Тот ещё кадр

Машина загудела, задрожала, шлифовальный круг опустился на гайку, закрутился, пуская снопы искр, и плавно прошелся вдоль металла.

У станка, слева, лежала железная щетка. Я посмеялась, мне показалось, будто все станочники-шлифовальщики клали свои щетки слева. На папиной работе, каждый человек по инерции тянулся за щеткой налево. И я потянулась также, и, самое смешное – нашла, что искала.

Я, чтобы занять руки, стала счищать со стола машины кашу из металлической пыли и жидкости.

Помню, как папа рассказывал, будто шлифовальный станок – исключительно женский инструмент. Он говорил, что на рабочем месте важно поддерживать чистоту и что только женщины могут ухаживать за механизмами как следует. Я на него тогда смертельно обиделась. Как он мог думать, будто женщины рождены с навыками уборки, как мог вменять мне чувство, будто я по факту пола обязана быть чистоплотной? В общем, мой юношеский максимализм, тогда еще не знающий термина феминизма, но активно следовавший его принципам, начал бойкот. Я отказалась от уборки, мытья и стирки на целую неделю. Я выбрала вонять и быть говнимой, то есть гонимой, только чтобы доказать отцу, что чистоплотность человека не зависит от пола. Надо ли говорить, что отец этого не понял? Точнее сказать, он даже не понял за что я на него взъелась, если так посмотреть, то со взгляда отца, его дочь просто в один момент перестала чистить зубы, принимать душ, стирать вещи и убираться. Он тогда усиленно делал вид, что ничего не изменилось, непременно целовал меня в грязный лоб перед уходом на работу и по возвращении. Ел из немытых тарелок. Сам стирал свои футболки и носки. Это была бы забавная история, припомни я, чем она закончилась. Я принялась выдумывать смешную, а то и поучительную притчу к такому событию, уже вознамерившись создать из нее рассказ в свой сборник ностальгического детства, когда из размышлений меня грубо выдернула Лена:

– Эх, ты! Бракодел. Чего задумалась, еще бы немного – резьбу бы испортила, – женщина грубо ударила по красной кнопке станка и позволила мне вглядеться в сверкающую плоскость гайки. До резьбы было еще пара миллиметров.

Но я не стала спорить или оправдываться. Себе дороже. Проглотив все обвинения, я перевернула гайку, закрепила ее и продолжила шлифовку. На сей раз, я осталась внимательна и сама вовремя остановила процесс.

– Так и надо, – будто похвалила Лена. Она переложила гайку на полупустой поддон. И я, не теряя времени, схватила новую необработанную тяжеленную заготовку, с грохотом уронила на стол, закрепила в тисках, наладила круг.

Лена кивнула и оставила меня за работой.

***

Существуют мужчины, которые ходят в спортивный зал, чтобы покрасоваться, есть те, кто помешался на своем внешнем виде и ходят туда исключительно чтобы превратить свое тело в комок мышц, а есть такие как Виктор, кто ходит туда для здоровья. Была бы его воля, все упражнения и нагрузки делал бы дома, но покупать ради этого бассейн и инструктора было за гранью адекватности. Так что Виктор ходил в спортивный зал два раза в неделю, чтобы улучшить осанку, подтянуть мерно сползающий в трусы живот и побарахтаться в теплой хлорке бассейна. У Виктора было красивое стройное тело, но это была скорее заслуга высокого роста, чем усиленных тренировок. Единственное, что отличало худощавого Витю от плюгавых подростков – это развитая от плаванья спина и поддутые мышцы. Виктор хорошо смотрелся в строгом пальто или классических брюках, так что он не считал нужным набирать форму или подкачиваться. Да и лень, если честно, было.

Возвращаясь в очередной раз с приятной тренировки, Виктор обнаружил на лестничной клетке соседку Василису. Девушка сидела на полу, привалившись спиной к двери своей квартиры. Она была погружена в книгу.

