Камчатский рубеж

«Спасибо, Тихон», – мысленно сказал он. Алексей в отсутствие Светки решил заглянуть в комнату справа. Комната оказалась средних размеров, в ней стояла кровать с периной, у окна шкаф и в одном углу небольшой столик с чернильным прибором, все скромно, но как-то со вкусом. Алексей подошел к шкафу, открыл его, и реакция на увиденное была такая же, как ранее у брата. На верхней полке лежало все женское для Светы, на нижней – все для него. Алексей взял в руки крем после бритья, усмехнулся.

– Опять проделки Тихона, спасибо друг, – сказал он тихо вслух.

Федор заглянул к брату.

– Как тебе подарок Тихона? – спросил он. – Да, молодец, очень неожиданно и все нужное, как оказалось.

– А ты как устроился, все нравится?

– Да, все нравится, как раз квартирка для меня, – ответил Федор.

– О чем вы здесь опять спорите? – спросила Светка, вернувшаяся откуда-то.

– Да вот обсуждаем подарок Тихона. – Сказав это, Алексей показал на шкаф.

Светка подскочила быстро к шкафу, и что здесь началось! Она от удивления вскрикнула, повторяя почти одно и то же:

– Какой молодец Тихон, какой молодец! Спасибо тебе огромное.

– Света, Света, успокойся, пожалуйста, скажи, куда ты ходила. И что ты хотела сказать нам?

– Да-да-да, сейчас скажу, – продолжала возбужденно говорить Светка. – У Акакия Матвеевича была сегодня баня для домочадцев, он предложил сходить в нее, она еще теплая, париться нельзя, но помыться можно, воды теплой много, я была там и все увидела. Ну как, идем? – обратилась она к ним.

– Что за вопрос, конечно же идем. – С этими словами Федор вышел из комнаты.

Светка подошла к Алексею, поцеловала его в губы, прошептав:

– Я люблю тебя, Лешенька.

– Я тебя тоже люблю, – ответил Алексей, обнял и прижал к себе Светку.

Баня, вернее, две бани стояли на заднем дворе гостиницы. Первая предназначалась для прислуги, вторая – для домочадцев и самого Акакия Матвеевича.

– Вам сюда. – Светка показала на большую баню. – А мне туда. – И она направилась в малое строение.

– Освоилась твоя Светка быстро, скоро поклоны раздавать будем.

Федор зашел в баню, Алексей за ним. Банными делами занимались около двух часов. Федор плеснул на камни черпак воды, от них пошел легкий пар и жар.

– Посидим немного, это полезно.

Так и просидели, периодически выходя в предбанник, чтобы немного отдохнуть от жары. Потом обливались холодной водой, и время прошло незаметно. Спасибо Тихону, что позаботился о шампуне и мочалках. Состояние было как у заново родившихся, легко телу и душе. Придя во флигель после бани, они увидели накрытый стол: вареное мясо, немного белого хлеба, жареная рыба и кувшин молока.

– Что, спать? – спросил Федор, зевая после ужина.

– Да, пора, – ответила Света, направляясь в комнату.

Марфа и Дуня уже суетились возле стола, собирая посуду и унося канделябры. Алексей провалился сразу в глубокий сон, Светка пыталась обнимать и ласкать его, но он уже ничего не чувствовал, только ровное и спокойное сопение Алексея слышалось в ночной тишине. Алексею снился сон: очутился он где-то в лесу на поляне, все в ярких красках, щебечут птицы, воздух наполнен приятными запахами леса, травы, меда и даже ладана. На середине поляны стоит пень, на нем сидит старик, одетый в холщовую рубаху и штаны, на ногах лапти из лыка, перевязанные крест-накрест до колена оборами – шнурками, скрученными из того же лыка, из которого изготовлены и сами лапти. Чем ближе подходил Алексей к старику, тем больше хотелось плакать от радости и что-то рассказать этому старче. Алексей чувствовал себя как ребенок, который ушибся, играя на улице, и, рыдая, идет к маме, чтобы та пожалела его. Подойдя к старику, Алексей упал на колени, слезы сами текли по щекам его.

– Отче! Отче! Родной мой отче! Прости раба твоего! – продолжал, плача, говорить Алексей.

У старика длинные седые волосы, такая же белая борода и брови. Он посмотрел на Алексея ласковым взглядом, в котором отражалась синь небес. Алексей не мог оторваться от этого взгляда.

