Я – не твоя собственность 2

Вики Рисаби

Я – не твоя собственность 2

Дорогие читатели, начало этой истории вы найдете здесь – https://clck.ru/38PRRb

Или по поиску: Я – не твоя собственность, Вики Рисаби

Все события и герои выдуманы. Любое совпадение является случайностью.

Глава 1

Ура! Отличный новый день! Пусть сегодня все сложится хорошо!

Я встала по будильнику, лениво потянулась и даже зажмурилась от удовольствия. Кровь поступала в каждую точку моего тела и ощущения от хорошего сна были приятными.

Теперь у меня была большая комната с собственными ванной и туалетом. Огромная кровать стала подарком на новый год при переезде в новую квартиру.

Оказалось, что в жизни так много значит хорошая кровать, удобный матрас и подушка! Кто бы мог подумать?

В тех условиях, которые нам с родителями приходилось терпеть раньше жить было просто. Ничего другого мы не знали. Зато теперь!

Когда я вернулась из Эмиратов, буквально через несколько дней папа выиграл в лотерею. Он всегда, сколько его помню покупал билеты на почте. Но особенных результатов это не приносило. Но в этот раз…

Он не просто выиграл, он сорвал самый настоящий джекпот! Папу позвали сняться в программе на ТВ, брали интервью и порой просто узнавали на улице. Ему, как человеку рабочему было такое внимание чуждо. Однако, мы с мамой часто замечали, что он очень этим событием гордится.

Порой он приходил домой и говорил наигранно хмуро:

– Ну представляешь Вера, опять узнали. Фотографироваться лезли, ну что за люди…

– Тебе так повезло, конечно, это всем интересно! Не сердись! – так же наигранно успокаивала его мама.

При этом, нельзя сказать, что папа решил шиковать или деньги его как-то испортили. Вовсе нет. Он не бросил работу, не ушел в загул, не стал покупать необдуманные вещи. Но маму с работы уволиться попросил, и она была не против оставаться дома.

Первое, что мы сделали после выигрыша – конечно присмотрели и купили квартиру. Да, это были всего лишь Химки, но зато своя трешка, светлая и уютная. Кухня, совмещенная с гостиной, две комнаты и две ванные.

Для нас, отвыкших уже иметь собственную жилплощадь это было неописуемой радостью. Мы все по очереди готовы были целовать каждый угол этой квартиры и плакать от счастья.

Потом был небольшой ремонт и обустройство, покупка мебели и многое другое. Так как мы продали в родном городе все что могли – вещей для переезда у нас было вовсе не много. Почти все пришлось покупать заново.

Ещё папа взял машину, подержанную, зато надежную и вместительную.

И денег осталось ещё много. Хватит на много лет безбедной жизни. Папа положил их под процент, и мы наконец зажили хорошо и безбедно.

Я могла бы и не работать. Папа честно сказал, что теперь это вовсе не обязательно. Но совесть не позволяла мне просто так тратить родительские деньги. Да и надо же было чем-то заниматься.

Поэтому я создала резюме и стала активно откликаться на вакансии персональных ассистентов. И удача мне наконец-то улыбнулась.

После всего того, что со мной случилось, удача просто обязана была мне улыбнуться.

ОлеНика посадили по уголовному делу на 15 лет. Ее сын все еще находился в международном розыске. Думаю, он хорошо скрывается, но однажды у него кончатся деньги, и он будет вынужден сдаться.

Видео с моим насилием было изъято из всех доступных источников. Найти его теперь было нереально. Павел Александрович выполнил то, что обещал.

Павел… наверное и у него все тоже как-то сложилось.

А я стала жить своей жизнью. Конечно, не сразу, мне потребовалось время и много. В этот раз процесс заживления моих душевных ран происходил гораздо болезненнее. Но события с папиным выигрышем и суета, которая возникла из-за него невольно поглотила и меня.

И так получилось, что день за днём что-то в моей душе заживало и затягивалось. Мне становилось лучше, и я стала даже улыбаться. Пластырь, которым я заклеила свои раны сидел намертво. Блокировка чувств работала и сбоила лишь иногда, ночами.

Но все наладится, я очень стараюсь.

Уже третий год я работаю в прекрасной фирме в Москва Сити с Валерией Ивановной. Она создала сервис доставки грузов во все точки мира. Ее бизнес развивался так стремительно, что финансисты не успевали латать бизнес-план по новым показателям.

