Империя. Строптивая для наследника

Толчок в спину и я лечу лицом в подушки, при падении утыкаясь в них носом. Задыхаюсь, как от душившей меня ярости, так и от банальной нехватки кислорода. Что ж, возможно так будет даже лучше… Если прямо сейчас плюнуть на все и перестать сопротивляться. И просто перестать дышать… Ведь я это умею. В Академии на спецкурсе обучали. Как быстро и безболезненно покончить с собой, чтобы, попав в плен, не сломаться под пытками и не выболтать нужную врагам информацию. Что ж, хоть что-то из того, чему я так долго обучалась, сможет мне действительно пригодиться.Только вот мне было до отчаяния жаль, что отомстить у меня уже не получится. И Тварь вполне счастливо продолжит жить и дальше, в скором времени даже и не вспоминая погибшую по его личной вине пленницу.

Задерживаю дыхание, с каким-то отстраненным интересом отмечая все более и более замедляющееся биение своего сердца, отсчитывающее последние мгновения моей жизни. Борюсь сама с собой. Умирать совершенно не хочется. Страшно. Не смотря ни на что, как-то до отчаянного хочется жить дальше. Легкий, малодушный вздох, за который я сама себя возненавидела и чуть быстрее забившееся сердце… Трусиха несчастная! А еще и почти что офицер, одна из лучших в Академии… Резко выдыхаю, чуть ли не выплевываю из себя жалкие остатки воздуха. Крепко сжимаю губы и еще сильнее вжимаюсь лицом в подушку, тем самым стараясь лишить себя хоть малейшего шанса на еще одну слабость. Только вот едва я начала терять сознание, как Тварь видимо заподозрил что-то неладное. Быстро перевернув меня на спину, что-то яростно зашипел, неотрывно смотря на меня потемневшими до серого цвета глазами. Что именно, я так и не разобрала, стремительно проваливаясь в спасительную для меня черноту очередного и, надеюсь, уже последнего в моей жизни обморока.

Глава 10 Миалтэр Бойрэни (третий)

– Доарт, если эта идиотка все-таки выживет, то я сам ее придушу, собственными руками! – рычу возмущенно, нервно сжимая пальцы в кулаки.

– Вот именно, «если выживет»… Лично я в этом сильно сомневаюсь.

– Ну, ты и сууука…!

С яростью уставившись на абсолютно спокойно сидящего на скамье Доарта, я невольно подобрался, как для прыжка, едва отдернув себя от того, чтобы не наброситься с кулаками на лучшего друга. Но тут же резко остыл при виде его совершенно безразличной физиономии, которая смотрела на меня с явно скучающим видом. Да как он может себя так вести, когда я тут… А она там, за тонкой перегородкой, отделяющей коридор от лазарета! И еще неизвестно, жива ли эта просто невыносимая девчонка, или уже нет? Упрямая сумасшедшая дикарка! Да как она посмела?! Вот так… Со мной?!

Впечатав кулак в железную панель рядом с головой шустро отшатнувшегося в сторону друга, я коротко взвыл. Как от немного приведшей в себя боли, так и от осознания собственного бессилия в этой нелепой ситуации. Ну кто бы мог подумать, что моя пленница, которая в последнее время была абсолютно спокойной и апатичной, взбесится из-за какого-то проклятого фрукта?! Да если бы она только попросила, я ей всю свою каюту ими бы засыпал. Только ведь она бы не попросила. Эта вредная рабыня ведь, в отличие от всех остальных моих подстилок, у меня вообще никогда и ничего не просила, кроме как отпустить ее и… Не трогать. Но вот именно этого я не смог и не захотел ей дать. А теперь…

Пусть она только выживет, и я ее все-таки отпущу… Отправлю обратно на Калвирею и прикажу следить, чтобы никто не посмел ее и пальцем тронуть. Ведь эта девчонка действительно слишком уж красива. И желающих прибрать ее к своим рукам, сразу же найдутся… Проклятая бездна! Еще один удар и я с некоторым недоумением рассматриваю начавшую сочиться из конкретно сбитых костяшек кровь. Мою собственную кровь. Кровь наследника Империи, которая пролилась из-за какой-то несчастной рабыни.

Да что эта дикарка со мной сделала? Я никогда не вел себя настолько идиотским образом. “Кровь Императорской семьи священна и ни в коем случае не должна быть пролита”. – Это самый основной закон Империи, нарушителям которого грозит смерть. Долгая и мучительная. А тут, я сам. Из-за рабыни! Самое настоящее сумасшествие, от которого мне нужно немедленно избавиться, вместе с его источником в виде, ненормальной инопланетной дикарки.

