Привет, прощай и все, что между ними

Дженнифер Е. Смит

Привет, прощай и все, что между ними

Jennifer E. Smith

HELLO, GOODBYE, AND EVERYTHING IN BETWEEN

Copyright © 2015 by Jennifer E. Smith Inc

Перевод с английского Е. Прокопьевой

Художественное оформление Я. Клыга

Иллюстрация на переплете Markass

© Прокопьева Е., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

* * *

Джен с безмерной благодарностью

Пролог

Эйден открывает дверь, и Клэр, приподнявшись на цыпочках, целует его. На секунду кажется, что сегодняшний вечер ничем не отличается от остальных.

– Привет, – говорит она, отступая назад, и он улыбается.

– Привет.

Несколько долгих секунд они смотрят друг на друга, не зная, с чего начать.

– Ну что? – наконец произносит Клэр.

Эйден пытается изобразить улыбку.

– Что?

– Похоже, вот и все.

Он кивает:

– Пожалуй.

– Последний вечер, – говорит Клэр, и Эйден, склонив голову, смотрит на нее.

– Необязательно.

– Эйден…

– Знаю-знаю, – отвечает он, поднимая руки вверх. – Но не вини меня, ладно? Еще есть немного времени, чтобы заставить тебя передумать.

– Всего лишь двенадцать часов, – посмотрев на наручные часы, уточняет Клэр. – Поверить не могу, что нам осталось так мало!

– И это если мы не будем ложиться спать.

– Мы точно не будем тратить это время на сон, – говорит Клэр, вытаскивая из кармана платья сложенный тетрадный лист. – Нам столько всего предстоит сделать!

Эйден поднимает бровь:

– Надеюсь, это не список причин, по которым нам стоит расстаться…

– Нет. – Клэр протягивает ему листок и наблюдает, как он с озадаченным видом пробегает глазами по пунктам. – Просто решила, что нам нужен план.

– И это он?

Она кивает:

– Да.

– Ладно, – сделав глубокий вдох, говорит Эйден. – В таком случае, думаю, нам пора выдвигаться.

Они вместе направляются к машине, но Клэр вдруг резко останавливается на полпути. Ее охватывает необъяснимое волнение, и сердце начинает биться чаще. Она поднимает глаза на Эйдена – в них отражается легкая паника.

– Это какое-то безумие!

– Что именно?

– То, что завтра мы уезжаем, – отвечает Клэр, и ее голос поднимается на несколько октав. – Что спустя столько времени нам осталось всего лишь двенадцать часов. Я имею в виду… мы наконец здесь, понимаешь? В конце пути.

– Или в начале, – замечает Эйден.

Клэр ничего не отвечает. Она отчаянно хочет верить ему, но сейчас, когда впереди их ждет нечто настолько значительное, это кажется невозможным.

– Доверься мне, – говорит Эйден, протягивая ей руку. – За двенадцать часов много чего может произойти.

Остановка первая

Старшая школа

18.24

Эйден не торопится поворачивать ключ зажигания, и Клэр на мгновение позволяет себе вообразить, будто они сейчас собираются ехать на ужин, или в кино, или еще куда-нибудь – обычная беззаботная поездка, как раньше. Кажется, все их вечера всегда так и начинались: они сидели в пыльной «Вольво» Эйдена и решали, чем заняться.

Но сегодня все по-другому.

Никакое это не начало. Сегодня все закончится.

Рука Эйдена все еще висит над ключом, и Клэр опускает глаза на лист бумаги, лежащий на ее коленях. За то короткое время, что занимает дорога до дома Галлахеров – а за последние два года Клэр проходила ее тысячи раз, – она складывала и раскладывала его так много раз, что он стал мягким и мятым.

– Может, нам просто смыться? – говорит Эйден, косясь на Клэр. – Махнем в Канаду.

– В Канаду? – приподняв брови, переспрашивает она. – Мы что, в бегах?

Он пожимает плечами:

– Ладно. Тогда давай в Висконсин.

Клэр кладет руку на его рыжеватый затылок, недавно подстриженный. Из-за этого он почему-то выглядит старше.

– Я уезжаю рано утром, – мягко говорит она. – Вещи уже в машине. А ты улетаешь в полдень.

– Помню, – не глядя на нее, отзывается Эйден. Он пристально смотрит на закрытую гаражную дверь. – Но в том-то и смысл – давай никуда не поедем.

