Записки о поисках духов. О чем умолчал Конфуций

Вскоре после гадания хворь прошла.

3.64

Фан Шу-Бао, уроженец Иси-на, схватил брюшной тиф и был при смерти. Позвали Го Пу для гадания, Но гадание оказалось неблагоприятным. Тогда Пу, чтобы одолеть болезнь, велел отыскать большого белого буйвола. Искали – но долго не могли найти. Наконец такой буйвол отыскался у Ян Цзы-Юаня, но тот не соглашался дать буйвола даже на время. Тут сам Пу удостоил его посещением, и в тот же день с западной стороны к жилищу Шу-Бао направился огромный белый буйвол, подходивший все ближе. Шу-Бао был перепуган, а болезнь пошла на убыль.

3.65

Сяо-Сянь, уроженец Сичуани, всем в его время был известен как искусный гадатель по способу гуйгэ [35]. Однажды в Чэнду приехал некий Ван Минь, человек с реки Дажо, в надежде скопить здесь богатство и просил составить для него знак-гуа. Сяо-Сянь произнес:

Зовут на ночлег – не иди на ночлег,Зовут тебя мыться – нельзя тебе мыться.Когда растолкут зерна один дань,Получат три доу отборного риса.Когда прояснится, останешься жив;Во мраке пребудешь ты —смерть приключится.

Дважды и трижды прочел Сяо-Сянь это предостережение, велел повторять его слова, пока они не запомнятся от начала до конца. Минь их затвердил. Когда же отправился в путь, то по дороге его застал сильный ливень. Он пережидал ненастье в доме, до отказа набитом путниками.

«„Зовут на ночлег – не иди на ночлег“ – не об этом ли сказано?» – подумал Минь и отправился дальше, не дождавшись конца ненастья.

Сразу же вслед за этим дом обрушился, и только он один избежал гибели.

Жена Миня тайно спозналась с соседом и пожелала заключить с ним брак на всю оставшуюся жизнь. В ожидании возвращения мужа из его скитаний, она строила планы, как его отравить. Когда же Минь приехал, она сообщила любовнику:

– Кого нынче мы отмоем дочиста – так это моего муженька.

Под вечер она позвала Миня помыться, ее любовник подложил полотенце, пропитанное ядом.

«„Зовут тебя мыться – нельзя тебе мыться“ – не об этом ли сказано?» – догадался Минь, уперся и не пошел мыться.

Жена разозлилась. Не зная о подмене, она стала мыться сама и около полуночи была отравлена. Утром Минь пробудился и от испуга стал громко кричать. Сбежались соседи посмотреть, в чем дело, и, не разобравшись толком, схватили его и отвели в тюрьму, где он был допрошен с пристрастием. Но поскольку тюремщик не имел права сам вынести решение, он представил приговор на утверждение правителю округа.

– Умирать так умирать, – плача говорил Минь, – но ведь тогда никогда не сбудутся слова Сяо-Сяня!

Окружающие довели его речи до сведения начальства. Правитель округа велел приостановить наказание, призвал Миня и спросил его:

– Что за человек живет по соседству с тобой?

– Кан Седьмой [36], – ответил тот.

Тут же для ареста Кана был послан стражник.

– Это он должен быть убийцей твоей жены.

Так оно и оказалось. После этого правитель объяснил чиновникам:

– «Когда растолкут зерна один дань, получат три доу отборного риса» – это намек на Кана Седьмого.

Вот так был оправдан Ван Минь. Воистину сбылись слова: «Когда прояснится, останешься жив».

3.66

Вэй Чжао, простолюдин с почтовой станции Хун-шоутин в уезде Жуинь, был искусен в «Переменах». Перед кончиной он сделал запись на дощечке, вручил своей жене и сказал:

– Когда меня не будет, придут большие бедствия. Но что бы ни случилось, остерегайся и не продавай дом. Весной же, на пятом году после этого, на нашей станции остановится ненадолго императорский посланник по фамилии Гун. Этот человек должен вернуть мне деньги. Ты возьмешь мою дощечку и предъявишь ему иск. Не забудь все, что я сказал.

После его кончины она и вправду жила в нужде, несколько раз готова была продать дом, но вспоминала слова мужа и удерживалась от этого.

Пришел названный срок. Посланник Гун и в самом деле приехал и остановился на станции. Женщина тут же вручила ему дощечку и потребовала уплаты долга. Посланник взял в руки дощечку и, не зная еще, что там написано, промолвил:

– Я в жизни не брал денег в долг. Что за притча?