А ведь я вру. Сам себе вру. Не отпущу я ее! Она – моя! Моя добыча, мой трофей, который полностью и без остатка принадлежит мне, по неоспоримому праву сильнейшего… Вот пусть только очнется, и я заставлю ее понять, что она является моей собственностью и поставлю ее в такие условия, что эта девчонка навсегда позабудет о подобных этой, сумасбродных выходках.

– Миалт, угомонись. От твоих метаний твоей рабыне вряд ли лучше станет. А вот у меня голова уже закружилась…

Доарт, устало прикрыв глаза, привалился спиной к стене и еле слышно добавил:

– И вообще, я не понимаю, чего ты так из-за нее завелся? Ну, сдохнет… И что из этого? Тогда просто притащишь к себе в каюту другую…

А вот это он зря сказал…

Схватив этого чересчур уж разговорившегося придурка за грудки, и протянув его вверх по стене, хорошенько встряхнул.

– Заткнись! ОНА не «сдохнет»! Я ей не позволю! – злобно проорал я в лицо несколько растерявшегося друга и разжал как-то вдруг сразу ослабевшие пальцы. А если Доарт все же прав и моя пленница не выкарабкается? Что я тогда буду делать? Сразу же о ней позабуду и действительно найду для себя новое развлечение? Или все же погрущу парочку-тройку дней о так и не прирученной и не покоренной игрушке? Что-то не очень хорошее внутри мне подсказывает, что нет, так легко и просто я не отделаюсь. И не забуду…

Но почему? Что в этой строптивице такого необычайного, что смогло так сильно меня зацепить? Внешность? Так я не удивлюсь, если найду на покоренной планете еще красивее, чем она… Только вот искать почему-то не особо тянет. Как любовница она тоже совершенно никакая… Тогда что? Неужели во всем виновата именно эта ее строптивость? Тогда я сделаю все для того, чтобы сломить ее окончательно, заставить подчиняться мне по собственной воле. И не так, как она делала до этого… Бесчувственная кукла в постели меня совершенно не устраивает. Я заставлю ее хотеть меня и раздвигать передо мной ноги не по приказу, а по своему собственному желанию.

И вот, может быть тогда она мне и надоест… И я смогу, наконец, от нее избавиться. Без каких-либо сожалений. Поскольку такие сильные привязанности необычайно ослабляют, а мне этого допускать ни в коем случае нельзя. Ведь даже собственный отец не упустит шанса использовать эту слабость против меня. Я прекрасно осведомлен о том, что он уже давно ищет способ хоть малейшего воздействия на своего совершенно неуправляемого единственного сына. То есть, на меня. А я со своим собственным родителем не в настолько хороших отношениях для того, чтобы преподнести ему подобный, просто невероятно щедрый подарок.

– Господин Младший Правитель… – вышедший из лазарета лекарь, опасливо вытаращившийся на сразу же подскочившего к нему меня, испуганно пролепетал:

– Ваша рабыня…

– Ну?!

– Она пока что еще без сознания… Но ее жизни уже ничего не угрожает.

Фух! Резко схлынуло то нехорошее напряжение, в котором я пребывал все время с тех пор, как обнаружил, что сердце моей пленницы не бьется. Меня отпустило, и я обессилено привалился к прохладной стене. Значит она выжила. Но это только сейчас. Доктор что-то лепетал о том, что вколол моей девчонке дозу снотворного, смешанного с успокоительным. Так что пока она будет спать, мне можно будет хоть некоторое время не беспокоиться о повторении ею попытки самоубийства. А в том, что пленница решится попробовать покончить с собой повторно, у меня не было ни малейшего сомнения. Та торжествующе-ненавидящая ухмылочка, которой она одарила меня уже теряя сознание, ясно давала понять, что эта просто невозможная дикарка действовал вполне обдуманно. Так что первым делом передо мной сейчас остро вставал вопрос о том, что делать, когда моя пленница проснется? Вот же!… Как все это бесит! Столько проблем и повышенной головной боли из-за какой-то идиотки, которая даже не понимает выпавшей на ее долю удачи.

Еле сдержавшись от того, чтобы еще раз проверить кулаком на прочность стены в коридоре, я холодно поинтересовался у доктора:

– Эту рабыню теперь можно перенести в мою каюту? Ей это не навредит?

