В погоне за временем

– Не поняла юмора. Вы что, знали про это место заранее? – Она задохнулась от обиды. – Наверное, было бы проще, если бы вы сразу об этом сказали.

Она отвернулась, махнула рукой и спрыгнув с камня, пошла к часовне.

– Лелечка, милая, успокойся, пожалуйста, – вмешался Феодорит. – Конечно, мы знали, где спрятан Китеж, ведь его спрятали не люди. Но, уверяю тебя, мы не смогли бы взять кресты в руки и принести их сюда. Мы даже не думали, что они имеют отношение к нашим поискам. Это все выяснили вы. А что касается наших знаний, то поверь, ты должна была пройти весь путь до этого места сама. Иначе все было бы бесполезно. Представь, мы бы притащили тебя сюда прямо из дома Лавалей, и что? Ты ведь была совсем другая. К тому же, без людей нам не открыть вход.

Она стояла, опустив голову и в душе понимала, что Феодорит безусловно прав. Вся сложность была в первую очередь в ней, смешно сказать, но за эти несколько дней у нее изменился даже характер, не то что мировоззрение.

– Да, конечно, вы правы. Действительно, я очень переменилась и многое узнала. Я даже научилась управлять своим шестым чувством. – Она улыбнулась.

– Конечно, теперь я понимаю, вы знали и про шкатулку, которую Мокий мне подкинул, и про всех моих прабабушек тоже знали. Вы направили меня в Эрмитаж, в библиотеку, и даже помогли найти кресты. Ведь даже Сайгон знал, где они хранятся и наслал на нас галок. – Она усмехнулась. – Как я все-таки была ослеплена собственной значимостью. Мне казалось, что я все сама, а ведь нет. Вы меня направляли и защищали.

– Ну, к Сереже мы тебя не посылали, ты сама влезла в эту авантюру с бандитами, – развеселился Мокий, – Феодорит тебя предупреждал, но люди не всегда слушают, что говорят им ангелы.

– Я не жалею, что теперь Сережка со мной. Он столько знает, без него я не справилась бы. И, вообще, он замечательный. – Она с любовью посмотрела на ангелов, которые стояли рядом, слегка светясь. – А если бы вы сразу привезли меня на это место, я вообще не знала бы, что и делать. Я и теперь не знаю, только я не одна. У меня есть настоящие друзья. Все правильно.

В этот момент из часовенки вышел Виноградов.

– Лелишна, что загрустила? Как дела? Куда идем дальше?

Марина, выходя следом, пошутила:

– Ну, что тебе ангелы сказали? Это их знак или ищем дальше?

– Знак их, – радостным голосом ответила Леля, – но мы ищем дальше!

– Так я и знал, – расхохотался Сережка, – мы без трудностей не можем, а если их нет, то создаем сами!

– Так, ребята, если вы пойдете прямо вниз вот по этой тропинке, то выйдите к Горицкому монастырю, или можете погулять тут по лесам, только учтите, что по Мауре можно ходить только в обозначенных местах. Костров не разводить, окурков не бросать, бутылками не кидаться. А мне надо обратно: Славка должен прийти, и на работу я хотела забежать. Так что оставляю вас одних, не заблудитесь?

– Не переживай, тут теряться вроде негде, к тому же я опытный следопыт, – гордо сказал Сережа и сделал мужественное лицо.

– Ну и отлично. Всех целую! – Марина побежала вниз, оставив ребят около часовни.

Леля молча стояла на камне и о чем-то раздумывала. Виноградов, увидев ее сосредоточенное лицо и стараясь не мешать, улегся на траву и стал любоваться весенним небом.

Вдруг Леля тихо произнесла:

– Они специально сюда пришли.

– Кто? – вздрогнул от неожиданности Сережа.

– Ученики Сергия Радонежского. Он послал их в это место – четырех своих учеников, для того, чтобы они закрыли вход в эту гору. Он дал им кресты, и они с их помощью запечатали вход в Китеж до Конца Света.

– Откуда ты знаешь?

– Сама не пойму, я вдруг это очень ясно увидела. Гору, почерневшую от огня, на которой растут удивительные цветы и совсем нет деревьев. Местных жителей, которые боятся даже близко к ней подходить, и четырех мужчин в монашеских одеяниях, которые стоят на коленях с крестами в руках. Ты помнишь, кто это был?