Валерия – очень интересная женщина. Ей 45 лет, но никогда не дашь этот возраст. Всегда подтянутая и стройная она собирала бинго из восхищенных мужских взглядов, где бы не находилась. Прямые черты лица, каштановые волосы до лопаток, серые глаза и суровый нрав были ее визитной карточкой. Кроме того, она всегда была очень прямолинейна, особенно с теми, кто работает с ней долго.

Деньги на бизнес она получила в наследство после смерти своего мужа, бизнесмена-москвича. Он был сильно старше нее и, как я поняла, любви в их браке места не было.

Но меня это не интересовало совершенно. Куда интереснее было работать с Валерией. Острая умом, красивая внешне, никого и ничего не боящаяся она заряжала меня своей энергетикой по полной.

Если говорить начистоту: мне отчаянно хотелось быть хоть немного похожей на нее. Она была действительно сильной женщиной. Такой, какой я хочу стать когда-то.

***

Сегодня морозный московский понедельник и мне уже пора оторваться от кровати и собираться на работу. Так как Валерия любила поспать я тоже подстроилась под ее график. В офисе мы встречались только в 11 утра.

Я лениво встала, потянулась еще раз, посмотрела на часы и накинув халат хотела пойти в ванную. Но услышала, как мама гремит на кухне.

Большая просторная и бесконечно удобная кухня была ее гордостью. Здесь она готова была проводить дни напролет, экспериментируя с новыми рецептами, которые смотрела в интернете.

Иногда получалось хорошо, иногда не очень. Но мы с папой, конечно, виду не подавали, что нам может что-то не нравиться.

В этот раз снова пахло чем-то странным, и я подозрительно подкралась к маме за плечо, чтобы заглянуть в сковородку.

– Марго, ну что ты меня пугаешь!? – мама невольно вздрогнула от моего прикосновения, видимо совсем не слышала, как я подошла.

– Доброе утро, мамуля! – весело сказала я, нежно целуя ее в щеку. – А что ты тут такое делаешь?

– Да вот рецепт нашла один… Но что-то у меня совсем ничего не получается…

– А что тут должно быть? – я внимательно пригляделась к желеобразной субстанции, которую мама все пыталась реабилитировать силиконовой лопаткой.

– В общем, это кабачки. Они должны быть красивыми и хрустящими. Ну вроде картошки фри. А получилось это… – мама страдальчески заглянула мне в глаза, но я только крепко ее обняла.

– Мам, ну не всем же рецептам верить. А впрочем, я кабачки в любом виде очень люблю так что не расстраивайся пожалуйста.

– Ладно. Иди уже умываться, да будем завтракать.

Я отправилась в ванную, как раз когда папа выходил из их с мамой спальни. Уже закрывая дверь услышала наигранное папино:

– А чем это у нас тут так вкусно пахнет, Верунчик? Маргоша, привет!

Я хихикнула, разделась и залезла в душ. Теплые струи воды приятно били по телу. Мне было хорошо. Такое блаженство иметь собственную ванную, где все сделано под тебя.

А еще мне сегодня было действительно хорошо внутри. Так спокойно и радостно, как будто все пришло в норму. Как-будто раны зажили и состояние нормализовалось. Нет, это не эйфория, а именно спокойное человеческое счастье, которого я давно не испытывала.

С удовольствием помывшись, высушив волосы, накрасив глаза и щеки я румяная и счастливая вышла на кухню в халате.

Мама как раз налила кофе и поставила перед папой тарелку с «хрустящими кабачками». Она уже сняла фартук и была в хорошеньком ситцевом платье, которое ей очень шло. Я подошла и тоже заняла свое место за столом.

Кружка горячего, ароматного кофе из зерен манила прикоснуться к ней. И я не стала себе отказывать. Сделав добротный глоток, посмотрела на папу, который уже засунул первую вилку в рот.

Мама наш зрительный диалог не видела, но мы делали так часто. Я быстро подняла подбородок и глянула на папину тарелку, задавая невербальный вопрос: «Ну как?».

Папа скривился и высунул язык, мол: «Совсем труба».

Я печально вздохнула. С тех пор как мама стала сидеть дома кулинария стала у нее любимым хобби. Но лично мне казалось, что ей нужно бы найти что-то поинтереснее.

