Альфонс Алёша

Вторая бухгалтерша подняла над столом ладони и пошевелила пальцами, словно приманивая к себе искомый предмет. Наконец она нашла клочок бумажки с какой-то записью и протянула его Лёше.

– Я так понимаю, они просто больше платят? – спросил Лёша, не читая. – Так вот, передайте им, что я заплатил за полгода вперёд, и никуда съезжать не собираюсь!

И вновь он не угадал с переговорной тактикой.

– Алексей, вы, я вижу, хотите сесть нам на шею и прокатиться? – Голос директрисы звучал так, словно она поймала шулера. – Возьмите и сами договоритесь со своим соперником.

Лёша ещё немного помолчал, как советовал учебник, но эта пауза ничего не поменяла.

– Что это? Это не телефон? – наконец спросил он, вчитавшись в бумажку.

– Это телеграм, – ответила первая бухгалтерша и добавила со значением: – У нас инновационный центр.

Отвратительно приятная погода встретила Лёшу за дверями бизнес-инкубатора. Она как бы подчёркивала: у всех всё хорошо, и только Ромашкин один такой ущербный лох в целом свете. Уж лучше бы дождь хлестал.

Лёша вбил в телефон контакт, который ему дали, и расхохотался, увидев, что был за аккаунт.

– Вы сдали класс какому-то тренингу успеха?! – крикнул он молчаливым окнам. – Серьёзно?!

Уж всяких инфоцыган Ромашкин не считал за достойных соперников. В трубке раздалось сухое «алло», и Лёша включил напор:

– Здравствуйте! Меня зовут Алексей, и я хочу поговорить с вами…

– Спасибо, нам не надо, – ответили на том конце и отключились.

– Да чтоб тебя!!! – воскликнул Лёша в сердцах и снова нажал на вызов.

– Алло.

– Вы почему трубку бросаете? Вам человек звонит по делу!

Собеседник ответил спокойно, будто никто на него только что не орал:

– Вы по какому вопросу?

И тут Лёша сбился. Что он там планировал донести?

– Мой класс в бизнес-инкубаторе, – принялся он собирать разлетевшиеся мысли, – сегодня сдали вам. Я хочу договориться… обратно чтобы там был мой класс…

Поняв, что Лёше больше нечего сказать, голос из трубки ответил наконец с ленцой, присущей человеку, у которого на руках флеш-рояль:

– А вы кто?

– Я… открываю компьютерную школу для детей… – ответил Лёша. – Это мой бизнес.

Даже в паузе собеседника почувствовалась искорка иронии. Наконец он всё так же неспешно заговорил снова:

– Ага… А это разве бизнес? Это, наверное, микробизнес? – В голосе звучала уже откровенная издёвка. – Или даже нанобизнес. Вы нанобарон?

– Ваше какое дело?! – закипел Лёша. – У меня завтра дети приходят! Мне кто убытки будет компенсировать?

– О-о-о! – протянул голос, – Что ж, в качестве компенсации… Но это лишь из любви ко всему маленькому и забавному… я могу вам предложить бесплатное вводное занятие на моём курсе.

– Да ты охренел, что ли, скотина? – взревел Лёша, на что его едкий собеседник промурлыкал приветливое: «Буду ждать!» и отключился.

Ромашкин в бешенстве замахнулся телефоном, но никуда его не зашвырнул, а только бессильно опустился на бордюр. Минуту спустя пришло сообщение: «Сегодня в 18:00. Место встречи вы знаете». И подпись: «ЖИВИ ЗА СЧЁТ ЖЕНЩИН».

Лёша посмотрел на время. До момента, как он задушит этого тренера успеха, оставалось чуть больше двух часов. А до того, как в Лёшин класс придут тянущиеся к знаниям детишки и поймут, что кина не будет, оставалось чуть больше суток. Решить, как в итоге поступить – убивать конкурента или искать новое помещение – Ромашкину помешал телефонный звонок.

