Смертельные объятия

Анна Данилова

Смертельные объятия

© Текст, Дубчак А.В., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

* * *

1. Июль 2023 г.

– И где же твои сырники?

– Они расплылись на сковородке. Вроде делала все по рецепту…

Женя злилась. И зачем она только пообещала Борису на завтрак сырники? Только опозорилась. И как так? С Наташей у нее все получалось, и сырники были толстенькие, плотные и держали свою форму, когда жарились.

И что сегодня не так? Какой секрет Наташа ей не раскрыла? Она же ясно сказала, что творог не следует забивать мукой, иначе все будет невкусно. Или, может, творог слишком влажный, а нужен сухой? Не слишком ли все это сложно? Откуда ей знать, как поведет себя творог?

– Так где же эти твои расплывшиеся сырники? – улыбнулся Борис.

Он был в хорошем настроении, веселый, румяный после пробежки в лесу. И теперь сидел за столом в домашнем халате, подаренном ему братом, и был удивительным образом похож на него. И совсем не походил на прежнего Бориса, презиравшего халаты и вечно подтрунивавшего над Петром, у которого собралась уже целая коллекция прекрасных «обломовских» халатов.

– Я их выбросила, – спокойно ответила Женя. – Чтобы не позориться.

– А я бы с удовольствием съел любые сырники, приготовленные твоими руками, – и Борис вдруг взял ее руку в свою и поднес к губам. Поцеловал.

– Я научусь. Я все равно научусь готовить. Но не так скоро… Там много разных премудростей, конечно, но…

– Да успокойся ты уже, Женечка. Я с удовольствием позавтракаю бутербродами.

– Хорошо, что у нас есть кофемашина, иначе и кофе испортила бы, – помрачнела Женя. – А где Петр с Наташей? Решили проспать завтрак? Кажется, они собирались куда-то там ехать, чтобы посмотреть очередной дом.

– Женя!

– Понимаю, что тебе неприятно об этом говорить, но что поделать, если они решили обзавестись собственным домом? Это их выбор.

Женя знала, как Борис привязан к брату, как привык, что он всегда рядом, а теперь вдруг Петр со своей невестой решили, что им пора уже жить отдельно, в своем доме, своей семьей. И хотя Женя была Петру снохой, а не сестрой, но успела полюбить его, такого милого и доброго, с самого первого дня защищавшего ее, тогда еще домработницу, доставшуюся братьям «по наследству» от прежних хозяев, от нападок в ту пору агрессивного и грубого Бориса.

И теперь также страдала при мысли, что Борис с Наташей переедут. Наташа, которую и она сначала восприняла в штыки и долгое время не знала, как к ней относиться, и видела в ней чужого человека, оказалась хорошей, классной девчонкой. Не зазнайкой, не лентяйкой, не самозванкой, а той самой загадочной дамой сердца, которую Петр, однажды обретя, потерял и долго искал.

Сейчас же достаточно было увидеть сияние в его глазах, когда он смотрел на нее, чтобы понять, как же он любит ее. А она? Она тоже светилась счастьем ровно с того дня, как только нашла его и пришла в их дом.

Они вели себя как молодожены, постоянно либо держались за руки, либо обнимались, а когда их никто не видел, как им казалось, и целовались. Между ними была самая настоящая страсть!

Они редко выезжали из дома, разве что в Москву в ресторан или к друзьям Петра, и в основном проводили время вместе в комнате Петра, а по вечерам любили прогуливаться по окрестностям.

Наташа тоже училась готовить, но относилась к этому со всей серьезностью и занималась этим почти каждый день. Заказывала продукты и осваивала новые рецепты. Помогала ей в этом домработница Галина Петровна.

Сегодня она была выходная, и Женя, проснувшись рано, решила всех удивить – накормить вкусными сырниками. И что в результате? Получились какие-то влажные подгоревшие лепешки с вылезшим из-под корки жидким расслоившимся творогом…

– Может, позвать его? – предложил Борис, поглядывая на дверь. – Мало ли что могло произойти.

– Да пусть себе уже поспят. Наверняка допоздна смотрели какой-нибудь сериал или просматривали объявления о продаже дома.

Раздались шаги, и в кухню вошел Петр. Но не в халате, а в пижаме! Пижама была белая, отороченная синим кантом, и висела на нем мешком, отчего Петр, высокий, худой, растрепанный, с растерянным лицом, был похож на грустного клоуна.