– Встань, Лешенька, встань, отрок мой, – сказал старик добрым голосом. – Все твои страхи, все твои огорчения и радости – это и есть жизнь. «Я знаю, о чем ты меня хочешь спросить, не поддавайся своим страхам, ибо, впустив их в душу, ты не сможешь их выгнать оттуда. Пусть они развеются у порога твоего дома. На все воля Божия. Ты добрый человек, и пусть твоя доброта всегда будет с тобой. Будь тверд в своих решениях. И помни: я везде и во всем. В твоей службе на благо России-матушки помогут все святые!»

Сказав это, он плавно поднял руку, медленно очертил ей в воздухе фигуру в виде круга, и неожиданно появился маленький золотой шарик, он висел в воздухе в трех метрах от старика, на уровне роста Алексея. Шарик стал очень быстро крутиться на месте, его границы расширялись все больше и больше, переливаясь бирюзовым и золотым цветом. Алексей стоял в оцепенении. Затем шар перестал расширяться, и внутри него появилась прозрачная, как стекло, стена. Старик пригласил Алексея к этой стене, там внутри оказалось большое поле. Лето. На зеленом травяном ковре стоял строй русской дружины, одетый в броню, кольчугу и сфероконические шлемы, все это сверкало на солнце золотом и серебром. Пики, возвышающиеся над головами воинов, однотипные конусообразные щиты, обтянутые окрашенной красной кожей, по краям которых шли металлические пластины с рисунком в центре. Из вооружения имелись мечи в ножнах на поясах у дружинников. Все выглядело торжественно и парадно, но в то же время вызывало тревогу. Перед воинством стоял мужчина, облаченный в такие же доспехи, как и дружинники, только отличался он тем, что броню украшали накладные толстые пластины из золота с изображением какого-то зверя или птицы, а на голове его была золотая, полусферической формы шапка с опушкой из собольего меха, небольшой наконечник по центру венчал золотой крест. Весь головной убор был украшен жемчугом, драгоценными камнями, через плечо крепилась поверх доспехов длинная накидка красного цвета, расшитая золотом, которая почти касалась земли. Алексей не видел лица этого мужчины, видимо князя или какого-то военачальника: он стоял спиной к нему, изредка поворачиваясь вполоборота. Алексей прислушался, о чем говорил князь: «Смерти, дети, не бойтесь, ни войны, ни зверя, дело исполняйте мужское, как вам Бог пошлет. Ибо если я от войны, и от зверя, и от воды, и от падения с коня уберегся, то никто из вас не может повредить себя или быть убитым, пока не будет от Бога повелено. А если случится от Бога смерть, то ни отец, ни мать, ни братья не могут вас отнять от нее, но если и хорошее дело – остерегаться самому, то божие сбережение лучше человеческого».

– Да это же Владимир Мономах! – воскликнул Алексей.

Правление князя привело к усилению политического влияния Руси, расцвету культуры. Владимир был талантливым человеком, ему принадлежит «Поучение Владимира Мономаха детям». Это не только рассказ о жизни князя, но и мудрые советы потомкам о том, как до́лжно управлять. Алексей смотрел пристально на князя, но стекло стало исчезать, а вместе с ним все то, что было за ним. Только голос Мономаха прозвучал как набат колокола: «Смерти, дети, не бойтесь, ни войны, ни зверя, дело исполняйте мужское, как вам Бог пошлет…»

– Лешенька, Лешенька, вставай, просыпайся, милый, – продолжала мурлыкать Светка, целуя его. – А то тебя все заждались.

– Кто заждался? – спросил Алексей, но Света уже вышла из комнаты.

Алексей встал, оделся, увидел на столе кувшин с водой и тазик, умылся, вытер лицо полотенцем. За столом в гостиной уже сидели Федор, Светка и Тихон. Они бурно что-то обсуждали.

– Привет всем! – Алексей подошел к Тихону и пожал ему руку.

– Ну ты и спать горазд, братец! – сказал Федор, поедая вареную оленину. – Уже два часа дня. Смотри, какой пир закатил нам Акакий Матвеевич.

– С чего такая щедрость? – спросил Алексей.

– По случаю вашего вступления в должность, да и Акакию Матвеевичу я обещал китового мяса заготовить, – ответил Тихон.

«Все-таки коммерция превыше всего», – подумал про себя Алексей, усмехнувшись. На столе действительно было много вкусного, начиная с мясной похлебки в глиняных горшочках и заканчивая толстыми кусками оленины, красной рыбы, черного хлеба, сала и большой плошкой красной икры. Замыкали это пиршество черемша, засоленный папоротник и два графина – с водкой и какой-то наливкой. Алексей стал жадно есть похлебку, она пришлась ему по вкусу, и здесь он заметил, что все смотрят на него:

– Что?

