Карфаген 2020. Восхождение

Элисса минут пять смотрела в потолок и пыталась вспомнить имя той женщины. Мальчика звали то ли Иохим, то ли Йохан… И все. Только лица – никаких имен. А еще она знала, что сломала позвоночник, но спаслась, что случилось с мужем и ребенком – неизвестно, проснувшись, Элисса была уверена, что они погибли, а она была в больнице и потому не пришла на кремацию.

Настроение было испорчено на весь день. Она смотрела новости, где только и говорили про Леона, показывали его, выступающего перед толпой. Элисса ликовала, что он на свободе, а значит, скоро появится… наверное… если не забыл ее.

Кто она? Никто и ниоткуда, преступница, рядом с которой стоять опасно, он – звезда, стоит ли ему так рисковать? Наверное, нет. Правильнее забыть о ней, он ведь и так сделал для нее слишком много.

Но подсознательно Элисса все равно его ждала. Понимала, что впустую – но ждала. Радость от того, что Леона освободили, соседствовала с грустью от того, что теряет его. Тевуртий улетел к Пенелопе, у него так хорошо получалось находить нужные слова, а теперь она предоставлена сама себе. Включив все телевизоры, она ходила из комнаты в комнату, смотрела на Леона и не могла насмотреться. Больше всего в жизни ей хотелось обнять его.

И вот третью ночь подряд Элиссе снится, что она – другой человек. Теперь ей больше лет, у нее стрижка каре, каштановые волосы с седыми прядками на висках. Когда разбился флаер, мальчик, видимо, выжил, теперь ему лет двенадцать.

Они с мальчиком находятся в колоссальном мраморном здании, не похожем на жилое помещение. Снаружи грохочут выстрелы. Влетает слуга, тянет за руку, но нужно бежать сквозь огонь, она панически боится огня и не решается. От дыма дерет в горле. Слуга притаскивает мокрые простыни, и они втроем врываются в объятую пламенем комнату.

– Не дышите! – напоминает слуга. – Тут угарный газ.

Языки пламени касаются простыни, которую она держит над головой одной рукой, а второй тащит за собой мальчика. Преодолев смертельно опасную комнату, они оказываются в развороченном помещении под звездным небом. Луч прожектора слепит, знакомый голос из флаера примирительно просит оставаться на месте.

Элисса открывает глаза. Сердце готово выпрыгнуть из груди, ноздри щекочет едкий дым, глаза слезятся. Если первые два сна можно списать на совпадение, то третий…

Умывшись, Элисса идет не в кухню, а возвращается к себе в детскую, находит карандаш и записывает сон, стараясь припомнить детали. Интуиция подсказывает, что ей показали сон-предупреждение, но что он значит? Кто эта женщина? Имя она так и не вспомнила. Место? Просторный мраморный зал, белые колонны…

Когда выбежала из объятого огнем зала, перед тем, как ослепла от луча прожектора, она заметила, что находится не в зиккурате, сооружение, где она жила (или пряталась?) стояло прямо на земле, и вокруг буйствовала растительность.

Вчера Тевуртий вернулся, когда Элисса уже спала. Из-за непрерывной нервотрепки у нее расстроился сон, она спит по два часа, просыпаясь, бродит по дому, и он привез ей успокоительных капель.

– Доброе утро, – улыбается он, ставит на стол тарелку с печеньем и стакан. – Я сделал тебе коктейль.

Элисса садится, поджав ногу, берет стакан и рассказывает сны. Тевуртий слушает внимательно, потирая подбородок, качает головой.

– Сложно сказать, что это. Если существует множество миров, возможно, ты соединилась со своим двойником. Если все происходит в нашем мире, то ты себя настолько издергала, что даже сны снятся тревожные.

– Это не просто сон… Предупреждение, что ли. Я должна что-то увидеть и понять. Может, так со мной пытается говорить Танит… Но я не понимаю! Знаю только, что очень важно для меня… и для Леона.

Последнее она говорит, потупившись, думает, что уж он точно разгадал бы головоломку. Будто прочтя ее мысли, Тевуртий ободряет:

– Не расстраивайся так. За Леоном сейчас наблюдает весь мир. Как только разгрузится немного, он обязательно появится.

– Понимаю все это… Но все равно грустно и… Еще сон. Чувствую, что надо рассказать ему, но как?