– Не поедем в колледж? – с улыбкой спрашивает Клэр и опускает руку.

– Ну да, – кивая, говорит Эйден. – Кому это нужно? Лучше вместе сбежим. На год иди два. Начнем новую жизнь. В другой стране. А еще лучше – на необитаемом острове.

– Тебе очень пойдет юбка-хула[1].

– Я серьезно! – говорит он, но Клэр знает, что это не так. Просто ему, в точности как и ей самой, ужасно грустно и жутко волнительно. Сейчас ни в чем нет уверенности – ведь они вот-вот пересекут невидимую линию, которая разделит их жизни на «до» и «после».

– Эйден, – тихо зовет его Клэр, и в этот раз он поворачивается к ней. – Это случится. Завтра. Несмотря ни на что.

– Знаю, – отвечает он.

– Поэтому мы должны решить, что нам делать.

– Все верно, но…

– Нет! – перебивает Клэр и протягивает ему тетрадный лист. – Хватит разговоров. Мы обсуждали это все лето, но так ни к чему и не пришли. Мы продолжаем ходить по кругу: остаться вместе или расстаться, остаться вместе или расстаться…

– Остаться вместе, – чуть улыбнувшись, заканчивает Эйден.

Клэр смеется.

– Мы безнадежны. Так что никаких больше разговоров. Давай уже поедем, ладно?

Эйден наклоняется вперед и, повернув ключ, заводит машину.

– Ладно.

Их первая остановка находится совсем близко. Они едут в тишине, а за окном скользят знакомые виды городка: мост через ущелье, сосны вдоль дороги, беседка в парке. Клэр старается сохранить эти пейзажи в памяти, ведь когда она вернется сюда на День благодарения, то наверняка будет уже совсем другим человеком. Ей немного страшно от того, что все это тоже может поменяться. Поэтому сейчас она пытается запечатлеть каждую деталь – каждое дерево, каждую тропинку, каждый дом.

Сегодня Клэр проснулась в панике из-за того, как много «прощай» ей еще предстоит сказать. Эйдену, конечно, лучшей подруге Стелле, сестре Эйдена Райли и его приятелю Скотти, не говоря уже о других их друзьях, которые еще не разъехались.

Но попрощаться нужно не только с людьми… Остается еще и сам город. Все те места, в которых она росла. Клэр не может уехать, не побывав еще раз в парке или не отведав пиццы в любимом ресторанчике. Она не может вот так взять и покинуть родной городок, не сходив еще раз на пляж и на последнюю вечеринку, не проехав в последний раз мимо школы.

Поэтому Клэр и составила список. А дописав его, тут же поняла: почти все, что хоть что-то значит для нее, неразрывно связано с Эйденом. Этот городок можно назвать городом-призраком, усыпанным важнейшими местами и событиями из их почти двухлетних отношений.

И вот этот вечер должен стать ностальгическим турне, путешествием в прошлое, прогулкой среди воспоминаний. Такой своеобразный способ Клэр попрощаться с городком, где она провела всю жизнь, а может, заодно и расстаться с Эйденом.

При мысли об этом ее невольно бросает в дрожь, и она жмет на кнопку, чтобы закрыть окно.

Эйден бросает на нее быстрый взгляд.

– Дует? – спрашивает он, закрывая окно со своей стороны. Клэр кивает. На самом деле ей холодно от леденящего страха, который заполняет все естество, стоит лишь представить, что последует за их прощанием: ту боль, которую они увезут с собой в противоположные концы страны и которую она чувствует даже сейчас, несмотря на то что Эйден всего в нескольких сантиметрах от нее.

Клэр все ждет, когда ее сердце наконец смирится с тем, что уже давно решила голова. Времени на это почти не остается.

Когда они въезжают на длинную аллею, ведущую к школе, Эйден хмурится.

– И все же скажи мне, – говорит он, когда они останавливаются на одном из пустых парковочных мест перед вытянутым зданием, – зачем мы здесь?

Стоит конец августа, ранний вечер пятницы, поэтому в школе тихо и пусто. Клэр провела здесь четыре года, но ей уже тяжело вспомнить, как здесь было, когда многочисленные ученики вылетали на лужайку через деревянные двери. Прошло всего-то два месяца, но сейчас почему-то кажется, что миновала целая вечность.

– Затем, – отвечает она, повернувшись к Эйдену, – что это первая остановка из списка.

