Мои убийственные каникулы

Пытливость натуры – единственное, что я унаследовала от родителей. От своей отваги они мне не передали ни капельки. Несколько раз они даже горевали об этом, гладя меня по руке и вымученно улыбаясь.

Она такая, наша маленькая школьная учительница… Главная ее забота – безопасность.

То ли дело Джуд: то занимается серфингом в Индонезии, то прыгает с парашютом в Монтане. Он трудится в реабилитационном центре для животных, обычно его питомцы – панды, но ему случается кормить даже львов! На одном разошедшемся по интернету видео он любезничает с одним таким котиком: они вместе валяются на траве, и мой брат со смехом треплет львиную гриву. Когда мне сбросили на почту это видео, я чуть не грохнулась в обморок. Естественно, никому не приходит в голову советоваться со старшей сестрой Джуда об этом его опасном занятии, но с тех пор я кое-как успокоилась – вроде бы.

В общем, смелости во мне кот наплакал. Этот отпуск – одно из самых авантюрных моих предприятий за долгое время. Кликая на сайте по клавише «забронировать», я от страха жевала угол диванной подушки. Но когда я вошла в проклятую постирочную и увидела беднягу Оскара, уставившегося в пустоту, внутри у меня что-то произошло.

Вернее, не произошло ровным счетом ничего. Мир не рухнул, несмотря на весь ужас обстоятельств. Я просто замерла, опустив глаза. Сейчас мне уже любопытно, что еще мне под силу. Могу ли я помочь. Проявить смелость, по примеру родителей и Джуда или героев «Высеченного в кости», храбро посещающих места преступлений в маленьких городках и задающих хитроумные вопросы. По плечу ли такое мне? Может, я смелее, чем всегда думала?

Может, да, может, нет, но кое в чем я сильна как никто: все так тщательно обдумываю, что подохнуть легче! Чем и занимаюсь в данный момент. Просеиваю факты через мелкое сито своей логики… и нахожу в сюжете прорехи. Вероятно, это не мое дело, вероятно, мне надо бы сосредоточиться на поиске другого места для ночлега, но я ничего не могу с собой поделать: чувствую личную ответственность, раз это я нашла тело Оскара. Более того, как ни безумно это звучит, мое помешательство на ответственности доходит до того, что я намерена изобличить убийцу и решить головоломку. Не уверена, что смогу с честью выйти из выпавшего мне испытания, пока крышка не ляжет плотно на предназначенное ей место.

– Мистер Райт…

В следующую секунду оконные стекла содрогаются от горестного вопля:

– Нет, только не мой брат! ОСКАР? ОСКАР!

Мы с Джудом выразительно смотрим друг на друга и дружно оглядываемся на дверь. За ней женщина падает на руки санитаров из фургона «Скорой помощи» и в надрывном крике отчаянно мотает головой. На плече у полицейского Райта хрипит рация.

– У нас тут сестра потерпевшего. Может кто-нибудь направить сюда социального работника?

– О нет!.. – У меня уже щиплет кончик носа, и я машинально хватаю Джуда за руку. – Бедняжка! Она потеряла брата. Представляешь, каково ей?

Полицейский реагирует на мои слова кряхтением.

– Она почувствует себя иначе, – говорит он, – когда узнает, чем он здесь занимался.

– Наверное, смутится, – соглашается Джуд. – Но все равно будет горевать. – Он утомленно откидывается на диванные подушки. Бедный мой братишка, так ему и не удалось подремать. Моя обязанность – найти для него безопасный ночлег.

– Да уж… – соглашаюсь я с ним и спрашиваю Райта: – Вы уверены, что именно Оскар занимался подглядыванием?

После этого я опять отвлекаюсь на безутешную женщину: она, спотыкаясь, входит в дом, заглядывает, держась за стену, в гостиную и как подкошенная падает на диван слева от нас. Я с трудом сдерживаю слезы, представляя себе ее горе. Если бы я лишилась брата, то весь мир для меня перевернулся бы с ног на голову.