– Мой муж перед кончиной, – ответила женщина, – своей рукой сделал запись на дощечке и повелел мне обратиться к вам. Соврать вам я бы не посмела.

Посланник, углубившись в чтение, вскоре понял, в чем дело, и приказал устроить гадание на тысячелистнике [37]. Когда знак-гуа был составлен, он в восхищении хлопнул в ладони:

– Превосходно, господин Вэй! Ты утаил свою мудрость, скрыл следы своих деяний, и никто не проведал о них. Можно сказать, что ты проник в тайны бедности и обогащения, постиг, в чем добро и зло. – После чего объяснил его жене: – Я никому денег не должен, но твой мудрый супруг и без того богат. Ведь он знал, что после его кончины тебя на какой-то срок постигнут злые беды, и потому спрятал золото в ожидании великого мира. Он потому не объявил об этом жене, чтобы она не истратила золото зря и не оказалась бы в безвыходной нужде. Зная же, что я тоже искусен в «Переменах», он сделал эту запись на дощечке, чтобы сообщить мне свой замысел. Золота у него целых пятьсот цзиней. Сложенное в черный жбан и накрытое медной дощечкой, оно закопано в восточной части дома на один чжан от стены и на девять чи от поверхности.

Женщина вернулась домой, стала копать – и в самом деле нашла золото. Все точно так, как выяснилось при гадании.

3.67

Хань Ю, по второму имени Цзин-Сянь, человек из местности Шу в Луцзяне, был искусным гадателем. И еще он владел искусством одоления нечисти по Цзин Фану.

Дочь Лю Ши-Цзэ много лет мучилась из-за козней нечистой силы. Шаманка сотворила молитву, изгоняющую бесов, разыскала пустой склеп в заброшенном городе, изловила там десятки лис и кайманов, но болезнь все не шла на поправку.

Хань Ю совершил гадание по-своему. После чего велел изготовить полотняный мешок, натянул его на оконную раму и, дождавшись, когда у девушки начнется припадок, запер дверь. Поднялся ветер, словно бы кто-то его нагонял, и в тот же миг стало видно, как мешок, кем-то надуваемый, стал растягиваться, потом лопнул, а припадок после этого еще усилился.

Тогда Ю изготовил теперь уже целых два мешка из кожи и снова натянул, вложив один в другой. Мешок, как и прежде, раздулся до отказа, а Ю поспешно завязал устье мешка и повесил мешок на дерево. Дней через двадцать мешок стал понемногу опадать. Открыв его, посмотрели – а там целый цзинь лисьей шерсти!

Вскоре девушка излечилась от своей болезни.

3.68

Янь Цин из Гуйцзи был искусен в гаданиях по тысячелистнику. Его земляк Вэй Сюй собирался в путешествие на Восток. Поскольку год был голодный, и сильно пошаливали разбойники, он пригласил Цина для гадания.

– Остерегитесь, – сказал Цин, – вам не следует ехать на восток. Там вас непременно постигнут насилия и грабежи.

Сюй не соглашался с этим.

– Если уж вас никак не удержать, – продолжал Цин, – нужно найти, чем вас оградить. Можно, например, забрать белого кобеля из дома бобылихи, что живет за западной стеной города, и привязать на носу лодки.

Долго искали, но нашли только пеструю собаку.

– Пестрая тоже годится, – решил Цин. – Конечно, жаль, что масть собаки не чисто-белая. Получается, что часть вреда останется. Но если собака доберется до вашей домашней живности, то беды с вами уже не случится.

Сюй проехал уже полдороги. Как вдруг собака отчаянно завизжала, словно бы кто ее бил. Подошел посмотреть – а она уже мертва и изрыгнула не менее доу черной крови. В тот вечер в доме Сюя без всякой видимой причины сами по себе издохли несколько белых гусей.

Больше семья Сюя не знала печалей.

3.69

Хya То, которого звали также Хуа Фу, имел второе имя Юань Хуа, а родом он был из области Пэйго.

Лю Сюнь из Ланъе служил правителем Хэнэя. Дочь Лю Сюня, девушка лет двадцати, страдала от язвы на колене левой ноги, которая зудела, но не болела. Язву излечивали, но через несколько десятков дней она появлялась снова. И так продолжалось лет семь-восемь. Пригласили Хуа То осмотреть больную.

– Это излечить нетрудно! – сказал То.