– Проголодался ты, братец, даже не видишь нас, – прокомментировал Федя.

Тихон разлил из графина водку по рюмкам:

– За нас, друзья мои, чтобы у нас все получилось!

Выпив водки, Алексей продолжал есть, а Тихон, вытащив трубку, закурил и наблюдал за своими друзьями.

– Насытились, ребята, теперь и о делах можно поговорить. – Сказав это, Тихон пустил колечко табачного дыма. – С тобой, Федор, все проще, завтра поедешь со мной к мастеру, будем приводить тебя в хорошую физическую форму, так что к утру будь готов.

– Подожди, как это будь готов и почему у тебя все так быстро, Тихон? Я же назначен… как это… – Федор стал вспоминать слово.

– По фортификационным работам, – ответил за него Тихон.

– Я знаю, но время бежит неумолимо, а сделать предстоит многое, поэтому вы оба нужны мне в отличной физической форме, с превосходными навыками владения холодным оружием, тактики и стратегии ведения боя, и все это надо будет сделать за короткое время. С тобой, Алексей, сложнее, ты будешь не только заниматься физической подготовкой, но и вести расследование, но ты справишься, я в этом уверен. Заниматься твоей подготовкой буду я сам, на время вашего обучения я воспользуюсь на короткий срок своими способностями. Тебе, Алексей, это поможет быстро находить общий язык с теми, кто тебе при расследовании будет необходим. Воспринимать тебя все будут так, как будто давно знают, но это на короткий срок. Успей максимально узнать главное, и лишь от тебя зависит то, как ты завяжешь с этими людьми отношения, чтобы по истечению моего воздействия на них они так же доверительно продолжали с тобой общаться. Вот вроде бы и все.

Тихон постучал курительной трубкой по столу, собрал пепел и остатки использованного табака в ладонь, положил его в карман вместе с трубкой.

– И еще, использование вами гражданской одежды и осторожность со стороны губернатора подтверждают мою версию: в городе орудует группа шпионов, хотя может быть и одиночка.

– Так уж и шпионов? – спросил удивленно Алексей.

Тихон усмехнулся:

– А как ты думаешь, учитывая ситуацию и пропажу людей, да и те, что пропадают, не просто обычные люди, но в своей сфере высочайшие профессионалы. Вот тебе список пропавших, прочитай, кем они были, и ты поймешь, что это целенаправленная акция по их уничтожению. Об одном прошу тебя – будь осторожен! В большей степени англичане, да и французы тоже мечтают повторить здесь то, что они делали для покорения Индии, но меньшими силами и с меньшими потерями, так сказать, одержать молниеносную победу, поэтому для них все средства хороши, начиная с подкупа и заканчивая убийством. Тебе в помощники я завтра пришлю двоих людей, они будут помогать и охранять тебя.

– Интересно, как это будет выглядеть? – пробурчал тихо Алексей.

– Разберешься, – ответил проводник.

– Там, кстати, Прохор внизу тебя ждет, он покажет тебе город, можешь приступать к работе. Ладно, ребята, мне пора, до завтра. – С этими словами Тихон вышел из комнаты.

–– Да уж, – тихо и протяжно промолвил Федор.

– Кто со мной на прогулку по городу пойдет? – спросил Алексей.

– Это не для меня, давай сам, а я пойду полежу на кровати, с завтрашнего дня неизвестно, буду ли я высыпаться. – И Федор направился в свою комнату.

– Я с тобой пойду, Лешенька, – проворковала Светка.

Прохор стоял у запряженной в телегу лошади:

– Добрый день, господа.

– Здравствуй, Прохор, – приветствовала его Светка. – Покажешь нам город?

– Покажу, – ответил мальчишка.

– Только у меня просьба к тебе, здесь порт и город недалеко, может, пешком пройдемся?

– Можно и пешком, но сначала надо доехать до города, а то лошадь распрягать придется, – ответил как-то недовольно Прохор.

Доехав до города, Прохор остановил телегу и привязал лошадь к коновязи рядом с каким-то домом. С Авачинской бухты подул легкий ветерок, солнце начинало припекать, но палящего жара не чувствовалось.

– Как замечательно здесь! – воскликнула Светка.