Тевуртий молча наливает в стакан воды и капает туда успокоительные капли, протягивает девушке. Элисса выпивает и то ли кажется, то ли и правда ей хочется спать. Пошатываясь, она идет к себе, падает на кровать и выключается без сновидений.

Будит ее стук в дверь. Еще толком не проснувшись, она бежит открывать, спросонья вспоминает, что не заперто, сердце колотится в сладостном предчувствии. Неужели?..

– Входите, – говорит она, и в комнату входит Тевуртий, загадочно улыбаясь, кладет на столик непонятный прямоугольный девайс. – Тебе послание от Леона. Это голографический проектор, умеешь им пользоваться?

– Нет, – радостно восклицает она и подходит ближе.

– Садись на диван, – говорит Тевуртий, нажимает на кнопку, и в середине комнаты появляется Леон, замирает – почти как живой, только слегка прозрачный. Элисса подходит к нему, Тевуртий продолжает: – Послание длится десять минут. Вижу, что тебе хочется остаться одной. Когда закончишь, позови меня, сделаем запись и передадим ему.

Он снимает проектор с паузы и уходит. Голограмма Леона смотрит перед собой, и Элисса становится так, чтобы казалось, будто – на нее.

– Привет, малыш, – он улыбается, протягивает руку, делает жест, словно гладит ее по голове. – Хочу, чтобы ты знала: я тебя не забыл, но прийти пока не могу, это слишком опасно, за мной все время наблюдают и союзники, и недруги, уверен, они не поленятся проверить всех, кого я посетил. У меня все хорошо: получил гражданство на четвертом уровне, и все озвученные на камеры планы – правда. Завтра с командой начнем создавать «Оплот»…

Он говорит с такой нежностью, что Элисса, не сдержавшись, подходит и проводит по его щеке, представляет тепло кожи. Закрывает глаза и слушает, слушает, слушает его голос, впитывает каждое слово, как губка. Он повторяет снова и снова, что не забыл ее и очень хотел бы оказаться рядом, но придется потерпеть, просит ее быть осторожной и дождаться, а пока – записать ответное послание.

Десять минут пролетают, как миг. Элисса вертит в руках проектор, включает послание заново, а потом еще раз – не может наслушаться, ведь проектор придется отдать, а она готова смотреть на Леона хоть весь день.

Постучав, дверь отворяет Тевуртий.

– Знал, что так и будет. Тебе еще нужно время? Посланник готов подождать, усадил его пить чай.

– Еще полчасика, – виновато улыбается она. – А можно… перезаписать? У вас есть что-то похожее?

– Потерпи немного, Леон скоро сам приедет. – Тевуртий подходит, показывает, какие кнопки нажимать, и удаляется.

Но прежде чем записывать послание, она умывается – не стоит ему видеть ее зареванное лицо, пусть это и слезы счастья, причесывается, переодевается, а потом долго думает, что же сказать. Так много хочется сказать, а когда до дела доходит, слова пропадают.

На том же листке, где записывала сон, она набрасывает план послания, ругает себя за нерешительность, наводит проектор на диван, включает, садится, приглаживая блузку.

– Привет, Леон! Не представляешь, как рада тебя видеть! – Плотину прорывает, и Элисса без стеснения говорит, говорит, говорит – о том, как скучала, как переживала, как счастлива, что все у Леона получилось, и лишь в конце, погрустнев, рассказывает про сны, заранее извинившись за то, что, возможно, это неважно и лишь ее страхи.

На все про все уходит пятнадцать минут. Пересматривать запись Элисса не решается, выходит в кухню, где Тевуртий разговаривает с крепким мужчиной, сидящим спиной, который внимательно слушает и кивает.

Завидев Элиссу, Тевуртий велит гостю не оборачиваться, а ей делает знак, чтоб уходила. Она напоминает себе, что посторонние ее видеть не должны, кладет проектор на холодильник и возвращается к свою спальню, счастливо улыбаясь.

Глава 7. Фундамент "Оплота"

Вечеринка превратилась в нетрезвое обсуждение планов: сперва все бурно радовались победе и наедались-напивались натуральной едой, которая была недоступна раньше, потом зашел разговор о том, кто чего добился у себя на родине, и меня посетила неплохая идея, как предотвратить неизбежную коррупцию среди офицерского состава «Оплота»: нужны чужаки, люди из других зиккуратов, у которых в Новом Карфагене не будет никого. Конечно, большинство придется набрать из местных – где ж взять столько чужаков?

