Меч и ятаган

Писец нахмурился и склонился над пергаментом.

– Это письмо от твоей любимой, – с улыбкой взглянул он на мальчика. – Или от твоего отца?

– Моего брата.

– Ему несказанно повезло!

– Просто скажи, о чем там говорится!

Письмо было адресовано некоему торговцу в Тунисе: «Мне так не хватает тебя, считаю дни до нашей следующей встречи. О любимый, поспеши же, ибо в твое отсутствие время тянется невыносимо долго». Далее шли цветистые заверения в любви и страсти, а затем игривый фрагмент, заставивший Нико покраснеть: «Иначе мне придется искать услады в объятиях раба-мальчишки, о памяти которого писала тебе, ведь скоро его мужественность расцветет. Мальчишка и сейчас доставляет мне великое удовольствие, но мне нужен не он, а ты. А.».

Дрожащими руками Нико забрал письмо у писца и вручил ему монету. Теперь он понял, почему госпожа не разрешала Мехмеду пользоваться услугами домашнего писца. Иби рассказывал Нико о ее любовных похождениях, и если такое письмо найдут, то ее запихнут в мешок и выкинут в море. Не стоило вообще трогать это письмо, эти дела его совершенно не касались, зря Иби вообще рассказал ему о нем. Вернуть его на место теперь будет дьявольски сложно.

Уже почти дойдя до дому, Нико вдруг замер, осознав, что все может быть совсем не так, как ему сначала показалось. С чего бы вдруг Амира доверила Мехмеду такое письмо? Дело было крайне опасное, почему она не послала к писцу кого-нибудь из своих служанок? Нико понял, что не очень много знает о ее любовниках, но симпатии к Мехмеду она точно не питала. И тут до мальчика дошло: она не писала этого письма! Это все придумал Мехмед или писец по его просьбе. Он завидует тебе, сказал ему Иби. Его красота начинает увядать, и уже ходят разговоры, что ты займешь его место. Да и сама Амира предупреждала Нико, что нужно быть осторожным.

Да, Мехмед собирался использовать это письмо против Нико, чтобы настроить хозяина против него.

Сначала Нико хотел просто уничтожить письмо, ведь совсем скоро они с Леонардусом окажутся очень далеко отсюда. Но дело было не только в нем. Если он прав в своих подозрениях, Мехмед решил навредить не только ему, но и Амире. Госпожа была добра к Нико. Дать возможность Мехмеду и дальше строить против нее козни, бросить ее на произвол судьбы было бы непростительным поступком.

Но вдруг его догадки неверны? Вдруг письмо действительно написала госпожа? Иби предупреждал его, что Амира тоже может быть жестокой и мстительной. Если Нико ошибается, то поставит на кон свою жизнь. Амира говорила ему, что он должен проявлять хитрость, но она была несвойственна Нико от природы.

Как бы то ни было, он решил рискнуть и поговорить с госпожой. Амира мрачно улыбнулась, когда Нико пересказал ей содержание письма, и произнесла:

– Ты правильно поступил, Нико.

Чувствуя, что его власти скоро придет конец, Мехмед собирался вручить письмо Фаруку, заявить, что госпожа изменяет ему, и таким образом избавиться разом и от Амиры, и от Нико. Его дни в спальне Фарука в любом случае были сочтены, но хозяин щедро вознаградил бы его за такую информацию.

– Что же нам делать, госпожа? – спросил Нико. – А вы можете приказать Аббасу… – начал он, но тут же осекся, придя в ужас от собственных мыслей.

– Шелковый шнурок пришелся бы как нельзя кстати, – кивнула Амира. – Но куда приятнее будет обернуть оружие Мехмеда против него самого, а потом мой супруг сам решит, как закончит дни этот аспид. Муж подходит к таким делам исключительно серьезно. Вот что мы сделаем, – после недолгого размышления сказала она, – ты пойдешь к писцу и попросишь его написать другое письмо.

Немного подумав, Амира надиктовала Нико письмо, из которого следовало, что Мехмед собирался обокрасть хозяина. Они вместе посчитали количество слов в первом письме и сделали так, чтобы оно совпадало со вторым.