Звонила Катя.

– Лёша, приезжай скорее! У нас дома полиция!

Бабка-террористка

Въезд во двор пратёщи был перегорожен полицейской машиной. Внутри стояло ещё несколько, и все со включёнными мигалками. Курили взрывотехники. Из подъезда вышел кинолог с собакой, а дома Лёшу встретила взволнованная Катя:

– Там бабушка скандалит. «Мурку» поёт.

Дверь комнаты, в которую пратёща никого не пускала, была вскрыта. Внутри по-прежнему виднелись тугие мешки. Лёша проследовал в комнату Евдоксии Ардалионовны.

– А это Алёша! – вскричала хозяйка, увидев празятя. – Можете и его арестовать, он тоже террорист!

За столом сидел, склонившись над документами, лейтенант полиции. Он вежливо улыбнулся Ромашкину, мол, не волнуйтесь, бабушка шутит.

– Что случилось? – спросил Лёша.

– Мы стали жертвой доноса! – сообщила Евдоксия Ардалионовна.

Полицейский, оторвавшись от написания протокола, пояснил успокаивающим тоном:

– Медсестру из педиатрии, которая приходила к вашим девочкам, напугал склад сахара вашей бабушки. Перебдела.

– Змея! – отреагировала пратёща.

– Но мы всё уже проверили – никакого криминала.

– Потому что мешок с кокаином я успела перепрятать!

Полицейский устало посмотрел на хозяйку:

– Евдоксия Ардалионовна, зачем вы это сейчас сказали? Мы ведь вынуждены будем проверить – задержать всех присутствующих, опечатать помещение…

– Давай-давай! Взрывчатки не нашёл, может хоть наркопритон накроешь!

Лейтенант, качая головой, потянутся за новым бланком для протокола.

– Извините! – сориентировался Лёша. – Можно вас попросить? Дайте нам минутку! Одну минуточку!

С этими словами Лёша подхватил изумлённого полицейского и вытолкал его за дверь. Лейтенант, против воли оказавшись в коридоре, вознамерился тут же вернуться обратно в комнату, но его отвлекла Лёшина мама, обладающая талантом быть, когда не надо там, где не надо:

– Может, чаю?

– Какого чаю?!

– С сахаром или без сахара…

Тем временем Лёша остался один на один со своей пратёщей и не собирался терять времени попусту.

– Если вы сейчас же не прекратите ёрничать, я сделаю всё возможное, чтоб никогда отсюда не съехать!

Евдоксия Ардалионовна, недолго поразмыслив, ответила:

– Ладно. Я ему и так уже нормально всыпала.

Лёша впустил лейтенанта и пообещал ему, что бабушка будет вести себя хорошо. Сам он остался проследить, чтоб насупившаяся пратёща не вздумала открыть рот, пока её не попросят.

– Распишитесь, пожалуйста, там, где галочки, – наконец сказал полицейский.

– Оригинальный способ попросить у меня автограф, – заметила Евдоксия Ардалионовна и принялась выводить свою подпись.

– Станиславский? – спросил лейтенант, указав портрет на стене.

– Он самый, – отозвалась пратёща, – когда-то нянчил меня на своих коленях.

Полицейский проникся уважением к хозяйке и внимательнее пригляделся к стенам.

– Так вы актриса? А почему я вас в кино не видел?

– А я не снималась в ментовских сериалах! – ответила Евдоксия Ардалионовна с вызовом.

– А разве в ментовских сериалах есть актёры? – улыбнувшись, спросил лейтенант.

Пратёще это замечание пришлось чрезвычайно по нраву, и она даже стала смотреть на молодого человека как на поклонника.

– Спасибо. – Полицейский забрал бумаги.

– И вам спасибо! – пропела Евдоксия Ардалионовна.

– А мне за что?

– За то, что разрешили мне сладкое! – И она проводила лейтенанта, с которым скандалила битый час, кокетливой улыбкой.