Василиса, как и любой читающий человек, обладала книжными заначками в каждом рюкзаке или сумке. Прочитанные наполовину или вовсе непочатые книженции в мягких обложках всегда имелись у нее в избытке. Вот и в своей демисезонной курточке Вася припасла повесть автора с нечитаемой фамилией.

– Сидишь? – удивился Виктор.

– Сижу, – не отрываясь от книги, отозвалась Вася.

– Тебя обидели стулья в квартире и ты им мстишь?

Вася на мгновение подняла глаза от чтива, чтобы одарить соседа взглядом "очень смешно". И, дабы поскорее закончить их неловкий диалог, Вася пояснила:

– Я захлопнула дверь и ключи остались внутри.

– Нужна помощь?

– У вас есть ключи от моей квартиры?

– Это было бы странно.

– Согласна.

– У кого-то еще есть ключи от твоей квартиры?

– У хозяйки. Она, наверное, уже написала, когда сможет приехать, но мой телефон сел.

– Ясно.

Вася вернулась к книге.

Она сидела как маленький ребенок, вытянув ноги перед собой. Виктор редко видел, чтобы кто-то сознательно находился в такой неудобной позе, так еще и на холодном полу. А картину нерадивого щенка в Васе завершал неопрятный вид, испачканная одежда, разводы грязи на лбу и щеках, черные лунки вокруг ногтей, будто она только что вернулась из драки в грязи с детсадовцами.

Но странный характер и неприлежный вид нивелировала симпатичная внешность девушки. Так что Виктор сжалился и открыл настежь дверь своей квартиры, сказал спокойно:

– Заходи.

Джентльменский жест доброй воли Вася не оценила, даже не поднимая взгляда, она спросила:

– Вы думаете, что Ваша компания и беседа интереснее признанного французского классика?

– А что, у французского писателя есть горячий чай и зарядка?

Вася задумалась, ответила чуть погодя:

– Аргумент.

– Тайп Си подойдет? – Виктор оставил дверь открытой, позволяя девушке войти, а сам на ходу принялся раздеваться, шерудить чайником и стучать ящиками, – у дивана провод, можешь поставить свой телефон, – не глядя махнул он рукой.

Вот только Вася не спешила переступать порог чужой квартиры, она стеснялась и мялась войти. Виктору подумалось, что он общается с вампиром, и снова пригласил:

– Проходи.

– А вдруг Вы серийный убийца.

Короткий смешок.

– Я не убийца.

– Ага! Вы избежали слова "серийный". Может это уловка, и Вы сказали "я не убийца", потому что серийный убийца.

– Я не серийный убийца.

– А вдруг вы маньяк-убийца.

– Я вообще никакой не убийца.

– Нет, теперь придется проговорить все виды убийц.

– Я не маньяк-убийца. Какие еще есть?

– Не знаю. Массовый? Убийца по вызову?

– Как женщина по вызову?

– Ну, типа киллер.

– Я не киллер. И не массовый убийца. Что-то еще?

– Нет.

– Тогда садись и пей чай.

Вася нехотя вошла в квартиру, медленно затворила за собой дверь. И осталась стоять на пороге. Ей совершенно не хотелось разуваться. Одна только мысль, снять с себя ботинки, в которых она бегала весь рабочий день, и распространить по квартире запах потных ног, была сродни мучению.

Виктор поставил на стол две чашки, сел сам и приглашающе кивнул Васе сесть напротив.

– Что? – не понимал мужчина.

– Может я у Вас телефон оставлю заряжаться, а сама снаружи подожду?

Виктор пожал неопределенно плечами, встал, подошел к Василисе.

Она испуганно и неловко вжалась в дверь спиной, взглянула на него снизу вверх, нахмурилась.

– Телефон? – Виктор протянул руку, чтобы взять устройство Васи.

– А! Да, – она тут же зарылась в карманы, выуживая двумя руками гаджет. Протянула Виктору и едва кивнула, вроде как благодаря за услугу. Она уже схватилась за ручку двери, как Виктор окликнул:

– Чашку возьми, или предлагаешь мне из двух сразу пить?