Раздобыл собаку, желтую, как просяная мякина, и двух добрых коней. Привязал к шее собаки веревку и велел тянуть ее, погоняя лошадей. Уставшего коня сменяли другим. Так проскакали около тридцати ли, дальше собака бежать не смогла. Тогда Хуа То велел человеку идти пешком и тащить ее. И так проделано было до пятидесяти ли. Потом Хуа То напоил девушку снадобьем, от которого она легла без движения и никого не узнавала. Взяв большой нож, То рассек брюхо собаки перед самыми задними ногами и велел поднести разрез к ноге девушки, держа в двух-трех цунях от отверстия язвы. Вскоре из отверстия выглянуло что-то, похожее на змею. То, схватив железное шило, пронзил им голову твари. Она некоторое время извивалась под кожей, но вскоре затихла. Тогда он ее вытащил. Оказалось, что это настоящая змея, длиной более трех чи, но глазницы ее были без глаз, а чешуя расположена наоборот, от хвоста к голове. Втер в язву сальную крошку, и через семь дней все зажило.

3.70

Хуа То как-то ехал по дороге и увидел человека с больным горлом: он брал пищу в рот, но глотать не мог. Домашние посадили его в повозку, чтобы везти к лекарю. Услышав его стоны, То остановил свою повозку и подошел посмотреть.

– Впереди возле дороги, – сказал он, – сидит продавец блинов с совершенно прокисшей настойкой чеснока. Пусть возьмет у него три шэна и все выпьет. Болезнь должна пройти.

Когда было сделано, как сказал То, больного тут же вырвало клубком змей.

Цзюань четвертая

4.71

И Властитель Ветра и Повелитель Дождя – это звезды: Властитель Ветра – созвездие Сито, а Повелитель Дождя – созвездие Сачок. По мнению Чжэн Сю-аня, духи Ведающий Удачами и Ведающий Жизнями – это четвертая и пятая звезды созвездия Вэнь Чан. Что же до Повелителя Дождя, то про него говорят разное: одни – что это звезда Опахало, другие – что звезда Звучащая Ширма, третьи – что звезда Сокровенная Тьма.

4.72

Чжан Куань, по второму имени Шу Вэнь, родом из округа Шуцзюнь, во время ханьского У-ди, будучи дворцовым служителем, следовал за государем на жертвоприношение в Ганьцюань. Они достигли моста Вэйцяо и Увидели какую-то девицу, которая мылась в реке Вэйшуй. Груди у нее были длиной в семь чи. Государь, Удивленный таким чудом, послал спросить, кто она.

– Едущий в седьмой из повозок, сопровождающих Государя, знает, откуда я, – ответила женщина. А в седьмой повозке как раз ехал Куань.

– Когда совершали жертвоприношения властительнице Небесной Звезды, – сообщил он, – в пище и действиях по обетам не была соблюдена должная чистота.

Вот она и предстала в виде моющейся женщины.

4.73

Вэнь-ван назначил Великого Астролога правителем Гуаньтаня – и целый год после этого не раздавалось в ветвях завывание ветра.

Однажды Вэнь-ван увидел сон: какая-то женщина, необыкновенно красивая, плакала там, где он проезжал. Он спросил ее, в чем дело.

– Я – дочь повелителя горы Тайшань, – отвечала она, – и была отдана в жены владыки Восточного моря. Ныне я собралась возвратиться к отцу, но добродетели правителя Гуаньтаня преградили мне дорогу, он не дает мне пройти. Дело в том, что, если я пущусь в дорогу, немедля возникнут буря и ливень, а буря и ливень снесут его добродетели.

Вэнь-ван пробудился и, призвав к себе Великого Астролога, расспросил его. Оказалось, что в тот день и в самом деле случилась буря, хлынул ливень, но они прошли за пределами города Великого Астролога. После этого Вэнь-ван назначил Великого Астролога на должность Главного конюшего.

4.74

Хуму Бань, второе имя которого было Цзи Ю, человек из округа Тайшань, как-то проходил у склона горы Тайшань. Неожиданно ему повстречался среди деревьев всадник в пурпурных одеждах, который окликнул Баня и добавил:

– Вас призывает повелитель местности вокруг горы Тайшань!

Перепуганный Бань потоптался в нерешительности и не дал ответа. Появился другой всадник, и тоже окликнул его. На этот раз Бань пошел следом. Через несколько десятков шагов всадник попросил Баня ненадолго зажмуриться. Через мгновение появился дворец, величественный и весьма внушительный. Бань вошел в палаты и с поклоном доложил о себе. Хозяин приготовил угощение и сказал, обращаясь к Баню:

– Я пожелал увидеть вас только для передачи письма моему зятю, и больше ничего мне от вас не надо.