Только сейчас весь город был виден, как на ладони. Крик чаек напомнил им, что это портовый город. Алексей смотрел и удивлялся тому, что все дома были деревянными и выстроены добротно, различие было в том, что одни дома с крышами, крытыми железом, другие просто из плетеной соломы или камышового тростника.

– Вон там, – Прохор показал рукой, – стоят дома разных ведомств, а здесь – горожан. Те, которые вдоль берега с правой стороны Петропавловской гавани, это дома морского ведомства, таможни и казначейства, а здесь флигель для офицеров, казарма для нижних чинов, пекарня, торговые лавки, литейный цех и гауптвахта. Да, много чего наш губернатор построил, – с гордостью сказал Прохор. Чувствовалось, что мальчишке нравился губернатор. – От Авачинской бухты Петропавловскую гавань отделяет узкий мыс, который образуют две горы – Никольская и Сигнальная, обе с крутыми обрывами со стороны Авачинской бухты и более пологими склонами к городу, имеющими несколько троп. Склоны гор густо покрыты зарослями кедровника, на Сигнальной находится флагшток, на котором развевается крепостной флаг города, с противоположной стороны Никольская гора спускается к болотистому Култушному озеру. Между озером и горой со стороны берега идет широкая дорога, которая ведет прямо в город. Почти по центру гавани отделяется от бухты узкая песчаная коса, прозванная Кошкой. Южнее Петропавловска есть возвышенность под названием Красный Яр, там находится городское кладбище…

Алексей слушал подробный рассказ мальчишки и внимательно смотрел на те места, которые он указывал. За разговором незаметно они подошли к берегу Авачинской бухты, где местные ребятишки ловили на донки камбалу.

– Как улов, ребята?

– Во-о сколько! – ответил мальчуган лет пяти и попытался поднять большой и длинный крюк с ручкой, на нем, нанизанная за жабры висела камбала, семь штук; его неразговорчивый старший брат помог малышу поднять их улов с песка.

– Какие молодцы, хороший улов! – промолвил Алексей.

Осмелевший уже мальчик постарше, шмыгая носом, сказал:

– Да ну его, всего боится Митрофан, с ним на большие камни не сходить.

– Сам ты боишься! – огрызнулся мальчуган.

– А что там, на больших камнях? – заинтересовался Алексей.

– Рыбы много, да и большие каменистые окуни водятся. Да разве с ним пойдешь? – продолжал говорить с грустью старший брат.

– А как тебя-то величают? – обратился Алексей.

– Григорий я.

– Так почему Митрофан боится идти на большие камни? – продолжал новоиспеченный офицер.

– Ходили мы недавно туда. Вечерело. Потом вдруг неизвестно откуда появились два мужика, вот он и испугался. Непонятно, на чем они приплыли. Ни каяков, ни байдары не было. Мы потом обошли все, но ничего не нашли, – закончил рассказ Григорий.

Алексей чувствовал, что-то важное есть в рассказе ребят, но что?

– Спасибо вам за гостеприимство и за разговор. Вот вам по конфетке.

У Алексея с детства была привычка в кармане носить конфеты, мама всегда давала ему сладкое, так эта привычка и осталась. Алексей развернул конфеты и отдал их детям, а фантики спрятал в свой карман, не то прочитают, что конфеты изготовлены на фабрике имени Крупской, появятся ненужные вопросы. Алексей улыбнулся.

– Даю вам и денежку. – Офицер вытащил из кармана серебряную монету небольшого достоинства и отдал ребятам.

Те даже замерли от неожиданности, взволнованно спросили:

– За что?

– Хочу купить у вас улов, вы не против, ребята?

Мальчишки кивнули в знак согласия.

– И еще, знаете Акакия Матвеевича?

Дети опять утвердительно кивнули.

– Тогда отнесите рыбу его дочкам, Марфе или Дуне, скажите, что для Алексея Ивановича Чернова. Вот и познакомились, – сказал Алексей, улыбаясь.

Только сейчас он заметил, что Светы рядом нет. Посмотрев по сторонам, он увидел свою любимую, оживленно беседующую с какими-то девушками. «Да, – подумал он, – быстро она адаптируется к ситуации».

Ребята побежали вперед, волоча рыбу по песку, издалека Алексей услышал голос Григория:

– Вот рыбу сейчас отдадим и мамку обрадуем.