– Ну, в общем, я в курсе, прочитал путеводитель и примерно сам знаю. Это были Павел Обнорский, Кирилл Белозерский, Ферапонт Белозерский и Дмитрий Прилуцкий. Каждый почему-то основал свой собственный монастырь, и они так и сохранились. Правда, монастырь Павла Обнорского совсем развалился, только воспоминания остались, да пару икон. Но все церкви стоят, и везде снова службы идут.

– Отлично, значит нам надо понять, как они это сделали.

– В целом, все логично, – продолжал задумчиво рассуждать Сережа, – когда они сюда пришли, здесь христиан не было, только местные язычники. Если они видели, как гора прилетела, то, ясное дело, боялись ее до смерти. Но цивилизация развивалась, людей становилось все больше, приходили новые, которые не знали историю горы, поэтому ее пришлось защищать. Поэтому они основали рядышком монастыри, чтобы иметь возможность молиться здесь и заодно просвещать язычников. Только как мы поймем, что надо делать?

– Все должно быть просто, раз вход закрыт до Конца Времен, значит должны присутствовать ангелы. А наши ангелы говорят о необходимости людей. И они стояли вчетвером с крестами…

У Лели загорелись глаза от возникшей идеи.

– Смотри, как все здорово складывается. Нас четверо: двое ангелов держат кресты с Ангелом и двое людей с крестами, где Христос – Человек. Элементарно. Только куда вставать? Может, прямо здесь?

Она радостно схватила сумку и достала оттуда кресты.

– Мокий, Феодорит, давайте попробуем, и встанем вокруг камня.

Сережа закатил глаза, но следуя сформировавшейся привычке даже не стал спорить: пребывая в таком состоянии, Леля не допускала обсуждений. Ангелы также беспрекословно протянули руки, и кресты в руках засияли.

Они вчетвером встали вокруг камня, и Леля с замиранием сердца ждала, что произойдет чудо. Но ничего не происходило. Она поменяла всех местами, потом еще раз, потом еще, но все было тщетно. Кресты сияли только в ангельских руках, а в человеческих даже не блестели.

– Чего-то не хватает, – в сердцах сказала Леля. – Надо подумать!

– Думать не надо, – произнес Феодорит, – попробуй почувствовать сердцем и увидишь глазами. Ведь именно это твой дар.

– Ой, действительно! Ах, вот откуда у меня эти картины прошлого: я их словно вижу во времени. А я как всегда, все приписываю себе. Прости Господи, до чего же я неблагодарная и самоуверенная, – Леля покачала головой, – конечно, у меня крест в руках не засияет, это просто невозможно.

– Это обычная человеческая самонадеянность, – погладил ее по голове Феодорит, – но если ты это понимаешь, то уже половина пути пройдена.

– Не хочется прерывать ваше покаянное настроение, но, по–моему, у нас опять неприятности, – голос Мокия на этот раз был встревоженным, а не привычно веселым.

Невдалеке они услышали шорох листьев и человеческое ворчание. Кто-то шел по тропинке.

– Скорее в часовню, надо спрятаться. – Виноградов схватил Лельку и потащил за собой. Они забежали внутрь и стали прислушиваться.

Голоса оказались противно знакомыми.

– Ремонт, в натуре, на фига мы сюда притащились, – тянул занудливо Интурист. – Подругу их прихватили и хватит. Сейчас сами прибегут, как миленькие. Ясен перец, они уже отвалили отсюда, чего тут делать. Пейзажи наблюдать?

– Не гундось, Интурист, сказано проверить, вот и проверяем, Мне неприятностей не надо. Она сказала, что они пошли в сторону женского монастыря прямо по тропинке, вот мы и идем. Дыши кислородом, умник.

– Я не могу, у меня от свежего воздуха голова кружится, и, вообще, если бы я любил погони с засадами, то работал бы в милиции. Understand?

Они услышали радостное ржание знакомой компании. У Лельки похолодело сердце, и она в ужасе вцепилась Сережке в руку. Он приложил палец к губам и потащил ее прямо к двери. Они прижались к стене так, чтобы открывшаяся дверь их загородила.

Дверь действительно немного приоткрылась, но тут же захлопнулась.

– Да не фиг им тут делать, уже за лопатами небось пошли, клад копать.

Все загоготали еще громче.

– Надо перекурить. Жора, дай сигаретку.

Компания расположилась прямо около часовни.

– Слушай, а кто знает, чего ищем-то? На фига бабу эту прихватили, надо было сразу ее отпустить, они, как выяснилось, только слегка знакомы. Я бы в жизнь не потащился искать кого-то, с кем два дня протусовался.