– Скажи писцу, что письма должны выглядеть совершенно одинаково!

– Неужели Мехмед не заметит подмены?

– Он глупец и невежда, читать он не умеет. К тому же он не станет рассматривать письмо, прежде чем вручить моему мужу. Хотела бы я увидеть выражение его лица, когда он поймет, что собственноручно вручил моему супругу свой смертный приговор. А теперь поспеши! Сообщи, когда вернешься, я отвлеку Мехмеда, и ты спокойно пройдешь в его комнату и вернешь письмо на место.

Новое письмо действительно с виду было неотличимо от старого, даже красивая вязь в конце выглядела точно так же. Нико вышел из комнаты Мехмеда, крайне довольный своей хитростью, спокойный за судьбу госпожи, и тут три пушечных залпа нарушили вечернюю тишину и радость Нико. Тройной залп означал, что в гавань вошло какое-то важное судно. Мальчика охватил ужас, ноги подкосились от страха. Почему-то он думал, что такой залп прозвучит лишь после того, как он сбежит отсюда.

Молясь про себя, чтобы это оказались корсары, Нико залез по лестнице на черепичную крышу и выбрался на террасу, откуда открывался вид на гавань. Да, вот она. Огромная торговая галера с каждым взмахом весел неумолимо приближалась к берегу. Нико не мог разглядеть название судна, но это было и не нужно.

Тройной залп. Хозяин вернулся.

Фарук направится домой не сразу, сначала ему нужно было нанести обязательный визит вежливости бею и вручить тому щедрые дары из удачного путешествия, поэтому у слуг было несколько часов на подготовку. В доме забурлила жизнь: тут же забили барана и развели огонь в печи, повсюду расставили свежие цветы и благовония в серебряных подставках. Сменили постельное белье, трижды выбили пыль из всех ковров. Иби занялся садом, повар – котлами с кушаньями, Мехмед – Нико, а Юсуф – всеми приготовлениями.

Зная предпочтения своего отца, Юсуф отправил Нико в бани, где его пропарили, промассировали, вытерли и одели в чистую одежду. Мехмед дал ему духи, но Нико отнесся к подарку с подозрением. Последнее время он стал замечать, что Мехмед был противоестественно расположен к нему, практически благоволил. Нико решил, что это естественное сочувствие пастуха, ведущего ягненка на заклание, потому что Мехмед рассчитывал, что письмо сделает все за него.

Наконец наступил вечер, и Эль-Хаджи Фарук прибыл домой. Сначала он встретился наедине с Юсуфом, и они отужинали вдвоем. Весь дом слышал гневные крики хозяина. Видимо, в путешествии не все прошло гладко, и Фарук пребывал в мрачном настроении. Нико понимал, что это плохой знак, и разволновался еще больше. Они с Мехмедом вместе прислуживали господам за ужином. Фарук не обращал на них внимания, читал нотации Юсуфу и много пил из серебряного графина с вином. Когда рабы унесли со стола посуду, Фарук взглянул на Нико и сказал:

– Придешь, когда я закончу с Юсуфом.

– Да, господин, – ответил Нико, понимая, что Мехмед слышит их разговор.

Нико и Мехмед унесли блюда с остатками еды из комнаты. Нико уже достаточно хорошо выучил арабский, чтобы понимать даже быструю речь, и спросил у Мехмеда:

– Господин уезжает завтра утром?

– Да, – задумчиво кивнул Мехмед. – Юсуф навлек на себя гнев хозяина, пустив на самотек важное дело, и теперь хозяину придется ехать в Бон. Похоже, у тебя будет всего одна ночь, чтобы произвести на него благоприятное впечатление, и тогда он наверняка возьмет тебя с собой.

Эта новость потрясла Нико, потому что он оказался в совершенно безвыходном положении. Если господину все понравится, то он заберет его с собой в Бон и Леонардус уплывет без него. Если же не понравится, у Иби появится новый компост для удобрения сада.

Мехмед осмотрел Нико со всех сторон, готовя его к дебюту.

– У господина очень переменчивые вкусы, как и настроение. Делай, что он скажет. Угадывай его желания. Следи, чтобы ему не хотелось отдохнуть, – инструктировал его Мехмед, заходя ему за спину, поправляя воротник и приглаживая волосы. – Повернись ко мне и подними руки: тебе надо поправить рубашку.