– Да я не… – Вася стало было отнекиваться, но осеклась. Ей не хотелось отказываться от горячего.

Виктор, заметил ее нервозность неопределенность, поставил телефон на зарядку и вернулся, чтобы проследить глазами взгляд Васи.

– Не хочешь чай?

– Ну, я не против.

– Возьми, чашку потом вернешь.

– Вы не могли бы мне ее подать, чтобы я не снимала обуви?

Виктор постарался удержать губы от злорадной улыбки. Он услужливо отступил в сторону и сказал самым сладким голосом, на который способен:

– Возьми сама.

"Ах ты гнида!", – подумала Вася. Она еще немного постояла, теряясь в размышлениях, и, кивнув себе, сделала шаг с коврика прямо в сапогах.

С Виктора слетело все расположение духа, он вмиг похолодел, прикрыл глаза и вздохнул тяжело.

Вася тут же отступила обратно.

– Просто сядь за стол, – спокойно сказал Виктор. И Вася послушно юркнула на стул.

И уже в полнейшем молчании они принялись за чаепитие. Виктор держал свою чашку одними пальцами за край и поглядывал на Васю исподлобья. Сама же Вася обнимала чашку обеими руками, пила быстро, шумно глотая, и бестолково оглядывала убранство квартиры.

Ее смущали и удивляли квадратные метры викторовых хором. Как на одной лестничной клетке может умещаться кладовка вместо квартиры и двухкомнатные просторы?

Квартира Виктора была светлая, просторная, залитая светом из широких окон. Мебель простая, невычурная, без деталей. Украшений или не было вовсе или все они были геометричными и однотонными коробками техники. Во всем антураже сквозила дороговизна, сдержанность и педантичность хозяина.

Вася оглядела квартиру глазами писателя, ей тут же захотелось сделать Виктора героем своей новенькой новеллы, с синими занавесками, говорящими фамилиями и многозначительными описаниями, которые бы раскрывали скучность героя, не говоря это напрямую.

– Тебе не жарко? – вдруг спросил Виктор, – не хочешь снять пуховик?

– А вдруг вы насильник?

– Я понял, не начинай.

Они снова притихли. Вася, слишком быстро выпив чай, больше не могла греть пальцы об остывшую чашку. Тогда она едва заметно укуталась в куртку, пряча ладони в карманах.

– Замерзла?

– Ну…

– Вот почему нельзя сидеть на холодном, – сетуя, выдохнул Виктор. Он встал, заворчал, беря с дивана плед, нахмурился задумчиво, – вот так всегда, пока не узнают, что такое цистит, даже не думают о здоровье. А если бы почки застудила?

– Да я не то! – возмутилась нечленораздельно Вася, и постаралась оправдаться, – у меня ноги вообще-то замерзли!

– Ноги. Давай таз горячей воды налью?

– Не надо.

– Точно? Или просто выгибаешься? Мне не сложно, я уже встал.

– Ну… Тогда да. Пожалуйста.

Мужчина с самым спокойным видом направился в ванну. Послышался стук пластиковых контейнеров, журчание воды. Как будто Виктор каждый божий день ухаживает за продрогшими незнакомцами.

Стоило наполненному тазику опуститься у ног Василисы, как она смущенно попросила:

– Отойдите.

– Почему?

– Как только я сниму сапоги, активизируется древнее химическое оружие, от него будет резать в носу, брови и ресницы скукожатся и скрючаться, а глаза иссохнут в изюм.

Виктор постарался сохранить в лице серьезность, поджал губы, кивнул, и послушно отошел, держа руки обезоруженными у головы.

– Где ты так изгваздалась?

– На работе! Где? Много было предположений, где можно испачкаться?

– Мало ли, вдруг на тебя напали. Хотя тут скорее, ты на кого-то напала.

– Тогда бы я сидела в участке.

– И что у тебя за работа? Грязевые драки в купальниках?