Они старались идти быстро, но маленький Митрофан явно не поспевал. Алексей смотрел на них с отцовской нежностью, и что-то защемило в душе, захотелось домой, тоска на секунды овладела им, но скоро все прошло. Алексей увидел, что мальчишки подошли к Светке и стали говорить с девушками. Алексей узнал в них Дуню и Марфу. Дуня, улыбаясь, разговаривала с детьми, в руке она держала крюк с рыбой. Мальчишки посмотрели на своего благодетеля, тот в ответ кивнул головой. Радостные ребятишки побежали в город.

– Здравствуйте, красавицы, – сказал Алексей.

Девушки слегка покраснели и ответили:

– Добрый день, барин.

– У меня к вам просьба, пожарьте, пожалуйста, рыбу… и побольше лука.

– Хорошо, барин, как прикажете, барин. – С этими словами девушки повернулись и направились в сторону дома.

– Что, милый, как твои дела, почему ты грустный?

– Да не грустный я, скорее задумчивый, – ответил Алексей.

– Не переживай, все образуется.

Света взяла его под руку, и они направились обратно в гостиницу. Так и шли молча по дороге, каждый думал о своем. Света продолжала наслаждаться красотами Камчатки и Авачинской бухты, а офицеру канцелярии Его Императорского Величества не давал покоя разговор с мальчишками. От размышлений его оторвала Светка.

– Вот и пришли, – объявила она.

Алексей даже не заметил, как они дошли.

– Да, пришли, – ответил он как-то рассеянно.

– Ты даже не разглядел, как здесь красиво, – продолжала ворковать она. – Здорово, что мы здесь.

Алексей смотрел на Светку, слушал ее и ничего не мог ответить. «Все-таки дуры бабы. Попали в такую ж….у, грубо говоря, а ей все нипочем, где логика? Ей красоту подавай, забыла, что я говорил. Пятнадцать лет здесь прожил, действительно красиво. Или сказать ей, что глупая она?» – мысленно рассуждал Алексей и понимал, что напрасно на нее злится за, как ему казалось, чрезмерную беспечность и легкомыслие. «Нет, лучше промолчу, а то обидится», – продолжал рассуждать он.

– Что ты молчишь, разве я не права?

– Права, милая моя, права— ответил Алексей.

– А что? – продолжала она. – В наше время билет на самолет дорогой, чтобы добраться сюда, гостиница тоже дорого стоит, люди едут в Турцию или еще куда-то. А здесь так красиво, аж дух захватывает, – продолжала восхищаться Светка.

– Да, милая, здесь очень красиво, – согласился он и нежно поцеловал ее.

Немного успокоившись, она ушла в комнату. Алексей, вытащил из кармана листок, который дал ему Тихон, начал читать. Как и говорил проводник, в списке было пять человек с указанием на то, чем они занимались. В списке значились три унтер-офицера, приписанных к разным номерам батарей, участвующих в обороне города, и два охотника, как оказалось при дальнейшем расследовании, одни из лучших стрелков.

«Да, что-то в этом есть, но зачем, для чего? – продолжал он мысленно задавать вопрос. – Создать в городе хаос, панику? Или происходит целенаправленное уничтожение тех, от кого зависит оборона города? Тогда надо убить всех офицеров, но это опасно и точно раскроет планы недругов. Тогда что? Или подготовка к главной цели – губернатор. Как и какими силами будет это сделано до прихода англо-французской эскадры?» Ответа пока не находил Алексей, от размышлений его оторвал Федор. Вид у брата был помятый: воспаленные глаза, щетина на лице, всклокоченные волосы.

– Голова очень болит, – сказал он. – Да и сны какие-то странные, голоса баб в голове постоянно, просто ужасно устал. Закрою глаза, и начинается вся эта хрень.

– Может, съешь чего-нибудь? – спросил его Алексей.

– Нет, спасибо, попью воды и попробую поспать.

Он зачерпнул ковшиком воды из деревянного ведра, отпил пару глотков и пошел в свою комнату.

«Да уж, бедолага», – подумал Алексей.

На улице уже темнело, лай собак и разговоры людей где-то внизу отвлекли Алексея от его мыслей. В дверь постучали, и вошла Марфа, в руках она держала поднос с жареной рыбой, аромат которой заполнил все помещение.

– Марфа, мне положи, пожалуйста, одну рыбу, все остальное на завтра оставь.

