Синий шепот. Книга 1

– Линь Хаоцин уже пытает тритона.

Цзи Юньхэ поняла, на что намекала Сюэ Саньюэ. Линь Хаоцин пустил в ход пытки, а она все проспала. Если тритон сейчас заговорит, Цзи Юньхэ проиграет первый раунд состязания. По неизвестной причине перед ее глазами всплыла сухая, растрескавшаяся чешуя, окровавленное тело и непоколебимый взгляд бесстрастных синих глаз.

– Линь Хаоцин не выбьет из него ни слова.

Сюэ Саньюэ обернулась:

– Откуда ты знаешь?

Цзи Юньхэ еле заметно улыбнулась:

– Если бы можно было силой заставить тритона говорить, принцесса Шуньдэ не отправила бы его к нам. Вряд ли при императорском дворе не знают, как правильно пытать.

Сюэ Саньюэ замедлила шаг:

– У тебя есть план?

На самом деле девушка восхищалась Цзи Юньхэ, которая за год неизменно приручала больше демонов, чем половина мастеров долины за всю свою жизнь. Цзи Юньхэ словно видела нечисть насквозь, распознавала их самые потаенные страхи и, воздействуя на них, обретала над демонами контроль. Ее способность проникнуть в сердце монстра вызывала восторг, граничащий с ужасом.

– Предположим, план у меня есть. – Цзи Юньхэ скользнула по Сюэ Саньюэ взглядом. – Вот только я не понимаю, почему ты так переживаешь из-за этого состязания? Ведь прекрасно видишь, в каком положении я нахожусь.

Девушки дружили уже много лет. Они ничего не скрывали друг от друга, делясь самыми сокровенными тайнами.

– Как бы там ни было, это твой шанс, – твердо сказала Сюэ Саньюэ и, не обращая больше внимания на возражения подруги, потащила ее к подземелью. Цзи Юньхэ посмотрела на руку Сюэ Саньюэ, сжимавшую ее ладонь, и у нее потеплело на сердце. Девушке нравилось чувствовать, как кто‐то держит ее за руку, нравилось осознавать, что кому‐то с ней по пути и что она не всегда одна.

Вокруг подземелья уже собралось немало зевак, пришедших за интересным зрелищем. Когда девушки подошли к темнице, они услышали треск молний. Один из покорителей демонов, слегка запинаясь, встревоженно проговорил:

– Не слишком ли молодой господин спешит? Так можно тритона до смерти замучить…

– Молодой господин знает, когда остановиться. Тебе не о чем беспокоиться.

Цзи Юньхэ насупила брови. К счастью, ее тут же заметили и отошли в сторону, приветствуя обращением: «Верховный страж!» Заслышав это, стоявшие впереди обернулись, смиренно склонили головы и расступились, позволив девушке беспрепятственно пройти сквозь плотную толпу.

В подземелье, которое обычно пустовало, сейчас было полно людей. Линь Хаоцин стоял перед клеткой. При свете молний его лицо выглядело суровым и даже мрачным. Он пристально смотрел на тритона, стараясь не упустить ни малейшей перемены в его лице.

Пленник, казалось, совсем не реагировал на пытки, но, когда в темницу вошла Цзи Юньхэ, его ресницы внезапно дрогнули и он заметно проследил за девушкой, которая спускалась вниз по длинной тюремной лестнице.

Линь Хаоцин внимательно наблюдал за демоном, и, как только синие льдинки глаз тритона пришли в движение, молодой господин обернулся вслед за взглядом пленника.

Тритон смотрел на Цзи Юньхэ, а та, чуть нахмурившись, смотрела на пленника, словно… словно тревожась за него. Линь Хаоцин напрягся, в его глазах блеснули коварство и злоба. В этот момент он стал похож на своего отца, Линь Цанланя…

6

Душа моря

– Верховный страж, ты опоздала, – сказал Линь Хаоцин и взмахнул рукой. В тот же миг молнии, которые ненадолго угасли, засверкали вновь. Темная сталь, оклеенная заклинательными талисманами, с треском изрыгала ослепительные вспышки, которые вонзались в тело тритона.