Мамуля поставила передо мной полную тарелку зеленого, кашеобразного нечта. Аппетита блюдо не вызвало, но обижать маму совсем не хотелось. Поэтому бодро последовала папиному примеру. А он очень хорошо изображал голод, и я взяла свою вилку.

Язык долго старался игнорировать то, что ему предоставили, но был вынужден сдаться. Шансов на протесты я ему не оставила. Мамины глаза выжидательно смотрели на нас с папой, ожидая вердикта кулинарного шедевра.

– И чего молчите? Мм? —выжидательно спросила мама неспособная больше терпеть.

– Очень вкусно, Верунчик. Ты молодец. – нагло соврал папа.

– Ну это прям необычно. – откликнулась я, пытаясь сопротивляться рвотному рефлексу.

Мама вроде поверила, взяла свою вилку и поднесла ее ко рту. Мы с папой замерли. Сейчас точно что-то будет.

– Да емае!!! Пересолено как! – закричала мама и выплюнула свою порцию обратно в тарелку. – А вы значит молчите?

Мама полыхала праведным гневом, а я невольно прыснула со смеху. Папа тоже не смог удержаться и начал хохотать.

– Да как вы можете! Я тут стараюсь для вас, а вы… Ну-ка отвечайте честно, может у вас просто не так посолено, как у меня?

Папа отсмеялся и восстановив дыхание начал первым:

– Вер, ну если честно, я еще ничего хуже не ел. Тут даже твой тыквенный суп с рыбой не сравниться.

И папа захохотал снова, да так заразительно, что я к нему присоединилась. Особенно вспомнив тот самый суп.

– Мам, ну правда… – невольно простонала я.

– Ах вы неблагодарные, я же для вас вообще-то стараюсь! – возмутилась мама.

Мы с папой не прекращали хихикать, вспоминая все последствия того самого тыквенного супа. А в это время уголки маминых губ поползли вверх и она, не выдержав присоединилась к нам и засмеялась.

– Мам, мы очень любим, когда ты готовишь. Но только то, к чему мы привыкли… Традиционное. А все эти новые рецепты порой такая чушь. – с улыбкой сказала я когда мы наконец отсмеялись и вспомнили другие кулинарные шедевры.

– Ладно, поняла я уже. – ответила мама, вытирая слезы смеха. – Ладно, щас бутерброды сделаю.

После бутербродов, кофе и утилизации несчастного кабачка я ушла к себе одеваться.

Для работы я использовала только деловой стиль. Как правило это были длинные строгие юбки или брюки и блузка.

Валерия часто брала меня с собой по магазинам и делала дорогие подарки. Сначала я стеснялась, но услышав аргумент: «Моя помощница не может в этом ходить!» я стала сговорчивее.

Сейчас мой гардероб был сплошь из известных брендов самого современного фасона.

Сегодня отдам предпочтение брюкам и пиджаку с водолазкой. На улице довольно холодно. Лучше перестраховаться.

Одевшись, поцеловала маму, потому что папа уже уехал и побежала к метро. Иногда папа меня подвозил, но так как новая квартира была совсем близко от станции особенной потребности в этом не было.

Я напевала бодрую песню, которая мурлыкала в моих наушниках и вспоминала список задач на сегодня. В целом дел было не так уж много, самое важное – подписать документы, их накопилось приличное количество, а понедельник день подписи.

Также нужно подготовиться к мероприятию «Business Friday», которое состоится в пятницу. Нужно проверить билеты, уточнить тайминг еще раз пройтись по выступлению Валерии. Это ее первое крупное спикерство и хоть она и не подавала вида – очень волновалась. Ну и меня своим волнением заражала, поэтому лучше я еще раз все проконтролирую.

Сбежав по ступенькам и спустившись на эскалаторе я вошла в свой вагон. Ехать мне недалеко, есть время покопаться в интернете.

Захожу в соц. сеть, а там…

Павел Пуров станет хедлайнером на «Business Friday».

Я не слышала о нем ничего уже 2,5 года и вот получай. Его глаза с фотографии смотрели прямо в мою душу, срывали защиту и пытались задеть раненное сердце.

Глава 2

2,5 года назад

– Я не могу такое простить, Паша… Извини.