– Эмм… Можно конечно, но за ней нужно будет присматривать, чтобы она опять не…

– Понял! – раздраженно рыкнул я, заставив доктора попридержать свой длинный язык и, отпихнув его в сторону, быстро прошел в лазарет.

Моя непрекращающаяся головная боль лежала на одной из многочисленных, выстроившихся в ряд вдоль стены пустых кроватей. Ндаа… Убогий военный корабль, с не менее убогой казарменной обстановкой, совершенно не подходил для моей личной пленницы. Укрытая практически до подбородка грубым солдатским одеялом грязно серого цвета, девчонка совершенно не вписывался в эту грубую обстановку. Ее кожа была еще бледнее, чем обычно. Темные круги под глазами еще сильнее оттенялись длинными черными как космос ресницами. Губы потрескались, щеки впали… В общем говоря, вид у моего трофея был весьма далеким от здорового. Но это обстоятельство ни в коем случае не заставило бы меня оставить непокорную рабыню здесь. Пусть выздоравливает в моей каюте, в более-менее комфортных условиях. Под моим личным присмотром.

Когда я весьма осторожно взял ее на руки,девчонка, недовольно что-то буркнув, тем не менее, вполне так уютненько устроила голову на моем плече. И это ее невольное действие вызвало во мне какие-то странные, необычные, но весьма приятные эмоции. Это было как-то… Правильно, что ли. Прижимаю ее к себе еще крепче, и, непонятно с чего, зарываюсь лицом в конкретно спутанные черные волосы своей проблемной ноши.

– Оооо! Какое захватывающее зрелище… – с идиотской улыбкой встретил нас на выходе из лазарета Доарт и, коротко хохотнув при виде моей недовольной физиономии, с ехидцей добавил:

– Уже второй раз вижу тебя с этой пленницей на руках… Не боишься, что эта деточка привыкнет к подобному способу передвижения и вскорости вообще сядет тебе на шею?

– Сейчас врежу!

– Не врежете, Младший Правитель. У Вас для этого руки слишком заняты.

– Так я могу и попозже… Когда освобожусь.

– А попозже уже буду занят я. Дела имперской важности, знаете ли… – Наигранно тяжело вздохнул мой друг и уставился на меня явно насмешливым взглядом. – Они не ждут, да еще и требуют к себе моего весьма пристального внимания.

– Вот иди и занимайся ими… Своими делами.

Еще раз тяжело вздохнув и выразительно смерив взглядом мое весьма недовольное лицо, друг констатировал и так понятный нам обоим факт:

– Я так понимаю, что заниматься ими сегодня я буду опять в гордом одиночестве?

– Ты правильно все понимаешь.– утвердительно киваю я головой, однозначно соглашаясь с предположением своего друга.

– И вот так всегда… Кому-то только одна непрерывная работа, а кому-то сплошное удовольствие. А между прочим, у меня в каюте тоже довольно симпатичная пленница в полном одиночестве томится… Еще, к тому же, совершенно не опробованная мной пленница.

И после этих укоризненных слов, на лице Доарта появляется уже совершенно не наигранная печаль. Мне даже немного стыдно стало за то, что я в действительности свалил на друга всю основную работу, полностью переключившись на свое беспокойное приобретение, в виде совершенно ненужной мне планеты.

– Завтра.

Перехватив поудобнее нервно дернувшуюся во сне ношу, я виновато посмотрел на своего друга.

– Обещаю, что весь завтрашний день ты будешь полностью свободен и можешь из своей каюты даже не вылезать. Хоть весь день можешь «пробовать». Надеюсь только, что послезавтра я не обнаружу тебя нашинкованным на маленькие аккуратные кусочки твоей весьма кровожадной пленницей.

– А как я хочу на это надеяться…

И, коротко мне поклонившись, друг быстро удалился в сторону пункта управления кораблем. Да, а Доарт действительно выглядит необычайно уставшим. И как не стыдно признавать, это в основном моя вина. И вот даже сейчас… Мало у него было проблем с подаренной мне планетой, так я его еще и новой озадачил. Потребовал немедленно пройти к лазарету только лишь для того, чтобы составить мне компанию для ожидания… Глупо конечно, но если бы мне пришлось сидеть под его дверями в гордом одиночестве, тогда бы я точно сорвался… Особенно, если девчонку не удалось бы спасти.

Дождавшись, когда спина друга исчезнет за поворотом коридора, я тут же торопливо потащил свою мирно сопящую ношу в сторону своей каюты.