Подвешенный к потолку пленник никак не реагировал на боль. Лишь его мышцы непроизвольно дрогнули, напряглись, но затем вновь расслабились, и он уронил голову на грудь. Распущенные серебристые волосы пропитались кровью и свисали вниз слипшимися, неопрятными прядями. Он напоминал лишенную жизни, рваную тряпичную куклу. Синие льдинки глаз скрылись под веками, так что никто не мог разглядеть их выражения.

Цзи Юньхэ держалась невозмутимо, не выказывая к происходящему ни малейшего интереса. Она лениво потянулась и шутливо поддразнила брата:

– Почему бы молодому правителю не признать, что он слегка торопит события?

Линь Хаоцин улыбнулся:

– Юньхэ, ты искусно усмиряешь демонов, поэтому я не смею медлить. Только приложив все силы, я смогу сравниться с тобой, сестра.

Цзи Юньхэ присела в стороне на камень, Сюэ Саньюэ встала рядом, и подруга, воспользовавшись случаем, расслабленно прислонилась к ней. Сюэ Саньюэ бросила на девушку короткий взгляд, но все же позволила ей на себя опереться. Цзи Юньхэ помахала брату:

– Я не люблю усмирять демонов под присмотром толпы. Так что, брат мой, будь первым, вот только…

Тут она скривила губы и продолжила скучающим голосом:

– Я слышала, что благородная принцесса Шуньдэ отличается изысканным вкусом и предпочитает только лучшее. Мы не знаем, способен ли демон исцелять свои раны. Состязание не столь важно. Наша первоочередная задача – как можно лучше выполнить приказ принцессы.

Линь Хаоцин помрачнел и перевел взгляд на тритона, который, казалось, находился уже при смерти. Цзи Юньхэ была права. В нынешнем мире величие императорского дома не имело границ, а власть императора ценилась превыше всего. Времена, когда покорители демонов повелевали стихиями, остались в далеком прошлом. Император разметал их племя по четырем сторонам света, лишив былой силы. Покорители демонов четырех областей теперь не боролись с нечистью ради всеобщей защиты и безопасности, а исполняли прихоти императорского двора.

Сейчас от них требовалось выдрессировать демона так, чтобы он произвел благоприятное впечатление на императорскую семью. Даже если речь идет о состязании и на кону престол правителя долины, приказ принцессы Шуньдэ все равно важнее. А принцесса желала, чтобы тритон разговаривал, ходил на двух ногах и подчинялся ее воле. Ей не нужен изуродованный раб.

Линь Хаоцин махнул рукой, и его подручный, управлявший механизмом, изрыгающим молнии, постепенно снизил мощность разрядов, а затем отключил устройство. Линь Хаоцин подошел к клетке и, запрокинув голову, посмотрел на подвешенного к потолку тритона:

– Подводный народ всегда славился умом. Ты должен понимать, что лучше покорно делать то, что тебе велят…

Не успел молодой господин договорить, как опущенные веки тритона дрогнули и пленник уставился на своего мучителя пристальным взглядом, ясным и чистым. В этом взгляде не было ни намека на поражение, а ярости и злобы стало даже больше, чем накануне.

Увидев, что тело пленника засияло голубым светом, помощник Линь Хаоцина немедленно возобновил работу механизма, порождающего молнии. Затрещали разряды, заполыхали вспышки, и подземелье наполнилось грохотом. Собравшиеся вокруг темницы зеваки разбежались во все стороны. В тот же момент за пределы темницы выплеснулась магическая сила, которую источало тело демона. Цзи Юньхэ заметила, что гигантский сине-белый хвост пришел в движение. Залитый кровью, сверкающий в отблесках молний, он неистово забился из стороны в сторону, раскачивая опутавшие его цепи. Послышался лязг – и лежавшая на полу цепь, прикованная к золотой стреле, приподнялась.

