Очередь за счастьем

– Это правда? – Вероника все еще надеялась, что спит, и Игорь сейчас своим спокойным, таким невозмутимым голосом скажет, что все это не так, что все это просто недоразумение. А потом они все вместе посмеются над Настиным розыгрышем. «Никогда не задавай вопрос, если не готова услышать ответ!» Предупреждение верного внутреннего голоса было совершенно своевременным и разумным, но Вероника ни на что уже не обращала внимания.

– Да, это правда.

Потолок еще раз качнулся и рухнул. В трубке раздавались короткие гудки.

Когда Вероника пришла в себя, телефон преспокойно лежал рядом, глянцевито поблёскивая чёрным дисплеем. Очень аккуратно, даже с опаской, как ядовитую змею, она взяла трубку, проверила заряд батареи, подключила телефон к розетке, старательно дождалась довольного пиликанья и только после этого попыталась встать. Как ни странно, ей это удалось, и, пройдя на кухню, Вероника машинально нажала кнопку электрического чайника и открыла холодильник. Вид заполненных продуктами полок вызвал недоумение, если только медленно ползущие в Вероникиной голове мысли можно было хоть как-то назвать. Мир вокруг словно замедлил свое движение, и в нем не осталось ничего – ни событий, ни погоды, ни звуков, ни цветов… Была только она, Вероника, и странное, не поддающееся рациональному объяснению чувство абсолютной нереальности происходящего.

По-прежнему медленно, как автомат, Вероника достала пакет апельсинового сока, подумала, поставила его назад на полку, так же механически налила себе треть стакана из оставшейся после каких-то очередных гостей бутылки водки, выпила, ничего не почувствовала и с недоумением посмотрела на бутылку. Было ощущение, что она выпила воды. Пожав плечами, Вероника вернулась в комнату и бессильно опустилась в кресло.

Все попытки осмыслить то, что сказала ей Настя, заканчивались ничем. Сознание категорически отказывалось воспринимать такую информацию. Просто потому что этого не могло быть. Не могло быть никогда, как говорится, по определению. Настя, наверное, в очередной раз слишком много выпила и решила пошутить. Шутка, конечно, получилась не очень удачной, но с кем не бывает. Нужно просто позвонить Игорю и сказать, что надо бы показать Настю хорошему доктору, потому что она стала слишком часто пить, и ее пьянки стали заканчиваться неудачными шутками. Конечно, именно так и надо сделать.

Мобильный мужа не отвечал, и Вероника вспомнила, что как раз вчера Игорь жаловался на то, что аккумулятор стал садиться очень быстро, его нужно менять, потому что телефон приходится подзаряжать практически каждый день. Видимо, именно поэтому механический голос на все попытки дозвониться отвечал, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети.

Вероника взглянула на часы и с изумлением обнаружила, что еще только половина шестого. Значит, Игорь еще на работе, поскольку дежурство у него, как правило, заканчивается около семи. Вероника очень редко звонила мужу на работу, так как знала, что он практически никогда не бывает рядом с аппаратом, а бегать по клинике и искать его никто не станет. «Ты совсем головой повредилась?! Кто тебе сказал, что он на работе? Ты же с ним только что разговаривала! Он не на работе, а с твоей подругой, балда!» Но Вероника решительно набрала номер и, как только на том конце провода сняли трубку, сказала:

– Игоря Сергеевича будьте любезны.

– Кого? – искренне удивилась взявшая трубку девушка.

– Игоря Сергеевича Ковалева, – Вероника понимала, что девушка у телефона, скорее всего, в такое время дремала, и поэтому терпеливо объяснила, – он сегодня дежурит… кажется.

– Что вы! Сегодня дежурит Анна Дмитриевна, а Игорь Сергеевич будет дежурить только в понедельник.

– Вы ничего не путаете, девушка? – Вероника хотела заплакать, но почему-то сил не было. – Вы уверены, что он не дежурит?

– Конечно, – девушка зевнула, – а кто его спрашивает?

– Извините, – прошептала Вероника и положила трубку. «Ну что, полегчало?! Дура какая, честное слово! Мазохистка несчастная!»