Нико не заподозрил неладного и сделал, как ему приказали. Он послушно повернулся и поднял руки, и тут Мехмет размахнулся и со всей силы ударил Нико дубинкой ровно между ног. Мальчик застонал и упал на пол, держась руками за пах.

– Думаешь, ты умнее меня? – прошипел, наклонившись к нему, Мехмед, и через пелену слез и боли Нико увидел у него в руках письмо. – Думаешь, у меня нет друзей-писцов? Ты пропал, дурень! – Мехмед схватил Нико за воротник и привлек к себе. – Ты уже заставляешь хозяина ждать. Где твое чувство долга? Ты разочаровываешь его в первую же ночь! Аллах мне свидетель, ты жалкое существо! – процедил он, спрятал дубинку под одеждой и вышел из комнаты.

Нико с трудом справлялся с волнами тошноты. Он встал на четвереньки, его несколько раз вырвало, и каждый спазм выворачивал его наизнанку. Вытерев рот рукавом рубашки, он заметил пятна крови и понял, что прикусил язык.

Нико осторожно залез рукой в штаны, пытаясь понять, что произошло, но даже от самого легкого прикосновения там все горело огнем. Мальчик застонал, со лба градом лил пот. Он с трудом сел и стащил штаны. Одно яичко распухло и стало размером со сливу. Кожа на крайней плоти натянулась и блестела, переливаясь синевато-красным. Зрелище было жуткое, удар пришелся и по мошонке, и по пенису, все опухло, казалось, что вены вот-вот лопнут. Нико заскулил, мечтая умереть на месте.

– Нико! – раздался голос Эль-Хаджи Фарука.

Мальчик медленно поднялся на ноги – каждое движение причиняло нестерпимую боль. Задыхаясь, он оперся рукой о стену.

– Нико!

У Нико дрожали руки, в ушах звенело от боли, но он вытер слезы и, превозмогая себя, отодвинул ковер, закрывавший вход в покои хозяина.

– Где ты был? – рявкнул тот из угла столовой. – Я уже давно зову тебя!

Нико понял, что господин изрядно пьян. Возможно, в этом ключ к его спасению.

– Прошу прощения, господин.

– Налей мне! – протянул ему бокал Фарук.

На дрожащих ногах Нико подошел к графину. Желудок сводило, кожу покрывал липкий пот. Мальчик налил вино, пытаясь не застонать, и заставил себя улыбнуться.

– От тебя несет рвотой! – с отвращением поморщился Фарук.

– Произошел… несчастный случай, хозяин. Я не успел переодеться. Если пожелаете, я сделаю это прямо сейчас!

– Юсуф говорит, что у тебя сплошные несчастные случаи – и сплошные оправдания!

– Я исправлюсь, господин! Мое единственное желание – доставить вам удовольствие!

– У тебя будет шанс попробовать, когда расскажешь, что видел на верфях. Завтра поедешь туда со мной и моим писцом, и тот все запишет.

– Запишет, господин? А что бы вы хотели записать?

– Подробное описание построения корпуса корабля! Как этот чертов мастер делает корпуса!

Нико вспомнил слова Леонардуса: «Когда они наконец спросят тебя, скажи, что ничего не знаешь, а если выдашь им информацию слишком быстро, они сразу заподозрят неладное». Нико напряженно думал. Именно сегодня ему очень не хотелось навлечь на себя гнев Фарука и попасть под розги. Или как раз сегодня?

– Я жду, мальчишка!

– Я ничего не знаю о таких вещах, господин, но я научился работать рубанком и стругом! Я могу сделать…

– Держишь меня за идиота?! Тебе сказали наблюдать за всем! Юсуф говорит, что ты был в мастерской, когда мальтийский дьявол строил корпус! Держал линейку и записывал числа вместе с мастером! Ты же мальчик, который ничего не забывает!

– Да… да, я помогал ему, это так, господин, но я не обращал внимания на числа… Я не знал, что это важно. Я ведь не учился в школе и не могу…

– Довольно! – побагровев от ярости, прорычал Фарук. – Завтра увидим, что ты помнишь, а что – нет. Рубанок, говоришь? Прекрасно, посмотрим, как рубанок сделает тебя более разговорчивым.

