История моего браузера

Павел Шушканов

История моего браузера

1

Есть такое странное существо – аксолотль. Это личинка одной мексиканской рыбешки, которая научилась размножаться, и уже только это принесло ей мировую славу. Просто обычно личинки себя так не ведут. Они много едят и ждут половозрелости, чтобы наконец предаться другим гедонистическим утехам. А тут вдруг такой сюрприз. Наверное, взрослые особи считают их инфантильными мажорами. Я уцепился за эту мысль и улыбнулся про себя. Заодно вспомнил, почему в голову вдруг пришли такие странные мысли. Человек за столом напротив напоминал аксолотля. Его редкие волосы пучками торчали из-за ушей как наружные жабры, а широкий рот и маленькие глаза завершали полную картину сходства. Только очки выбивались из образа – аксолотли не носят очков.

– У вас аквариум пересох, – заметил я.

Аксолотль поправил очки и бросил беглый взгляд в угол, где пылилась мутная стеклянная емкость с желтым ободком ила.

– Это ваза, – буркнул он и вернулся к бумагам. Озадаченно слюня палец, он переворачивал желтые листки и что-то помечал на них твердым карандашом. Видимо – привычный для него процесс, если за четверть часа ни капли раздражения на лице. Такой же пыльный как аквариум монитор компьютера осуждающе смотрел на него с дальнего угла стола.

– Год уже начался, сами понимаете, – он снова развел руками, шестой раз за всю нашу недолгую беседу. – Ну кем, кем я вас возьму?

Мне было все равно, и я уставился в окно. Там моросил дождь. Мокрые ветки клена пытались влезть в форточку, а за ними – почти лысыми – виднелась крыша огромного для такого маленького городка как Старонавинск здания. Театр или дворец культуры с областным или даже столичным размахом. Может не догнившая старая усадьба. В любом случае, педагогический университет, а точнее его филиал, должен был бы находиться там под этой самой зеленоватой крышей с барельефами, покоящейся на колоннах и пилястрах. Но он ютился в побитом временем и недостатком финансирования трехэтажном здании с нелепой бетонной пристройкой, больше смахивающей на котельную.

Кроме дерева и крыши в окно заглядывало хмурое небо и растяжка с призывом голосовать за мэра. Лицо мэра разъели солнце и дожди. Только черные зрачки и контур округлого подбородка угадывались на неактуальном баннере.

– Простите сердечно, я забыл ваше имя.

– Игнат Сергеевич. Полозов.

Он записал фамилию на листочек и приклеил его на унылый монитор рядом со своей заламинированной визиткой. «Рылин О.В.» – значилось на визитке и уточнялось – «директор филиала». Директор Рылин потер руки, словно заключил небывалую сделку и посмотрел на меня поверх очков.

– У нас нет свободных часов. Ни на одном факультете.

– Печально, – сказал я. – Но может есть другие вакансии?

– Кем? Лаборантом? У вас есть опыт методической работы?

Подобного опыта у меня было, зато была потребность занять любую должность в филиале областного университета. Не то чтобы я этого сильно хотел, просто иного выхода представить не мог. Последние десять минут я давил на жалость, хитрил, интриговал дипломом и некими навыками, о которых сам имел скудное представление. Разве что не угрожал и не предлагал взяток. Десерт берег напоследок.

– Не претендую на полную занятость и даже на высокую зарплату. Мне бы что-нибудь на первое время, пока обживаюсь в вашем замечательном городе. Ну и так, для души.

– Для души, – повторил директор и глубоко протяжно вздохнул с легкой интонацией участия и искреннего сожаления. – Ничего нет, я же вам говорю. Приехали бы вы на месяцок раньше. А лучше на полгода.

Я виновато пожал плечами.

– Ладно, есть кое-что из дополнительной программы, – движением фокусника он извлек из пухлой стопки мельтешащую таблицами страничку. – Литературное мастерство. Семьдесят два часа. Возьмете?

– Возьму, – заверил я.

– Тогда такой вопрос. Вы филолог?

– Нет. Не филолог.

– Учителем были?

– Не был.

Директор смущенно хмыкнул.

– Высшее образование есть?

– Есть.

– Но не филолог?

Я развел руками. Я говорил не то, что мой собеседник хотел бы слышать и ставил его этим в тупик.