– Ты плохо знаешь жизнь, Жора. Надо быть ближе к народу. А наш народ будет чувствовать вину за то, что из-за них кто-то пострадает, и сразу придет на переговоры. Все культурно, просто шеф хочет без эксцессов. Понял?

– Все, кроме последнего слова, – огрызнулся Жора, – не можешь выражаться, как все люди? Интурист хренов. – Потом упрямо переспросил:

– А чего ищем-то?

– Я до конца не понял, но эта тетка с вечно недовольной рожей, вещала Ровшану про какой-то клад Кудеяра. Он был налетчиком, денег награбил и припрятал где-то здесь.

– Круто! Много бабла-то?

– Думаю, немерено, – Ремонт расхохотался, – не переживай, Жорик, на тебе не потащим. Фуру закажем вывозить.

– Надеюсь! А то чуть что, так – Жора, давай. Я вам что, вьючная лошадь, в натуре?

– Ты не вьючная, но самая здоровая. Так все, кончай балдеть, пошли дальше.

Разговор стих, а скоро затихли и шаги. В полной тишине ребята стояли, прижавшись друг к другу, пока не раздался голос Феодорита:

– Они ушли достаточно далеко, можно выходить.

Сережа нежно отодвинул Лельку и ласково спросил:

– Ты как, сокровище?

– Я ужасно, – проговорила она. – Интурист абсолютно прав, я пойду куда угодно, лишь бы найти Марину.

Губы задрожали, но она не позволила себе разреветься. Хотя очень хотелось стать слабой и все предоставить решать Сережке, но было ясно – от нее сейчас ждут решений, а не наоборот.

– Где твой мобильник?

– У меня. А зачем? Ты думаешь, надо позвонить Марине?

– Думаю, сначала ей. Пусть они не знают, что мы слышали разговор этих уродов. А если не получится, то звоним Льву Григорьевичу. Вся проблема в том, что мы оставили все монеты дома, и у нас с собой только печать.

– Да, такой обмен их не устроит. Хотя, насколько я понял, они рассчитывают, что мы приведем их к кладу Кудеяра.

– Кто он такой? Что за чушь в голове у твоего консультанта? Вспоминаю Некрасова, но что-то не особо.

Сережа скривился почти снисходительно. С точки зрения историка, это должны были помнить все, кто учился в школе:

– Намек на консультанта оценил. Но справку выдам. Кудеяр – это атаман разбойников, вроде английского Робин Гуда. Грабил богатых и помогал бедным. Самая распространенная версия, что он был сыном Соломонии Сабуровой от ее брака с Василием III.

– Точно, точно, мне Маринка рассказывала, что он ее в монастырь сослал. Что, телефон-то работает? – беспокойно спросила Леля.

– Батарейка села, надо спуститься в машину, оттуда позвоним. Пошли, все равно здесь оставаться нельзя.

Они стали спускаться по тропинке, тревожно оглядываясь по сторонам. Чтобы Леля меньше фантазировала про всякие ужасы, Сережа стал отвлекать ее историческими подробностями:

– Василий Третий был женат на Соломонии Сабуровой двадцать лет, но у них не было детей. Они ездили на богомолье, кстати, именно в эти места, но все бесполезно, Господь им детей не давал. Тогда он решил развестись и жениться на молоденькой литовской княжне Елене Глинской. Но по тем временам это было неслыханно. Царь не может развестись со своей венчанной женой! В истории это был первый случай, представляешь? Ему запретили все русские священники, даже византийский патриарх. Но он сделал по-своему. В результате, когда он Соломонию сослал, выяснилось, что она была беременна. Но царь уже влюбился в молодую и оставил все, как есть. Царица родила в Покровском монастыре сына и сказала, что ребенок вскоре умер. Но, как было на самом деле, никто не знал. Ведь Соломония прекрасно понимала, что ее сына просто убьют, если узнают, что он выжил. Для нее единственным выходом было спрятать ребенка. Кстати, известный исторический казус: когда уже в двадцатые годы прошлого века вскрыли детскую могилу в Покровском монастыре, то там в усыпальнице нашли деревянную куклу в красивой одежде. Вот так. Возможно, что первый сын царя, законный наследник престола, выжил и стал разбойником.

Он помолчал, но не дождавшись никаких комментариев, решил, что можно продолжить.