– Это я знаю. Но почему?

– Здесь мы встретились. – Клэр выходит из машины. – Я хочу начать с начала.

– Значит, это хронологический квест.

– Никакой это не квест, а скорее курс повторения.

– Курс повторения чего?

Клэр улыбается ему поверх крыши машины:

– Наших отношений.

– Ясно, типа нашего списка лучших песен, – говорит Эйден и, вращая ключи на пальце, обходит машину. На долю секунды кажется, что ничего не изменилось. Сейчас, в это самое мгновение, он не парень, которого она знает лучше всех на свете, а снова тот новенький, что появился в их школе в первый день одиннадцатого класса: рыжий, неимоверно высокий, весь в веснушках. Он возник словно из ниоткуда и перевернул ее мир с ног на голову.

Косые закатные лучи за спиной Эйдена заставляют Клэр зажмуриться, пока она рассматривает его несколько долгих секунд.

– Я когда-нибудь рассказывала тебе, что каждый день опаздывала на английский ради того, чтобы столкнуться с тобой в коридоре, когда ты шел на алгебру?

– Ну вот, теперь я чувствую себя виноватым, – отвечает Эйден, и в уголках его глаз собираются морщинки. – Если бы я знал об этом, то постарался бы не опаздывать.

– Это бы мало что изменило. – Клэр вспоминает, как он выскакивал из-за угла с зажатыми под мышкой учебниками, постоянно пропуская звонок: сначала потому, что в очередной раз заблудился, а потом потому, что вечно умудрялся терять счет времени. – Я бы ждала хоть целый день. Наверное, даже вечность.

Конечно, Клэр шутит, но в улыбке Эйдена проскальзывает что-то грустное и мечтательное.

– Правда? – спрашивает он.

Она пожимает плечами:

– Правда.

– Жаль, что сейчас все изменилось, – говорит Эйден, но без всякой обиды. Он произносит эту фразу тихим ровным голосом, просто констатируя факт.

Но Клэр все равно чувствует себя задетой.

– Прекрати так делать. Хватит вести себя словно последний романтик!

Эйден кажется удивленным.

– В смысле?

– Это нечестно! Меня бесит, что в этой ситуации ты выбрал роль хорошего парня. Ведь я совсем не хочу расставаться с тобой. Сама мысль об этом убивает меня, но я пытаюсь быть практичной. С завтрашнего дня нас будут разделять миллионы километров, и нет смысла что-то придумывать. Так что тебе лучше прекратить.

– Прекратить… быть романтичным? – спрашивает Эйден, забавляясь моментом.

– Да.

– А может, это тебе стоит перестать быть такой практичной?

Клэр вздыхает:

– Кто-то из нас должен оставаться практичным.

– И это тот, кто задумал в наш последний совместный вечер устроить романтичный квест? – Эйден обнимает ее рукой за плечи и слегка сжимает.

Клэр закатывает глаза:

– Это не квест!

– Ладно, пусть, но я все равно считаю, что это подозрительно романтичный поступок для того, кто из кожи вон лезет, чтобы вести себя практично, – притягивая к себе Клэр, отвечает Эйден.

Клэр достает ему только до груди, и поэтому ей приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него. Эйден тут же наклоняется, чтобы поцеловать ее, и, хотя они делали это уже тысячи раз – даже на этой самой школьной парковке, – у нее все равно подкашиваются ноги. И вдруг Клэр в ужасе понимает, как мало поцелуев им осталось.

Они вместе поднимаются по школьной парадной лестнице, и Клэр тянет за ручку массивной деревянной двери, но та не поддается. Она пару раз стучит на случай, если внутри дежурит охранник, но никто не отвечает.

– Занятия начнутся только через пару недель, – напоминает ей Эйден. – Уверен, что в вечер пятницы тут точно никого нет.

– Я думала, может, работает летняя школа или типа того…

– Давай уже просто перейдем к следующему пункту.

Клэр качает головой, не зная, как объяснить Эйдену всю суть сегодняшнего свидания: вместить два года в этот последний вечер; высыпать из коробки все кусочки, а потом сложить обратно в правильном порядке, чтобы получившаяся картинка была как на ладони.

И чтобы они сказали наконец друг другу «прощай».

Но для этого им нужно начать с самого начала.