Где-то в глубине организма появилась и стала медленно нарастать, заполняя собой все вокруг, странная боль, от которой становилось трудно дышать. Вероника попробовала несколько раз глубоко вдохнуть, но у нее вырвались только какие-то судорожные всхлипы. Поняв, что сейчас самое главное – снова научиться дышать, она попыталась выпрямиться, ровно сесть в кресле и выровнять дыхание. Через несколько минут ей это удалось, и окружающие ее предметы снова приобрели четкость. Сердце тоже перестало колотиться в бешеном темпе, и поэтому, когда телефон снова ожил, Вероника смогла взять трубку и хрипло сказать «алло». Это потребовало столько усилий, что спина мгновенно покрылась холодным потом, но от Настиного довольного голоса у Вероники словно открылось второе дыхание.

– Ну, подруга, и что же ты решила? – Настя говорила спокойно, хотя и слегка напряженно.

– Насчет чего? – Вероника мысленно удивилась, что ее голос практически не дрожит, а звучит ровно и почти естественно.

– Что делать-то будем? Как мужика делить станем?

– А чего нам его делить? – Вероника говорила, почти не думая, что надо говорить, слова откуда-то брались сами, и сами же в нужном порядке выстраивались. И получалась, как ни странно, нормальная фраза. Ну надо же, как бывает-то! – Мне ему вещи собрать, или он сам напряжётся?

– А мне все равно! Как хочешь. С ним решай этот вопрос, – Настя еще что-то сказала, а потом в трубке раздался голос Игоря.

– Вероничка, нам надо поговорить.

– О чем?! – искренне удивилась Вероника. – Мне кажется, говорить нам совершенно не о чем.

– Ну зачем ты так? Я скоро приеду, и мы всё обсудим, ладно? – Игорь говорил ровным деловым тоном, словно обсуждал повседневные, слегка поднадоевшие дела.

– Ты вещи сам соберешь, или мне? – Вероника говорила и сама удивлялась, что в принципе может говорить.

– Знаешь, наверное, лучше ты… – Игорь вздохнул. – Нехорошо как-то получилось, не по-людски.

– Да уж чего там… Дело, как говорится, житейское. Ты мне только скажи, – тут Вероникин голос все же дрогнул, – ты действительно спишь с ней уже полтора года?

– Да даже, наверное, больше… Я не могу тебе объяснить, как все получилось… – Игорь замялся, а потом вздохнул, – знаешь, я сам никогда бы не рискнул тебе все рассказать. Но Настя решила, что так будет честнее. Ведь правда, так честнее?

– Ты хочешь, чтобы я вместе с вами порадовалась за вашу честность, что ли ?! -Веронику преследовало ощущение, что она наблюдает со стороны какой-то спектакль в театре абсурда, потому что в ее стабильной, налаженной жизни такого бредового разговора просто никогда не могло бы произойти. Это не она. Это сон. Вернее, кошмар. Она проснется, и все снова встанет на свои места. «Не встанет, и ты сама это прекрасно понимаешь, не прячь голову в песок, ты же не страус!» «Я не страус, я курица!» – зло ответила Вероника не вовремя встрявшему голосу.

– Да нет, – Игорь явно не знал, как закончить разговор. – Ну, пока? Я приеду. Вечером, наверное.

Вероника положила трубку, не дожидаясь, скажет ли муж что-нибудь еще. Подойдя к зеркалу, она внимательно посмотрела на свое отражение, повернулась одним боком, потом другим, не нашла никаких явных дефектов, удивленно покачала головой и снова обессиленно упала в кресло.

Когда примерно через час раздался очередной телефонный звонок, Вероника даже не шевельнулась, решив, что у нее просто нет сил разговаривать ни с Настей, ни с мужем. Телефонная трель не смолкала, и Вероника уже поднялась, чтобы отключить телефон, но почему-то, непонятно из каких соображений, все же посмотрела на дисплей, хотя из-за откуда-то неожиданно набежавших слёз не смогла рассмотреть, кто именно звонит . Когда же она, сняв трубу, услышала взволнованный Наташкин голос, то вдруг поняла, что больше не может в одиночку переживать случившееся, что ей просто жизненно необходим кто-то, с кем она сможет поговорить. Как в американских фильмах, когда героиня или герой с надрывом предлагают: «Хочешь поговорить об этом?» Как правило, никто не хочет, но все говорят. Но сейчас Веронике действительно нужно было поделиться с кем-то, нужен был хоть кто-то, кто спокойно выслушает. И желательно поговорить не с внутренним голосом, а с живым, нормально мыслящим человеком. С Наташкой, например.

– Вероника, ты меня слышишь?! – Наталья говорила торопливо, словно опасаясь, что Ника бросит трубку. – Я все знаю…

– Откуда? – вяло спросила Вероника.