– Ну наконец-то! – воскликнул Борис. – Давайте уже, садитесь за стол!

– Ее нет, – сказал Петр, уставившись на брата, словно тот знал гораздо больше его. – Понял, да? Она ушла от меня.

Он сказал это таким тоном, словно только они, два брата, знали, о чем идет речь, о той тайне исчезновения Наташи, которая лишила Петра покоя на долгое время. Словно он забыл, что и Женя в курсе его страданий и радостей.

– В смысле? Ты чего? Когда ушла? Что она тебе сказала?

– Да ничего не сказала. Мы почти до утра просматривали дома, потом уснули, так ничего и не выбрав, мы же хотим, чтобы неподалеку отсюда. Утром я проснулся, а ее нет!

– Ну и что?! – воскликнула, не выдержав, Женя, желая поддержать Петра. – Да мало ли куда она могла пойти? Может, решила прогуляться. Или пробежаться? Борис…

– Я ее на дороге не видел, – пробормотал, чуть ли не извиняясь, Борис. – Но, может, она по другой дороге побежала.

Теперь его лицо приобрело виноватое выражение.

– Послушайте, что вы такое говорите? И когда это моя Наташа бегала по утрам? Да она терпеть не может спорт и все, что с ним связано! Она, как и я, большая любительница тепла и комфорта, и для нее все эти пробежки – настоящая каторга! Да! Кроме того, она соня, очень любит поспать. А если учесть, что мы легли под утро, то, спрашивается, что заставило ее подняться с рассветом и уйти, вернее, уехать?

– Так она уехала?

– Ну да, на своей машине.

– Надеюсь, чемоданы на месте? – осторожно спросила Женя.

– На месте… Но что для нее чемоданы какие-то, вещи? Она может купить себе кучу вещей и чемоданов. Она могла ничего не взять, чтобы я не сразу понял, что она ушла.

– Но зачем ей куда-то уходить? Вы что, с ней поссорились? – Борис отчего-то разозлился, Женя только не поняла, на кого, на брата или исчезнувшую Наташу.

– Нет. У нас все замечательно… Было. Мы же дом выбирали!

– А может, она не хотела отсюда уезжать?

– Хотела, в том-то и дело! Она хотела большой дом, с таким же зимним садом, мечтала о каких-то растениях…

– Но в доме полно места, много комнат, почти весь второй этаж, за исключением комнаты для Валеры Реброва, не занят, – проговорила Женя. – Там две прекрасные спальни, кабинет, просто огромная ванная комната! Я не понимаю, почему вы до сих пор ютитесь в вашей комнате, Петр, словно больше и места нет. Можно же накупить, я не знаю, мебель в спальню, все там обустроить… Дом, повторяю, огромный, и сад тоже! И мы с Борей не хотим, чтобы вы переезжали. Или… Может, я ее чем обидела?

– Она тебя, Женечка, просто обожает. Нет, все дело во мне. Видимо, я сделал что-то не так.

– А что, если дело во мне? Может, я сделал что-то не так… Или сказал? – неуверенно спросил Борис. – Но не помню, чтобы я был груб с ней. Да я тоже уже привык к Наташе и рад был, что она нашлась.

– Но она ушла, понимаете! Уехала! И это впервые за все то время, что она здесь живет. И ни слова мне не сказала. Разве что написала.

– Как? – хором переспросили Женя с Борисом.

– А я разве вам не сказал? Минутку… – И Петр достал из кармана пижамной куртки записку.

На голубом листочке было написано: «Кое-что нашла, хочу посмотреть сама… Скоро вернусь. Люблю».

Борис в сердцах отшвырнул от себя салфетку. Выругался, что случалось с ним редко в присутствии жены.

– Ты нормальный вообще, Петя?!!! Ты чего запаниковал? Она же ясно все написала!

– Да мало ли, что она написала. Уехала же. Без меня. Не разбудила…

– Я кофе вам налью? – улыбаясь, спросила, уже успокоившись, Женя.

– Можно… А-а-а… Господи, в чем я пришел?! Какой стыд! – И Петр, вдруг опомнившись, что показался перед домашними в пижаме, вскочил и бросился переодеваться.

– Он не спокоен. Он до сих пор боится ее потерять. Почему, Боря?