С оглушительным звоном что‐то с силой ударилось о решетку прямо напротив Линь Хаоцина. Прутья из темной стали выгнулись наружу так, что до лица молодого господина осталось не более трех цуней[4].

– Господин! – в панике метнулся к Линь Хаоцину подручный, пытаясь оттащить его назад, и пронзительно закричал: – Вы ранены!

На скуле Линь Хаоцина закровоточила царапина. Помощник произнес заклинание, чтобы остановить кровь, но оно не подействовало. Линь Хаоцин оттолкнул подручного в сторону:

– Наконечник золотой стрелы заговорен, тебе не исцелить рану.

Золотая стрела… Все вокруг посмотрели на клетку, а тритон не сводил глаз с Линь Хаоцина. Рыбий хвост выглядел ужасно. Стальная цепь почти разорвала его на части, превратив в кровавое месиво. Обрывки цепей по-прежнему обвивали тело демона, но пронзившая хвост золотая стрела переломилась. Во время внезапной атаки тритон раскачал хвостом цепь и выдернул золотую стрелу, которая ударилась о решетку. Отколовшийся наконечник рассек Линь Хаоцину скулу.

Собравшиеся в темнице покорители демонов не смели произнести ни слова. Теперь они смотрели на заточенного в клетке тритона с иным выражением.

Кто мог подумать, что после полученных ран у демона еще останутся силы на сопротивление? Никому не удалось сломить волю тритона. Все демоны, которые попадали в долину прежде, не пережив и доли выпавших ему испытаний, теряли не только тягу сопротивляться, но даже желание жить…

Этот тритон… Можно ли его вообще усмирить?

Покорители с криками бегали по подземелью на фоне потрескивающих молний. С потолка сыпалась пыль и падали камни. Посреди этого гвалта и суеты сонливость Цзи Юньхэ как рукой сняло.

Она спокойно смотрела на тритона. Синие, как лед, глаза демона излучали непоколебимую стойкость и упорство, которых она не видела прежде.

– Подводный народ – это застывшая душа моря, – прошептала Сюэ Саньюэ подруге на ухо. – Я думала, это легенда, а оказывается, так и есть.

– Берегись, чтобы никто не услышал, – обернулась к ней Цзи Юньхэ.

В долине было не принято восхищаться демонами. Даже если этот демон, по мнению девушки, действительно заслуживал восхищения.

7

Непреклонный

Тритон израсходовал на атаку все свои силы. Он безвольно висел на цепях, пока молнии продолжали хлестать его измученное тело. Покорители демонов хлопотали вокруг Линь Хаоцина, озабоченные его раной, и никому не было дела до того, что механизм продолжает изрыгать молнии. Или же… пока механизм работал, они чувствовали себя в безопасности. Молнии обеспечивали хоть какую‐то защиту от демона.

– Молодой господин, здесь опасно, кладка осыпается, лучше покинуть подземелье.

Царапина Линь Хаоцина по-прежнему кровоточила. Молодой господин сосредоточился на самоисцелении, пустив в ход магические навыки. Услышав призыв подручных, он со злобой уставился на тритона, висевшего в клетке, словно тряпка.

– Почините решетку, – приказал Линь Хаоцин.

Помощник торопливо заверил молодого правителя, что его волю немедленно исполнят, и развернулся, чтобы покинуть подземелье вслед за господином, однако тот не спешил уходить. Взгляд Линь Хаоцина упал на Цзи Юньхэ, которая сидела в стороне неколебимо, как гора Тайшань[5].

– Не уходите?

– Побуду здесь еще немного, прослежу, чтобы пленник больше ничего не натворил. – Цзи Юньхэ, не спускавшая с тритона глаз, наконец посмотрела на Линь Хаоцина. – Молодой правитель, вы ранены золотой стрелой, а ведь на нее наложено заклятие. Стоит побыстрее приступить к лечению, чтобы чего скверного не случилось.