Голос будто не мой. Чужой, незнакомый.

Он просит меня дать ему шанс, после того что сделал? Мне кажется, что в мире нет человека, который смог бы такое простить.

С какой жестокостью он выместил на мне свою злобу… Как бесчеловечно выкинул из своей жизни. Как упивался своей силой в момент принудительного минета.

А слова?

Как выкинуть его слова из головы теперь, когда они уже вышли наружу? Как перестать трястись от страха при любом резком движении, которое он совершает?

Уедем, забудем, поменяем… У меня есть опыт, и он говорит, что такое не забывается. Даже когда ты думаешь, что все прошло – приходят сны.

Четкие как наяву. Страшные, липкие. И ты в них даже пошевелиться не можешь, чтобы себя защитить.

Мне было искренне жаль человека, который сейчас сидел передо мной на коленях и горько плакал. Его боль отражалась во мне как в зеркале, но даже представить себя на его месте я не могла.

Никогда не смогла бы проявить подобную жестокость к… да ни к кому, наверное.

Как ни странно, но моя боль утихала. Я просто смотрела на него, плакала и мне становилось лучше. Будто мы соединяющиеся сосуды и то, что было внутри меня сейчас с лихвой заполняло его до краев, при этом убывая во мне.

Мне кажется что мы сидели так бесконечно долго. Внутри меня стало зарождаться противное чувство. Нет, это была не злость. Это была всепоглощающая обида на всю ситуацию в целом, на то, что он сделал со мной, на то, что мы больше точно не сможем быть вместе.

Он всё сидел передо мной на коленях, его могучее и когда-то такое любимое тело содрогалось в рыданиях, но теперь он казался мне просто бесформенной массой. Даже его красивые черты лица, утратили для меня силу своего очарования. Теперь он казался не лучше, чем те, кто совершил надо мной первое насилие.

Он как будто стал одним из них – ничего для меня не значащих людей. Которые сделали нечто ужасное с кем-то, с кем я себя ассоциировать отказываюсь.

Неожиданно стены, которые когда-то приносили мне столько радости стали на меня давить. Весь интерьер настойчиво просил меня уйти отсюда как можно скорее. Стены, мебель, огромное окно, интерьерные картины все они стали так противны, что не было сил просто лежать на его кровати.

Мне стало не по себе, я стала ёрзать, захотелось убежать отсюда. Но состояние моих ног не позволяло мне это сделать. Поэтому я немного приподнялась, села на краешек кровати опустив вниз ноги, которые Паша только что обработал.

Паша поднял на меня свои заплаканные глаза, посмотрел прямо в зрачки и тихо спросил:

– Ты хочешь уйти?

Я не смогла ответить ему словами, поэтому только утвердительно кивнула. Уйти мне действительно хотелось, только знать бы куда.

Он встал из своей позы и распрямил широкие плечи. Посмотрел на меня еще раз, потер переносицу и сказал:

– Я понимаю, что сейчас всё слишком не просто… Давай поступим так: я отвезу тебя в местный санаторий, там залечат твои ноги и другие раны, которые я мог тебе причинить. Ты проведёшь там около двух недель, а потом сможешь уехать, если захочешь.

Я подумала, что он не в своем уме, если считает, что я смогу принять его помощь после всего того, что между нами случилось. Однако, поразмыслив как я поеду с такими ногами домой и что смогу сказать родителям я все-таки утвердительно кивнула.

Конечно, гордость внутри меня говорила о том, что быть ему в чем-то обязанной мне не хочется. Однако инстинкт выживания говорил противоположное.

Возможно, если я приму его помощь, то смогу не рассказывать родителям о том, что со мной произошло. Чтобы не разочаровать их доверие в очередной раз. Реакции родителей на свое фиаско я опасалась больше всего.

А если я действительно проведу в санатории эти две недели, залечу свои раны, и приеду к родителям живая и здоровая, возможно смогу скрыть от них эту ситуацию.

Придётся соврать, что с Павлом Александровичем Пуровым у нас просто не сложились рабочие отношения и мы решили их прекратить. Хотя почему соврать? Это чистая правда – отношения не сложились. Совсем.

Кроме того, нахождение в санатории даст мне возможность разобраться в себе, подумать, переосмыслить ещё раз всё что произошло. Морально подготовиться к встрече с мамой и папой, прийти в себя.