– А Василия Третьего Господь наказал: по сути на его сыне от второго брака, Иване Грозном, род Рюриковичей прервался. Федор Иоаннович единственный выживший сын Грозного был больным и царствовал недолго, и после его смерти недолго поцарствовал Годунов, а потом вся страна погрузилась в тяжеленное, так называемое Смутное Время, когда не могли выбрать нового царя. И в результате Россия чуть не перешла в польское владычество. Еле отмолили грехи. Уникальный феномен. Народ отказался принять католическую веру и подчиниться полякам, хотя боярство уже согласилось. 1612 год – Минин и Пожарский, неся пред собой Казанскую Икону Божьей Матери, освободили Москву. Выбрали на царство Романовых. Кстати, теперь празднуем этот день каждый год – 4 ноября. День Казанской иконы и День народного единства.

– Да, ничего уже не помню, даже странно, – вяло прокомментировала Леля, – Ведь все десять раз проходили. Слушай, мне в голову пришла мысль, а Покровский монастырь, это тот, который в Суздале?

– Ну да.

– Ее сослали в Суздаль?!

– Ну да. Не улавливаю мысли? – заинтересованно проговорил Сережа.

– Так вот о какой опальной царице пишет Твердышева – о Соломонии!!! Это она передала шкатулку с крестами следующей опальной царице Евдокии Лопухиной.

– Точно, – Сережа даже остановился. – Ну ты, Соловьева, голова! Как у тебя мозг-то устроен. Поражаюсь. А шкатулку ей дали здесь, когда они приезжали молить о ребенке. Гениально!

– Согласна, – Леля скромно потупила глаза, но тут же сжалась, как от боли,– Сереженька, как же мы будем Марину выручать? А? Ведь у нас нет клада Кудеяра, а они не поверят, это точно.

– Ну придумаем что-нибудь. Не страдай так сильно, ты ни в чем не виновата, правда.

Но Леля покачала головой и бегом побежала к парковке, где стояла их машина. Марининой машины рядом не оказалось. Там вообще никого не было, все вокруг казалось тихим и спокойным. Но как только они подошли к машине и сели в нее, откуда ни возьмись, показался большой черный автомобиль и перегородил им выезд. Потом с другой стороны подъехала еще машина и встала так, чтобы отрезать все возможные отходы. Ребята молча наблюдали за этими маневрами, благодарно улыбнувшись ангелам, которые сразу стали видимыми и одним своим видом внушали им спокойствие.

Глава 27

Из первого автомобиля вышел Лев Григорьевич в элегантном пальто и шляпе и, придерживая полы от ветра, пошел в их сторону. Сережа решил тоже выйти из машины, попросив Лелю сидеть внутри. Разговор должен быть мужским, объяснил он. Они отошли в сторону, и Леля вся извелась, глядя, как они вежливо общаются между собой. Наконец, они разошлись, и через некоторое время бандиты уехали.

– Ну что? Почему они укатили? Где Марина?

– Марина в частном доме, который они сняли для проживания. С ней все в порядке, ее кормят, и она в тепле и чистоте. Мы можем ей позвонить, в течение получаса по этому номеру. Потом он работать не будет, при необходимости дадут другой.

Леля тут же стала набирать телефон.

– Подожди, – остановил ее Виноградов, – Ты не знаешь, что мы скажем, звонок только один и должен быть по существу, без лишних эмоций.

– Что они хотят?

– Они хотят слишком много. Они уверены, что мы ищем клад, точнее, уже у цели. По поводу Кудеяра – им начхать, кто его спрятал, им важно содержимое. Они хотят присутствовать при раскопках и готовы даже с нами поделиться. Но это так, для красного словца, я думаю. Хотя все равно, клада-то у нас нет.

– И что мы будем делать, пойдем в милицию?

– Леля, бандиты даже в кино предупреждают – никакой милиции. Нам просто никто не поверит. Они ее заставили позвонить Славке и сказать, что она срочно поехала в Нижний Новгород к маме на пару дней, и мы с тобой тоже. Поэтому никто ни о ком не волнуется. Уверен, что и звонок из Нижнего организуют. Марина сделает, что угодно, лишь бы защитить Славу. И мы не имеем право его подставлять. Мы в полном тупике. Но должны придумать выход.

– Милые ангелы, нужен совет в земных вопросах. – Леля посмотрела на них жалобно.

– Мы не знаем, как вам поступить, но мы можем найти клад, – тихим голосом произнес Мокий.

Леля с Сережой удивленно уставились на них.

– На полном серьезе? – проговорили они одновременно.

– Конечно, сейчас не время для шуток.

– И где?