– А где живет ваша дочь? – спросил Бань.

– Моя дочь – жена Владыки Реки, – был ответ.

– Если даже я приму от вас письмо, – сказал Бань, – я все равно не знаю, как его передать.

– Выплывите сегодня же на стрежень реки, – ответил тот, – постучите по лодке и позовите служанку. Она тут же появится и возьмет письмо.

Бань распрощался и вышел. Прежний всадник снова велел ему закрыть глаза, и через мгновение он опять очутился на той же дороге, пошел на запад и позвал служанку, как велел пославший его дух. Служанка и в самом деле явилась в тот же миг, взяла письмо и погрузилась в воду. Вскоре вынырнула вновь и сказала:

– Владыка Реки желает взглянуть на вас.

Служанка тоже велела ему зажмуриться и потом почтительно представиться Владыке Реки. Владыка Реки приготовил обильное угощение, был любезен и внимателен. На прощание он сказал Баню:

– Я так тронут, что вы приехали издалека для доставки мне письма, а мне и подарить вам нечего. – И тут же, приказав свите: – Принести мои туфли из синего шелка! – преподнес их Баню.

Бань вышел, зажмурился и вновь оказался в лодке. Потом он, прожив годы в Чанъани, возвратился к склонам горы Тайшань, но в реку нырнуть не решился. Постучал по дереву, назвал свою фамилию и имя и сказал, что, возвратившись из Чанъани, хотел бы сообщить новости. В тот же миг появился прежний всадник и ввел Баня во дворец изложенным выше способом. Помня, что Бань доставлял письмо, Повелитель обратился к нему со словами:

– Доложите, что было после того, как мы расстались.

Бань закончил рассказ и, выйдя по нужде, вдруг увидел своего отца на тяжелой работе, в колодках – в числе многих сот других людей. Бань подошел, поклонился и спросил, проливая слезы:

– По какой причине мой покойный родитель попал сюда?

– После моей смерти, – ответил отец, – я, к моему несчастью, сослан сюда на три года, сейчас прошло уже два. Муки мои непереносимы. Слышал я, что ты ныне удостоен знакомства с тем, кто повелевает этой местностью. Можешь ли ты похлопотать перед ним и умолить освободить меня от этой повинности? И еще я хотел бы сделаться духом-покровителем нашего семейного алтаря.

Бань послушался его наказа и, ударив челом, изложил просьбу.

– У живых и мертвых пути различны, – сказал Повелитель, – их нельзя приблизить друг к другу. А жалости я не знаю.

Лишь после слезных просьб Баня он помиловал его отца. Бань распростился и ушел. Примерно через год после возвращения Баня домой у него умерли почти все дети. В ужасе Бань снова отправился к горе Тайшань, постучал по дереву и попросил свидания. Прежний всадник вновь выехал ему навстречу, и Бань был допущен к Повелителю. Тут он покаялся в напрасных и глупых своих просьбах и рассказал, что, когда вернулся домой, все его дети стали умирать – и ныне, боясь, что причины этой беды еще не миновали, он спешит почтительно доложить, что рад будет услышать наставления и умоляет о спасении. Повелитель области засмеялся, стиснув ладони, и промолвил:

– Я же говорил вам, что пути живых и мертвых различны и что их нельзя приблизить друг к другу. В этом причина всего.

И повелел вызвать отца Баня. Вскоре отец явился в присутствие, и ему был задан вопрос:

– В тот раз ты пожелал вернуться к родному алтарю ради счастья твоей семьи. Почему же все твои внуки перемерли?

– Разлученный с давних пор с родной стороной, – был ответ, – я был счастлив своему возвращению. К тому же у меня наконец появились в изобилии вино и пища. Я все вспоминал своих внуков и призывал их к себе.

Отец был тут же отрешен от должности и вышел, проливая слезы. После этого Бань возвратился домой. У него родились еще дети, и несчастий с ними больше не случалось.

4.75

Во время Сун жил Фэн И из Хуннуна, бывший смотрителем плотины в волости Тунсян уезда Хуаинь. В восьмую луну, в день гэн первой декады он переправлялся через Реку и погиб в волнах. А Небесный Повелитель учредил для него должность Владыки Реки.