За дверью Лёша на правах человека, который спас полицейского от разъярённой тигрицы, доверительно обратился к нему:

– Извините… Скажите, а если, например, есть аккаунт пользователя в Телеграм, то можно через вас узнать, что это за человек, где он живёт?

– Будем вместе нарушать закон о персональных данных? – осведомился лейтенант.

– Нет, – ответил Лёша решительно.

– Тогда всего хорошего! – И служитель закона ушёл, отдав честь.

К Лёше вышла Катя.

– Всё хорошо?

– Всё хорошо, – ответил Лёша, поцеловав её в лоб.

– А как бизнес?

Лёша посмотрел на часы и, пытаясь не передать Кате своего волнения, повторил:

– Всё хорошо.

Тренинг

Когда Лёша вернулся в свой класс, там уже собралось шесть человек. Парты, что он заботливо расставлял для детишек, были бесцеремонно сдвинуты к стене. Все с независимым видом расселись на стульях и уставились в телефоны. Ромашкин всмотрелся в лицо каждого, надеясь вычислить наглеца-тренера.

– Извините! – Лёша решил обратиться ко всем сразу. – А где тут главный?

Присутствующие сначала переглянулись, затем по ним прокатилась волна пожимания плечами, и потом один из них добродушно ответил:

– Да мы тут сами в первый раз. Наверное, придёт.

Лёша кивнул и взял под наблюдение вход, тщательно сканируя каждого входящего. При любом проявлении нахальства он был готов взять обидчика за грудки и отбить свой кабинет. Как назло, все желающие жить за счёт женщин являлись в класс с широко раскрытыми, полными растерянности глазами.

Но вот Лёша приготовился к прыжку, завидя гуся с красной физиономией, переходящей кверху в плешь, хитрым прищуром, седой бородой, да ещё и с франтовской бабочкой. Секунда – и негодяю конец… но в этот момент плешивый раскрыл рот:

– Здравствуйте! Скажите, на тренинг я правильно пришёл?

Лёша тут же потерял к нему интерес и посмотрел на часы. Было ровно шесть вечера. Вдруг в классе погас свет, и, не успели студенты понять, что стряслось, зазвучала музыка, а на экране запустилась презентация. Народ вперился в полотно, а Лёша старался удержать в поле зрения и экран, и студентов, и дверь.

Замелькали изображения привлекательных женщин. Женщины в соблазнительном и дорогом, женщины в украшениях, женщины под пальмами, в шикарных автомобилях и с прочими предметами роскоши. Лёша отметил, что на студентов эти весёлые картинки производят более чем приятное впечатление.

– Женщины, по сути, обнаглевшие существа, – раздался вдруг голос, который Лёша мгновенно узнал. – Заметили ли вы, как «Не обижай девочек» и «Уступи даме» превратились в …

Ромашкин слышал голос, но не слушал слов. Он пытался понять, где находится тренер. Настройкой техники в кабинете Лёша занимался весь последний месяц, и по его расчётам наглец с микрофоном должен был прятаться где-то здесь.

Экран демонстрировал доминирующих женщин и униженных мужчин. Студенты старательно внимали, а один даже конспектировал в блокнот. Лёша, крадясь по стенке к ряду парт, не удержался от саркастической ухмылки.

– Что же остаётся мужчине? Роль безмолвного кошелька? – Пассажи незримого лектора вызывали одобрительную реакцию собравшихся. – Мужчина не должен содержать женщину! Мужчина сам имеет право жить за счёт женщин! Это и есть эмансипация. Вы сами это знаете, раз вы здесь!

Тем временем Ромашкин обследовал пространство под партами и никого не обнаружил. Зрители всё больше воодушевлялись, а голос сулил им успешный успех. «Жалкое стадо», – с отвращением подумал Лёша.

– Поздравьте себя, вы уже на правильном пути!