– Этот курс уже очень давно никто не вел, – осторожно начал объяснять он. – Мы каждый год набираем группу, надеясь в тайне, что никто не запишется. И каждый год хоть кто-то находится из желающих, но к занятиям так и не приступаем – вести никто не может или не хочет. В этом году семь человек. В основном с факультета русского языка. Один кажется юрист. Или программист…

– Возьмусь.

– А кто вы по образованию, напомните?

– Я разбираюсь в литературе. Был грешок – пописывал стихи и эссе. Даже печатался однажды в областной газете.

– Так вы писатель! Что же вы сразу не сказали.

В лабиринте разговора померещился яркий белый свет.

– Скромничал, – ответил я.

– Завтра сможете приступить? Мы и так задержались уже почти на месяц. Оформим бумаги позже и зарплатные тоже, если вы готовы подождать.

– Это само собой.

Директор Рылин поднялся чтобы пожать мою руку. Он так и не спросил, зачем мне эта работа, хотя пару раз порывался, судя по тону беседы. Я бы все равно не ответил. Отшутился бы скорее всего.

– Занесите заявление и флюорографию на неделе. Пока достаточно.

Я кивнул.

– Приступите завтра?

Я пообещал.

– Вы яблоки любите? – он кивнул на раскрытый пакет в углу, в котором бледными боками блестели мелкие дачные фрукты.

Яблоки я не любил.

– Тогда до завтра, – он глянул на листок, – Игнат Сергеевич. Хотя, возможно, разминемся. Занятия на курсе начинаются в шесть вечера. Я уже могу вписать вас в расписание?

– Это само собой.

***

Вечером накануне было также дождливо и ветрено. Желтый автобус, пыхтя и подпрыгивая на кочках отъехал от остановки, обдав ее клубами дыма и начал медленно карабкаться по размытой грунтовой дороге, оставив меня один на один с городком, обозначенным на карте как Старонавинск. Я поставил дорожную сумку на деревянную лавку под крашеным железным козырьком, осмотрелся и присел рядом. Стоя в грязной луже, наклонив голову и растопырив крылья на меня уставилась любопытная галка.

Что ж, город я себе примерно так и представлял. Точнее не город даже, большой поселок с почтой, какой-то фабрикой и заброшенным храмом. Вот, кстати и он – смотрит наполовину разрушенным куполом поверх низких облезлых домов – то ли очень старых, то ли просто давно не видевших ремонта. Слева высокое строение с колоннами. Вывеску можно было даже не читать – Дом культуры, окруженный россыпью киосков и палаток под железными козырьками. Скорее всего тут до обеда рынок, а потом место сбора бродячих собак, выискивающих среди лотков остатки бутербродов и прочей снеди, шуршащих и рвущих оставленные пустые пакеты и воровато посматривающих на прохожих.

За клубом высокие ворота в лысый осенний парк, из которого на городок медленно наступала темнота. Что ж, ни прогулка в парке, ни Дом культуры мне сейчас ни к чему. Мне бы гостиницу и желательно с настоящим душем, а не шлангом в подвале. Ну или без душа, но с кроватью, на которой наконец-то можно вытянуть ноги. А потом можно открыть письмо и прочесть наконец условия квеста с единственным участником. Я искренне надеялся, что там что-то стоящее и я не зря взял отпуск в разгар работы, да еще и ринулся проводить его в самом глухом месте глухой глуши.

В районных центрах я бывал редко – пару раз с клубом шахматистов на каких-то областных соревнованиях и со студактивом на первом курсе университета в таком же точно клубе читал стихи одного из двух наших областных поэтов. Поэтов у нас было больше, но консервативная культура признавала только двоих, умерших еще до того, как через область проложили первую железную дорогу. Зато с появлением железной дороги количество городков резко пошло в гору. Этот исключением не был. Железнодорожная насыпь скрывалась за низкими холмами и там же пряталась станция, на фотографиях выглядевшая старинным кирпичным зданием, красивым, хоть и маленьким. Но электричек станция не видела давно, только раз в день ранним утром проходил мимо транзитный поезд, мелькали груженные вагоны грузовых составов в течение дня, а поздно вечером и ночью укладываясь за одну положенную минуту торопливо сходили на перрон и запрыгивали в вагоны поезда дальнего следования сонные пассажиры.