–Нам нужно немного времени. Будьте благоразумны. Ни один человек не должен пострадать.

И они исчезли, оставив ребят в полном недоумении.

Леля опомнилась первой и сразу стала набирать телефон для разговора с Мариной. Марина говорила на удивление спокойно и доброжелательно. Она сказала, что уверена, что все разрешится к лучшему и готова подождать, пока они закончат поиски.

– Да, Лелечка, – сказала она под конец беседы, – если будет звонить Николай, не говори ему ничего, пусть к нам не заезжает, а едет сразу в Нижний. Скажи, я потом ему сама перезвоню. А то он собирался заехать по дороге. Ну, чтобы не получилось некрасиво – он приедет, а нас нет.

– Хорошо, – ответила Леля, и вдруг, не выдержав, почти разревелась в трубку, – Мариночка, прости нас, ради Бога. Так все глупо получилось, я должна была тебе все раньше объяснить.

Но разговор тут же прервался. Леля с тоской посмотрела на телефон и отдала его Виноградову.

– Все, она повесила трубку, или они разъединили.

Он обнял ее за плечи и слегка прижал к себе.

– Что будем сейчас делать, Лелишна? – тихо спросил он. – Надо устроиться куда-то на ночлег, нам нельзя к Славке возвращаться.

Она беззвучно кивнула. Они посидели немного в тишине, и Сережа прошептал ей прямо в ухо:

– Как мыслишь, почему она сказала про Николая?

Она так же беззвучно пожала плечами.

– А я вот думаю, – очень тихо ответил он сам себе, – чтобы мы обязательно ему позвонили, она уверена, что он сможет нам помочь. У нас остался телефон?

Леля полезла в сумку и также молча подала ему бумажку, на которой была схема проезда в Немятово, вместе с номером Николая.

Виноградов взял листок и вышел из машины. Леля проводила его удивленным взглядом и, подумав, вылезла следом. Сережа отошел довольно далеко в сторону, огляделся и только потом стал набирать номер. Леля подошла поближе и окликнула:

– Эй! Ты чего?

– Ничего! Не шуми, везде могут быть жучки, вдруг они нас слушают? Я уже один раз лопухнулся и недооценил эту братию. Так они нас быстро вычислили. А сейчас нельзя их на Николая навести. Хотя не представляю, чем он может нам помочь.

Разговор с Николаем оказался очень лаконичным. Он почти ни о чем не спросил, молча выслушал рассказ и назначил встречу завтра в Успенском соборе Кирилло-Белоозерского монастыря ровно в 15 часов. Посоветовал не делать глупостей и ждать его. Сережа пересказал все это Леле и добавил от себя:

– Не внушаем мы с тобой никому доверия, ангелы нас попросили не делать глупостей, и Николай – тоже.

Глава 28

Как и все люди на свете, Лев Григорьевич считал себя вполне хорошим человеком. И, действительно, он никого не убивал и не грабил. Он даже никого не обманывал, всегда предлагая свою цену за любую антикварную вещь. Если граждане отказывались, то это их вина, что он был вынужден ее отобрать. Ведь надо было обязательно сохранить редкость для последующих поколений. А сохранность гарантировали только хорошие коллекционеры. Он считал преступлением, если ценности хранились дома, без специальных условий и боролся с человеческим невежеством всеми способами. Вот и сейчас он был озабочен благороднейшей миссией – сохранить для потомков ценнейший старинный клад. Ведь даже представить страшно, как могут им распорядиться некоторые дилетанты, и будет совсем безобразие, если вмешается государство, и все разворуют еще в милиции.

Поэтому он был серьезно раздражен создавшейся ситуацией, когда командование над всей операцией взял в свои руки Ровшан. Как-то странно быстро он все захапал. Ведь это была его и только его тема. А теперь он командует им и его специалистами, как хочет. А ведь на самом деле этот жулик всю жизнь имел дело с ворами и черными археологами и понятия не имеет об истинных культурных ценностях! Конечно, его иногда принимало общество любителей старины, но только потому, что он обычно оплачивал ужин. «Как несправедливо!» – рассуждал Лев Григорьевич, сидя на веранде дома, который был снят для проживания на время операции.

А ведь он был неправ. Ровшан Маратович по праву занимал достойное место в этой компании. И не только из-за денег. Все они, белоручки, пользовались его способностью быстро найти нелюбопытного покупателя или замять ненужные разговоры. Сам же Ровшан считал себя даже слишком добрым и отзывчивым человеком. Сколько раз он страдал из-за желания помочь. Вот и сейчас ему просто стало жалко бедного Леву, который не сможет выжать максимума из этой ситуации.