– Эта стерва мне уже тоже позвонила, – Наталья пробормотала что-то еще, но Вероника не расслышала и могла только предположить, что это были слова, адресованные Насте, но воспитанная Наташка не стала произносить их громко.

– Да? И что она тебе сказала?

– Что она… – Наташка неожиданно запнулась, явно не зная, как сказать. – Что она и Игорь…

– Что она уже почти два года спит с ним? – Вероника удивилась, как легко дались ей эти слова. – Или есть еще какие-нибудь интересные сведения?

– А этих «интересных сведений» тебе что ли мало?! – изумилась Наташка.

– О-о-о! Мне этих сведений – по самое не могу! – Вероника вздохнула и тихонько всхлипнула. – Наташ, что мне делать? Ну вот что мне теперь делать?

– Я к тебе сейчас приеду, хочешь?

– Сейчас не надо, – Вероника вдруг опомнилась и решительно замотала головой, как будто подруга могла ее видеть, – завтра приезжай, когда он уйдет уже. А то мне еще вещи ему собрать надо. Наверное, постирать кое-что придется… «Да, просто разговоры нам уже не помогут, тут специалист нужен. Психолог… или даже психиатр.»

– Постирать?! Слушай, ты в своем уме вообще?! Постирает она ему! Вероника, ты в себя-то приди!

– Не могу… – Вероника уже несколько минут пристально рассматривала пятнышко на подлокотнике кресла и никак не могла от него оторваться.

– Не может она! Надо! – Наташка пыталась как-то расшевелить начинающую впадать в ступор Веронику. – Я же смогла!

– Ты – другое дело, – Вероника продолжала как загипнотизированная смотреть на темную точку, почти незаметную на фоне обивки, – ты сильная, ты все сама можешь.

– Ага, сильная, – Наталья вдруг всхлипнула, – как же! Выжить надо было, вот и стала сильная. И ты станешь.

– А я не хочу становиться сильной, понимаешь? – Вероника тоже шмыгнула носом и поняла, что сейчас заплачет. Но почему-то жалеть себя было очень приятно. – Не хочу!

– А кто тебя спрашивать станет? Тебе не только о себе думать надо, у тебя еще, между прочим, сын есть. Не хочет она сильной становиться! Я что ли хотела?

– Наташ, а как я без него стану жить, а? Ты не знаешь? – Вероника почувствовала, что слезы уже не скапливаются возле глаз, а текут по щекам. «Интересный вопрос!»

– Как жить? Да лучше ты станешь жить без этого козла, лучше, понимаешь?!

– Он не козел, – неуверенно сказала Вероника и слизнула соленую каплю, – может, он еще вернется, а? Может, они пошутили так?

– Ты сама-то веришь в то, что говоришь? – Наташка постаралась придать голосу нужную твердость. – Кто шутит такими вещами? Это раз. И потом, объясни мне тогда, что он делал у нее в пять часов утра? Шутку придумывал? Петросян, блин! Реально смотри на вещи!

– Я… я боюсь реально смотреть на такие вещи, – Вероника поняла, что действительно боится предстоящей встречи с мужем, объяснений, выяснения отношений. А еще она боится того, что будет потом, когда Игорь уйдет, и она останется одна. Совсем одна. Никитка, который на даче у свекрови – не в счет, пока он ей не помощник.

– Не бойся, – Наташка вздохнула, всхлипнула и еще раз вздохнула. – Когда этот гад приезжает?

– Он не гад… – начала Вероника.

– Гад, гад! – перебила ее Наташка. – И какой еще гад! Таких поискать так не вдруг и найдешь! Так когда?

– Вечером, а когда точно, я не знаю.

– Значит, ты целый день будешь сидеть и ждать, – сделала вывод Наташка, – знаешь, давай-ка я все-таки приеду, иначе ты свихнешься, по себе знаю.

– Ладно, – вдруг согласилась Вероника, представившая себе, как она одна целый день будет бродить по квартире, собирать вещи мужа (Вероника почему-то не могла себя заставить назвать его по имени) и пытаться найти ответ на вопрос «за что?» – приезжай, Натуся. Может, хоть ты мне сможешь объяснить, что происходит.

– Отлично. Около восьми я отзвонюсь в контору и решу кое-какие технические вопросы, а потом к тебе сразу приеду. Договорились?