Старонавинск районным центром не был. По крайней мере сейчас. О былом величии напоминали только станция, три-четыре красивых старинных здания, огромный парк и гостиница, которая тут все же нашлась. Двухэтажный корпус с деревянными окнами, обклеенный зеленой мозаичной плиткой, встречал россыпью табличек, намекавших, что гостиница почти не используется по прямому назначению. Тут находилась парикмахерская – на желтой вывеске неумело, но вполне узнаваемо были нарисованы большие ножницы; нотариус арендовал кабинет где-то на первом этаже, и синяя стрелка указывала в темноту коридора без лампочек; землемеры; адвокат – скорее всего единственный на город и ремонт обуви заняли остаток крыла. Я вошел в двери, громко и торжественно запахнувшиеся за мной. Поставил сумку на недавно вымытый пол. Тут было тихо и пусто, только чуть слышно бормотал телевизор в каморке вахтера, впрочем, пустой. Напротив, пристроился большой потертый диван, а над ним щит с устаревшей судя по пожелтевшим листкам информацией. В углу сверкал гладкими листьями большой напольный цветок.

От пустого окошка администратора было мало проку. На старом стуле висела вязаная кофта, а на столе красовался журнал, аккуратно разлинеенный карандашом и пестревший кучей записей синей ручкой. Сама ручка на проволочной пружинке лежала рядом. И ни звонка, ни колокольчика. Только молчащий телефон и маленький черно-белый телевизор.

– Иду-иду, – невысокая женщина в синем рабочем халате спешила ко мне из глубины коридора, шаркая тапками по линолеуму. Она торопливо что-то дожевывала и подбирая полы халата размещалась за столиком в окне каморки. Ее сухие руки легли на журнал, очки заняли привычное место на переносице, а на меня уставился пучок седых волос, собранных черными «невидимками».

– Вы сдаете? Какой кабинет? Я уж думала, разошлись все давно.

– Нет, я заселиться хочу, – мой голос мне самому показался сухим и каким-то хриплым после нескольких часов полудремы в холодном автобусе.

Вахтер посмотрела на меня с удивлением. Сквозь толстые стекла ее глаза казались большими и глубокими.

– Заселиться. В смысле в гостиницу что ли?

– Верно, – я кивнул на дожидающуюся меня сумку на полу, полез в карман куртки. Про кредитную и прочие карты можно было забыть, как я понял. Зато отыскалось две тысячных купюры и немного мелочи.

Руки вахтерши судорожно затряслись над журналом, видимо не зная, как меня оформить. Пожалуй, с такими вопросами тут обращались нечасто. Наконец она достала толстую зеленую тетрадь из ящика в столе и долго водила пальцем по строчкам, словно тут предполагался колоссальный выбор номеров и услуг.

– Знаете, у нас гостиница простая, не отель, – извиняющимся голосом сказала она.

Отлично, значит номера все же есть. Не все отдали в аренду под ателье и конторы. Я сделал вид, что согласен на любые предложения, даже только на постель и желательно стакан воды. Можно и теплой.

– Есть комната шесть и комната семь на втором этаже, – уверенно сказала вахтер и потянулась за ключами. Доска с крючками, завешанная на половину, находилась на стене у нее за спиной. Там же висел календарь на давно ушедший в историю год. Видимо был оставлен из-за цветной, хоть и выцветшей картинки.

– А разница между ними есть?

Она развела руками и попросила триста рублей. Видимо не шутила и сдачи с тысячи не имела. Я отыскал в кармане несколько мятых сотен, расплатился за подозрительно дешевый номер.

– Завтрака нет, – строго предупредила сразу ставшая в своих глазах администратором вахтерша, припрятала деньги и кивнула в сторону лестницы. Я подхватил сумку, пожелал доброй ночи и направился к темному пролету, освещенному только фонарем снаружи через большое и плохо закрытое окно.

Я никогда не был в Старонавинске раньше и вряд ли хоть однажды решился бы посетить его, если бы не Артем и его вечные вылазки в такие вот места. Городок непримечательный, к тому же еще и удивительно унылый. Сейчас в разгар осени это впечатление только усугублялось. За стенами гостиницы снова заморосил дождь, а небо – я видел в окно на лестничном пролете – стало темно-синим, почти фиолетовым. Еще четверть часа и на городок опустится ночь. Уже перед дверью номера, выкрашенной в белый как в больничной палате цвет, я вдруг вспомнил, что забыл узнать самое важное. Хлопнул бы себя по лбу и даже вернулся на вахту, если бы не сумка в руках и совершенно темный коридор без намеков на лампочку. Ладно, подождет до утра.