– Если бы такая работа на самом деле существовала, то мне бы уже сильно за нее задолжали.

– Так что за работа?

Вася подперла щеку рукой, недовольно уставилась в стол.

Не тупил – не мужик

Мой импровизированный неожиданный рабочий день окончился к пяти часам. Я поднялась в кабинет Владимира Ильича, рассчитывая обсудить дела.

Меня мучали вполне справедливые вопросы. Как они умудрились поставить меня на станок, прежде чем подписать трудовой договор, всякие там согласия, ознакомления, условия? Как они припахали меня к работе, на которую я даже еще не согласилась?

– Владимир Ильич?

– Тьфу ты. Ну, ладно. Заходи, чего стоишь?

– Мои документы, – я указала на стопку бумаг, покоящихся на столе начальника. Тот даже не взглянул в их сторону.

– Что с ними?

– Я хочу их забрать.

– Передумала работать?

Я захлебнулась воздухом от возмущения.

– Нет! Я просто хочу забрать свой паспорт.

– Пусть полежат, я тебя еще не оформил.

– Но ведь это…

– Тебе они срочно нужны что ли?

– Нет. Но это мои документы. Я хочу их забрать. Если вам нужно – сделайте ксерокопию, я разрешаю.

Владимир Ильич хохотнул. Его позабавило, как я со своего барского плеча позволила ему выполнить его же работу.

– Ну, хорошо, – сжалился он, – посиди пока.

Но сесть было категорически некуда, кроме рабочего кресла Владимира Ильича, так что я осталась стоять. Поглядев вокруг, я постаралась собрать мысли в кучу, и задать новый неловкий вопрос:

– Когда можно будет прочитать трудовой договор?

– Вот кончится твой испытательный срок, не сбежишь, дам тебе твой договор, – слово "договор" Владимир Ильич говорил с ударением на первый слог. Меня передернуло, будто от скрежета ногтей по школьной доске. Я с исключительно правильным ударением произнесла:

– Договор также заключается и на период испытательного срока.

– Ну, а кем я тебя оформлю? Разнорабочим? Так ты у меня и будешь получать двадцать семь в месяц. А если фрезеровщиком – так все семьдесят.

Мои глаза загорелись. Семьдесят тысяч. Это всего-то четыре месяца работы. Ну, если забыть про траты на еду, аренду и транспорт. Четыре месяца и я издам первый тираж своей книги.

– Или я тебя на сделку поставлю – так можно и двести в месяц заработать. Понимаешь?

Горло сжалось от волнения. Я с трудом представляла такие деньги. Мне сразу же почудились пачки пятитысячных, которые бы не помещались в руках.

– Держи, – Владимир Ильич протянул мне документы. И я, не в силах говорить да и просто соображать, только и смогла, что кивнуть и уйти.

Двести тысяч. Двести! Не просто двести – двести тысяч! Это были баснословные деньги для меня. Невероятные. Неосуществимые. Заработать за один жалкий месяц целые двести тысяч.

Это значит, что всего за каких-то полтора месяца, ну ладно два, я смогу издать свой роман. Мечта так близко маячила перед носом, что я рисковала заработать косоглазие, пялясь на нее так беспардонно.

Всего два месяца работы и я смогу полностью погрузится в ведение блога и написание новых историй. Всего каких-то два месяца, а за ними желанная жизнь. Нужно только потерпеть, поработать ударно, постараться и все будет, как в розовых сладких мечтах.

Но я тут же ударила себя по рукам. Не стоило обнадеживаться раньше времени. Владимир Ильич сказал, что две сотни получают на сдельной зарплате, а любые слова работодателя можно делить на два. Что если он назвал потолок, а что если приукрасил или округлил? Лучше всего, ориентироваться хотя бы на зарплату фрезеровщика. Хотя, с моим вторым разрядом, стоило закатать губу и на этом.

Я принялась воодушевленно батрачить. Таскать коробки, мести полы, подменять коллег. Серьезно меня никто не воспринимал. Чего и стоило ожидать от великовозрастных работяг.