– Советую быть поосторожней, – бросил Линь Хаоцин и обратился к сопровождавшим его подручным: – Вы двое останетесь здесь оберегать стража. Если тритон посмеет шевельнуться, сразу доложите мне.

Помощники, которым был адресован приказ, слегка оробели, явно не горя желанием оставаться в подземелье, однако не подчиниться не могли и склонили головы в знак покорности.

Линь Хаоцин покинул темницу, окруженный толпой покорителей, которые поддерживали его под руки. Цзи Юньхэ стряхнула с одежды пыль, встала и направилась к механизму, порождающему молнии. Двое подручных Линь Хаоцина с опаской наблюдали, как она взялась за деревянный рычаг и потянула его вниз. Раздался щелчок, и молнии перестали бить.

– Верховный страж, – подал голос один из помощников, – полагаю, так поступать не следует.

– Хм, почему же не следует? – Цзи Юньхэ едва удостоила соратников Линь Хаоцина взглядом. – У молодого господина свои методы усмирения демонов, а у меня – свои.

Больше Цзи Юньхэ не обращала на присутствующих внимания. Подойдя к стальной двери тюремной камеры, где томился тритон, она прочла отпирающее заклинание.

Почти все покорители, пришедшие поглазеть на усмирение демона, разошлись. Те немногие, что остались, при виде этой сцены тотчас вскричали:

– Верховный страж, вы не имеете права!

Подручные Линь Хаоцина, не дожидаясь приказа, бросились к камере, пытаясь помешать Цзи Юньхэ. Однако стоило им прикоснуться к девушке – перед их лицами со свистом пролетел сверкающий меч, который вонзился на три фэня в каменный пол. По спине помощников Линь Хаоцина пробежал холодок…

– Подручные молодого господина совсем позабыли о правилах приличия. – Сюэ Саньюэ стояла в стороне с кинжалом в руке и безразличием на лице.

Ее ледяной взгляд вселял ужас. Все в долине прекрасно знали, на что способна Сюэ Саньюэ. Линь Хаоцин ушел. Те, кто остался в темнице, были невысокого ранга. Двое помощников молодого правителя не посмели перечить Сюэ Саньюэ и снова обратились к Цзи Юньхэ:

– Верховный страж! Нельзя отпирать клетку! А если демон сбежит…

Не успели они договорить, как наложенное на решетки заклятие рассеялось, Цзи Юньхэ открыла дверь камеры и шагнула внутрь. Она не спешила закрывать за собой дверь – наоборот, толчком распахнула ее пошире.

Покорители демонов, стоявшие поодаль, бросились бежать без оглядки. Те, кто остался, подчиняясь приказу, застыли на месте с бледными лицами. Ноги у них тряслись.

Этот демон их не на шутку напугал. Цзи Юньхэ усмехнулась и спокойно прикрыла дверь. Лязг отрезал камеру от остального мира. Девушка подошла к тритону и посмотрела на него снизу вверх. Ни прутья решетки, ни вспышки молний теперь не мешали. С близкого расстояния раны демона выглядели жутко. Разве можно бежать с такими увечьями?

Цзи Юньхэ смотрела на огромный хвост демона, прежде поражавший красотой, а теперь безвольно свисающий. Подняв голову, девушка увидела спутанные серебристые волосы, перепачканные кровью и пылью, бледное лицо и глаза, полуоткрытые неимоверным усилием воли.

Прежде глаза тритона лучились ледяной синевой, теперь они лишились цвета, ни на чем не фокусировались и ничего не выражали, словно демон находился на пороге смерти.

Цзи Юньхэ убедилась, что тритон совсем обессилел после атаки. Все ради того, чтобы причинить боль Линь Хаоцину, который его унизил… Девушка тихонько вздохнула. Непокорным демонам приходилось в долине горше всех: чем больше упорства, тем больше страданий. Совсем как у людей.