– Да, конечно, договорились… – Вероника положила трубку и посмотрела на часы. Неужели прошло всего два часа?! Интересно, как за два часа может измениться жизнь… Еще совсем недавно все казалось благополучным, стабильным, надежным. И вдруг – один звонок, несколько фраз – и у тебя уже совсем другая жизнь. Непонятно, хуже или лучше, – просто совсем другая.

И вдруг Вероника почувствовала, что боль уже не сжимает сердце так сильно, как несколько минут назад, и сквозь боль начинает пробиваться ну абсолютно неуместное в данной ситуации чувство… облегчения. Как будто в конце тоннеля появился свет. «Какого тоннеля?! Ты свихивайся не так быстро, а то я не успеваю следить за событиями!»

Вероника прошла в комнату, остановилась возле разложенного дивана, стала складывать одеяло, чтобы убрать постельное белье в шкаф и собрать диван, и вдруг бессильно опустилась на пол. Неужели они больше никогда не будут вместе спать на этом диване? За прошедшие годы Вероника так привыкла почти каждую ночь видеть на соседней подушке темноволосую голову мужа, слышать его дыхание. Она привыкла засыпать, уютно устроившись на его плече. Правда, в последнее время у него все чаще находились причины спать на диванчике в гостиной: то Вероника устала, и ей нужно выспаться, то голова после дежурства раскалывается (после дежурства?), то насморк, и Ника может заразиться. Раньше ей казалось, что это – исключительные проявления заботы, и Вероника даже гордилась в глубине души тем, что у нее такой заботливый муж. А сейчас, сидя в обнимку с одеялом на полу, она спрашивала себя, а забота ли это была? Может быть, он просто не хотел быть вместе с ней? Не мог ложиться в одну постель, только что выбравшись из другой? От такой мысли стало плохо, но Вероника, перебирая похожие ситуации одну за другой, в ужасе понимала, что, видимо, так оно и было. С трудом затолкав белье в шкаф, она собрала диван и подошла к большому зеркалу.

Включив лампу, стала внимательно рассматривать свое отражение, пытаясь найти причину того, что муж бросил ее. Бросил? Что ж, надо называть вещи своими именами. Муж ушел от нее к другой женщине. Бог мой! Как банально! Веронике всегда казалось, что такая ситуация может произойти с кем угодно, но только не с ней. Так бывает в романах, в кино, в сериалах. Так бывает у знакомых чьих-то знакомых, но чтобы такое произошло с ней?! Такого просто не может быть! Чтобы ее муж, с которым она прожила больше десяти лет и который никогда не давал ни малейшего повода для ревности, вдруг ушел к другой? Да не просто к другой, а к близкой подруге! «Санта-Барбара» какая-то, а в ее, Вероникиной, жизни такого просто не может быть! Ника снова посмотрела на свое отражение. Да, она никогда не была признанной красавицей, но ее всегда считали и называли хорошенькой. Невысокая блондинка с голубыми глазами и вполне приличной фигурой. Не фотомодель, конечно, но и не… как там Настя сказала? – «курица»? Это она – «курица»? Неужели муж в последние годы тоже видел в ней «курицу»? Какой ужас! Конечно, она проигрывает рядом с яркой, феерической Настей с ее темно-каштановыми кудрями и зелеными глазами. Вероника почувствовала, что боль окончательно сдала позиции, уступив место нарастающей ярости. Да как он посмел променять ее на какую-то… Вероника не смогла подобрать слово, хотя услужливый внутренний голос предложил массу вариантов, среди которых приличного не было ни одного.

Вероникины размышления у зеркала были прерваны звонком в дверь. На секунду от мысли, что это может оказаться он, сердце ухнуло куда-то вниз и там затаилось. Ярость исчезла, уступив место элементарному страху. Вероника на подгибающихся ногах подошла к двери. Прислонилась к ней, пытаясь отдышаться, и, даже не посмотрев в глазок, открыла. Конечно, это был не Игорь. Это была встрепанная и встревоженная Наташка.

– Ну, ты как? Понимаю, что вопрос идиотский, но все-таки? – Наташка сбросила туфли и пошла в комнату. Забравшись с ногами на диван, она вздохнула.

– Да как-то… никак, – Вероника не то что Наташке, а самой себе не могла объяснить свое нынешнее состояние. Было ни на секунду не проходящее ощущение, что это все-таки происходит не с ней, а она просто наблюдает со стороны, – непонятно как-то. Наверное, мне надо рыдать и рвать на себе волосы, а не хочется. Посуду что ли поколотить? Ты как думаешь?