Замелькали картинки счастливых улыбчивых мужчин, музыка стала затихать и остановилась. На экране появилась маска Казановы, а Лёша тем временем задумал поискать тренера, заглянув за жалюзи окон.

– Добрый вечер! – заговорила маска всё тем же голосом. – Я создатель и тренер этого курса. Я вас вижу. Я вас слышу. Алексей, сядьте!

Лёша замер, словно пригвождённый. Он почти не растерялся и даже приготовился сказать маске пару ласковых, как вдруг поймал на себе осуждающие взгляды сокурсников и решил временно подчиниться порядку.

– Каждый из вас выйдет отсюда другим человеком, – продолжала маска, – если будет в точности выполнять то, что я скажу. Это ясно?

Ответа не последовало.

– Вы слышите меня? – спросила маска требовательно.

– Да, – неуверенно загудели студенты.

– Вам всё ясно?!

– Да!!! – поднялся дружный ор.

– Тогда всё внимание на экран! Познакомьтесь с «мамочкой».

Мамочка

На экране появилась рисованная мамаша канонического образца в халате и бигудях.

– Давай, ещё мультики им покажи, – фыркнул Лёша, а маска продолжала соблазнительные речи.

– В каждой женщине наряду с инстинктами собственничества, шмоточничества и суки живёт инстинкт материнский. – И рядом с мамашей на экране возник пацан в кепке. – В каждом мужчине моложе себя хотя бы на двадцать лет женщина подсознательно видит ребёночка.

«Голосу басов добавлено для солидности», – заметил Лёша со злорадством. Студенты вдохновлённо внимали, а Ромашкин и не думал слушать лекцию. Он искал зацепки и ждал момента, чтоб добраться до тренера, и именно от этого был внимательней, чем все его сокурсники вместе взятые.

– Обязательно нужно, чтоб дитя было одето, – у пацана появились новые шмотки, – накормлено… – и в руках его возник нехилый гамбургер, – и чтоб не плакало!

Сытый и одетый пацан вдруг отчего-то скуксился, но в тот же миг перед ним материализовалась огромная игрушка, и он сразу повеселел весьма артистично для мультяшки.

– Ради этого мамочки готовы на всё, и умный ребёночек быстро понимает, как плакать на результат.

Лицо пацана обрело хитрющее выражение, а над его головой засветилась лампочка. «Какой штамп», – подумалось Лёше почему-то голосом Евдоксии Ардалионовны. Пацан вдруг заревел на усиление, и к его игрушке тут же добавились ещё несколько, а потом и деньги. Один из студентов не удержал в себе восторга и громко всхохотнул, отчего Лёша испытал стыд за человеческую расу.

– Пора и вам становиться умными мальчиками, – наставлял голос. – Всё, что для этого понадобится – это Мамочка, и самая чистая, самая искренняя эмоция, на которую вы способны, а для этого все средства хороши: или коленку себе расшибить, или врать. Врать, как последний раз в жизни, и вот тогда…

Лёше стоило неимоверных усилий не уткнуться в телефон. Экранный пацан сделал жалостные, как у котёночка, глаза и что-то залепетал, а по щекам его покатились крупные слёзы. Это подействовало. Лицо мамаши приобрело доверчивое выражение, губы округлились, руки поднялись, словно она потеряла равновесие. «Поплыла», – констатировал Лёша скептически.

– Ещё Чарльз Дарвин заметил единый для всех млекопитающих жест заинтересованности, сочувствия и доверия. – На экране, перемежаемые гипнотизирующим звуком «дзынь», замелькали наклоняющие набок голову собаки, кошки, крысы, люди, корова с печальными глазами и мамочка. – Наклонённая набок голова. Для вас это жест означает только одно: мамочка готова. Можно просить всё, что угодно, остаётся только протянуть руку.

Под кривую Лёшину усмешку глазастый пацан подставил ладошку, и со звуком работающего банкомата на ней сами собой появились деньги.