– Сочувствую вашей ужасной потере, – обращаюсь я к ней. Она поворачивается ко мне – и я, сама того не желая, обращаю внимание на то, что она не пролила ни слезинки.

Что ж, каждый горюет по-своему. Взять хоть Аманду Нокс[1]… Никого не собираюсь осуждать, ограничусь совершенно нейтральным мысленным сравнением: ее щеки так сухи, что на них было бы вольготно кактусу.

– Не откажетесь назвать мне ваше имя, мэм? – обращается к ней полицейский.

– Лайза, Лайза Стенли. – Она косится на меня и на Джуда. – Вы кто?

– Я Тейлор Басси, это мой брат Джуд. Мы здесь остановились – то есть должны были остановиться… Приехали – и сразу нашли Оскара.

– Очень жаль, что мой покойный брат испортил вам отдых, – мрачно иронизирует она. Я уже открываю рот, чтобы заверить ее в том, что мои слова – вовсе не жалоба, но она спохватывается и морщится. – Ах, простите, просто я… Не хочу никого осуждать. Не могу поверить в случившееся! Говорят, его застрелили. Кто бы стал стрелять в моего брата? Он – сама доброта, у него нет ни одного врага…

Мы встречаем ее слова молчанием. Правда, Райт, похоже, прогуливал в полицейской академии уроки по покер-фейсу: того и гляди взорвется.

– В чем дело? – настораживается Лайза, выпрямляя спину.

Следует до крайности неприятный разговор: Райт ставит Лайзу в известность о стычке покойного с отцом арендаторши из-за дырок и камеры. Узнав подробности, Лайза с упрямым видом смотрит перед собой.

– Почему он не рассказал мне о побоях?

– Постеснялся, наверное, принимая во внимание обстоятельства. – Полицейский со вздохом дает нам свою визитку и встает. – Сообщите мне, если вспомните что-нибудь еще. Насчет места, где скоротать ночь: советую отель Double Tree в Хайаннисе. Там хороший бассейн.

– Благодарю. – Джуд забирает карточку и, дождавшись ухода Райта, встает. – Я позвоню в отель.

– Это необязательно, – торопливо вмешивается Лайза и в ответ на наши недоуменные взгляды вытаскивает из сумки внушительную связку ключей. – У моего брата в этом квартале еще три дома внаем. Я составляю для них график обслуживания, проверяю, все ли в порядке, перед прибытием новых арендаторов и все такое прочее. Сюда я опоздала, иначе сама его нашла бы… – Она горестно вздыхает. – Сам он был тот еще бизнесмен, ко всему относился спустя рукава. Самый обыкновенный человек. Разносил почту, прежде чем заняться недвижимостью. Бог благоволил этому лентяю, который все перепоручал мне. Поэтому… – Она качает головой. – Поэтому все это бессмыслица. Оскар никогда не стал бы подглядывать за людьми.

– Точно, бессмыслица! – поддакиваю я ей по наитию.

– Тейлор!.. – шипит на меня Джуд. – Попридержи коней.

– Это же ее брат, – шепчу я ему в ответ. – Я на ее месте тоже не оставила бы неперевернутым ни один камень.

– Я тебя люблю, но, умоляю, не встревай в расследование убийства.

– Никуда я не встреваю, просто интересуюсь подробностями.

– Загляни в словарь, это и значит «встревать»!

Лайза садится напротив нас за кофейный столик, там, где до нее восседал полицейский Райт, упирается локтями себе в колени, наклоняется вперед. На таком близком расстоянии я вижу, как велико ее внешнее сходство с Оскаром. Обоим пятьдесят с небольшим, оба горбоносые, высоколобые, волосы с сединой. Вот только Лайза, скорее, миниатюрная, в отличие от ее братца…

– Великоват… – вырывается у меня. – Великоват он был, чтобы там поместиться.

Понятно, Лайза навострила уши.

– Вы про тот закуток, где просверлены дырки?