– Не знаю, – растерялась Наталья, – может, и разбей что-нибудь. Вдруг полегчает, хотя ты улыбаешься, а я боялась, что тут весь пол слезами залит. По самый потолок. Вон, на столе Игорькова чашка стоит, ее и разбей.

– Думаешь? – Вероника подошла к столу, взяла любимую чашку мужа, повертела ее в руках, потом подошла к окну, открыла его и неожиданно для самой себя с размаху швырнула чашку. Окно выходило во двор, поэтому чашка, стукнувшаяся об асфальт и разлетевшаяся на десятки или даже сотни осколков, никому не причинила никакого вреда. Только две старушки, сидевшие на скамейке возле единственного, но густого куста шиповника, обернулись на звук разбившегося стекла, но, не найдя источника звука, вернулись к обсуждению своих глобальных проблем.

Вероника, не отрываясь, смотрела на то место, где разбилась чашка, и вдруг поняла, что ее прежняя жизнь точно так же разлетелась вдребезги. На сотни маленьких кусочков. И если говорят, что разбитую чашку не склеишь, то что же говорить о чашке, от которой практически осталась одна стеклянная пыль. Тут и захочешь, так не склеишь. А если и желания особого нет, то чего ж и говорить-то.

– Ну что, полегчало? – Наташкин голос оторвал Веронику от этих глубоко философских размышлений.

– Не знаю, наверное, – Вероника неопределенно пожала плечами. – Давай я тебе кофе сварю, у меня, правда, из еды ничего нет, ты уж извини, ладно?

– Чего ты извиняешься, с ума сошла? – Наталья поерзала на диване. – А кофе давай, лучше – с коньяком.

– С утра – коньяк? – оказывается, Вероника еще не утратила способности удивляться. – А сто грамм тебе не налить? А то у меня есть… кажется.

– В такое утро и сто грамм можно, – Наталья подошла к бару, достала бутылку коньяка и плеснула в чашку, куда Вероника наливала кофе, – утречко – зашибись.

– Да уж! – Вероника подумала и добавила коньяк в свою чашку. – Знаешь, чего я не понимаю?

– Чего? – Наташка явно обрадовалась, что Вероника сама начала разговор о сегодняшних событиях. – Ты говори все, что в голову приходит, тебе сейчас выговориться надо.

– Я не понимаю, за что он со мной так поступил? Что я ему такого сделала, что он ушел от меня? Я была хорошей женой, ты ведь знаешь!

– Знаю, меня ты можешь не убеждать, – Наташка отпила кофе и задумчиво покрутила в руках чашку, – а ответ на твой вопрос искали и ищут миллионы женщин во всем мире и никак не найдут ответа. Мужики по своей природе полигамны. Понимаешь?

– Нет, – честно ответила Вероника, не способная после всего случившегося воспринимать научные термины, – это как?

– В смысле, что мужчина не может всю жизнь прожить с одной женщиной, ему необходимо разнообразие, смена партнерш. При этом, если он заводит любовницу, это не значит, что он разлюбил жену. Он, видите ли, способен любить обеих. Или троих. Или четверых… Нет, наверное, четверых – это слишком.

– Все равно не понимаю, – Вероника во все глаза смотрела на Наташку.

– И не надо, – махнула рукой Наташка, – дело в другом.

– В чем? – Веронике вдруг показалось, что мудрая Наталья все сейчас ей объяснит, и она, Вероника, наконец-то поймет, что же произошло и, главное, что ей теперь со всем этим делать.

– Дело в том, что по статистике девяносто процентов мужчин изменяет своим женам или подругам. Но ведь это не значит, что у всех этих девяноста процентов рушатся семьи. А почему?

– Почему? – Вероника подумала, что, хотя они с Наташкой практически ровесницы, но насколько же подруга умнее и мудрее.

– Да потому что у большинства мужчин хватает ума скрывать свои подвиги от жен! Хоть они и козлы, но, как правило, жен любят и стараются не причинять им боли. А твой… прости Господи!

– Но мне же не он сказал, а она, – Вероника сообразила, что пытается как-то оправдать мужа, найти повод обвинить в случившемся не его, а кого-нибудь другого. И ей стало мучительно стыдно за эту слабость перед самой собой.

– А он где был в тот момент, когда она тебе об этом рассказывала? – Наташка решительно пресекла Вероникины попытки оправдать Игоря.