– И если по какой-то причине вы не услышали… – голос прервался звуком «дзынь», – просто вернитесь к первому пункту и уж постарайтесь, чтобы мамочка вам поверила!

Лёша, больше не в силах выносить эту бредятину, всё-таки вытащил телефон.

– Это ваш первый приём, – вещала тем временем маска. – Идите в поле и отрабатывайте! К завтрашней лекции принесите деньги, которые дадут вам ваши «мамочки»!

На этом голос тренера неожиданно смолк, и Лёша на мгновение испугался – не упустить бы, за чем пришёл. Народ сидел в нерешительности.

– Бегом отсюда – здесь женщин нет! – крикнула маска, и в кабинете зажёгся свет. Студенты начали подниматься, поглядывая друг на друга. Редкая смесь робости и азарта светилась в их глазах. Никто не решался пойти первым. Лёшин вопрос «Братцы, а где же всё-таки тренер?» остался без ответа.

В этот момент дверь в кабинет приоткрылась, и в щель просунулась коротко стриженная голова. Затем в класс нерешительно шагнул маленький человечек. Типчик из тех, кого не принимают всерьёз. Такого обхамят в трамвае, и никто не вступится.

– Это же здесь тренинг проходит? – спросил он под недоумёнными взорами, – Я опоздал…

Новичок так и стоял в дверях, загораживая проход, а девять студентов молча глядели на него. Очевидно, каждый в классе решил, что чудаку ответит кто-то другой. Вдруг снова ожил экран, и маска Казановы произнесла безжалостным тоном:

– Повторов для опоздавших у нас нет, а задание такое же, как для всех. К мамочке!

После этих слов экран погас окончательно. Студенты разбежались.

– А чего делать-то надо? – жалобно спросил опоздавший у Лёши, который всё ещё что-то высматривал под партами.

– Делай, что хочешь. – И раздосадованный Лёша вышел из кабинета.

Ромашкин никогда не стал бы тем, кем был, если бы не умел прорабатывать запасные ходы. Это тактика. Не вышло взять мерзавца за горло сразу, и не беда. Мы к нему подберёмся другим путём и схватим за ещё более чувствительное место. С этими мыслями Лёша явился на вахту бизнес-инкубатора.

– Кто брал ключ от тринадцатого кабинета?

Вахтёрша не спеша осмотрела лихого посетителя не очень довольным взглядом – это она вспоминала, здоровался он с ней сегодня или нет, – а затем отыскала запись в журнале:

– Ромашкин брал.

– Чёрт! А потом кто брал?

– А потом никто не брал.

– Но туда ведь кто-то заходил, аппаратуру подключал? Тренер был тут? – напирал Лёша, уже понимая, что ставит непосильные задачи. Вахтёрша снова принялась водить пальцем по журналу, а Лёша вспомнил, что с беготнёй по бухгалтериям и разборками с милицией не запирал дверей класса и не сдавал ключ – тот всё это время лежал в его кармане. Мимо прошёл к выходу опоздавший чудак с растерянным лицом, и Лёша невольно ощутил зависть к этому балбесу. Всего-то бед у человека – опоздать на идиотский тренинг.

– По журналу никто не заходил, – установила вахтёрша. Впрочем, это и так уже было понятно. План «Б» провалился вслед за планом «А».

– Чёрт, чёрт, чёрт!!! – В отчаянии Лёша схватился за волосы, забыв, что успешному бизнесмену так себя вести не полагается.

Уж насколько равнодушная, безучастная и даже вялая женщина была вахтёрша, но даже её сердце ёкнуло от Лёшиных страданий.

– Случилось, что ли, чего? – спросила она по-крестьянски грубовато, но искренне.

– Как его найти? – простонал Лёша скорее в окружающий эфир, чем кому-то конкретно.

– Да кого?

– Тренера.

– Тренера?