– Это ты сейчас в облаках витаешь, в телефоне сидишь, чтобы потом в свои инстаграмы фоточки делать? А ты попробуй двадцать лет у станка простоять. Вот и будешь красоваться.

– Ага, гляди, все строчит что-то, может это? Доносы на нас?

– Отстаньте от нее, может учится? Ей надо институты кончать или замуж. А здесь девке не место.

– Не место, – соглашались остальные на обеде. Люди только смеялись, пока я в торопях глотала холодные макароны, и писала идеи для новых видео в заметках телефона. Мне было плевать на все смешки.

В лучшем случае мне придется проторчать здесь только два месяца. За это время, я даже могла бы поддерживать жизнь на ютуб-канале. Сейчас можно выкладывать те видео, что заранее сделаны. А по мере занятости записывать потихоньку ролики, которые выйдут во второй месяц работы. Только бы придумать что-нибудь интересное, но простое.

"Книги, которые должен прочитать каждый"?

"Лучшие книги в подарок близким"?

"Топ-5 книг, которые ты должен немедленно сжечь"? Нет, топы давно никто не смотрит.

"Он вам не Дмитрий Быков". Черт, нет, меня же съедят.

"Каких книжных видеоблогеров стоит смотреть"?

"Почему современная литература такая всратая"?

Или может просто как-нибудь сесть и прочесть бестолковую книжку и поорать на нее на камеру? Тогда надо выбрать что сейчас популярно.

Вот только возвращаясь домой, я каждый раз садилась за работу и не могла себя заставить даже закончить монтировать старое видео. Я открывала монтажную комнату и глядела до отупения на часы бесконечного бестолкового видео.

Так и прошла неделя: в мыле, в страданиях и неопределенности. А сейчас я каким-то образом оказалась посреди кухни великолепного соседа, грела ноги в его тазике и пыталась понять, кто я. Вот кем я работаю? Писателем? Видеоблогером? Станочником? Лучше бы я и вправду дралась в грязи за деньги…

– Вьетнамские флешбэки? – с улыбкой спросил Виктор.

– Вроде того.

– Если это что-то криминальное, то лучше не говори.

– Да нет, просто сложно сформулировать. Можно сказать, я разнорабочая.

– Необычный выбор.

– Я его принимала примерно также как и президента.

– Не понял.

– У меня не было выбора.

– Понял.

Мой телефон зашелся истеричной трелью. Впопыхах натянув на мокрые ступни носки, я бросилась ответить на звонок.

– Васенька, – послышался старческий и нежный голос старушки, – спускайся, забери ключики, я подъехала к парадной.

– Да, спасибо большое, бегу!

Я суетливо убрала телефон, подскочила к выходу, второпях втиснулась в сапоги и, прежде чем нажать на ручку двери, потянулась по привычке к прощальному поцелую. Виктор стоял привалившись плечом к косяку, его руки были сложены на груди, а глаза скучающе обращены ко мне. Не знаю, понял ли он, что делает, когда едва склонил голову мне навстречу, но я быстро одернула себя, отвернулась, выпрыгивая из квартиры.

У меня не было ни сил, ни терпения ждать лифт, так что я опрометью бросилась в сторону лестниц и мигом сбежала на первый этаж, перепрыгивая по пол пролета за раз.

– А, Васенька, – меня обдал морозный ветер, уколовший разогретую кожу щек и рук. Я не сразу смогла совладать с холодом и разглядеть пожилую даму за рулем внедорожника. Машина скрывала за матовыми грозными стеклами бабусю, чьи кудряшки белоснежных локонов и громоздкие очки на цветастой цепочке бусин резко контрастировали с брутальностью одежды и транспорта. Старушка высунула из окна худощавую руку, звякнула ключами и сказала ласково, – я подожду, открой дверь и спускайся обратно.

Я послушно кивнула, расторопно, не тормозя, выхватила связку и приспустила наверх. В Петербурге с бабками не шутят.