К облегчению Нико, господин сменил тему, но дальше все стало еще хуже.

Мехмед всегда выставлял Нико как неловкого и неуклюжего, но сейчас Нико было так больно, к тому же он так волновался, что действительно вел себя ужасно. Все валилось у него из рук. Сначала он пролил вино, потом поспешил вытереть пятно, но случайно уронил свечку, которая подпалила подушку, и та чуть не загорелась. Уронил абрикос в меду на пол. Каждое поручение господина давалось ему с невыносимым трудом, а каждая очередная ошибка приводила Фарука во все более дурное расположение духа.

Эль-Хаджи постоянно прикладывался к бокалу. Нико подливал ему вина, надеясь, что господин напьется и уснет, но Фарук умел пить не хуже Леонардуса. Он был то добр, то груб, бесконечно рассказывал о султане и Блистательной Порте, о торговле и коврах, о торговце-пройдохе из Орана. Смеялся над шутками, которые даже не мог толком вспомнить, чтобы пересказать. В основном говорил сам с собой, а иногда задавал Нико вопросы, на которые тот ну никак не мог ответить. Нико попробовал рассказать ему историю, но Фарук только замахал на него руками, давая понять, что истории ему неинтересны. Дважды Нико просил позволения уйти, и дважды Фарук ему отказывал.

Свечи уже догорали, когда настроение Фарука резко переменилось, и он смерил Нико долгим пристальным взглядом.

– Ты, может, и ловок, как калека, – пробормотал Фарук, – но, пророк мне свидетель, твое лицо прекрасно! – Он схватил Нико и притянул его к себе, мальчик застонал от боли, но Фарук даже не заметил. – Раздень-ка меня!

Фарук будто оцепенел. Задыхаясь, Нико с трудом раздел его, и тот застонал. Перевернувшись на живот, он приказал Нико потереть ему спину. Нико послушно принялся растирать спину господина, надеясь, что Фарук расслабится и уснет, но тот вдруг перевернулся, схватил Нико за плечи, стащил с него рубашку и принялся гладить Нико по спине. Если бы не побои Мехмеда, Нико было бы просто щекотно, но сейчас любое прикосновение вызывало боль. Прикусив губу, Нико принялся молиться про себя.

Фарук схватил Нико за бедра, потом за ягодицы. Его прикосновение было совсем не ласковым. Сжав зубы, Нико пытался придумать, что сказать, что сделать, как сбежать, но рука Фарука уже добралась до его промежности и нащупала набухший под тканью член. Приняв это за знак возбуждения, Фарук застонал от удовольствия и сжал его.

Нико не смог вынести этого и закричал. Он откатился от хозяина, стеная от боли и отчаяния. Фарук посмотрел на него сначала с удивлением, потом со злостью:

– Что?! – Сев на подушках, он ударил Нико по спине, содрал с него одежду и снова привлек к себе.

Каждое прикосновение причиняло Нико невыносимую боль, но его протесты только злили Фарука еще больше, приводя его в ярость. С трудом он встал на колени, намереваясь взять непослушного мальчишку силой. Но что-то во взгляде Нико, в тоне его криков мешало ему. С каждой новой попыткой Нико лишь еще сильнее скулил и пытался отползти, с ужасом глядя на хозяина.

– Ублюдок! – выругался Фарук. – Мальтийская свинья!

– Прошу вас, – прошептал Нико, прикрываясь от ударов. – Вы не понимаете, я болен!

Но тут на него обрушился град ударов по голове и плечам.

– Юсуф! – взревел Фарук. – Юсуф! Мехмед! Кто-нибудь!

– Отец? – спросонок моргая, тут же ворвался в комнату Юсуф.

– Что за дьявол вселился в этого мальчишку! От него никакого толку! Пусть ему всыплют как следует! – Покачиваясь, Фарук поднялся на ноги, схватился за стену и плюнул на корчившегося на полу Нико. – Не просто всыплют! Палками по пяткам! Да! Двести ударов, слышишь меня?