Оказалось, что у Тейна есть братья на острове, которых можно было бы привлечь, у Наданы на севере тоже круг общения оказался не узким, а вот Лекс идею воспринял скептически, но, пораскинув мозгами, сам рекомендовал нескольких человек. Земляков Вэры привлекать было нельзя, карталонцев сочли бы диверсантами.

Кто есть у меня? Трикстеров я в расчет не беру, если буду с ними сотрудничать, то разве что позже, когда твердо встану на ноги. Есть Эд, гемод Рэй, Тевуртий. Они с нижних уровней, и коммуницировать будет сложно, придется перетаскивать сюда их всех, кроме Тевуртия – он жаждет тихой жизни с женой и приемными детьми. Рэю оформить паспорт, легализовать его – думаю, сложностей не возникнет.

Казалось, впереди вагон времени, но на самом деле это не так: нужно побыстрее начинать кач, чтобы вылечит дочь Эйзера, убрать его подозрения и получить способности, которые защитят моих союзников от проклятия Боэтарха, вот только пока слабо представляю, как качаться. Спускаться вниз и искать приключения, как раньше? Слишком опасно, учитывая, какие у меня теперь враги. Остается надеяться, что, играя по-крупному, я буду получать больше опыта.

Но здесь все упирается в создание «Оплота», а это процесс небыстрый. Ничего, уже завтра можно согласовать детали с Гисконом и запустить маховик, а самому нанести визит нескольким майорам-гаммам. В сопровождении журналистов. Предъявить им обвинения в коррупции, арестовать, поставить относительно честных полицейских с низов.

Это засчитают как предотвращение противоправного деяния? Если нет, очень плохо, другого способа быстрой прокачки я не вижу.

* * *

Виктор с посланием от Элиссы приходит ближе к полуночи, когда моя команда утомилась бродить по комнатам, восхищаясь роскошью, и расселась за столом в гостиной. Подвыпившая Надана трепетна и ранима, Тейн весел и играет роль клоуна. Рабыня Миранда подает на стол, разливает вино по бокалам, но в беседе не участвует, как Тейн ни пытается ее расшевелить.

– Народ, мне надо ненадолго отлучиться, а вы развлекайтесь, не стесняйтесь.

– Ты главное Миранду нам оставь, – говорит Тейн. – Или ты против, и она твоя дьевушка?

Поднимаясь за Виктором по мраморной лестнице на второй этаж, отвечаю:

– Она рабыня только номинально, и вправе делать, что хочет.

В горячке событий я даже не просмотрел запись, где Ра проводит экскурсию по дому, рассказывает, что здесь и как: то интервью, потом гостей принимал, а теперь одного хочется – поскорее увидеть Элиссу. Только сейчас понимаю, как же ее не хватает, и от предвкушения аж сердце частит.

Наверху Виктор молча отдает мне голографический проектор.

– Ты уже выбрал себе комнату? – спрашиваю я.

– Нет. Я не имею права этого делать без вашего ведома, хозяин.

– Называй меня Леон, – поморщившись, говорю я. – Виктор, мне нужен не раб, а соратник.

Он склоняет голову:

– Я очень благодарен, что вы выкупили меня, и постараюсь оправдать доверие. К сожалению, я не создан для принятия самостоятельных решений, потому буду ждать, пока вы не предложите комнату.

Ставлю галочку, что надо покопаться в данных Виктора и посмотреть, можно ли убрать программу подчинения.

На втором этаже тоже четыре двери. За той, что справа – кабинет, остальные я еще не открывал.

– Виктор, иди к гостям… Или жди меня здесь, если хочешь… – вспоминаю, что он не умеет принимать решения, и берет злость на тех, кто сделал из человека безвольный биомеханизм, заточенный на подчинение. – Жди там, – указываю на дверь напротив, раб кивает.

В кабинете ставлю проектор на стол, включаю послание.

Элисса сидит на кровати, поджав ногу, и говорит, поначалу смущаясь и отводя взгляд, а потом все смелее, смотрит в объектив, улыбается, и на ее щеках появляются ямочки, которые безумно хочется поцеловать. Меня охватывает желание прикоснуться к ней, обнять, присвоить – такое же, как при первой нашей встрече. Смотрю, как она щебечет, и проплывают мысли о том, что на земле шесть миллиардов людей, а для меня один человек важнее всех, и я не думал, что такое со мной случится. Но главное, я уверен, что не слаб, а силен этим чувством. Появляется стимул менять мир, что для себя и ради эфемерных целей неинтересно, но ради нее…

Излив накопившееся, Элисса на миг смолкает и продолжает уже полушепотом – рассказывает о своих снах, где она – не она, а проживает чужую жизнь, когда речь заходит о пожаре и мальчике, я понимаю, что мне было видение, а ей послание в виде сна, и это явления одного порядка.