– Рядом стоял… – Вероника вздохнула и отчетливо поняла, что ей, наверное, было бы гораздо легче, если бы она знала, что в момент разговора с Настей Игорь был где-нибудь в другом месте. Но правда в том, что он стоял рядом и трусливо предоставил своей любовнице объясняться с Вероникой.

– Надо же, я никогда не думала, что он такой трус, – задумчиво сказала Вероника, – на него это так не похоже!

– Да уж, это точно, – согласилась Наташка, – козлом он, наверное, был всегда, но вот трусости я за ним раньше никогда не замечала. А в остальном-то он как себя вел в последнее время? Неужели он так смог маскироваться, что ты даже ни о чем не догадывалась? Вот не поверю, что такое возможно!

– Не знаю, – Вероника пожала плечами. – Мы как-то так редко стали с ним общаться последнее время… У него все время работа, у меня тоже, да еще Никитка на мне. Вечером парой слов перекинемся, да утром за завтраком – вот и все общение.

– А… в этом смысле как у вас было? – Наталья кивнула в сторону дивана. – Ну, в койке, понимаешь?

– Так же, как и во всем остальном – никак, – Вероника задумчиво посмотрела в окно, где солнечные лучики играли на белых стеклянных крошках, – он же последнее время так часто работал по ночам. Я думала – он дежурит, а он… Я его жалела, мол, он так устает, что ни на что сил не хватает! А сил-то, оказывается, было очень даже! Настя – девушка в этом плане привередливая.

– Да уж, что правда, то правда. – Наташка вздохнула. – Нет! Я не понимаю, ей что, во всем Питере другого мужика себе было не найти? Обязательно твоего мужа уводить надо было? Да и Игорек твой хорош!

– Наташ, что же мне теперь делать-то, а? – Вероника беспомощно посмотрела на подругу, которая о чем-то глубоко задумалась. – Наташ, ты о чем думаешь?

– Подожди, подожди… – Наталья замахала руками, – не сбивай с мысли.

– С какой мысли?

– С важной! – Наташка вскочила и начала быстро ходить по комнате, не обращая никакого внимания на растерявшуюся Веронику. – Когда мы тогда сидели в кафе, в последний раз, помнишь? – Вероника кивнула. – Настя тогда сказала нам, что будет бороться за свое счастье, и что есть какие-то загадочные способы, о которых нам лучше не знать. Помнишь?

– Конечно, – Вероника вспомнила, как решительно была тогда настроена Настя, и как она категорически отказалась обсуждать с подругами эту тему, словно ее «борьба за счастье» подразумевала что-то неприглядное или запретное.

– А может, она его загипнотизировала как-нибудь? Обманула, например, или напоила чем-нибудь, как ты думаешь? – Вероника изумленно посмотрела на подругу, но та говорила абсолютно серьезно. – Я, между прочим, множество таких случаев знаю.

– Да ладно тебе, – Вероника даже смогла улыбнуться, – «напоила», «загипнотизировала»… Сейчас же не девятнадцатый век! Ты еще скажи, что она его приворожила!

– Да запросто!

– Ага, конечно! Наташ, ты реально на вещи смотри, ты же у нас разумная и прагматичная бизнес-леди, а не бабка деревенская!

– Вероничка, ты с этими вещами не шути, – Наталья говорила очень серьезно, – всякое в жизни случается. Ну не мог твой муж взять вот так вот просто и потерять разум от женщины, которую, между прочим, знает сто лет. Ладно бы там случайная встреча – и страсть скрутила. А Настюху он тысячу раз видел, на почти всех ее свадьбах гулял, о всех ее многочисленных любовниках понаслышан. И вдруг – вот такая любовь, что и жена, и сын – побоку? Странно все это. Странно. Тем более, он рисковал – а вдруг ты узнала бы раньше сама как-нибудь. Ну, случайно, или сказал бы кто? Риск – не для твоего придурка. И не смей говорить мне, что он не придурок. Тем более – странно…

– Ну, странно, – согласилась Вероника, – но ты что предлагаешь-то? У нее спросить, не приворожила ли она, часом, моего мужа? Так ведь не ответит! Да и говорить с ней, если честно, никакого желания у меня нет.

– Не с ней, – Наталья быстро вышла в прихожую и вернулась с записной книжкой, которую начала лихорадочно листать, – ну где же у меня этот номер-то? Неужели выбросила, идиотка?! Наверное… Решила, что больше никогда не пригодится. Вот дура-то, а!