– Именно. – Я отмахиваюсь от Джуда с его предостерегающими стенаниями. – Он бы туда даже не пролез.

– По лесенке – вполне, Ти, – нехотя вступает в разговор мой брат. – Но это чисто гипотетически, – оговаривается он, глядя на Лайзу. – Дырки легко было просверлить что с одной стороны, что с другой. В закутке ему самому нечего было делать. Установил камеру – и порядок.

– Только если он не собирался пользоваться этими дырками сам. – Я вдруг чувствую себя Оливией Бенсон из сериала «Закон и порядок». Мне не хватает только пальто, бездонных карих глаз и не отлипающего от меня хмурого напарника, красавца Стеблера. – Зачем было сверлить целых две штуки? – Я перевожу взгляд с брата на Лайзу. – А вот зачем: чтобы через них смотрел человек. Если Оскар – гипотетически – хотел просто снимать своих жильцов, то ограничился бы одним отверстием. А их два.

Джуд некоторое время смотрит, насупившись, вниз.

– А ты права! Странно все это, мягко говоря…

– Получается, что тот, кто их просверлил, так мал, что сумел там поместиться, – медленно говорит Лайза, кивая головой. – Женщина, что ли?

Все бы ничего, но почему она не плачет? Ни слезинки не пролила!

– Не исключено.

Джуд все сильнее мрачнеет. Я улавливаю его настроение по тому, как он теребит волосы у себя на макушке.

– Лучше нам позвонить в Double Tree, Тейлор. Уверен, у мисс Стенли много дел…

– Полиция уже решила, что это сделал отец последней арендаторши. – Лайза смотрит в окно, на кучку полицейских в конце подъездной аллеи. – Давайте начистоту: не станут они сбиваться с ног ради убитого, зачисленного в извращенцы. – Ее взгляд становится жестким. – Пожалуй, я не обойдусь без частного детектива. Мой близкий знакомый вырос в Бостоне, он дружен с одним бывшим детективом, ставшим «охотником за головами». Вот кто мог бы дать прикурить местным увальням и заодно снять подозрения с моего брата!

Как я погляжу, каждый из нас горюет по-своему. Я лью слезы, Лайза мстит за оболганного брата.

Мораль: я самая малодушная из всех.

– Верно, частный детектив здесь не помешал бы, – говорю я и, сжалившись над Джудом, встаю и сбрасываю с плеч одеяло. – Поверьте, Лайза, я искренне сочувствую вашей утрате. – Я протягиваю ей руку. – Жаль, что мы познакомились при таких грустных обстоятельствах.

Она неуклюже обнимает меня.

– Спасибо, что не отнимаете у меня надежду, Тейлор. Не хочу, чтобы он остался в памяти людей каким-то уродом. Обязательно выясню, что произошло на самом деле. – Она сует мне в ладонь что-то железное, твердое – связку ключей. – Это совсем рядом. Дом шестьдесят два. Я настаиваю.

Я пытаюсь вернуть ей ключи.

– Благодарю, но мы как-то не…

– Вы уверены? – Она приподнимает брови. – Там ванна на лапах.

На лбу у меня выгравирован мой пунктик, что ли?

– Неужели?.. – выдыхаю я.

Джуд на секунду опускает голову, потом нехотя поднимает наши чемоданы.

– Номер шестьдесят два, говорите?

Прежде чем выйти, я задерживаюсь у пристенного столика.

Читая отзывы об этом доме, я обратила внимание на фотографии с гостевой книгой. Пусть таких, как я, дразнят «ботаниками» – все равно я мечтала оставить в этой книге свой отзыв для будущих гостей. На полях, рядом со своим отзывом, я бы нарисовала кальмара…

И верно, на столике красуется книга в кожаном белом переплете, с золотым буквенным тиснением. Называется «Впечатления гостей». Не знаю, что заставляет меня схватить книгу и незаметно засунуть в сумку, к дезинфицирующим салфеткам и солнечным очкам. Джуд укоризненно качает головой. Я сама удивлена последовательностью своих действий после обнаружения трупа. Даже подумать страшно, что еще я способна выкинуть! Лишь только замаячила перспектива раскрыть страшную загадку, как я исполнилась рвения. Наверное, играет роль сомнение, что полиция станет расследовать это убийство, не довольствуясь первоначальной версией. Не знала, что обладаю шестым чувством!