– Нет, – говорит Клэр, поднимая глаза на каменное здание. – Должен быть способ попасть внутрь. Здесь мы впервые увидели друг друга…

Эйден улыбается:

– На уроке мистера Коди, геологии.

– Точно! Только не говори, что помнишь!

– Конечно, помню.

– Нет! По крайней мере, тот первый день.

– Да ладно тебе! – смеется Эйден. – Как тебя можно не запомнить?

– Это нереально, – соглашается Клэр, хотя знает, что это неправда. Ее называли умной, забавной, целеустремленной и талантливой, но незабываемой – никогда. Главные стороны ее характера (те самые, которыми она очень гордится) раскрываются только после знакомства. На первый же взгляд Клэр кажется довольно неприметной: каштановые волосы, карие глаза, средний рост – короче говоря, ничего необычного. Она ничем особо не выделяется, и ее это вполне устраивает. Тем более что в старшей школе все могло быть куда хуже. Эйден был первым парнем, который по-настоящему заметил ее.

В тот свой первый день в школе он сел прямо перед ней. Преподаватель передал в класс жеоды[2], и, когда подошла ее очередь, Клэр бережно взяла один из них в ладони. С виду это был обычный камень, но внутри переливались фиолетовые кристаллы. Когда она передавала его новенькому, он смотрел только на жеод. Но потом, когда наконец заметил ее, когда они оба поняли, что это начало чего-то… Этот момент она готова вспоминать снова и снова. Потому что после встречи с Эйденом Клэр, похожая на обычный пыльный камень, засияла, как кристаллы внутри жеоды.

– Нам нужно попасть в школу, – ощутив странный прилив отчаяния, повторяет Клэр.

Эйден непонимающе смотрит на нее.

– Это правда так важно?

– Да! – Клэр снова начинает дергать дверную ручку, хотя и очевидно, что это бессмысленно. – Нам надо все сделать правильно.

Эйден не понимает, почему это так важно для нее, и ей вряд ли удастся ему объяснить. Но завтрашний день, когда все изменится, приближается неумолимо быстро, и этот план на их последнее свидание – единственное, что она пока еще может контролировать.

Все лето Клэр изучала описания выбранных курсов и карту кампуса и переписывалась с будущей соседкой по комнате, пытаясь понять, какой скоро станет ее новая жизнь. Но сколько бы она ни читала, сколько бы информации ни искала, ей так и не удалось четко представить все детали. А ведь нет ничего хуже незнания.

В стольких вещах еще предстоит разобраться! Клэр сомневается, сможет ли совмещать вводный курс по психологии с историей Японии или найти кого-то, с кем можно будет сидеть в столовой в первые напряженные дни, когда незнакомые друг с другом люди начнут объединяться в компании друзей.

Она пока не уверена, сможет ли ужиться с соседкой по комнате, девушкой из Нью-Йорка по имени Беатрис Сент-Джеймс, которая только и пишет о том, на концерты каких групп ей удалось попасть этим летом. Клэр подозревает, что вся их комната будет обклеена постерами.

Будет ли ошибкой оставить зимнее пальто дома, до приезда на День благодарения? Будет ли настолько невыносимо делить ванную комнату с двадцатью другими студентками? Одеваются ли девушки с Восточного побережья иначе, чем девушки из Чикаго? Сможет ли она выделяться в толпе или смешается с ней? Выплывет или потонет? Будет тосковать по дому или ощутит независимость? Будет она счастлива или будет страдать?

Но самое главное – сможет ли она пережить все это, не вися на телефоне с Эйденом?

Клэр, сокрушенно вздохнув, отступает от деревянных дверей школы.

– Да уж, – признается она, – хорошенькое начало.

Эйден пожимает плечами:

– Ну и что? Тебе не кажется, что и этого вполне достаточно?

– Достаточно, но не вполне.

– Еще бы! – Эйден закатывает глаза, но все равно идет следом за Клэр, которая устремляется вдоль здания, мимо парковки для учителей и зрительного зала, к концу восточного крыла, чтобы выйти на задний двор. Проходя мимо какой-нибудь двери, они проверяют, открыта ли она, но все надежно заперты.

Оказавшись за школой, они встают у окна класса мистера Коди на первом этаже и, приложив ладони к стеклу, заглядывают внутрь. В комнате темно и тихо, доска начисто вытерта, на темных столах лежит слой пыли, камни и другие образцы аккуратно разложены по коробкам вдоль противоположной стены.

