же сплю?

– Притворяшка, – снова смешок, обнял еще крепче. – В целом прыгнули хорошо, только немножечко промахнулись, теперь еще сорок часов шлепать по космосу до маяка. – Осторожно коснулся моего лба губами и улыбнулся. По шевелению губ я почувствовала. – Сорок имперских часов, дорогая. Это четыре декады по сто минут стосекундного времени! Высплюсь и разжирею…

Последнюю фразу он произнес очень медленно, засыпая. Вздохнул тяжело и мгновенно уснул. А я так и лежала с закрытыми глазами в полудреме, пригревшись у него на груди, боясь даже пошевелиться. Не оттого, что разбужу его: судя по скорости засыпания, его не разбудит теперь даже землетрясение. Страшно терять откровение этих минут. Тонкие ноты доверия и чего-то еще, непонятного, но уже осязаемого.

Сон в одной постели оказался не просто анахронизмом, традицией прошлых веков. Я не могла подобрать слов, определить ощущения. Завтра вспомню и все запишу.

Уже завтра.

✦✧✦

5. Просто сны

«Сова». Имперский фрегат A-IV класса. Периферия планетарной системы α Кассиопеи – Шедара, в созвездии Кассиопеи.

Клочья дыма, удушливо-сладкий запах жареной человеческой плоти. Воздух, вздрагивавший от взрывов, густой дождь раскаленных осколков, разрезающих толстый слой серого пепла у них под ногами.

И оглушительная тишина.

Как тогда, на Майране. Когда он оглох, и в этом смертельном кошмаре мучительно долго искал ее. И нашел.

Только во снах, что с тех пор ему снились, Ася всегда оставалась живой. Не кучей обгорелых костей и ошметков одежды, из которых даже восстановить было нечего, а такой, какой Мак видел ее в последний раз.

Тогда она совершенно определенно почувствовала свою смерть. Уходя, оглянулась, ему улыбнулась и запретила идти с ее группой. Наотрез запретила.

– Приветули, малыш, – она всегда его так называла, хотя Аверин был младше ее всего на несколько месяцев. Это всегда его злило, но возражать командиру и капитану не стоило.

– Здравствуй! – Он не был ей рад, и давно уже. – Зачем ты пришла?

Когда-то тогда, в прошлой жизни, эти сны стали единственным, что у него оставалось. В них Ася к нему приходила живой. Они спорили, ссорились, разговаривали. Целовались, иногда даже занимались любовью. Все как в той жизни, чьи осколки остались на выгоревших до основания и расплавленных скалах Майрана.

Во снах он опять становился послушным мальчишкой, влюбленным и робким. Твердо знающим, что не достоин, не может, не дотягивает. Что виноват. Нужно было тогда ее остановить. Его чуткая интуиция громко кричала о смерти. Его разум нашел несколько сотен причин отменить этот рейд. Но Ася всегда четко следовала своему собственному плану. И не слушала «этих мужчин».

– Вот как ты стал разговаривать… – она зло прищурилась, развернувшись к Аверину. – А ведь это ты виноват в моей смерти!

Старая песня. Была у возлюбленной Мака такая черта: своих ошибок она никогда не признавала. И вдруг она воскресни сейчас, именно так ему все обязательно бы и сказала. Да только он больше не тот мальчик, что как на богиню смотрел на нее.

– Конечно. Я всегда виноват. Мне иногда даже кажется, что я тебе нужен лишь только для этого. – Он хотел отвернуться, но снова не смог. Хотел никогда ее больше не видеть.

– Я любила тебя!

Это ложь. Она много раз ему снилась, и каждый раз капитан понимал, что подобное из ее уст могло прозвучать лишь во сне. Никогда за всю недолгую историю их отношений Ася ему ничего подобного не говорила. В ответ на его пылкие юношеские признания лишь задумчиво улыбалась. Как тогда, в их последнюю встречу.