Номер оказался узким с большим окном, занавешенным пыльными шторами. У окна стоял маленький столик с пустым графином и стаканом, а вдоль стены с очень старыми и местами отошедшими обоями вытянулась кровать, тоже узкая, но аккуратно застеленная и накрытая зеленым колючим пледом. Под потолком светила единственной тусклой лампочкой люстра – большая редкость для гостиниц, в которых не приветствуется верхний свет. В номере было прохладно. Пахло пылью, старыми вещами и немного сыростью – видимо от окна. А чего я хотел за триста рублей? Номер люкс с видом на горы?

Довольно быстро я распаковал и раскидал по номеру вещи. Единственную куртку в шкаф, на стол ноутбук и блокнот. Графин убрал, заменив термосом, на дне которого еще плескались остатки теплого и сладкого кофе со сливками – сойдет в качестве ужина. Я долго протирал стакан салфеткой, потом убрал его к графину и налил кофе прямо в колпачок от термоса. Открыл ноутбук и положил рядом телефон с точкой доступа. Что-то мне подсказывало, что идти спрашивать насчет Wi-fi – пустая трата времени и лишний риск сломать обе ноги на лестнице. Душа в номере, разумеется, тоже не было.

Ноутбук неспешно открывал страницу соцсети. К такой медленной скорости интернета он был непривычен, но старался изо всех сил. Я проверил почту, попивая остатки кофе и кутаясь в колючий плед, ответил на сообщения. Проигнорировал осторожные вопросы с работы далеко ли я нахожусь – отпуск нужно уважать. Далеко ли я? Достаточно, чтобы забыть об офисе еще на две недели. Документы и какие-то отчеты смел с рабочего стола в папку со значком зловонной корзины и шутливой надписью «Сейф для важных дел». Вернулся к соцсети.

Страница Артема у меня всегда была в отдельной вкладке. Белозубое лицо с тонкой бородкой смотрело в камеру со снимка с сильно заваленным горизонтом. За спиной Артема, словно выглядывая из-за воротника-стоечки ветровой куртки маячила Пизанская башня. И небо – темно-синее, почти фиолетовое, как тут. Смешной статус под аватаркой. А ниже сухая информация – заходил шесть дней назад.

Я открыл сообщения. Первое было датировано пятым сентября.

«И не отговаривай, дружище. Еду в тур, который назвал Прикладной географией. На готику и барокко Европы насмотрелся. Хочу сельских ДК и памятников вождю. Впереди Верхняя Лужка, Топаль, Зареченск. Бросай свой офис, готовь сапоги, фотоаппарат и термос. Я открываю новый сезон. Квест в этом местечке точно вынесет тебе мозг».

Многообещающе. Впрочем, последние две игры не разочаровали. Если бы Артем взялся за организацию игр профессионально, он бы через полгода ворочал большими деньгами, чем я за десяток удачных сезонов.

Второе сообщение оказалось более длинным, от него веяло эмоциями, особенно счастьем безрассудного и в общем-то беззаботного человека.

«Определился, Игнат. И усадьбы видел посреди болот и лесов. И в подвалы монастыря лазил. В заброшенной деревне ночевал – чуть от страха не помер. Про то как заблудился в лесу и видел кабана расскажу лично. Но все не то. Мелко, понимаешь? Мелко и пошло. Но вот вчера брел по заброшенной железнодорожной ветке и нашел указатель на городок неподалеку. Вроде бы Старонавинск. Что-то слышал о нем, но не помню, что именно. Наверняка жуткие вещи. Прямо внутри что-то зашевелилось – иди, мол, Тема, туда, не пожалеешь. И представляешь, не ошибся. Тут много любопытного, и я, к чему ты уже привык, думаю, за пару дней организовал шикарное приключение. Это будет похлеще прошлого и куда опаснее. Bonŝancon, amiko. Подробности в письме»

К сообщению была прикреплена фотография. Все еще улыбающийся Артем на фоне хмурого неба и низких домов с плоскими крышами. Над крышами возвышалась башня, похожая на водонапорную, но немного больше и без окон в разные стороны света. Она была намного темнее окружающих домов, золотистых тополей и даже затянутого облаками неба. Словно ее нарисовали отдельно или приклеили к снимку. Я раскусил его почти сразу – фото было частью квеста, хотя в письме о нем, думаю, не будет ни слова.