– Как будто что-то поменялось, – говорит Эйден. – Тебе не кажется?

Клэр кивает:

– Как будто класс стал меньше, что ли.

– Наверное, потому что теперь мы – крутые студенты колледжа, – усмехается Эйден, и они отступают от окна. Он кладет руку ей на плечо. – Жаль, что мы так и не смогли попасть внутрь.

Клэр молчит. Вместо ответа она поднимает глаза на огромное окно, проводит пальцами по краю, а потом легонько постукивает по стеклу.

– А что, если… – начинает она, но Эйден не дает ей закончить.

– Ни за что! Даже не произноси это вслух.

– Что, если бы мы смогли залезть внутрь? – не обращая на него внимания, говорит Клэр.

– Ты шутишь?

Она моргает:

– Не совсем.

– По-моему, сейчас не самое лучшее время, чтобы попасть в тюрьму, – говорит Эйден, и его щеки краснеют, как бывает всякий раз, когда он начинает терять терпение. – Сдается мне, в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса такие вещи не приветствуются, а я не хочу в очередной раз заставлять отца разочаровываться во мне. Тем более когда я вот-вот уеду отсюда.

– Да, но…

Эйден поднимает руку, останавливая ее.

– Готов поспорить, в Дартмуте тоже будут не в восторге от этого, – напоминает он ей, а потом показывает на окно. – Мы уже здесь. Понимаю, что в твоем словаре нет слова «почти», но почему это так важно для тебя?

– Потому что… – отвечает Клэр, протягивая ему руку со скомканным списком. – Потому что это наше последнее свидание. И оно должно было стать идеальным. И, если мы не сделаем все правильно…

Лицо Эйдена смягчается.

– Это не метафора. Если мы не сделаем какой-то пункт из списка, это лишь будет означать, что мы умеем приспосабливаться к обстоятельствам. Что мы умеем справляться с непредвиденными ситуациями. И это хорошо, понимаешь?

– Ты прав. – Клэр проглатывает вставший в горле ком. – Я знаю, что ты прав.

И все же ей вдруг становится грустно. Конечно, Эйден не мог подумать иначе. Он ужасно хочет, чтобы они остались вместе. Даже если бы перед ним на тротуаре появилась надпись: «КЛЭР И ЭЙДЕНУ СЕГОДНЯ НАДО ОБЯЗАТЕЛЬНО РАССТАТЬСЯ», выведенная яркими цветными мелками, то ему бы удалось придумать кучу доводов против и постараться повернуть все в лучшую для себя сторону.

Похоже, дело не в судьбоносных знаках, а в людях, готовых использовать любое найденное ими доказательство, чтобы убедить себя в том, что им кажется правдой.

Клэр кажется вполне очевидным, что такое начало свидания не сулит ничего хорошего, и она даже ощущает от этого легкое удовлетворение. Это вроде как подтверждение того, что она права, и теперь даже Вселенная согласна с ней в том, что единственный разумный выход – это порвать с Эйденом.

Но при мысли о том, что ей действительно придется это сделать, на Клэр обрушивается волна горечи. Она приближается к Эйдену, чувствуя себя немного неуверенно.

Эйден по привычке заключает ее в объятия. Раздается звук заведенного мотора, над головами кричат птицы. Голубое небо постепенно становится серым, и Клэр прижимается щекой к мягкой ткани рубашки Эйдена.

– Кто бы мог подумать, что у тебя есть пунктик все контролировать? – говорит он с улыбкой, отстраняясь от нее. Аккуратно забрав у Клэр лист бумаги, Эйден распрямляет его. – Похоже, и восьмой пункт придется исключить.

– Осенний бал, – кивнув головой, соглашается Клэр. – Наш первый танец.

– Точно! Но в спортзал нам тоже не попасть. Жаль, что мне нельзя быть романтичным, а то бы я потанцевал с тобой прямо здесь.

– Я и так знаю, как ты танцуешь.

– Ты еще не все знаешь. Но не волнуйся. Вечер только начинается. Самое лучшее я всегда приберегаю на потом.

– Буду ждать с нетерпением, – отзывается Клэр и тут же понимает, как сильно ей этого хочется на самом деле.

Что бы ни случилось, у них впереди еще целая ночь.

Может, этого будет достаточно.