– Конечно, отец… двести ударов? Это убьет его… Как минимум он уже не будет ходить…

– Делай, как я говорю! Двести ударов в течение двух дней! Медленно, растягивая удовольствие! Я хочу знать все его тайны. Потом продай его. Хоть задаром отдай, если придется, мне плевать! Отправь его в карьеры! Или на галеры! Просто избавься от него, слышишь меня? Избавься от него! – крикнул Фарук, попытался пнуть Нико ногой, но споткнулся и упал на подушки. – И пришли мне Мехмеда! Мне нужно… Мехмед, Мехмед! – простонал он, закрыв глаза и откинувшись на подушки.

– Сию секунду, отец! – поклонился Юсуф, схватил Нико и вытащил его из комнаты.

Во дворе Юсуф крикнул Аббаса, который появился из темноты и увел Нико за собой по коридору. В темноте Нико смутно различил Мехмеда и взглянул на него. Мехмед усмехнулся и ушел в покои Фарука.

Аббас отвел Нико в одну из бань в дальнем конце двора – заброшенную купальню. Мавр запер дверь на ржавый засов и ушел.

Нико скорчился на кафельном полу. Через некоторое время он пошевелился, пытаясь найти более удобное положение. Он заполз в угол, перевернулся на спину, поднял ноги, уперся ими в стены и ощутил облегчение, когда кровь наконец отхлынула от промежности. В тишине послышалось шуршание крыс. В ужасе Нико повернулся на звук, но крысы уже скрылись во мраке. Они наверняка чуют страх и беспомощность, подумал Нико. Он знал, что крысы инстинктивно чувствуют слабость, и боялся, что они сгрызут его яички, привлеченные запахом крови. Однажды Нико видел, что они сделали с козленком, который попал в капкан и истекал кровью. Крысы пришли ночью, и он все еще помнил окровавленные останки, которые обнаружил наутро. Прикрыв руками промежность, Нико начал молиться, добавив к длинному списку врагов, которых он просил покарать, еще и крыс. О том, что ждет его утром, Нико пытался не думать. Ему было хорошо известно, что такое палочные удары. Но сильнее, чем боль и страх, его мучила мысль о том, что Леонардус уплывет через два дня, а Нико останется здесь. Он знал, что не сможет прожить всю жизнь рабом, сражаясь с Мехмедом и крысами. Если сбежать не получается, лучше умереть.

Посреди ночи он проснулся от шума и замахал руками от ужаса, боясь, что это крысы.

– Нико! – донесся шепот. – Нико! Ты жив?

– Иби! – с облегчением воскликнул Нико. – Да, жив.

Он опустил занемевшие ноги на пол, перевернулся и встал на колени, пытаясь подняться. Между ног все еще пульсировала боль, но уже стало полегче, и теперь он мог двигаться. С трудом поднявшись на ноги, он подошел к окну. Нико едва доставал до низа окна, поэтому встал на цыпочки и увидел шевелюру Иби в лунном свете. Иби подошел ближе и взял Нико за руку:

– Ты в порядке?

– Кажется, да. Они… Мехмед… побил меня. – Он быстро объяснил другу, что с ним сделал Мехмед.

– Ох, как жаль, дружок! – присвистнул Иби. – Это я во всем виноват, дал ему перехитрить себя. Да будь я проклят… Кстати, я тебе кое-что принес, – добавил он, протягивая в окно сверток. – Это от повара, говорит, что тебе понравится больше, чем сладости.

– Еда? Я не могу есть, у меня живот…

– Это лекарство называется опиум. Съешь то, что я тебе дал, утром, на рассвете, до того, как за тобой придут. Съесть надо целиком. И тогда будешь витать в облаках… пока тебя не заберут.

На самом деле повар сказал, чтобы Нико ел по кусочку в течение десяти дней – принятая за один раз, такая доза убила бы его. Но Иби своими глазами видел, что делается со взрослым мужчиной после двухсот ударов по пяткам, поэтому решил, что опиум – куда более гуманный способ, которым его юный друг сможет уйти из жизни.

– Понял меня? Доверься мне. Съешь все до конца.

– Хорошо, – положив пакет на пол, пообещал Нико. – Иби?