Лёша отвернулся, чтобы посторонняя женщина не видела его отчаяния, и сполз на пол по стенке вахтёрской будки. Разумеется, вахтёрша тут же выбежала из своей стеклянной клетки и озабоченно, как над маленьким, склонилась над Лёшей.

– А чего случилось-то?

– Ничего, – буркнул Ромашкин из-под сомкнутых ладоней.

Из-за своей доброты женщина попала в глупую ситуацию. Как в автобусе, когда вы уступаете старушке место, а та отказывается, и вам уже неловко садиться обратно. Приходится сделать вид, что вам скоро выходить, и вы нелепо стоите, как сейчас эта вахтёрша над Лёшей. Сам Ромашкин сочувствия к себе не искал, и потому непрошеная мадам вызывала в нём одно лишь раздражение.

Тут в Лёшином кармане что-то пиликнуло. Очень кстати: ведь телефон спасает от назойливых людей не хуже, чем чеснок от вампиров. Даже промоутеры на улице отвязываются, если приложить к уху мобильник.

«Попроси у неё денег, балда!» – прочёл Лёша на экране.

Сообщение взбодрило, как глоток нашатыря. Лёша вскочил, озираясь, и заметался, словно кот у ветеринара. Вахтёрша же, глядя на его скачки, прониклась к нему ещё большей заботой.

– Парень, может, тебе помочь чего? – И она почти нежно коснулась его локтя.

«Экая настырная баба», – разозлился Лёша и уже готов был рявкнуть что-нибудь грубое в её деревенскую рожу, как вдруг испытал дежавю. В бесхитростном лице вахтёрши Лёша узнал… коровьи глаза. Вот она наклонила голову набок, и, как это всегда бывает в дежавю, Лёша угадал, что будет дальше. Нет, он не услышал «дзынь» – он его почувствовал, а в ушах явственно и гулко отдалось голосом тренера: «Остаётся только протянуть руку».

Лёша разинул рот и завис, как луна над лесом. Словно дразня или подсказывая, что делать дальше, вахтёрша наклонила голову теперь уже на другую сторону. Ромашкин понял этот сигнал и смирился с судьбой. Он опустил глаза, перечитал сообщение, а дальше всё произошло как бы само собой.

– Вы можете дать мне тысячу рублей? – пролепетал отец троих детей и подставил ладошку.

Мамочки

Лёша вышел из бизнес-инкубатора, неся в вытянутой руке тысячерублёвку. Мозг отказывался осознавать случившееся. Ноги ещё немного поносили своего хозяина и опустили на бордюр перевести дух. Прошло какое-то время. В кармане пиликнуло. Ромашкин наконец сумел согнуть руку, чтобы достать телефон.

«Получше твоего нано-бизнеса?» – высветилось на экране.

Лёша снова завертел головой, но в этот раз он искал не обидчика, а… кого же? Пожалуй, того, за кем Ромашкин готов был пойти по воде, и тысячу тому доказательств он всё ещё держал в руках. Лёша верил в свой нюх на успех и всяческие прибыльные темы, и только что он почуял золотую жилу, но жить за счёт женщин…

Новое сообщение:

«В следующий раз проси больше!»

Лёша рассмеялся. В следующий раз? И ведь правда. Успех требует повторения, иначе это не успех. Он окинул взглядом вечернюю людную улицу и прошептал сам себе:

– Мамочки…

Если бы случайный зритель сейчас следил за Лёшей, он увидел бы вот что.

Парень подошёл к женщине, они с минуту поговорили, и она дала ему что-то из своего кошелька. Зритель вряд ли уловил бы такие детали, как верный выбор целевой аудитории, качественную эмоцию и тот самый наклон головы, предшествующий выдаче наличности. Между тем Лёша всё сделал абсолютно правильно: не зря же он так внимательно слушал лекцию. А покуда зритель гадал бы, деньги вынимались из кошелька или что-то ещё, оборотистый Ромашкин уже направлялся к новой цели.