Конечно, нужно ещё вещи забрать из своей гардеробной, однако после того, как там побывал Паша заходить туда было откровенно страшно. Судя по тем звукам, которые, я слышала после того, как он размотал бинты на моих ногах – живого места в моих апартаментах просто не осталось.

– Мне нужно забрать документы и одежду. – шёпотом произнесла я.

– Хорошо. – грустно сказал Павел и подошёл ко мне, чтобы взять меня на руки.

Невольно вздрогнув при его приближении, я увидела на его лице гримасу сожаления. Он вновь посмотрел на меня и произнес одними губами:

– Прости, малыш…

Я решила не отвечать, лишь показала, что теперь готова и не боюсь. Он взял меня на руки и понес в комнату напротив. Крепко прижал меня к себе, вдыхая запах моих волос.

Всем телом я чувствовала, как он не хочет меня отпускать и как дорога я стала ему теперь. Но мое слово было решающим, а ему оставалось только внести меня в бывшие когда-то моими апартаменты.

Тут было разгромлено все. Каждая деталь в этой комнате была уничтожена, порвана, сломана и растоптана. Даже свой портрет, который раньше смотрел на меня со стены Павел разорвал в клочья.

Я невольно сглотнула. Мне было жаль это место. Здесь я продуктивно работала и отдыхала, была счастлива. Видеть свой бывший кабинет в таком состоянии было больно.

Он пронес меня дальше, в спальню. Тут тоже царил разгром Пашиного гнева. Покрывало, которым была укрыта кровать разодрано, перья от подушек летали повсюду, усеивали пол.

Остатки своего плюшевого медведя я увидела не сразу. Но ему досталось больше всего. В лохмотьях и набивке больше не угадывались любимые мной плюшевые очертания.

Мы стояли посреди этого разгрома. Павел бережно держал меня на руках, а я невольно проводила аналогию между всей этой разрухой и нашими надеждами и мечтами. Обстановка вокруг очень четко напоминала мое сломанное, кровоточащее сердце.

Он внес меня в гардеробную. На вешалках и полках не осталось ни одной вещи. Все они валялись на полу в ужасном состоянии, их постигла та же участь, что и все предметы вокруг.

Чудом уцелел только пуф, который среди всего этого был единственным целым островком. Паша перевернул его ногой и усадил меня.

– Прости, я тут… – он замялся не зная, как объяснить то, что тут произошло.

– Я надеюсь, мои документы целы? – шепотом спросила я.

– Твоя сумка была где-то здесь. – он отошел в самый дальний угол и из груды лежащих шмоток появились знакомые мне очертания сумки, с которой я сюда приехала.

Он передал находку мне, и я с нетерпением открыла ее. Все, что я оставляла внутри – было на месте. И даже мой старенький телефон был здесь, в сумке, хотя я не помню, что сложила его сюда. Поэтому я тихо сказала:

– Спасибо, я бы хотела уехать отсюда как можно скорее.

– Хорошо. – бросил Паша злобно.

– Еще кое-что, пожалуйста. Это важно. – сказала я сама удивляясь насколько твердо и уверенно прозвучал мой голос и разлетелся по этой комнате. – Я не хочу больше видеть тебя. Никогда.

Когда слова повисли в воздухе я испытала облегчение впервые с момента как все произошло. Я почти физически видела, что сделала ему очень больно. Он скривился, а вена на его виске начала пульсировать.

Несколько бесконечно долгих секунд мы смотрели друг другу в глаза, не в силах оторваться. Я хотела передать ему в этом взгляде всю боль, которую он мне причинил. А он просто не хотел отпускать меня от себя и от этого злился все больше.

Но в этот раз решение я приняла окончательное и никто и ничто не сможет сдвинуть меня с места.

Паша, тебе не место в моей жизни, ты должен это понять и усвоить. Сейчас.

После перестрелки глазами он молча кивнул. Сказал, что ему нужно позвонить забронировать место и вышел, оставив меня одну посреди хаоса из платьев и туфель.

Я осталась в смешанных чувствах. С одной стороны, я знала, что все сделала правильно. С другой стороны, сердце щемило от ранее не знакомой боли. Оно рвалось и металось, пытаясь уговорить меня снова довериться этому мужчине.

Прости, дорогое сердце, но у тебя нет шансов.