Письмо и письмом, по сути, не было, скорее списком – списком моих действий на ближайшие несколько недель. Вот только идти по ним – это я знал уже наверняка – нужно как по минному полю. Первое сразу бросалось в глаза – устроиться на работу в университет и сделать это до первого октября. Дальше читать не имело пока никакого смысла.

Я засмеялся в полный голос и сильно надавил ладонями на глаза, пока в них не поплыли цветные пятна. Вот так вместо интриги в ушат с помоями. Первый пункт был невыполним по определению и намекал на то, что зря я связался с этой затеей, по крайней мере на этот раз. Какие к черту университеты в этом захолустье? Академия прополки моркови? Высшая школа пилотирования гусеничных тракторов? До первого октября! Я взглянул на календарь – а это, на минуточку, послезавтра.

Нет! План такой – выспаться в этой дыре, оставить Артему записку на вахте с пожеланием идти на хрен и первым автобусом вернуться домой. Заодно согласиться со статусом нытика, слабака и офисного червяка. От осознания последнего меня расперло от злости и на шкале гнева в голове отчетливо нарисовались три стакана виски. Но сосредотачиваться на видении я не стал, вернулся к письму.

«Устроиться на работу в университет. Срок – до первого октября».

Идиот. И шутки идиотские.

Пыльная кровать и плед предлагали не маяться дурью и отложить подбор эпитетов для Артема до утра. Я полагал, что не усну на новом месте в прохладном номере и практически натощак, но проспал как убитый до самого рассвета. Сквозь желтые шторы сочилось утро. Где-то внизу хлопала дверь, а за стеной то и дело пробегали чьи-то торопливые ноги.

Вахтерша еще не успела смениться. Она сонно смотрела на меня, словно вспоминая, а потом еще раз напомнила про отсутствие завтрака.

– Да я помню, – вежливо улыбнулся я. – Просто хотел узнать кое-что. – Я отыскал в телефоне самую удачную фотографию Артема и просунул его в окошко.

Вахтер долго всматривалась в экран, поправляя очки.

– Не видела. Он у нас жил? У нас давно никто комнату не снимал, вы в этом году первый. А что, он жаловался? Или вы из милиции?

– Мы работаем вместе, – еще шире улыбаясь сказал я и дальше соврал стандартную легенду. – Он в ваш город поехал в командировку и давно не отзывается. Беспокоимся.

– Командировки – такое дело, – осуждающе сказала вахтер и мысль не продолжила.

– Скажите, а университеты у вас есть?

Она не ответила, решив, что я утонченно издеваюсь.

Снаружи шумел голыми кронами деревьев ветер, гнал по улицам жухлую листву и мусор. Я втянул носом прохладный сырой воздух, но не почувствовал ни запаха кофе, ни горелого масла из киосков с пирожками ни даже кисловатого намека на присутствие ларька с шаурмой. Ничего такого тут не было. По большой асфальтной площади с грустным памятником среди луж бродили голуби, напротив колыхался флаг над небольшим, но выкрашенным в ярко-желтый цвет зданием администрации. Что-то похожее на магазин пряталось между почтой и давно пустующим помещением с огромными измазанными побелкой окнами и надписью «ремонт».

В магазине скучала продавщица. Она куталась в теплый платок и не обращала на меня никакого внимания. За окном происходили более интересные вещи чем визит покупателя. В сторону парка по пустой дороге между ровными рядами пихт ехал трактор. Ехал неспешно и вальяжно, словно внутри размещалась туристическая группа. Но там сидели двое – собственно водитель в пиджаке поверх теплой кофты и девушка в голубом пальто. И это пальто было тут настолько неуместно, что даже трактор на центральной площади казался чем-то обыденным. Я пожал плечами. Выбрал внушающую доверие упаковку колбасы для бутербродов, половинку хлеба и много пакетиков кофе.

– Карты принимаете? – без особой надежды спросил я.

Продавщица выразительно взглянула на меня и ответила с легкой обидой что принимает. Потом извлекла из ящика выключенный терминал, долго возилась с проводами и нажимала кнопки. Я тем временем смотрел вслед трактору, почти скрывшемуся в конце аллеи. Девушка в пальто помахала ему рукой, а затем торопливо направилась к почте.