Женя включила кофемашину.

– Любит ее до безумия. Так нельзя любить. Так можно сойти с ума.

– А разве ты не любишь меня до безумия?

– Люблю, конечно, но мозги свои не отключаю никогда. Постоянно думаю о тебе, переживаю. А ты этого, к сожалению, не понимаешь. Вечно вляпываешься в какие-то истории. Рискуешь собой.

– Боря! – строго окликнула его Женя, тем самым напоминая мужу о том, что тема эта ей неприятна, что все давным-давно оговорено и что она не намерена отказываться от своих принципов и желаний.

Он вздохнул и принялся за второй бутерброд.

2. Май 202… г.

– Вот, смотри, сколько я заработала за месяц только на чаевых!

И Оля достала из жестяной коробочки из-под голландского печенья деньги. Целый ворох бумажных купюр.

– Около пятидесяти тысяч. А ты говоришь, брось работу и возвращайся домой. Да разве я там заработала бы такие деньжищи?

– Но ты сама-то понимаешь, что гробишь себя? Что тебе противопоказано таскать тяжелые подносы.

Разговор происходил в маленькой московской квартирке, которую снимали две подружки из города Мышкина, Оля и Валя. Оля была приятная, с мелкими чертами лица девушка, шатенка с карими глазами. Невысокая, с полной грудью, она нравилась мужчинам своей женственностью и нежным голосом. Быть может, поэтому подвыпившие клиенты платили ей всегда щедрые чаевые.

Не отставала от нее в этом плане и подружка, Валентина. Хрупкая блондинка, голубоглазая от природы, которая в зависимости от настроения меняла линзы, становясь то кареглазой, то поражала всех ярко-зелеными глазами. И если Оля всем улыбалась, точно зная, что улыбка определит размер чаевых, то Валя пользовалась лишь своей красотой, являясь в ресторане «Дикий гусь» настоящим украшением (причем по мнению самого директора).

Она так и не смогла заставить себя улыбаться клиентам, обслуживая столики, всегда держалась с достоинством и лишь изредка одаривала кого-то, особо понравившегося ей, улыбкой.

Обе приехали в Москву два года тому назад из города Мышкина в надежде скопить денег. Валя мечтала открыть в родном городе мастерскую или пекарню для туристов, Оля же планировала сделать операцию по замене межпозвоночного диска. Валя никогда ее не расспрашивала, насколько все серьезно, раз подружка так решительно настроилась на операцию. Ну, побаливает спина и побаливает. У многих болит, но потом проходит.

Но однажды даже решила все-таки подшутить, спросила, может, Оля мечтает изменить форму носа или увеличить губы. Но Оля, хоть и не красавица, была вполне довольна своей внешностью и на самом деле собирается оперировать позвоночник.

Как ни странно, но на работе Оля почти никогда не жаловалась, молчала, терпела боль и изредка, когда у нее выдавалась свободная минутка, пряталась в гладильной, ложилась на диван и вытягивала ноги – отдыхала. Иногда, когда у Оли сильно болела спина, Валя заменяла ее, помогала, носила тяжелые подносы.

Поначалу копить деньги не получалось – все-таки Москва. Много соблазнов, появляются новые желания. Хочется купить что-нибудь из одежды или обуви, хорошую косметику, деликатесы. Покупали, радовались, но потом, подсчитав потраченное, хватались за голову: и куда только деньги ушли?

Однако уже очень скоро Олины желания изменились – она стала прибегать к услугам хорошего, хоть и дорогого массажиста. И спина болела уже меньше, и Оля чувствовала себя гораздо лучше, здоровее.

Потом увлеклись театром, старались посещать премьеры, хотя и брали самые дешевые билеты.

Помимо них в квартире жили еще квартиранты: молодая женщина с маленьким ребенком, который плакал по ночам и мешал спать. И молодой парень, тихий пьяница, грязнуля и просто противный тип, после которого страшно было прикоснуться к ручке двери или принять душ.

Ощущение нечистоты в квартире настолько начало раздражать обеих подружек, что они решили перебраться в скромную, маленькую квартирку неподалеку от ресторана, где работали.