Глава 11 Вейтара сил Коу

-Чшшто, просснуласссь?…

Недоверчиво рассматривая низко склонившееся надо мной лицо ненавистного инопланетного существа, которое я надеялась никогда больше не увидеть, я пробудилась окончательно. Выходит у меня не получилось… Я все-таки жива. И, что самое занимательное, я даже не особо и расстроилась сложившейся ситуацией. Жаль, конечно, ведь я так настроилась, что все это, наконец, закончится… Ну что ж, думаю, что следующая попытка будет более удачной и я все же смогу избавиться от всего этого безумия. А если у меня не выйдет и в этот раз уйти за грань, и меня опять спасут против воли, то я буду пытаться снова и снова, пока не добьюсь своей цели.

– И дассссшшше думать не сссмей об этом!

Коричневый бросил на меня такой злобный взгляд, что я чуть не расхохоталась прямо ему в лицо. О-оо! Неужели эта Тварь еще и мысли мои читать умеет? Ну что ж, тогда ему должно быть прекрасно известно о том, что теперь мне абсолютно плевать на все его приказы и пожелания. Пусть и дальше шипит, выражая свое яростное недовольство моими самыми ближайшими планами.

Вот как он сможет заставить меня жить? Постоянно пичкая той дрянью, которой меня основательно накачали после неудачной попытки самоубийства? Не знаю, что это было, но голова у меня не просто же так чуть ли не на куски от боли раскалывается и в глазах какая-то легкая дымка так и стоит… И в сон просто нереально сильно клонит? Хм. Если судить по симптомам, то, скорее всего, мне вкололи снотворное с каким-то успокоительным. Но все равно, несмотря на все это, я легко и просто смогу совершить задуманное. В любой момент и даже прямо сейчас. Хотя меня, вполне вероятно, так же легко смогут откачать. Но зачем инопланетнику тогда я вообще буду нужна? К чему ему постоянная нервотрепка в виде чрезвычайно строптивой пленницы с явно выраженными суицидальными наклонностями, за которой нужен постоянный контроль? Или ему все равно, что его постельная игрушка во время дальнейшего использования будет полностью в бессознательном состоянии? Или в полубессознательном, как сейчас? Вряд ли он будет долго этим заморачиваться… Скорее всего это ему все очень быстро надоест и это обстоятельство не могло меня не радовать.

– Зсссначит, улыбаесссшшшся…? Опять?!

Впечатав свои ладони в подушку по обе стороны от моей головы, Тварь с недовольным выражением на лице склонился ко мне почти вплотную. И к чему все это? Надеется запугать своей злобной рожей? Так это он зря, поскольку я уже отбоялась до такой степени, что все эти его ужимки меня совершенно не взволновали.

Несколько невероятно долгих минут мы неотрывно пялились друг на друга в ожидании, кто же первый сдастся и отведет взгляд. Проигрывать в этой глупой и при этом, как ни странно, весьма важной игре ни одному из нас не хотелось. Но и дольше видеть перед собой эти ненавистные серебристые глаза беспощадного убийцы и насильника сил уже никаких не было. Поэтому я изо всех сил врезала инопланетнику, забывшему о том, что мои руки, как ни странно, были свободны, кулаком в бок.

Болезненный приглушенный стон и коричневый кувырком летит на пол. Неожиданно… Но и весьма приятно. Приятно настолько, что при виде недоуменного лица Твари, лежащего спиной на ковре возле кровати и ошарашено рассматривающего оттуда склонившуюся к нему меня, я рассмеялась. Громко. Зло. Ненавистная Тварь, которая стала причиной полного разрушения всей моей прежней жизни, в этом положении выглядел попросту… Нелепо и смешно. Стало необычайно легко, я чувствовала себя уже почти свободным от всего: от незваных пришельцев, от ненавистных серебристых глаз их предводителя, которые при виде моего истеричного, так и непрекращающегося смеха разгорались злобой все сильнее и сильнее. Но мне его злость была уже абсолютно безразлична. Вот что он может мне сделать, кроме того, что уже было? Разве что убить? Так я не против, пусть сделает мне такое одолжение. Ведь делать это самомой, по собственной воле уйти из жизни, все-таки как-то… Страшно это.

– Что, малыссшшшка, насссстроение хоросссшееее? Так я его тебе быссстро иссспорчшшу.