– Это сон. Просто сон, – Макар произнес через силу, отшатываясь от подруги. – Я проснусь, а тебя больше нет. Отпусти меня.

Внимательный взгляд темных, чуть раскосых глаз, упрямо поджатые губы. У них никогда не было общего будущего. Ася родилась на Барейне, планете изгоев и беженцев. Ее генетическая карта полностью исключала полноценный союз с чистокровным землянином. Процент генетической разницы не позволил бы им заключить этот брак по законам империи. Только свободные, ни к чему не обязывающие отношения. Просто и без условностей. Тогда ему было вообще все равно… Глупость.

– Обойдешься, Аве-рин.

Когда она злилась, звала его именно так. У него словно не было имени. Или «малыш», или Аве-рин. Как любимый питомец. Собака.

Они стояли напротив друг друга и напряженно молчали. Макар снова и снова вглядывался в это когда-то так остро любимое им лицо и невольно сравнивал. Тогда он болел этой женщиной. Хворал долго и тяжело. И не хотел выздоравливать.

А теперь… Теперь все иначе. Ради той маленькой и хрупкой девочки, что посапывала у него под боком, он хотел жить. Впервые за долгие годы.

– Не боишься ее потерять? – жестом, до боли знакомым, Ася заправила темную прядку волос за точеное ухо. – Все мы смертны.

Он очень боялся. Смертельно, до судорог, до остановки дыхания. Именно это и останавливало Аверина. Но говорить ей не стал. Она больше не друг ему.

– Отпусти меня, – снова тихая просьба. – Мы с ней разберемся.

Резкий поворот, злой взмах плечом, словно отряхиваясь, и его собеседница, его давний кошмар снова уходит. Как всегда: за поворот у двери и налево. Как тогда.

Чтобы вернуться опять…

✦✧✦

Нэрис Аверина ☛

От внезапно нахлынувшего ощущения боли я резко проснулась. И примерно минуту пыталась понять, что болит. Лежала с закрытыми плотно глазами, вдыхала знакомые запахи и не понимала вообще ничего.

Боль скручивала сознание, тело вздрагивало, слезы к горлу подкатывали, хотелось завыть, но… физически ее не было. Просто дурной сон? Постаралась припомнить. Нет. Мне снился наш внутренний сад, и во сне я старательно обрезала кустарники, готовя их к нашей короткой, но снежной зиме. Ничего страшного: тонкие синие ветки, дорожки, похрустывающие под ногами морской круглой галькой.

Я открыла глаза и сразу же все поняла. Марк уже тоже не спал. Суровый и мрачный, он лежал рядом со мной и, боясь потревожить мой сон, даже дышать старался как можно тише.

На его лице – отчетливое выражение той самой боли, которая острым ножом до сих пор где-то под ребрами мне покалывала.

– Что-то плохое приснилось? – Потеревшись зачем-то лицом о его голое плечо, я спросила.

Неожиданное и приятное ощущение: терпкий запах мужчины, горячая гладкость кожи и пульсирующая под ней жизнь. Мак напряжен, он весь словно окаменел. С трудом перевел на меня взгляд, все еще хмурясь. Губы сжаты, скорбные складочки в уголках. Темные тени, надежно залегшие под глазами.

– Приступаешь к обязанностям психолога? – спросил он. Получилось прохладно.

Я искренне удивилась, все еще в него вглядываясь.

– Не расскажешь, – уверенно констатировала, приподнимаясь навстречу. – Почему?

Макар пристально вглядывался мне в лицо, словно пытаясь найти в нем ответ. Потом что-то в глазах его неуловимо смягчилось, и, тихо вздохнув, он сказал:

– Эти кошмары давно стали частью моей жизни… – Снова я ощутила его боль. Близкую, личную боль, как-то вдруг ставшую моей. – Утром я просыпаюсь, выкидываю их из головы, отодвигаю в дальний угол и с головой окунаюсь в дела. Иначе давно бы рехнулся.