Этот переезд стоил им дорого. Во-первых, пришлось заплатить кругленькую сумму агенту по недвижимости, во-вторых, заплатить сразу за два месяца за квартиру, в-третьих, заплатить грузчикам, которые перевезли вещи, в-четвертых, пришлось купить две скромные полуторные кровати, а заодно и новое постельное белье. И это не считая трат на бытовую химию и прочие мелочи, без которых жизнь на новом месте представлялась просто невозможной. Но так уж хотелось чистоты и комфорта, что и денег не жалели.

В конечном счете остались совсем на мели и радовались тому, что удавалось принести еду из ресторана. Уставшие, они ужинали оставшимися от банкетов мясными деликатесами, фруктами, а потом пили чай с пирожными.

Ночью отсыпались и утром отправлялись на работу. И постепенно планы подружек начали меняться. Оля все реже стала жаловаться на боли в спине (вероятно, помогал хороший массаж), а Валя передумала возвращаться в родной город и открывать там пекарню или мастерскую по изготовлению сувенирных мышей.

Москва манила к себе, хотелось здесь жить, пускать корни. Но, для того чтобы это осуществить, надо было купить собственное жилье. А где взять денег?

Оля предложила для начала накопить денег и купить хотя бы комнату, такую же, в которой они жили до переезда в квартиру. Вот просто отказывать себе во всем и копить, копить.

Но подсчитав, получилось, что накопить даже три-четыре миллиона рублей – процесс долгий и трудный. И отказывая себе во всем, они потеряют вкус к жизни. Оставался один выход – вернуться в Мышкин и попробовать получить там кредит.

– Тяжелые подносы… Да, ты права. Но для того, чтобы получить образование и зарабатывать деньги мозгами, тоже нужны деньги. Много денег. А мы с тобой это не потянем. И даже если представить себе, что мы уже выучились и устроились на работу, здесь, в Москве, то где гарантия, что мы сразу же станем хорошо зарабатывать? Нужен опыт и все такое. Сама понимаешь – это долгий и дорогой процесс. Мы такие, какие есть.

– И что теперь? Работать всю жизнь официантками?

– Почему же, есть еще один вариант.

– Выйти замуж за москвича? – улыбнулась Валя, промокая губы, мокрые от апельсинового сока, салфеткой.

Перед подругами на столе стояло большое блюдо, наполненное нарезанными и слегка подветренными ломтиками апельсинов, примятые брусочки потемневших бананов и россыпь розового винограда – фрукты, оставшиеся с последнего банкета.

– Да. Это было бы самым легким путем задержаться здесь и устроить свою жизнь. А разве ты об этом не думала?

– Провинциалов в Москве не любят. Нас считают захватчицами, наглыми и алчными девчонками.

– А я вот понимаю москвичей. Если бы я, к примеру, жила здесь с рождения, то тоже, наверное, настороженно относилась бы к приезжим. Но, с другой стороны, Москва – город невероятных возможностей, и согласись, что тем, кому посчастливилось родиться здесь, просто повезло. Да, я очень люблю свой Мышкин, но мне было там тесно, понимаешь? А вот здесь, в Москве, я постоянно чувствую вокруг какое-то мощное движение жизни, здесь другая энергия, и этот город, гигантский, красивый, сверкающий, ухоженный и полный всего интересного, притягивает к себе, и хочется здесь жить.

– А у меня, – вздохнула Оля, – постоянно мнение меняется. Иногда я чувствую здесь себя комфортно и спокойно, а в другой раз, обслуживая богатых клиентов, вдруг понимаю, что я – дура дурой и что никогда не смогу заработать столько денег, чтобы позволить себе ужинать в нашем же ресторане. Что этот город – для людей с мозгами, понимаешь? Получается, что я глупая?

– Конечно, глупая, раз говоришь такие вещи! Ты – умница! И будь у твоих родителей деньги, ты бы выучилась, устроилась здесь на хорошую должность и зарабатывала бы приличные деньги.

– Ты презираешь меня за то, что я в глубине души мечтаю выйти замуж за москвича?

– Чего это мне тебя презирать? Глупости! Ты хорошая, добрая девчонка, и будешь отличной женой и матерью. Ты хорошо воспитана, работящая, ценишь и любишь людей, терпеливая… Главное, чтобы тебе повезло и на тебя обратил внимание хороший парень.

– А ты? О чем мечтаешь ты?

– Я бы тоже сказала, что было бы неплохо выйти замуж здесь, но с моей внешностью у меня шансов мало.