***

Спустя 15 минут мы ехали в машине в неизвестном для меня направлении. Мне было все равно, куда я еду и зачем. Мне просто хотелось остаться одной. Идеально было бы проспать несколько суток к ряду с перерывом только на звонки родителям и еду.

Это был идеальный план, который я собиралась воплотить в жизнь в самое ближайшее время.

Павел рядом молчал, смотрел в окно и о чем-то сосредоточенно думал. От того сломленного мужчины, который недавно плакал и умолял меня дать ему шанс остался лишь холодный, растерянный и обиженный жизнью человек.

Пока мы ехали я обратила внимание, что местность сильно меняется. Появилось море, я скорее угадала, чем поняла, что это Персидский залив. Я видела его на картинках в интернете и невольно замерла от красоты, которая окружала нас.

Воздух стал непривычно свежим, морским. Он бодрил и дарил надежду на светлое будущее.

Мы вышли из машины и Павел на руках понес меня в шикарное здание отеля. Если и есть в мире люкс, то это был люкс всех люксов. Поняла это отстраненно, просто как факт.

Природное любопытство во мне проснулось на миг и умерло. Сейчас мне было вовсе не до радостей жизни. Мне просто хотелось покоя.

Павел усадил меня на диван, взял из рук документы и направился к стойке, чтобы обсудить мой въезд с администратором. Я же только лениво мазнула взглядом по шикарным интерьерам.

Он вернулся быстро. Взял меня на руки и понес в лифт. Машинально отметила, что людей было не много и никто не обратил на нас особого внимания.

Его близость, замкнутое пространство и скользящий почти бесшумно лифт меня убаюкивали. Я еле сдерживала себя, чтобы не зевнуть.

Павел отнес меня в номер. Это был самый верхний этаж. Он посадил меня на кровать и сказал:

– Я понимаю, что ты не хочешь меня видеть. Но я буду каждый день присылать к тебе Салли. Она обеспечит тебя всем необходимым. Ты можешь говорить ей о любых потребностях и просить о чем угодно. – он устало потер глаза. – Я арендовал номер на 2 недели, но, если захочешь пробыть здесь больше просто скажи Салли. Еду будут приносить прямо в номер.

Он переминался с ноги на ногу явно не желая уходить. Встретился со мной взглядом, долго и внимательно изучал мое лицо, будто стараясь запомнить и впитать все до малейших деталей. Мне стало не по себе.

– Спасибо большое. – я нарушила тишину момента и Павел словно пришел в себя.

– Отдыхай, пожалуйста и ни о чем не думай.

Он вышел стремительно, ни разу не обернувшись. Оставил меня наедине с моими мыслями в гордом одиночестве. Я была благодарна за это.

Не раздеваясь, я откинула покрывало с кровати и залезла под мягкое одеяло с головой. Мне так хотелось спрятаться от всего, что теплый уютный кокон стал для меня исцеляющей пещерой.

Дав себе установку, которая обычно всегда работала, если я не могла уснуть: «в моей голове нет мыслей» я провалилась в глубокий тревожный сон.

***

Девять дней я только спала, ела, сидела на балконе с видом на море и отдыхала. Салли, как и было обещано, приезжала ко мне каждый день. Делала массаж и проверяла мое самочувствие. Я сильно сдружилась с ней, но так и не рассказала, что случилось между мной и Павлом.

Не потому, что я ей не доверяла, а просто потому, что запретила себе об этом вспоминать. Поставила огромную стену на эти события и не разрешала себе ее сдвигать ни при каких обстоятельствах.

Впрочем, и она лишних вопросов не задавала, стараясь быть максимально деликатной.

Я придумала план, как объяснить все родителям. Звонила маме и рассказывала, что я так переутомилась, что босс решил отправить меня в небольшой отпуск. Мама вроде бы не догадалась о моей состоянии, ну или сделала вид, что не догадалась. Меня это полностью устраивало.

Ноги заживали быстро. Уже на следующий день я смогла спокойно дойти до шикарной ванной, которая стояла у огромного панорамного окна, даже не оставляя за собой кровавых пятен.

Я чувствовала себя лучше с каждым днем. Но на девятый день мне все надоело.

После очередного звонка маме с папой я поняла, что соскучилась практически смертельно. И мое одиночество больше не кажется мне хорошей идеей.