– Еще что-нибудь брать будете?

– Круассаны, – пошутил я.

Передо мной на прилавок шлепнулась разноцветная шуршащая пачка.

Я вышел на бетонное крыльцо. Мелкая морось щекотала лицо, висела еле заметной дымкой над площадью. Возможно, именно тут в этом магазине чуть больше месяца назад Тема покупал те же дешевые полусъедобные круассаны, а потом торопливо семенил по площади, не забывая ловить в объектив камеры кроны огромных деревьев в парке, кучерявые облака, птиц в высоком небе и маленьких, но яростных каменных львов у дверей администрации. Ему и не приходило в голову хоть немного продумывать планы на будущее и маршруты. Прямо с этой площади от памятника, помахав ему рукой, он мог отправиться как на вокзал, так и в гостиницу, а мог и вовсе пойти пешком по шпалам. Но он придумал кое-что получше – набросать сценарий и вынести мне мозг уже первым пунктом.

Я почувствовал что-то вроде раздражения, застегнул куртку, сунул руки в карманы и направился обратно в гостиницу. Шуршащий пакет бил меня по коленкам, подгоняя.

Первый день следовало провести в этом городке наиболее продуктивно. На каждый пункт в чертовом сценарии есть куча подпунктов, туча вариантов и сто тысяч подвохов. Начать следовало с неочевидных вещей – сесть и разобраться что он имел в виду под словом университет и словом октябрь, например. Но сначала завтрак. Пусть и бутербродами с хлебом второй свежести.

Я остановился как вкопанный на углу гостиницы. Справа от меня шевелил ветвями прозрачный парк, а вдали виднелись знакомые здания – низкие и яркие. Не хватало только золотых тополей, но они уже осыпались и стояли такие же голые как деревья в парке. Но все остальное как на фотографии. Перехватив пакет подмышку, я прошел вглубь парка.

Парк был пуст. Под ногами хлюпали раскисшие листья, а в высоте царапали небо острыми ветвями огромные кроны. Чем ближе я подходил к широкой дороге, в которую упирался парк, тем больше убеждался, что это именно то место. Я достал телефон, открыл фотографию. Так и есть. Вот два низких старых дома с колоннами на фасаде и похожее на склад здание с высокой шиферной крышей. Тут было все, каждый кирпичик. Кроме огромной темной водонапорной башни. Она была на снимке, а передо мной – только затянутое облаками небо.

У маленьких городков есть одна особенность. Они – бесконечное дежа вю. Девушка в синем пальто была и тут. Она стояла у парковой скамейки, вжав шею в воротник от холода и уткнувшись подбородком в грудь, ее волосы выбивались из-под шапки каштановыми прядями. Оба ее запястья сжимал руками парень в короткой куртке. Он сидел, откинувшись на спинку лавки и расставив ноги. Из грязных кроссовок торчали бледные тощие щиколотки. Я хотел было свернуть на соседнюю тропинку, чтобы не мешать беседе, но они молчали. Девушка не пыталась вырваться и уйти, а парень не вел себя агрессивно. Значит вмешиваться не стоило, равно как и лезть с расспросами. Тут в глуши своя романтика и флирт.

Я остановился у столба, озираясь. На одном из снимков, которые Тема успел прислать, странную башню видно как раз над парком. Она должна была виднеться среди голых деревьев как раз там, где расположилась парочка, прямо над их головами. Но там только блеклое пустое небо. Я снова сравнил с фотографией. Ошибки быть не могло – вот и ржавое баскетбольное кольцо, прикрученное к старому дереву. Все такое же ржавое и такое же баскетбольное.

– Слыш!

Резкий голос вывел меня из раздумий. Я поискал источник, хотя догадывался откуда он. Голова в сдвинутой на макушку шапке выглядывала из-за синего пальто и хмурила переносицу. Я промолчал. Конфликтов в первый же день в городке не хотелось – они слишком усложнили бы работу по опросу жителей, для которых все еще очень близка и актуальна система «свой-чужой».

Отстанет сам. Ясное же дело – покрасоваться перед девушкой, публично обозначить свою территорию и все такое. Это я понимал, хотя и не уважал. Объяснять что-то и вступать в дискуссии в такой ситуации – совершенно бесполезное дело.