– Что-о-о-о?! Не поняла… Да ты красивее меня в тысячу раз!

– Не знаю… Понимаешь, мне не хотелось бы, чтобы меня полюбили лишь за внешность. А пока что я получаю лишь неприличные предложения. Мужчины назначают мне свидания с единственной целью, сама знаешь, с какой. Со мной никто особо не разговаривает, все пытаются уговорить… Да что я тебе рассказываю? Мы с тобой сто раз уже об этом говорили.

– Знаешь, у меня какое-то хорошее предчувствие, – внезапно сказала, загадочно улыбаясь, Оля. – И сны мне снятся потрясающие. Вот этой ночью, к примеру, я увидела во сне большой дом, какой-то нескончаемый, огромный, хоть и одноэтажный. Я иду по нему, а он внутри словно круглый, и вот я все иду, иду, прохожу комнату за комнатой, а там какая-то старинная мебель, огромное количество красивых ваз, а я все иду, иду… И вдруг кто-то говорит мне, что рядом с домом есть сад, и я выхожу туда и вижу подсохшие кусты роз, какие-то заросшие клумбы, и я начинаю все эти растения поливать, приводить в порядок, и меня переполняет чувство собственницы, такое, скажу я тебе, это чудесное чувство! Что бы это значило?

– Что ты встретишь хорошего парня, может, неуверенного в себе, и сделаешь его по-настоящему счастливым, вселишь в него эту самую уверенность, понимаешь? И вы полюбите друг друга…

Подруги рассмеялись. Но потом лицо Оли стало серьезным. Она задумалась.

Валя знала этот взгляд и это состояние подруги, она хотела что-то сказать, но не была уверена в этом.

– Говори! – махнула, слово разрешая, Валентина. – Что у тебя там? Снова какая-то идея?

– Ну да…

– У тебя хорошие идеи. Если бы не ты, мы до сих пор ютились бы в комнате, в этой жуткой квартире с ржавой грязной ванной и этим алкашом, не говоря уже о бессонных ночах из-за неспокойного ребенка… А теперь мы здесь, в чистоте и уюте. Спим на удобных кроватях, живем, как королевы! Так что у тебя там?

– Даже не знаю, с чего начать…

– Да говори уже! – Валя была заинтригована.

– Ты можешь понять не так… – Оля собралась и произнесла: – Специалист по объятиям.

– В смысле?

– Понимаешь, у нас это еще не развито… Люди, как правило, путают это с другой профессией. С древнейшей. Но это не так… Ладно, слушай. Пару дней тому назад я обслуживала один столик, там клиент был капризный, требовал, чтобы ему заменили блюдо, и все такое… Короче, встал не с той ноги, наверное. И вот после того, как он все-таки ушел, изрядно подпортив мне настроение, я убирала со стола и случайно подслушала разговор двух девушек за соседним столиком. Одна из них сказала про моего раздраженного гостя, типа, что это точно ее клиент. Человек несчастный и одинокий, и если бы он обратился «к нам», она так и сказала «к нам», то в его жизни все бы изменилось. Да, он богат, явно успешен в бизнесе или где он там зарабатывает, но когда приходит домой, то сидит себе в уголке и плачет, и ни один человек из его окружения не может ему помочь. Я, слушая ее, даже про тарелки забыла, застыла, подслушивая, что совершенно недопустимо. Оглянулась и увидела скромную на вид девушку, они с подругой пили шампанское. Ну не похожа она была на проститутку. Милое такое лицо порядочной девушки. Я была заинтригована. Кто же она такая? Скорее всего, психолог. Мне уже надо было уносить поднос с грязной посудой, я ушла, но быстро вернулась, чтобы поменять скатерть, и стала делать это очень медленно. Я ловила буквально каждое произнесенное девушкой слово. И она, заметив меня, нет, не в том смысле, что я ее подслушиваю, а что просто работаю, меняю скатерть, тихо так произнесла, обращаясь к собеседнице, мол, что ее работа гораздо лучше, интереснее официантки, что ей не приходится носить тяжелые подносы и улыбаться всем подряд. Что она, эта девушка-психолог, как я предположила тогда, работает душой. Что обнимает и выслушивает человека, который платит ей за это. Что она «специалист по объятиям».