Чем бы ни объяснялось внезапное похищение ценной улики, я непременно верну ее уже завтра, когда исследую. Велика важность!

Глава 3

Майлз

Я слезаю с мотоцикла и закидываю себе в рот таблетку антацида.

В этот солнечный четверг Кейп-Код мил как никогда. Аж с души воротит, насколько мил.

Судя по табличкам на всех дверях, между жизнью и пляжем здесь стоит знак равенства. Пляжная жизнь – что может быть лучше? Жизнь на пляже лучше жизни где-либо еще. Лично я, правда, диву даюсь. Откуда у людей такое пристрастие к песку? Мне уже хочется умчаться куда подальше. Я уже от многого на свете отказался, но сейчас препятствием гнать куда глаза глядят служит Пол, мой друг. Не смог отказать своей подруге, подумать только! Однажды, когда я расколотил витражное окно церкви молодецким броском мяча, Пол меня не выдал. Поэтому сейчас я здесь. Я его должник, мы вместе выросли в Бостоне. Заплачу должок – а потом только меня и видели!

Моя задача – в порядке возврата долга – найти истинного убийцу Оскара Стенли.

В моей работе «охотника за головами» такое происходит сплошь и рядом. Семья правонарушителя все отрицает. Сын нарушил условия досрочного освобождения, но по похвальной причине – намерен сойти со скользкой дорожки. Дочь в бегах, но только потому, что предъявленное ей обвинение в сбыте наркотиков ложное, а ей никто не верит. Слыхал, не морочьте голову, в одно ухо влетело, в другое вылетело – как всегда. Моя работа – доставить нарушителя закона к двери полицейского участка и удалиться, посвистывая, с чеком в кармане. Вся остальная волокита и бюрократия – не мое дело.

Это дельце, правда, отличается от других: за него мне оплата не светит. Речь не идет о поимке беглого преступника. Никто не снабдил меня именем-фамилией, фотографией, историей судимостей. Все, что у меня есть, это здоровенный знак вопроса и намерение отплатить за давнюю услугу. Правда, услышав от Пола про этого Оскара Стенли, получившего по заслугам за подглядывание, а потом и вовсе пущенного в расход, я в кои-то веки склонен согласиться с версией местных полицейских. Папаша девицы вернулся и поставил точку. Мне потребуется день-два, чтобы окончательно это доказать – и облегченно перевести дух: дружеский долг исполнен, и я свободен!

По пути сюда, на Кориандер-лейн, я заехал к Лайзе Стенли за ключами. Говоря технически, это место преступления с желтой ленточкой перед дверью, но подчинение правилам – не мой конек. Никогда им не подчинялся. Потому и был неважным детективом, а уж мужем и вовсе никудышным. Может, и хранил верность, но когда забываешь про ту часть свадебной клятвы, где обещал «заботиться», все остальное катится к чертям.

С пляжа несутся смех и завывания Тома Петти. В небе кувыркается полосатый, как пчела, воздушный змей. Ветер приносит сильный запах хот-догов и бургеров. Сюда приезжают отдыхать целыми семьями. Люди ищут счастья.

А мне не терпится отсюда смотаться.

Я подбрасываю и ловлю ключи, шагая через улицу. Вот и дом с продиктованным мне номером. Здесь, как мне сообщили, произошло убийство. Фотографий с места преступления я не видел, зато располагаю описанием потерпевшего и не представляю, как убийца тащил через дом убитого с таким мощным телосложением. И главное, зачем ему было упрощать поиск тела? Нет, преступление, без сомнения, совершено в состоянии аффекта.

Поскорее бы с этим покончить.