Цзи Юньхэ посмотрела на поникший израненный хвост. Сквозь него по-прежнему была продета цепь из темной стали. Девушка вынула кинжал и, недолго думая, торопливо рассекла лоскут кожи, который удерживал цепь. Стальные звенья с грохотом рухнули на пол. На хвосте не оставалось живого места, но в любом случае цепь больше не тянула его вниз, поэтому рукам, за которые демон был подвешен, стало чуть полегче.

Цзи Юньхэ снова посмотрела наверх. Тритон не почувствовал надреза на своем хвосте, но внезапно обретенная легкость помогла ему немного прийти в себя. Синие глаза вновь уставились на Цзи Юньхэ. Девушка спросила одними губами:

– Ради чего?

Глаза тритона чуть потеплели. Он понял вопрос. Но на этом общение прервалось. Цзи Юньхэ подумала, что, даже если тритон решит сейчас заговорить, у него не будет сил произнести хотя бы слово. Линь Хаоцин в этот раз действительно поторопился и вел себя неразумно. Цзи Юньхэ бросила быстрый взгляд за решетку:

– Переместите вон тот рычаг и опустите пленника на пол.

Подручные Линь Хаоцина один за другим покачали головой, отказываясь выполнять ее приказ. Сюэ Саньюэ насмешливо хмыкнула. Не тратя лишних слов, она подняла с пола камень и метнула его в устройство, находившееся рядом с камерой. Механизм пришел в движение, и цепь, удерживавшая руки тритона под потолком, медленно опустилась.

Когда хвост тритона безвольно распластался на полу, Цзи Юньхэ подхватила демона за талию – там, где чешуя хвоста переходила в кожу. От чешуи исходило слабое мерцание, она была мягкой и прохладной на ощупь. Прикосновение к ней дарило удивительные ощущения. Однако Цзи Юньхэ не смела лишний раз трогать демона из-за его многочисленных ран.

Она уложила тритона на пол и нахмурилась:

– Принесите лекарства.

Подручные растерянно переглянулись:

– Верховный страж… вы собрались лечить… этого демона?

– А кого еще? – Пустая болтовня этой парочки почти вывела Цзи Юньхэ из себя. – Или мне поколотить вас, чтобы потом исцелить его?

Она говорила бесстрастным тоном, однако оба помощника затрепетали. За эти годы Цзи Юньхэ укрепила свой авторитет в долине и сделала себе имя не только за счет лени и дурного настроения по утрам.

Помощники какое‐то время обменивались беспомощными взглядами, попеременно толкая один другого в плечо. Наконец кто‐то отправился за лекарством. Ожидая, пока они вернутся, Цзи Юньхэ внимательно осмотрела раны на теле тритона.

Она не упустила ничего, пройдясь глазами от бровей до груди и от талии до кончика хвоста. В это время демон из последних сил пытался не потерять сознание. Сперва он наблюдал за девушкой. Когда же непокорный демон, который беззвучно переносил любые побои, понял, что делает Цзи Юньхэ, то дважды моргнул и с трудом отвернулся.

Девушка заметила, что тритон чуть пошевелился. Вот оно что! Оказывается, этот несгибаемый демон необычайно робок и стыдлив.

8

Секреты и друзья

К тому времени, как принесли лекарства, Цзи Юньхэ увлажнила растрескавшуюся чешую водой, порожденной с помощью заклинания. Гигантский хвост по-прежнему был изранен, но выглядел намного лучше, чем прежде, когда иссохшую чешую покрывали пятна липкой пыли.

Пока Цзи Юньхэ омывала хвост, пленник в изнеможении уснул.

– Верховный страж, вот лекарства, – отчитался помощник, отправленный за снадобьем. Увидев, что демон лежит на полу без цепей и оков, подручный побоялся приблизиться к камере и замер в стороне со свертком в руках.