Если бы не он, сидел бы Лева у себя в квартире с одной монеткой и мечтал об остальных.

– Эх, все приходится делать самому, – мысленно рассуждал Ровшан, сидя напротив антиквара на той же веранде, и потягивая коньяк мелкими глоточками.

– Дорогой Лев Григорьевич, почему бы тебе не выпить? От твоего кислого лица хочется шоколада наесться, а мне вредно.

– Не сегодня, мне нужна светлая голова, от коньяка я вялым становлюсь.

– Ну и отлично, это то, что надо! Отдохни, все идет по плану.

– Не нравится мне ваш план, – огрызнулся антиквар. – Я и в клад не верю. Надо было брать их на квартире вместе с монетами. Так нет, притащились сюда. Хорошо хоть нашли. Почти случайно.

– Э-э, ты опять драматизируешь! Клад есть, что-о они по-твоему ищут? – тягуче рассуждал Ровшан, развалившись в кресле, чем еще больше раздражал антиквара.

– Не знаю, может, библиотеку Ивана Грозного или гроб Вещего Олега? У этих красных следопытов всякая ерунда в голове может быть. Когда я с ним у машины разговаривал, он аж побледнел, узнав, что они проблему со своей подругой закроют только после того, как мы клад заберем.

– Люди жадные и трусливые, не осуждай их. Все расскажут, как миленькие, я уверен, завтра уже все будет ясно. Ты договорился о встрече?

– В общих чертах. Сегодня вечером я им позвоню.

– Никуда не денутся, в машине наша прослушка, пусть принимают решение. А если будут выпендриваться, тогда добавим неприятностей.

Ровшан благодушно улыбнулся и спросил:

– Что твоя Алла Сергеевна? Приедет?

– Она сказала, что при необходимости прилетит.

– Осторожная дама.

– Еще бы.

– Только очень жадная. Скажи, Левушка, – философски зевнул Ровшан, – и чего люди такие жадные?

Лев Григорьевич слегка передернулся от такого обращения, но не стал поправлять, а только кисло улыбнулся. Настоящий охотник должен уметь ждать. И он подождет, когда можно будет избавиться от наглого азербайджанца.

Ребята стояли около своего автомобиля и боялись в него сесть, одна мысль о том, что их подслушивают, вызывала желание ходить пешком. Но ехать было надо. Они решили остановиться в гостиничном комплексе около Кирилло-Белозерского монастыря. Им повезло, сезон еще не начался, и свободных мест оказалось много. Ребята выбрали номер подешевле, но он все равно оказался очень симпатичным. На стене висела большая фотография монастыря, а деревянные кровати были застелены покрывалами в синюю клеточку. Такими же были и шторы. Создавалось ощущение загородного уюта и дачного отдыха.

– Представляю, как хорошо здесь летом, – проговорила Леля, в изнеможении плюхаясь на кровать. – Чур моя у окошка, я люблю спать под форточкой.

– Мне все равно, – рассеяно ответил Сережа, – где тебе удобнее.

Он все время о чем-то мыслил и прикидывал в голове, так что Леля, вначале вежливо молчавшая по этому поводу, не выдержала и спросила:

– Виноградов, сознавайся, о чем ты думаешь?

– Я думаю про меру измерения.

– Не поняла. – Она устало потерла глаза. – Прости, я что-то плохо соображаю, ты вообще про что?

– Да про нашу гору – Мауру. Помнишь в тексте из шкатулки даны точные размеры этой горы в саженях?

Леля кивнула головой и села на кровати, чтобы слушать. Ей не хотелось, чтобы Сережа обиделся, увидев, что она думает о другом.

– Так вот. Когда мы припарковались и прогулялись по монастырю, я вспомнил очень интересный исторический факт. Летописи рассказывают о золотом поясе князя Шимана, который был сделан в меру Гроба Господня. Этот пояс был мерой, по которой строили Успенский собор Киеве, а потом и все русские церкви. Это длина называется ростовой саженью. Понимаешь, раньше все церкви и монастыри измерялись в этих саженях. То есть в нашем послании эти цифры даны не просто так! Они точно определяют размеры горы в тот момент, когда она прилетела. Ведь сейчас там совсем другие очертания. Столько лет прошло, водохранилище построили, все изменилось. Короче, нам надо вычислить основание горы там, где оно было, а не там, где оно есть.