***

Прерывающийся звон, шипение, хлопки искр подняли Виктора из постели до восхода солнца. Домофон захлебывался в сломанной мелодии, не переставая шуметь даже когда Виктор поднял трубку. Пришлось выключить устройство вовсе. И, вместо того, чтобы лечь спать, оставив эту проблему до лучшего времени, Виктор позвонил в домофонную службу.

Там его конечно же обматерили, но пообещали прислать работника.

И вот уже битых десять минут тот стоял на пороге, держа дверь нараспашку, и сонно разглядывал сломанную трубку.

– И прямо искрилась? – недоверчиво спросил он.

– Искрилась.

Работник цокнул языком, мотнул головой, упер руки в бока. Вздохнул тяжело:

– Да, дела. Ну, тут разбираться надо. Подай-ка плоскую отвертку.

Работник принялся разбирать пластиковый короб домофона, оставив хозяину квартиры заботы по поиску инструментов в своей рабочей сумке.

А Виктор, хоть и не интересовался ремонтными штучками, уж мог различить крестовую отвертку от плоской. Он без труда выудил необходимое, когда дверь напротив распахнулась.

– Доброе утро, – поприветствовал Виктор. Глаза Васи в ответ расширились, она замерла испуганной мышкой, и попыталась медленно закрыться обратно.

– Ха! – послышалось вдруг весело от работника службы, – угробить меня решил?

И Вася и Виктор обратились к мужчине лицом, пока тот продолжал ковыряться в технике, отмахнувшись от предложенной Виктором отвертки.

“И что не так?” – одними бровями спросил Виктор у соседки. Та мягко улыбнулась и охотно подсобила: присела у сумки с инструментами и легко достала новую – практически такую же отвертку.

– Ага, спасибо, – отозвался рабочий. И Виктор взивлся, раздраженно взмахнув рукой, он будто безмолвно спрашивал “а в чем разница?”. И Васька едва слышно шепнула ему на ухо:

– Резиновая ручка не проводит электричество, – девушка не переставала улыбаться, ее бесконечно смешило то, что Виктор мог не знать такой очевидной мысли. Даже более того, Вася решила проверить мужчину. Достала из той же рабочей сумки две упаковки с мелочевкой, и спросила тихонько, – где шурупы, а где болты?

Виктор ткнул наугад. Он отчего-то сам улыбался, когда видел довольное выражение лица Васи, а потому легко вовлекался в ее игры. Девушка только подавила смешок:

– Они оба саморезы. А чем отличается дрель от перфоратора?

– Парой букв?

– Ясно, – громогласно послышался недовольный возглас работника, он дал отмашку хозяину: – вырубай свет.

Виктор не был дураком и прекрасно понимал, что его просят отключить подачу электричества, но он позволил себе секунду заминки, чтобы протянуть руку к выключателю света. Он глядел в глаза Васе, будто демонстрируя свою шутку, и она охотно беззвучно смеялась.

Все же они подошли к щитку. Открыли дверцу. Виктор даже не старался сделать вид, будто что-то понимает. Он просяще уставился на соседку.

– Что такое дюбель? – спросила напоследок Вася.

– Это я.

И девушка не стала докапываться, опустила разом все рычажки от квартиры Виктора, вырубив электричество, ткнула соседа локтем на прощание и ушла.

А Виктор так и остался стоять. Странно, но эта глупая встреча подняла ему настроение. На губах Виктора растянулась насмешливая улыбка, а брови нахмурились.

Оставив электрика ковыряться в проводах, Виктор сел за работу. Он, как и другие некогда популярные видеоблогеры, должен был изредка напоминать зрителям о себе. Кто-то избрал путь реакций, выпуская пустые развлекательные видео. Кто-то – подкастов, прикрывая пустоту злободневными темами. А такие как Виктор выбрали новостной формат, пытаясь оставаться хоть и пустыми и блеклыми, но хотя бы информативными.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.