Мне нужно найти женщину и мальчика, от этого многое зависит, правда, пока неясно, где искать и что зависит. Для начала надо встретиться с Элиссой и хорошенько ее расспросить. Нарисовать портрет незнакомки и мальчика, показать ей, хотя я уверен на все сто, в ее снах огни же.

Возникает ощущение, что надвигается что-то зловещее, а мгновения вытекают водой сквозь пальцы, мне нужно действовать, но ума не приложу, что нужно делать. Вторым видением был намек, чтобы я выкупил Виктора. Зачем? Как это связано? Или Виктор как никто другой будет справляться с обязанностями телохранителя?

Меряю шагами комнату, затем нахожу чистую бумагу, сажусь не за стол, который кажется неудобным и громоздким, а прямо на пол и пытаюсь изобразить видение в деталях. И опять женщина напоминает Элиссу. Или так и есть на самом деле, такой Элисса будет через много лет, а ребенок… Наш сын? Бред!

Запрокинув голову, смотрю в потолок и обращаюсь к Шахару и Танит одновременно, мысленно спрашиваю, что мне надо сделать, прошу дать еще подсказку, но в ответ получаю тишину.

Вряд ли им плевать на происходящее. Значит, что-то не дает им пробиться. Интересно, как Боэтарх взаимодействует со своим покровителем, у которого на земле реальная власть? При мысли об этом на душе холодеет.

Стук в дверь заставляет меня вздрогнуть, иду открывать, вспоминаю, что в доме все реагирует на звуковые команды, говорю: «Дверь», но ничего не происходит, нужно будет запрограммировать все, что программируется, на свой голос.

Открываю вручную. За порогом стоит Виктор.

– Ваши друзья интересуются, когда вы спуститесь. Они собираются расходиться и хотят с вами проститься.

Увидев меня, спускающегося по лестнице, Лекс встает с огромного коричневого углового дивана, расположенного у стены справа, и говорит:

– А мы думали, ты уснул.

– Давай по посльедньей – и по домам! – заплетающимся языком предлагает Тейн.

– Завтра что? – поворачивает голову Вэра, сидящий в кресле ко мне спиной.

– Пока «Оплот» не привязан к адресу, собираемся здесь. Завтра в девять конференция с Эйзером Гисконом. Пока ничего конкретного, конкретика начнется завтра. Планировать будем исходя из того, какие новости принесет Гискон.

– Мои апартаменты напротив, номер 25, – напоминает Лекс, дает руку Надане, помогая встать. Наданы – этажом выше, 27.

– У мьеня 28, – улыбается Тейн, потягивается, хрустя суставами. – У Вэры 29.

– Отлично, все рядом, – говорю я, сдерживая зевок, и напоминаю: – Завтра в девять у меня.

Провожаю гостей, пожимаю руки и думаю идти в кабинет, чтобы рисовать портрет, и понимаю, что не ориентируюсь в собственном доме, экскурсию от Ра смотреть некогда, потому пробегаюсь по этажу самостоятельно.

Открываю первую дверь возле входа. Там оказывается шикарная ванная, даже скорее бассейн, плюс душевая. За второй, что с другой стороны лестницы, – уборная, напротив входа – спаленка для слуг, кухня и огромная гостиная с деревянным столом, коричневым диваном, креслом и стульями-тронами. Белая плитка на полу.

На втором этаже справа от лестницы – кабинет, напротив правее – спальня с кроватью, где запросто улягутся трое; спрятанные в стене шкафы, картины в стиле минимализма. Чуть левее от лестницы – огромная пустая комната, напротив кабинета – еще одна уборная.

Появляется ощущение неправильности происходящего. Слишком чисто, слишком бело, я привык к другим цветам. Из окна видна ступень зиккурата с парком. Я здесь не на своем месте, проснусь – и ничего этого не будет. И опять надо прятаться и убегать.

Виктор следует за мной безмолвной тенью, рассказывает о себе по моей просьбе, интересным кажется лишь то, что он служил в храме Танит. В отличие от кровожадного бога Ваала, Танит человеческих жертв не принимала, ее устраивало самоотверженное служение, а жрицами были исключительно женщины – обязательно незамужние и бездетные. Проводниками – девственницы из обнищавших пунийских родов.