– Ты не пытался… – начала было я, но Макар резко меня перебил, быстро вставая.

– Нет. – Спустил ноги с кровати, развернувшись ко мне голой, широкой и загорелой спиной, сплошь расчерченной старыми шрамами. – И давай больше не будем об этом.

Я промолчала, разглядывая его спину. Чувствовала, ощущала: это знаки из тех его снов. Осторожно коснулась кончиками пальцев одного, самого страшного, разрывавшего кожу под левой лопаткой.

– Я почувствовала во сне твою боль, – ему нужно знать, чего ожидать от нежданного приобретения в своем экипаже. – Молчать об этом у нас с тобой не получится. Прости, но я словно без кожи. Не сердись.

Он порывисто перехватил мою руку, вглядываясь в лицо, хотел что-то сказать, но вдруг под дверью входа в апартаменты раздался странный звук.

– ВОУФ!

Гулкий и громкий, он походил на грохот каменного поселкового колокола.

И секунду спустя снова:

– Вуф! – Короче и явно настойчивее.

Вопреки моим ожиданиям, капитан широко улыбнулся и, схватив короткую и тонкую белую тунику со столика у кровати, пошлепал босыми ногами к заветному входу.

– Рик, ты уверен? – осторожно спросила я его.

– Это же просто собака! – пояснил он для меня очевидное. И я напряглась окончательно. На борту космического корабля не хотелось бы встретить существо, хоть немного напоминающее подземных собак.

Чудище не замедлило появиться. Оно быстро ввалилось в приоткрытую дверь на своих коротких и толстых лапах и, размахивая жутким костяным хвостом, резво поскакало к кровати. Это был крупный зверь, окрашенный в красивый темно-бордовый цвет, с длинной, как клюв экзотической птицы, мордой и невероятно осмысленным выражением на ней.

Монстр держал в зубах пустую тарелку. Он радостно поставил ее на кровать, ловко запрыгнул и мягко опустился рядом. Зверь выглядел усталым, только отдых на нашей постели мог спасти его от истощения.

– Кажется… – вертя в руках тарелку, задумчиво произнес капитан. – Гесс зовет нас на биостанцию, приглашая на завтрак.

– А… – осторожно сев рядом с радостно улыбающимся в свою всю хитрую рожу пришельцем, я вытащила из-под него кончик своего мягкого белого одеяла. – Прислать сообщение он не мог? – Мало ли чего я не знаю.

– Вот у него мы и спросим, – решил тут же Макар. – Горыныч, не завирайся. Твое место на коврике.

Натурально скривившись, тот, кого так громко звали, нехотя сполз под кровать.

– А мое место где, капитан? – тихо спросила.

– Прости, – он привлек меня к себе, осторожно целуя в висок. – Я не хотел тебя обидеть. Просто… Я не готов пока выпускать это в реальность. И ты не готова.

Ох, уж эти мужчины… Но ничего, мы подождем.

– А теперь в душ, одеваться и топаем на биостанцию. Заодно я покажу тебе всю верхнюю палубу. Я смотрю, с видами нашего корабля ты уже разобралась.

Аверин вновь появился. Его неизменная жизнерадостная улыбка, решительный взгляд и бурлящая энергия оптимизма неизменно привлекали внимание. Но только я знала… Я заметила в глубине его души, в самом её уголке, мрачные тени, оставшиеся от недавнего прошлого.

Его жуткие сны.

✦✧✦

6… И бабочки

«Сова». Имперский фрегат A-IV класса. Периферия планетарной системы α Кассиопеи – Шедара, в созвездии Кассиопеи.

Нэрис Аверина ☛

– Чаю? – Биолог, чья туша внушала страх, двигался по биоотсеку с пугающей грацией. Хищник, невероятно опасный. Если капитан излучал уверенную мужскую силу, которая меня завораживала, то его друг напоминал могучую стихию. – Вы меня опасаетесь, – не спросил, а констатировал он.