Цзи Юньхэ бросила на него быстрый взгляд:

– Ты ждешь, что я сама выйду к тебе?

Подручный задрожал. После долгих колебаний он сделал неуверенный шаг вперед. Сюэ Саньюэ не выдержала:

– Покоритель демонов, который боится демонов! Этому тебя наставник обучал? Совсем стыд потерял?

Размашистым шагом она подошла к помощнику, выхватила сверток и метко швырнула в камеру через плечо. Сверток пролетел сквозь прутья решетки и попал прямиком в руки Цзи Юньхэ. Она развернула узел и рассмотрела содержимое. Помощник ответственно подошел к делу и принес много снадобий, но все они предназначались для лечения открытых ран и не могли исцелить внутренние повреждения, нанесенные демону.

Этому имелось объяснение. Покоритель демонов ни за что не станет исцелять демону внутренние повреждения, чтобы мимоходом не восполнить его магическую силу, которую тот израсходовал за время дрессировки. Так подсказывал здравый смысл.

Цзи Юньхэ спросила Сюэ Саньюэ:

– У тебя пилюли застывшего снега с собой?

Пилюли застывшего снега, производимые в долине, были лучшим средством лечения внутренних травм. Сюэ Саньюэ не ожидала, что Цзи Юньхэ решит использовать для исцеления тритона столь ценное снадобье. Про себя она подумала, что так поступать не следует, однако без лишних вопросов достала флакон с пилюлями и бросила его Цзи Юньхэ. Подручные Линь Хаоцина переменились в лице, однако, помня недавнюю угрозу стража, предпочли промолчать.

Цзи Юньхэ совершенно не заботило, что о ней подумают покорители демонов. Она попыталась дать пленнику пилюлю, но, сколько девушка ни старалась, ей не удалось разомкнуть плотно стиснутые зубы демона. Со вздохом Цзи Юньхэ отложила флакон в сторону и принялась по чуть-чуть, тонким слоем наносить целебную мазь на израненное тело тритона.

Мягкие подушечки девичьих пальцев касались кожи демона так нежно, словно это был хрупкий ломтик тофу. Цзи Юньхэ действовала осторожно и внимательно, не пропуская даже мелких царапин под чешуйками. Казалось, страшные раны, покрытые сгустками запекшейся крови, медленно зарастают под кончиками ее пальцев.

Ран было слишком много: тонкие глубокие порезы и обширные повреждения, которые нелегко обработать и еще труднее перевязать. Покончив со всем этим, Цзи Юньхэ подняла голову и увидела, что в темницу пробивается ясный свет луны.

Сюэ Саньюэ к этому времени незаметно ушла, а подручные Линь Хаоцина, получившие приказ присматривать за верховным стражем, прикорнули в стороне у камня, сидя спиной к спине.

Когда всецело погружаешься в дело, время летит незаметно. Цзи Юньхэ покрутила головой, разминая затекшую шею. Последние, еще не обработанные раны на теле тритона – отпечатки стальных оков – находились на запястьях. Темная сталь врезалась в кожу, превратив запястья в кровавое месиво, которое спеклось в струп, сочащийся кровью. При одном взгляде на раны к горлу подкатывала тошнота. Цзи Юньхэ омыла руки демона и нанесла целебную мазь. Когда она принялась перевязывать раны, то внезапно почувствовала на своем лице холодный взгляд.

– А-а, проснулся, – тихо поприветствовала Цзи Юньхэ тритона.

Синие, как лед, глаза пристально смотрели прямо на нее. Девушка протянула к лицу пленника пилюлю застывшего снега:

– Вот. Это исцелит твои раны.

Тритон не открыл рта.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – произнесла Цзи Юньхэ будничным голосом, не прекращая бинтовать запястья. – Ты думаешь, что лучше умереть. Я бы на твоем месте, скорее всего, тоже так думала. Но если у тебя есть дом, есть неоконченные дела, есть те, кого хочется снова увидеть…

Цзи Юньхэ бросила на тритона быстрый взгляд и заметила, что при этих словах его губы чуть дрогнули. Пленник понимал ее речь и испытывал свойственные людям чувства. У него наверняка были дом, близкие, любимое занятие, планы на будущее… Речи Цзи Юньхэ вызвали в его сердце тоску по прошлому.