Пока бродил по первому этажу, думал показать портрет Виктору, но теперь понял, что бессмысленно – неоткуда мальчику взяться в храме Танит.

Службу в храме Виктор начал в двадцать три года, до этого был телохранителем у состоятельной дамы и выполнял роль ее любовника, потом наскучил ей и был отправлен в храм. Из рассказа я сделал вывод, что он ни разу не использовал боевые навыки, а значит, вполне возможно, что в бою бесполезен.

Отправляю Виктора ночевать в комнату для рабов на первом этаже, возвращаюсь в кабинет, сажусь на пол, снова и снова пытаюсь материализовать свое видение. Если наложить листы один на другой, получится движущаяся картинка. Теперь найти бы того, кто узнает женщину. В голову опять приходит Гискон, завтра же… то есть сегодня утром снова у него о ней спрошу.

* * *

С Гисконом связываюсь в восемь, сразу после утреннего душа, он уверяет, что канал связи зашифрован, я делюсь наблюдениями относительно Боэтарха и напоминаю о необходимости прокачки.

– По «Оплоту». Наработки уже готовы, – говорит он. – Соберетесь – обсудим, чтоб два раза не повторять.

Показываю ему несколько вариантов портрета, вдруг теперь узнает, но Эйзер качает головой:

– Я ж уже говорил, что не помню ее, хотя есть в ее чертах что-то неуловимо знакомое. Но это, скорее всего, наше национальное.

Заседание в гостиной начинается ровно в девять. Синхронизирую проектор с коммуникатором, подключаюсь к каналу Эйзера Гискона, и его голограмма появляется во главе стола напротив меня. Не здороваясь, он говорит:

– Бюджет советом выделен, но меньше, чем хотелось бы. Согласно расчетам, он позволит содержать штат в сто человек. Для сравнения, таков только офицерский состав ЧВК Магонов, а у нас намечается противостояние не только с Боэтархом, но и с ними. Я согласен финансировать в три раза больше людей, но с условием: мои нефтяные вышки на Сабанском полуострове подвергаются набегам местных озверелых, и просочились сведения, что работники тоже планируют саботаж при участии магоновских агентов. Мне нужно сохранить вышки.

– То есть «Оплот» негласно обороняет твое имущество, как бы имея на то разрешение Совета. Условие выполнимо. Дальше.

Искоса поглядываю на свою команду – все, кроме Вэры, которому плевать на звании и регалии, сидят, вытянувшись. Для них альфы были чем-то вроде сошедших с небес богов, которые могут как разгневаться, так и одарить. И вот божество в лице Эйзера Гискона снизошло до них!

– Пункт первый. Головной офис «Оплота». Скидываю координаты здания и схему помещений. Здание полностью готово. Требуется меблировать и закупить оборудование, смету я оплачу. Как будешь готов, свяжись с моим человеком через коммуникатор, координаты скидываю, он поможет подобрать оборудование.

– Юридическое оформление «Оплота»?

– Пункт второй, – спокойно говорит Гискон, сплетая голографические пальцы. – Это процесс небыстрый. О создании «Оплота» офицерский состав силовых блоков будет уведомлен сегодня. В данный момент вносится информация об «Оплоте» на всех ресурсах, процесс завершится ориентировочно к шестнадцати ноль-ноль.

– То есть вечером можно считать, что «Оплот» существует и приступает к выполнению функций.

– Именно. Ни одно ведомство не образовывалось так быстро. Полагаю, что человеческий ресурс ты ты берешь на себя.

– Возможно ли привлечение кадров с других зиккуратов? Выбракованных гемодов и рабов, предназначенных в жертву?

– Гемоды – однозначно нет, – кривится Гискон. – Жаль, но это противоречит всеобщему концепту. Рабы… Магон тоже использует рабов, но они малоэффективны.

– Списанных рабов, – говорю, подавшись навстречу. – Тех, кто хочет жить, а не гореть в чреве Ваала, и ради жизни готов на все. Мужчина в сорок пять еще вполне боеспособен, а если помножить на жизненный опыт, получится еще сильный, плюс сообразительный воин. Выгоднее вложиться один раз, чем платить наемникам постоянно. К тому же рабы-воины будут биться за тебя до последнего, потому что твой проигрыш – их смерть.

– Толковое предложение. Обдумаю.