И еще в «Сведениях о пяти стихиях» говорится: «Поскольку Владыка Реки погиб в день гэн-чэнь, нельзя в этот день готовить лодку к дальнему плаванию: она утонет, и ты не вернешься».

4.76

В государстве У, на юге уезда Юйхан, есть озеро Шанху. Посередине озера построена плотина. Однажды некто выехал туда на верховую прогулку вместе с тремя-четырьмя спутниками и завернул в деревню Цэньцунь выпить вина. Возвращались они оттуда под вечер, слегка опьянев. Было время непереносимо жаркое, он сошел с коня, вошел в воду и заснул, положив голову на камень. Лошадь его отвязалась и убежала, все его спутники ушли ловить лошадь и не вернулись к ночи.

Когда он пробудился от сна, солнце уже садилось, а рядом не было ни людей, ни коня. Увидел он только какую-то женщину лет шестнадцати-семнадцати.

– Низко кланяюсь вам, – сказала она. – Солнце вот-вот закатится, и оставаться здесь совсем небезопасно. Что вы собираетесь предпринять?

– Как ваше имя, сударыня? – в свою очередь спросил он. – Чему я обязан счастием слышать вас?

Но тут появился какой-то отрок лет тринадцати-четырнадцати, смышленый на вид, восседавший в новенькой повозке. За ним следом шли человек двадцать слуг. Подъехав, отрок пригласил его в повозку.

– Мой батюшка только что пожелал встретиться с вами, – сказал он и, развернув повозку, куда-то его повез.

Путь их на всем протяжении освещался факелами. Наконец перед ними предстали городские стены и дома. Проехав внутрь города, они вступили в присутственное место, над которым реял вымпел с надписью: «По поручению Владыки Реки». Откуда-то появился человек лет тридцати, с лицом как на картине, в сопровождении множества слуг и телохранителей. С приветливым видом он остановился против прибывших, велел подать вино и сказал с улыбкой:

– У вашего покорного слуги есть дочь, очень смышленая. Хотел бы вручить ее вам, что говорится, для служения с метелкой и совком.

Наш герой понял, что перед ним дух, и не посмел пойти наперекор. Тут же последовал приказ приготовить все для бракосочетания столь почтенного человека. Вскоре доложили, что все, как велено, приготовлено. Принесено было нижнее белье шелкового полотна, шелковая юбка с кисейной подкладкой, шелковые рубашка и штаны, туфли – все отменного качества. Еще ему были приданы десяток отроков и несколько десятков служанок. Молодой было лет семнадцать-восемнадцать, она была прелестна собой. Свадьба совершилась. Через три дня гости, собравшиеся на пир, откланялись, а хозяин на четвертый день сказал:

– Всякий обряд имеет свой конец. Я должен теперь отослать вас отсюда.

Жена подарила мужу на прощание золотую чашу и мешочек с мускусным благовонием, и они простились, проливая слезы. А еще ему были вручены сто тысяч монет и три свитка с рецептами лекарств.

– С помощью этого вы сможете благодетельствовать людям, – сказала она и добавила: – Встретиться снова мы сможем через десять лет.

Человек этот возвратился к себе домой. Не пожелав жениться на другой, он простился с родными и стал даосом-отшельником. Первый из полученных им трех свитков содержал текст книги о пульсах, второй – описание отваров, третий – рецепты пилюль. Обходя окрестности, он спасал людей от недугов и достиг в этом искусства, ра ного искусству духов.

Впоследствии, когда матушка его постарела, а старший брат скончался, он возвратился в семью и завел наложницу.

4.77

На тридцать шестом году правления Циньского Ши-хуана его посланник Чжэн Жун, возвращаясь из областей, расположенных к востоку от застав, намеревался проехать через заставу Ханьгуань. Когда он, продвигаясь на запад, достиг Хуаиня, то увидел вдали выбеленную повозку с белой лошадью, двигавшуюся то вверх, то вниз по горе Хуашань. Усомнившись, человек ли там, он остановился на дороге и стал поджидать, когда повозка приблизится. Седок спросил Чжэн Жуна:

– Куда вы направляетесь?

– Еду в Сяньян, – ответил он.

– Я – посланник с горы Хуашань, – сказал сидевший в повозке, – и хотел бы с вашей помощью передать послание в управление Повелителя пруда Хаочи. По пути в Сяньян вы проедете мимо пруда Хаочи и увидите большое дерево – катальпу, а под ней – узорный камень. Возьмите его и постучите по стволу. Кто-нибудь должен отозваться – ему и вручите мое письмо.