– Лучше оставайся в живых. По крайней мере пока твое положение не совсем безнадежно. – Цзи Юньхэ похлопала демона по тыльной стороне ладони.

Закончив бинтовать раны, она достала пилюлю застывшего снега и поднесла ее к губам пленника. Губы тритона были так же холодны, как его глаза. После короткого молчания он чуть разжал зубы, и Цзи Юньхэ удалось вложить лекарство ему в рот. Когда демон принял снадобье, девушка встала, отряхнула одежду, подняла сверток со снадобьями и направилась к выходу. Она ничего не требовала и не тратила попусту слов. Казалось, она приходила лишь за тем, чтобы исцелить демона. Казалось… Она действительно приходила, чтобы спасти пленника.

Толкнув дверь камеры, Цзи Юньхэ разбудила вздремнувших помощников Линь Хаоцина. Увидев, что девушка запирает за собой камеру, они поспешно вскочили:

– Верховный страж, вы уходите?

– Сон одолевает. Пойду домой, высплюсь как следует. Сегодня использовать молнии и темную сталь больше нет нужды. Пленник сильно изранен и никому не сможет причинить вреда. Просто присматривайте за дверью, – равнодушно распорядилась она.

Цзи Юньхэ ушла, оставив подручных Линь Хаоцина перешептываться у себя за спиной:

– Верховный страж… слишком ласково обращается с этим демоном, тебе не кажется?

– Ты здесь недавно и многого не понимаешь. Думаешь, у стража в запасе меньше приемов, чем у молодого господина? Она использует тактику умиротворения, вот и все.

Переговариваясь, они разглядывали запертого в камере тритона. Он дышал легко и размеренно, словно ничего не понимал и не слышал.

Покинув подземелье, Цзи Юньхэ вдохнула полной грудью. В темнице было слишком влажно и душно. Туда не проникали беспечный ветер и благоухание цветов. Жаль только, что ветру и цветочному аромату долины недоставало свободы, царившей за ее пределами.

Цзи Юньхэ уходила все дальше в глубь цветочного моря, устилавшего долину. Цветы в изобилии посадили здесь покорители демонов, когда впервые приехали в долину. Они распускались в разное время года, поэтому яркие краски ароматного моря не тускнели круглый год.

С тех пор прошло более пятидесяти лет. Покорители демонов давно утратили интерес к цветам и уходу за ними, отчего те в скрытой от посторонних глаз долине одичали: выросли людям по пояс, обзавелись шипами, а некоторые источали яд. Редко кто отваживался углубляться в живописные заросли.

Цзи Юньхэ любила приходить сюда, чтобы насладиться тишиной. Она медленно брела, вдыхая аромат, пока неожиданно не наткнулась на магический барьер. Невидимая стена преградила ей путь. Цзи Юньхэ коснулась барьера рукой и догадалась, кто мог выстроить стену поздней ночью среди цветочной поляны. Она легонько постучала по барьеру, и чары рассеялись. Перед ней раскинула ветви гигантская глициния, под сенью которой замерли в ожидании двое.

– Я сразу догадалась, что это ты, – сказала Цзи Юньхэ.

За барьером прятались Сюэ Саньюэ и… ее раб, белокурый демон-кот с разноцветными глазами.

Сюэ Саньюэ в свое время во всеуслышание объявила, что подобрала этого демона, что он оказывает неоценимую помощь в поимке нечисти, подчиняется ее воле и принадлежит ей как раб. Она дала ему имя – Ли Шу. Только Цзи Юньхэ знала, что между Сюэ Саньюэ и Ли Шу есть нечто большее.