– Но людей выберу я сам.

– Договорились. К твоим услугам лучшие кадровые моделировщики: протестируют твоих людей и подберут оптимальную сферу деятельности.

– Пока я займусь обустройством штаба, распределением ролей и нанесу несколько визитов. Кстати, заметил слежку за своим флаером.

– Неудивительно. Боэтарх очень в тебе не заинтересован, и высовываться я бы тебе не рекомендовал. Здесь ты практически неуязвим, но на нижних уровнях велико влияние Филинов, а они спелись с Боэтархом. Я пытаюсь договориться о союзе с Барками.

У него пищит коммуникатор, Гискон с недовольным видом читает сообщение и говорит:

– Обстановка на Сабанском полуострове накаляется. Есть подозрение, что скоро рванет. Пока все, я на связи. Отбой.

На пару секунд повисает молчание. Лекс разводит руками и озвучивает всеобщее мнение:

– Одного не понял, зачем тут мы?

– Договориться о союзе с Барками, – Надана задумчиво повторяет слова Гискона. – С потомками великого Ганнибала! И мы здесь уши греем. У одной меня ощущение, что это все мне снится?

– Не радуйся, – осаживает ее Вэра. – Мы ввязываемся в опаснейшую игру, где роскошь – наименьшая плата за смерть. Пройдет немного времени, и ты поймешь.

– По флаерам? – потирает руки Тейн.

Шагая к флаеру, связываюсь по коммуникатору с Ра, прошу мобилизовать психологов-моделировщиков и формирую странное задание: выяснить, не увеличилось ли количество смертей, которые кажутся естественными, в ближнем и дальнем окружении Боэтарха. В лифте списываюсь с завхозом, прошу прибыть в штаб, параллельно озадачиваю Лекса, чтоб составил список самого необходимого.

Кадрами нужно заняться прямо сейчас, а именно: вызвать на ковер полковников и майоров силовых ведомств, проверить, насколько они погрязли в коррупции, и неплохо было бы подыскать им смену. Кроме него, никто не увидит список совершенных преступлений. Наверняка среди молодежи есть и чистые перед законом, такие, как Эд, и они станут основой «Оплота». Этот парень, если он еще жив, точно будет у меня командовать подразделением.

Ручным управлением флаера не владеет никто, даже я не в полной мере, а Лекс освоил только симулятор, потому ведет машину Виктор. Объясняю команде необходимость пройти тестирование, вспоминаю, как тестировали меня, и в голову приходит безумная идея. Настолько безумная, что невольно улыбаюсь.

Кошмарить «Оплот» будет в основном гамм, в меньшей степени – дельт со второго уровня, для которых, как и для членов моей команды, беты – небожители, обладающие фантастическими технологиями, и на этом можно сыграть.

Вечером я планирую начать беседы с майорами, причем первым передо мной отчитается Луций Тория – тот, кто устраивал зачистки и инициировал гонения на трикстеров. Посмотрю, насколько он чист перед законом. К тому же у меня висит незакрытый квест высокой сложности: нужно найти и разоблачить организаторов терактов, а Тория может быть в курсе, кто заказывал музыку.

И желательно бы встретиться с Элиссой, вот только я пока не придумал как. Мне спускаться к Тевуртию опасно: и сам подставлюсь, и могу их подставить. Девушку вызывать к себе еще опаснее, ее лицо есть в базе данных преступников, а на четвертом уровне везде сканеры. Еще к Рэю надо наведаться, но прежде – договориться с Гисконом, чтоб легализовать гемода. Одного-то, надеюсь, можно.

База находится на первой ступени почти в сердце зиккурата, мы оставляем флаер на парковке и пересаживаемся в скоростной мобиль, эдакий горизонтальный лифт на монорельсе, который, судя по карте в коммуникаторе, по тоннелям в стенах мчит нас в сердце зиккурата.

Долетаем минут за семь. Прикладываю кредитку, чтоб списались деньги, и откидывается стеклянная крыша механизма, выпуская нас возле стены. С полминуты завороженно наблюдаем, как в стене открываются и закрываются зрачки люков, выплевывая капсулы подобные той, на которой мы приехали, и холеные пассажиры идут через парк к более стеклянной, чем бетонной стене, нашему пункту назначения.

Верчу головой в поисках камер: они тут повсюду, нет ни угла, где от них можно было бы укрыться. Вот бы здорово уметь, как на Полигоне, становиться для них невидимым! Но увы.