Клэр берет Эйдена под руку, и они возвращаются к машине. Поднимается ветерок, и она замечает в нем прохладу – приближается осень. Обычно ей нравится это время года. В последние недели стоит ей заикнуться о колледже, как ей непременно рассказывают об осенней листве Нью-Гэмпшира: ярко-красные, желтые и оранжевые цвета, разбросанные по кампусу и за его пределами. Клэр не сомневается, что когда доберется туда, то тут же влюбится в эту красоту. Но сейчас она не хочет думать о приближении осени. Она хочет остаться в настоящем как можно дольше.

Они подходят к машине, и Клэр резко останавливается.

– Черт! – Она оглядывается через плечо. – Я должна была взять себе что-то на память.

– И все-таки это квест.

– Я просто подумала, что это будет здорово. Ну, знаешь, забирать что-то на память из каждого места, где мы будем останавливаться.

Эйден смотрит на нее, склонив голову набок.

– А это точно не тщательно продуманный план кражи тех драгоценных камней из класса геологии?

– По-моему, ты немного преувеличиваешь их ценность. Но все равно нет.

– Очень хорошо.

Эйден наклоняется и подбирает с земли обычный камень, серый и округлый. Протерев его подолом клетчатой рубашки, он с серьезным видом протягивает его Клэр.

– Вот, держи.

Клэр ощущает на ладони его вес. Она проводит большим пальцем по гладкой поверхности, вспоминая о том первом дне, когда увидела Эйдена в классе, о том, как осветилось его лицо, когда он посмотрел на камень и увидел фиолетовые кристаллы – словно это было печенье с предсказанием или пасхальное яйцо, самый лучший в мире сюрприз.

Эйден торжественно произносит:

– Властью, данной мне пятерками, полученными по геологии у мистера Коди в одиннадцатом классе, я с радостью официально объявляю этот камешек драгоценным.

Удивительно, но в этот момент для Клэр он таким и является.

Остановка вторая

Пиццерия

19.12

Несколько минут они просто стоят около «Слайсис» и рассматривают незнакомые лица через запотевшие окна.

– Быстро они переехали, а? – говорит Эйден, косясь на столик в углу, за которым раньше всегда сидели его приятели из команды по лакроссу[3] и который сейчас был занят десятиклассницами, склонившимися друг к дружке и что-то показывающими на телефонах.

– Как говорится, с глаз долой… – небрежно бросает в ответ Клэр, хотя ей самой это тоже не по душе.

Казалось, что после двух недель прощаний – целых две недели они одного за другим провожали друзей – в городе почти никого не останется. Однако в этом месте все по-прежнему: почти все столики заняты, внутри царят смех, разговоры и шум.

Вот только это уже больше не их смех, разговоры и шум.

Эйден поворачивается к Клэр, его голубые глаза блестят.

– Дай угадаю, – потирая руки, говорит он. – Это первое место, где я что-то пролил на тебя?

Клэр качает головой:

– Нет.

– Первое место, где ты увидела, как я запутался в собственных ногах? Первое место, где ты увидела, как я могу умять четыре куска пиццы за десять минут? Первое место, где я проделал тот трюк из трубочки и салфетки?

– Это первое место, где мы заговорили, – останавливая Эйдена, отвечает Клэр. Она знает, что он мог продолжать весь вечер. – Не то чтобы это был настоящий разговор, но тогда ты впервые заговорил со мной в принципе.

– Ах, точно! Теперь вспомнил. Уверен, я сказал, что ты самая красивая девушка на планете, и тут же с ходу предложил встречаться.

– Близко. – Клэр улыбается. – Ты попросил меня передать тебе пармезан.

– Ой. Это один из последних пунктов в моем списке фраз для покорения дамских сердец.

– А со мной сработало.

Эйден открывает дверь в пиццерию.

Внутри ресторана клубится пар и пахнет помидорами и моцареллой. Здесь только два человека средних лет – ссутулившаяся над пиццей пара за столиком в углу, обеспокоенно взирающая на царящий вокруг хаос. В остальном же почти все моложе восемнадцати. Так было всегда – это не столько ресторан, сколько место для обеда за пределами школы, место встречи после уроков, место гулянок старшеклассников на выходных. Потрескавшиеся кожаные диванчики и простые коричневые столы, вдоль одной из стен – ряд старых игровых автоматов, на другой висит правило в железной рамке, согласно которому пиццу здесь подают только ломтиками, – эта пиццерия всегда была заполнена молодежью.