– Да.

– Как ты думаешь, рыцари когда-нибудь освободят меня?

– Обязательно!

– Вот и я так думаю. А Леонардус говорит, что не будет этого никогда.

– Мастеру Леонардусу очень не повезло в жизни. Не слушай его.

– Надеюсь, они придут за мной сегодня.

– Если бы я был верующим, то возносил бы молитвы, чтобы так оно и было!

– Я боюсь того, что будет завтра, – сжал его руку Нико.

– Все не так плохо, как рассказывают, – соврал Иби, пожимая мальчику руку в ответ. – Главное, съешь все до конца, слышишь меня? Так тебе будет легче. Ты ничего не почувствуешь. А теперь мне пора идти. До встречи, друг мой, да пребудет с тобой твой Бог в этот день! – с жаром сказал он и ушел.

Нико провел долгую ночь в наполненной кошмарными видениями горячке. Ему повсюду мерещились злые глаза дьявола: корсары на скалах, блеск их глаз в катакомбах, когда они схватили его, глаза ведьмы в трюме галеры, которая навела на него порчу. Невидящие глаза черепов на пиках на городских стенах. Глаза Фарука – жуткие янтарные глаза, блестящие от алкоголя и ярости. А еще, намного ближе, красные глаза крыс, терпеливо ожидающих, когда он заснет. Он метался, стонал и мучился вопросом, в какой именно момент Господь Бог забрал его из мира живых и оставил в мире мертвых.

Глава 11

Ля Иляха илля Ллах! Нет Бога, кроме Аллаха!

В темноте раздался мелодичный голос муэдзина, призывавший верующих к молитве. Нико потерялся в его ласковом ритме, постепенно просыпаясь, но, как только открыл глаза, понял, что это за слова, и, ощутив чувство вины, занялся собственным утренним ритуалом.

Святая Мария, Матерь Божия… Стоило ему пошевелиться, как между ног ужасно заболело, и привычные слова молитвы тут же затихли в его голове.

Сейчас ему не хотелось молиться, ему надо было пописать.

Медленно встав, он облегчился. Внутри пениса появилось какое-то уплотнение, как будто туда засунули абрикосовую косточку, и ему долго не удавалось пописать. Как он ни тужился, ничего не получалось, а когда наконец удалось, он ощутил адское жжение и вскрикнул от боли, глядя на тоненькую струйку мочи, смешанной с кровью. Нико застонал. Неужели его страданиям не будет конца? И тут он вспомнил, что ему предстоит сегодня утром. Потом вспомнил о гостинце, который передал ему от повара Иби. Пришло время съесть лекарство. Он вернулся в угол, где пролежал всю ночь, и стал искать сверток.

Сверток пропал!

Сбитый с толку, Нико ощупал свои карманы. В них не было ничего, кроме подаренной Марией монетки. Купальня была небольшая, и он обшарил ее всю, но ничего не нашел. Сомнений не было. Гостинец пропал. Или ему просто приснилось, что к нему приходил Иби?

И тут Нико вспомнил о крысах. Ну конечно! Наверное, они утащили его лекарство! В ужасе от этой мысли Нико потрогал себя, чтобы проверить, не покусали ли они его, но все раны были нанесены людьми. Он снова лег, прислушиваясь к приглушенным звукам просыпающегося дома. Каждый раз, когда раздавались шаги, он думал, что это идут за ним. Однако прошел час, еще один, но никто не приходил. Отсрочка не приносила ему ни радости, ни облегчения. Ожидание лишь погружало его все глубже в пучины ужаса. С закрытыми глазами Нико представлял себе доску, на которой его подвесят вниз головой, так что шея и плечи окажутся на земле. Видел дубинки, которыми они станут избивать его, и слышал хруст ломающихся костей.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Лига равна примерно 4,8 км. – Здесь и далее примеч. перев.

2

Университá – орган городского самоуправления; основан в 1397 году королем Арагона Мартином.

3

Чья страна, того и вера (лат.).

4

Сукин сын! (исп.)

5

Джеркин – старинная мужская приталенная куртка, как правило без рукавов.

6

Две халы, которые по традиции благословляют перед началом трапезы.