Инопланетник раздраженно рыкнул и одним плавным прыжком вскочил на ноги. Чуть ли не взлетел на кровать, после чего довольно болезненно навалился на меня сверху. Я даже не возражала. Пусть полежит… Напоследок, если ему уж так сильно хочется. Но на большее он может не рассчитывать. Нет, сопротивляться его неуемным желаниям я не буду, но кончать ему придется в уже абсолютно мертвое тело. Мое собственное тело. Неприятно конечно, но, думаю, мне тогда уже будет совершенно все равно.

– Попытайся, только сомневаюсь, что получится…

Разулыбавшись еще сильнее, я нагло уставилась в так и горящие злобой глаза. Ну он и придурок! Думает, что может делать все, что ему захочется, даже не учитывая при этом ни желания, ни мнение других? Но не в этот раз… Ведь я уже все для себя приняла, и этой инопланетной сволочи все равно ничего не удастся сделать, чтобы изменить мое решение. Последние и самое решающее в моей жизни. Как раз именно потому, что оно в действительности будет последним.

– Сомневаессшшсся? Думаесшшь, у меня не получитсся? Дассжшше есссли я прямо сссейчас отдам приказссс уничтосжшшить… К примеру… Несссколько сссотен твоих сссоотечессственников? Неуссжшели тебя это не рассстроит? Вссе ешшще улыбаессшшшсся? Тогда я могу увеличшшить их количессство в несссколько разссс… Дессятков расс… Для начала.

После довольно продолжительного молчания, во время которого я пыталась осмыслить только что услышанное, я все-таки поняла, что это никакая не глупая шутка, и что я не ослышалась. И это все не обычный кошмарный сон, который, в конце-концов, все равно когда-нибудь да закончится. А это значит… Что это… ВСЁ. Не закончится. Не так, как я хотела. НЕНАВИЖУ!

– Ну чшшто, поняла мои усссовия, малыссшшшка?

Коричневый, не отрывая от моего лица холодного взгляда, медленно, едва касаясь обнаженной кожи, демонстративно провел ладонью по моему бедру. Инстинктивная попытка отодвинуться от навязчивого прикосновения закончилась тем, что Тварь тяжело навалился на меня всей своей тушей, не давая никакой возможности к сопротивлению.

– Не дергайссся… И подумай о том, что теперь от твоего хорошшшего поведения зависссят ссжшшизни твоих сссородичей… И под хороссшшшим поведением я подразсссумеваю то, что ты, во-первых, осставишшшь вссе сссвои глупые мысссли на ссчет ссамоубийсства. Во-вторых, будешшшь выполнять вссе мои жшшелания. Любое ТВОЕ непоссслушание будет наказсссыватьссся жизнями ТВОИХ сссородичей. И чем сссильнее будет твоя провинносссть, тем больсшшшее их количессство погибнет. Ссс этим вссе понятно?

– Я… я все поняла… Да, – чисто автоматически отвечаю я, в то же время пытаясь подавить паническое желание завыть от отчаянного понимания того, что все мои планы сбежать от всего этого полностью рухнули. Именно сейчас. И как я понима, скорее всего, навсегда.

– Молодец. А вот теперь давай побудешшшь хорошшшей девочшшшкой и поцссселуешшшь меня. Сссама. И так, чшшштобы мне понравилосссь.

Что?! Нет! Ни за что! Но… А ведь придется… Не хочу-уу!

– Немедленно!

Не давая себе времени на бесплодные размышления, которые все равно бы ни к чему не привели, я, приподнявшись на локтях и закрыв глаза, буквально впилась ртом в губы ненавистного мне шантажиста. Крайне неохотно, еле сдерживаясь, чтобы не отступить, я медленно провела языком по плотно сомкнутым губам инопланетника, которые после моего едва заметного прикосновения к ним, сразу же приглашающее раскрылись. Прекрасно понимая этот молчаливый намек и то, что отказаться и отступить у меня нет ни малейшей возможности, яростно скользнула языком внутрь его рта.

Это был далеко не первый мой поцелуй. Нравы на Калвирее царили не слишком уж строгие, так что поклонники у меня были всегда. Ничего серьезного, в основном легкий, ни к чему не обязывающий флирт. Но время мы проводили к общему удовольствию. До самого основного дело так и не доходило. Все-таки я принадлежала к слишком знатному роду, так что на брачное ложе просто обязана была возлечь нетронутой. Но целоваться я умела и очень даже любила. Поэтому согласившись на этот, под угрозами вытребованный поцелуй, я решила выложиться в нем по полной. Слишком уж многое от этого зависело… Жизни моих соотечественников. Много жизней.