Та, кивнув, вышла. Алексей заглянул в комнату, Света спала на кровати, свернувшись калачиком. Поужинав в одиночестве, Алексей решил, что все определится завтра. «Утро вечера мудренее», – подумал он, засыпая. Сон был глубоким и спокойным, и ничто не могло его нарушить. Громкое «ку-ка-ре-ку!» наконец разбудило Алексея. «Вот гад, и не спится этому петуху!» – рассерженно подумал он. «Оторвать бы ему голову!» – продолжал злиться Алексей. Он тихо встал, чтобы не разбудить Свету, быстро оделся и вышел в гостиную. Рассветало. Алексей сел за стол, развернул бумагу и продолжил изучать список. За окном все чаще были слышны голоса людей, лай собак, скрип телег и топот лошадиных копыт. Город просыпался.

Глава 6. ФРЕГАТ

В августе тысяча восемьсот пятьдесят третьего года из Кронштадта на Дальний Восток вышел фрегат «Аврора» с корветом «Наварен», на котором в свое время служил губернатор Камчатки. В Северном море оба судна попали в жестокий шторм. Фрегат и корвет получили серьезные повреждения и вынуждены были встать на ремонт в норвежском порту Кристиансунн, затем продолжили ремонт в английском Портсмуте. Старый корвет не выдержал шторма и продолжить океанское плавание уже не мог, поэтому было принято решение его разоружить, а корпус и рангоут – общее устройство для подъема и растягивания парусов – продать на слом голландцам, желающим его купить, экипаж корвета «Наварен» расформировать и отправить обратно в Россию, за исключением тех специалистов, которые были необходимы в большом плавании и тем более в боевых условиях. Сделав все необходимое для этого, фрегат «Аврора» направился для вынужденной стоянки в английский порт. В Портсмуте, почувствовав враждебное отношение английских властей и понимая, с чем это связано, капитан-лейтенант Изыльментьев Иван Николаевич, командир фрегата «Аврора», принимает решение: после частичного ремонта выходить в Атлантический океан.

Прибыв в Рио-де-Жанейро для короткого отдыха, корабль бросил якорь на стоянку в порту. Отдав распоряжения офицерам и экипажу, которые будут заниматься ремонтом корабля и установкой новой мачты, потому что мачта была сломана при переходе из океана в океан, в сильный шторм и ураганный ветер, капитан сошел на берег со свободными от работы матросами и офицерами. Подойдя к мальчишке, который что-то выкрикивал и предлагал купить у него газету, офицер протянул ему монету и взял газету. Французская газета „Le Figaro“ писала: «Это не победа русских, а кровавая резня».

«Так уж и резня? – подумал про себя командир фрегата с усмешкой. – Браво, Павел Степанович! Браво, Нахимов!»

В газете писали о Синопском морском сражении. Содержание статьи сводилось к тому, что русская эскадра под командованием вице-адмирала Нахимова Павла Степановича одержала победу, разгромив турецкий флот и взяв в плен Осман-пашу, адмирала, командующего турецкой эскадрой. Как обычно, в иностранных газетах о России ничего лестного не пишут, но сам факт того, что эскадра русских военных кораблей победила в сражении, никто не мог не признать. Синопская битва 18 ноября 1853 года – последняя в мировой истории победа парусного флота. В дальнейшем в морских сражениях участвовали пароходы. Кроме того, битва при Синопе стала первой морской баталией, в которой эффективно были применены «бомбические» пушки. Вернувшись на корабль, командир объявил о победе черноморцев в Синопском сражении. Под крики «Ура!» «авроровцы» салютовали холостым пушечным выстрелом. В порту были не только торговые судна, но и военные корабли, по их вымпелам можно было определить государства, которым они принадлежали, здесь большинство было английских и французских, а также их союзников. Они понимали, почему прозвучал салют, и проявляли свое недовольство, ругаясь и крича в адрес русского фрегата. За праздничным ужином в офицерской столовой во время дружеской беседы командир объявил о том, что принято решение сделать самый необходимый ремонт, пополнить запасы пресной воды, фруктов и мяса и продолжить переход, чтобы не стать легкой добычей для англичан или французов. Офицеры с пониманием отнеслись к этому сообщению, тем более, что в Рио-де-Жанейро о развязывании войны с Россией говорили как о само собой разумеющемся факте и ждали только главной новости – официальном объявлении войны. Иван Николаевич Изыльментьев был опытным моряком и, конечно, понимал, что приближающееся время весеннего равноденствия – самый страшный момент для парусного корабля при огибании мыса Горн. Однако выбора у капитана не было, меж тем в порт прибывали все новые и новые корабли, и это были не гражданские суда, а военные фрегаты Великобритании и Франции. Их соседство в канун войны было куда опаснее, чем ураганные штормы при переходе из океана в океан. Решение было принято: корабль выходит в море.