Жун сделал, как было сказано, постучал камнем по стволу катальпы. И в самом деле появился человек, который взял у него письмо.

А на следующий год умер Старый Дракон [38].

4.78

Чжан Пу, второе имя которого Гун-Чжи, а место рождения неизвестно, служил наместником в округе Уц-зюнь, а потом был оттуда отозван. Путь его пролегал через гору Лушань. Когда дочь Чжан Пу осматривала храм духа горы, служанка пошутила, указав на статую духа:

– Вот за него и отдадим тебя замуж.

В эту же ночь жена Пу увидела сон: пришел свататься Владыка горы Лушань.

– Я, невоспитанный мужлан, – сказал он, – растроган тем, что выбор ваш пал на меня, и пользуюсь случаем, чтобы хоть как-нибудь выразить вам свои чувства.

Женщина проснулась и удивлялась своему сну. Тогда служанка рассказала, как все было, и это привело мать в ужас. Она стала торопить Пу выезжать поскорее. Посредине реки их лодка стала неподвижно. Все в лодке дрожали от страха и стали бросать в воду вещи, но лодка по-прежнему не трогалась с места. Кто-то произнес:

– Надо бросить девочку. – И лодка тут же слегка двинулась.

– Желания духа, можно сказать, нам уже ясны, – заговорили люди. – Что же теперь делать? Лучше пожертвовать одной девочкой, чем погибнуть всей семье.

– Смотреть на это я не в силах, – сказал Пу.

Он поднялся в фэйлюй [39] и лег, а утопить девочку в реке велел жене. Жена же заменила ее дочерью покойного старшего брата Чжан Пу. На воду положили циновку, девочка села на нее, и лодка получила возможность плыть дальше. Когда Пу увидел, что его собственная дочь осталась в лодке, он разгневался:

– С каким лицом я предстану перед людьми! – И сбросил туда же еще и свою дочь.

Когда же они наконец переправились, то еще издали увидели обеих девочек, а внизу, под берегом, стоял чиновник, возвестивший:

– Я – письмоводитель Владыки горы Лушань. Владыка Лушань благодарит вас, сударь. Но знайте, что духи и демоны в брак не вступают. В то же время, в знак уважения к верности данному слову, мы возвращаем вам обеих девочек.

Впоследствии девочек стали расспрашивать, и они рассказали:

– Мы видели только красивый дом, чиновников и стражей, но даже и не чувствовали, что были в воде.

4.79

Чжу, мелкий чиновник в Цзянькане, как-то был принят посланцем с горы Лушань, который предлагал ему в жены свою дочь по имени Вань. Чжу в душе чувствовал беспокойство и раз за разом просил позволения отказаться от брака. Вань, проливая ручьи слез, написала для него «Рассуждение о предисловиях к Песням». И еще подарила ему сотканные ею самой штаны и рубашку.

4.80

На озере Гунтинху есть храм Гушимяо. Однажды какой- то торговый гость, направлявшийся в столицу, проезжал мимо этого храма и повстречал двух девиц.

– Не согласитесь ли вы купить нам две пары шелковых туфель? – попросили они. – Мы бы вас щедро за это отблагодарили.

Прибыв в столицу, торговый гость присмотрел на рынке подходящие шелковые туфли, уложил их в коробку и еще в ту же коробку засунул приобретенный на том же рынке стилет для письма. Возвратившись обратно, он оставил в храме коробку, зажег благовония и уехал, забыв забрать стилет. Вот он выехал на стремнину реки, как вдруг из воды прямо в лодку прыгнул карп. Когда же ему вспороли брюхо, внутри у него оказался забытый стилет.

4.81

Люди из южных областей как-то послали с одним чиновником в подарок Сунь Цюаню шпильки из рога носорога. Когда лодка проплывала мимо храма на озере Гунтин, чиновник вознес молитву духу храма. Неожиданно дух подал голос:

– Давай сюда твои носорожьи шпильки!

Чиновник так перепугался, что не посмел ничего возразить и сразу же разложил свои шпильки перед алтарем. Дух снова подал голос:

– Когда доберешься до Шитоучэна, верну тебе твои шпильки.

Чиновнику ничего не оставалось, как двинуться дальше. Он принял как неизбежное будущую смертную казнь за утрату доверенных ему шпилек. Но когда он добрался до Шитоучэна, то вдруг огромный карп длиной в три чи прыгнул ему в лодку.