Дразняще ускользая от настырных губ инопланетника, пытавшихся ухватить мой язык, через мгновение я сама уже позволял ему жадно врываться в мой рот. Крепко зажмурившись, чтобы не дать пролиться по щекам набежавшим предательским малодушным слезам, я попыталась представить на месте моего пленителя одного из своих многочисленных поклонников. Дайлира, например. Высокого, мускулистого, зеленоглазого сокурсника. С упругими, умелыми губами, судя по ощущениям весьма похожими на губы моего пленителя.

Что ж. В итоге у меня очень хорошо получилось мысленно заменить одного парня другим. Да еще и настолько хорошо, что я едва заметила, как меня легко приподняв, усадили себе на колени, чем я и воспользовалась, сразу же вцепившись в крепкие, мускулистые плечи моего насильника. Я наслаждалась. Поцелуями, ощущением плотно прижавшегося ко мне разгоряченного страстью тела инопланетника, на малейшие прикосновения которого я откликалась с усердием шлюхи, снятой на ночь весьма денежным клиентом. Краем уплывающего куда-то разума я понимала, что именно и с кем я творю. И даже попыталась слегка отодвинуться от груди вжимающего меня в себя парня. Но мне этого не дали сделать, крепко прижав к горячему телу, еще сильнее притянув обеими руками за талию. А дальше началось какое-то безумие.

Сплетенные в страстном танце языки, слегка прикусываемые губы, шарящие по разгоряченной коже руки… Тяжелое, прерывистое дыхание, уже даже не определить чье именно… Громкий протяжный стон… Мой? Не знаю, но сейчас это уже было совсем не важно. Важно было только то, что меня от всего этого оторвали. Возмущенно застонав и непонятливо распахнув ресницы, я увидела перед собой пристально смотрящие на меня серебристые глаза тяжело дышавшего инопланетника.

Несколько мгновений, которые мы недоверчиво таращились на пылающие лица друг друга, ничего не происходило, а вот потом… Коричневый будто с ума сошел. Опрокинув меня на спину он, слегка приподнявшись, окинул меня таким жарким взглядом, что я с тоской поняла: из кровати меня выпустят еще не скоро.

Нетерпеливо раздвинув мои ноги в стороны и опять прижавшись ко мне всем своим телом, инопланетник, как ни странно, не спешил войти в меня одним резким и весьма болезненным рывком, как делал это обычно. В этот раз он действовал осторожно, явственно сдерживая себя от того, чтобы ворваться в меня как можно быстрее. Легкие толчки, с каждым из которых он протискивался в меня все глубже и глубже, действовали на меня как-то странно. Хотелось, чтобы это издевательство прекратилось как можно быстрее и, в то же время, чтобы оно продолжалось бесконечность.

Чувство постепенной наполняемости сводило меня с ума, заставляло выгибаться на простынях и стонать уже постоянно, и не сдерживаясь. Легкая заминка, когда коричневый еще не вошел в меня полностью, а ненадолго замер, давая к себе привыкнуть, довела меня до того, что я сама дернулся бедрами ему навстречу и до основания насадилась на его член. Обхватив его ногами и скрестив лодыжки на спине инопланетника, я сама потянулась к его губам.

А дальше понеслось… Поцелуи, жадно шарящие по телам руки, где и чьи было уже совершенно непонятно. Горячая мокрая кожа под ладонями, стоны и тяжелое дыхание… Содрогание от очередного оргазма. Недолгое полузабытье, во время которого нам едва удавалось отдышаться, после чего все начиналось заново.

Сколько все это безумие продолжалось, я даже не задумывалась. В голове билась только лишь одна связная мысль: мне нужно сделать все возможное для того, чтобы Тварь остался довольным и не осуществил своей угрозы. Все остальное было неважным.

Даже почти уже засыпая в крепких объятьях наконец-то вымотавшегося инопланетника, я сквозь полуопущенные ресницы с тревогой вглядывалась в его лицо. До ужаса боясь увидеть в нем разочарование от нашей сегодняшней ночи. Но он улыбался. Довольно, сыто, удовлетворенно, чем вселял в меня надежду на то, что мои сородичи не пострадают из-за малопонятной блажи этого сумасшедшего. Который вызывал у меня просто неимоверное желание перегрызть ему глотку, за то, что он нашел весьма действенный способ заставить меня повиноваться себе беспрекословно.