Дойдя до середины улицы, я чувствую спиной чужой взгляд. Не спеша оглядываюсь через плечо и вижу молодую русую женщину лет двадцати пяти, поливающую цветок в горшке на крыльце одного из домов. Хотя «поливающую» – громко сказано: вода льется из лейки мимо горшка, прямо на крыльцо, частично – на ее голые икры, а она почему-то этого не замечает.

– Вам помочь? – резко обращаюсь я к ней.

Она с грохотом роняет лейку, разворачивается и врезается головой в закрытую дверь. Даже с расстояния ста ярдов видно, как у нее из глаз сыплются искры. Вот зачем я к ней полез?

Я достаю из кармана джинсов очередную таблетку антацида, забрасываю ее себе в рот и завершаю свое мерное шествие через улицу, чтобы сорвать и бросить на землю желтую ленточку. Уже занеся над порогом ногу, я слышу за спиной шаги – легкие, совсем девчоночьи. В стекле защитной двери отражается шумная соседка. Меня вдруг разбирает злость.

– Хотите вызвать копов? – Я грозно оборачиваюсь к ней. – Будьте моей…

Странное дело: в следующую секунду я забываю, что собирался сказать.

Раньше со мной такого не случалось. Обычно каждое мое слово нагружено целью и смыслом, и слушатель сразу улавливает, что в его интересах будет напрячь слух. Но сейчас мне невдомек, зачем я собирался ее облаять. Человек только что врезался лбом в дверь и испытывает боль. К тому же у нее забрызганы водой ноги, а главное, она…

Факты в студию: она чудо как хороша!

У меня правило: не смотреть на миловидную женщину дважды. Все миловидное мне противопоказано. Представьте трактор, восхитившийся одуванчиком: ну куда такое годится? Просто посмотреть – куда ни шло, но назначение тракторов – скашивать одуванчики. Мне ни к чему обращать внимание на веснушки, засыпавшие ее нос и хлынувшие с подбородка и щек на шею и на грудь, стиснутую розовым верхом от бикини. Один лишь цвет этой вещицы заставляет меня стыдливо отвести взгляд. Но при этом я не стыжусь мысли про то, как удобно улеглись бы ее груди в мои ладони… И все прочее: что бедра, что колени. Как было бы приятно обхватить ее лицо.

Затылком она едва достает мне до подбородка. Боже. Что со мной творится?

Я откашливаюсь.

– Я говорю, хочешь вызвать копов, Дюймовочка? Валяй! Они знают, что я здесь.

– Дюймовочка?! – возмущенно повторяет она и убирает со лба за ухо прядь волос, как будто нарочно, чтобы я увидел, какие у нее зеленые-презеленые глаза. Чтоб мне было пусто!.. – Да будет вам известно, на работе я самая рослая.

– Вы работаете одна или воспитательницей в детском саду.

Она немного колеблется, переступает с ноги на ногу.

– А вот и нет.

Я подмигиваю, она полна негодования.

– Я никогда не ошибаюсь.

Мне кажется или она краснеет, начиная с шеи? Боже, она лет на восемь-девять моложе меня, ей примерно двадцать пять против моих тридцати пяти. Разве мне пристало подмечать то местечко, где у нее врезается в плечо – совсем несильно – лямка лифчика? И я могу думать о том, как просунуть под эту лямку палец и приспустить ее? Развернуть эту Дюймовочку, как подарок к дню рождения? Да ни за что на свете!

Так, мне нужен секс! Это стало очевидно только сейчас, когда я вдруг возжелал незнакомку в сердце Города-Отпускников-из-Среднего-Класса и стал воображать, как смотрелись бы на ярком солнце ее соски, блестящие от моей слюны… Скорее всего, она замужем: незамужние девушки ее возраста не проводят отпуск в Кейп-Код. Провинстаун – еще туда-сюда, как и «семейная» часть Фалмута. Но где тогда ее обручальное кольцо?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Героиня документального фильма, дважды осужденная за убийство, а потом оправданная. – Здесь и далее прим. переводчика.