– У меня жена родила тройню девочек. В мэрии нам обещали выделить квартиру, но обманули. Сейчас мы ютимся у сумасшедшей родственницы в доме, которому больше ста лет. Вы не можете помочь немножечко деньгами?

Оказалось, схема работала не каждый раз. Очередная кандидатка в жертвы поспешила уйти от подозрительного типа. Лёша слегка озадачился, но не отчаялся. Подумал о том, что сила, скорее всего, не в правде, и направился к новой мамочке.

– Я стоял в очереди на новый протез. Время подошло, и мне готовы помочь, но за импортные комплектующие нужно доплатить, а то очередь уйдёт…

Женщина опустила недоверчивый взгляд на Лёшины с виду нормальные ноги в штанах, но он был к этому готов. Готов жить за счёт женщин.

– Я мечтаю снова бегать и прыгать… – выпалил он на трагической гримасе, закрыл лицо и задрожал плечами.

Эта мамочка не только выдала Лёше денег, сколько он просил, но ещё и догнала его, и добавила сверху. «Хорошо удалась эмоция», – отметил Ромашкин и обещал попозже сам себя похвалить, а сейчас – к станку!

Через два часа добросовестной смены Лёша столкнулся с серьёзной проблемой. Наличность не умещалась в карманы летних штанов. Ромашкина распирало от куража, и танцевать хотелось больше, чем кушать. Навар позволял закругляться, да и поздно уже: прохожие мамочки закончились.

Вдруг Лёша заметил женщину, которая показалась ему знакомой. Ну конечно! Это ведь та самая жаба из мэрии, что говорила ему гадости из-за монитора. Ноги Ромашкина опередили его мысли. Не успел он подумать: «А чего я теряю?», как уже стоял перед жабой с новой легендой. Он наплёл ей, что ему очень неловко, но все его деньги уехали вместе с курткой и телефоном в Архангельск. Он всё посчитал, не хватает всего пяти тысяч рублей.

Женщина не узнала в незадачливом пассажире многодетного отца, но и озвученной проблемой не заинтересовалась. Она попыталась уйти от назойливого Лёши. Не тут-то было. Ромашкин с наслаждением «чувствовал» жертву. Он не стал падать ей в ноги – это пошло, лишь чуть спружинил в коленках ровно настолько, чтоб это не было перебором (переигрывать тоже плохо) и прибавил голосу капельку надрыва – подсмотрел когда-то в опере.

– Вы моя последняя надежда! Если я не успею на сегодняшний поезд, мне придётся ночевать на вокзале! – Тут случилось то, чего Лёша сам не ожидал: ему по-настоящему захотелось плакать. И он не стал себя останавливать. Через минуту он узнал, что за слёзы платят больше.

Ромашкин возвращался домой, думая о том, что же с ним сегодня произошло. Он с удовольствием подсчитывал в уме выручку и немного размышлял об этической стороне своего успешного начинания. Вспоминались цитаты женщин великих и не очень: «Никто не просил вас рожать», «Ещё заплачьте тут», «Хотите сесть нам на шею и прокатиться?» и, конечно, «Катерина, зачем ты полюбила идиота?»

Он вошёл в квартиру с пышным букетом в руках и с загадочной уверенностью в глазах. Всё ещё пританцовывая, закрыл дверь, включил свет и вздрогнул. В коридоре стояла Евдоксия Ардалионовна, мрачная, как Аид.

– Как поживает наш мамкин олигарх? – спросила она.

Даже такое откровенное хамство не могло испортить Лёшиного настроения.

– А как поживает наша комнатная прима? – И Ромашкин галантно протянул цветы.

– Оставьте, – ответила пратёща сурово. – Я знаю, этот букет не для меня. Да я и не приняла бы цветов от мужчины, который к годам Христа сумел лишь зачать тройню.

Пратёщины уколы порядком надоели Лёше, а кураж от успехов ещё не прошёл, так почему бы слегка любя не подействовать старушке на нервы?