– Ого! Интересненько! Кажется, я видела американский сериал, там один миллиардер, мужчина в возрасте, очень активный и проворный, в какой-то момент понял, что у него кризис, что ему стало как-то очень тяжело жить, просто невозможно. И вот тогда к нему на помощь пришла девушка. Специально обученная девушка из фирмы. Она просто обняла его и прижала к себе, и он разрыдался! Ему, оказывается, просто необходимо было, чтобы его обняли, выслушали… Что он не смог бы получить этого тепла от близких ему людей, а вот от этой чужой девушки получил все. Он был как цветок, засохший и больной, который полили, и он снова расправил свои стебли и листья и зацвел. Вот.

– Да уж… Получается, что и у нас в Москве есть такая контора?

– Значит, есть.

– И что ты предлагаешь? Отправиться туда и попытаться устроиться?

– Для начала надо бы все узнать, найти в интернете всю информацию о таких фирмах. Созвониться, договориться о встрече и поговорить, узнать, какие там условия, что для этой работы нужно. Ну и, главное, выяснить, не связана ли эта деятельность с проституцией, понимаешь? Это мы, девушки, можем пообниматься и не возбудиться, а мужчины сделаны из другого теста. Что, если клиент набросится на тебя? Что тогда делать?

– Что ж, давай, изучай этот вопрос. Но сразу тебе скажу – я на такое не способна. Я не смогу обнять чужого человека за деньги. Выслушать еще могу, но чтобы обнять… Нет. У меня не получится, хоть озолоти меня.

– Да я и про себя еще не знаю, трудно себе все это представить… Но согласись, тема интересная, оригинальная.

– Действуй! Может, таким образом и познакомишься с хорошим парнем? Я же только что рассказала тебе про твой сон… Польешь растение, и оно оживет. Приласкаешь мужчину, и он твой! Ладно, пора спать. Я в душ…

3. Май 202… г.

Матвей Льдов, известный в столице бизнесмен, холостяк и просто красивый мужчина, вот уже три года жил в своем новом доме в Бородках, не впуская в свою жизнь женщин.

Он понимал, что своим отсутствием интереса к ним вызывает подозрение у коллег и друзей, но ему было даже лень шутить по этому поводу: он был вполне внешне здоровым, крепким парнем тридцати восьми лет и особо не заморачивался тем, что подумают о нем его окружающие. Близкие друзья знали, что он традиционной ориентации, что же касается остальных, ему не было до них никакого дела.

Девушки, с которыми он встречался прежде, разочаровывали его в первый же день: ну ничего, кроме корысти, он в них не видел. Не один раз он, переодевшись в дешевую одежду и пересев на арендованный специально для таких случаев простенький, старенький автомобиль, пытался познакомиться с девушками. Начать разговор и пригласить на свидание – это было легко, женщин он не боялся. Но встретившись с девушкой, он, затеяв проверку, не спешил приглашать ее в кафе или тем более в ресторан. Просто гулял с ней, беседовал, пытался рассказать о себе, о том, где он работает (когда представившись строителем, а когда и учителем), и в какой-то момент понимал, что это свидание – первое и последнее.

Девушка сразу же начинала намекать на то, что пора бы уже и выпить чашку кофе, а заодно и перекусить. Задавала вопросы о том, москвич он или нет, есть ли у него жилье, не женат ли, есть ли дети и сколько он зарабатывает.

С одной стороны, он понимал, что каждая девушка мечтает выйти за обеспеченного мужчину, чтобы родить ему детей, но неплохо было бы хотя бы немного узнать этого парня. Поговорить с ним, заглянуть ему в душу. Поинтересоваться, что ему-то нужно от жизни. Хочет ли серьезных отношений или нет.

Он всегда отвечал по-разному. То москвич, то приехал на заработки из Саратова. То женат, то холост. Иногда ему казалось, что он таким образом развлекается, но потом понял, что все делает правильно: как еще иначе проверить девушку и ее намерения без этой бутафории?

Ни одна еще не поделилась с ним своими впечатлениями о прочитанной книге или просмотренном спектакле. Не выразила своего желания пойти на выставку или просто поехать в какое-нибудь интересное место, где можно что-то посмотреть, прогуляться.

На его же вопросы девушки отвечали нехотя, мало что рассказывали о себе. Словно главной их целью было узнать, насколько он перспективен, есть ли у него деньги, квартира и прочее.