У нас всё хорошо

Над двором нависла такая тишина, что было слышно дыхание муравья, перетаскивающего хлебную крошку по столу.

За спинами внуков дед погрозил кулаком и бабушке, и мне. Мы сделали серьёзные лица.

– Ну! Кто первый будет слово держать? По старшинству или мужику слово дадим? – дочь тяжело вздохнула, – Значит, первая будет говорить старшая по «партизанскому отряду»!

Теперь тишину нарушали тяжёлые вздохи детей.

– Говорите уже, не томите. Чего нашкодили? – я не сдержал улыбку.

– Мы штаб построили? – приободрилась Ксения.

– Та-а-ак. А дед чего ругается?

– Да, мы…, – внучка посмотрела на дедушку и…, – Пап, понимаешь! В штабе должен быть стол, стулья, ручки, карандаши, бумага, машинка печатная, лампа, а для неё свет провести…

– Стоп! – Абрамыч стукнул себя ладонью по бедру. – «Ко-ко-ко» и «Ко-ко-ко»… скоро солнышко сядет, а батьке вашему ещё работать… в темноте будет всё восстанавливать?

Хозяин присел за стол:

– То, что они строительством занимались – не жалко. Хозяйственные, ёсики-колёсики. Так они ещё за линию фронта в разных направлениях выходили, у соседей, что не так лежало, собрали. Я уже разнёс по местам… От чего отказались, вернул в ихней «штаб»… Ладно! Хватит вас томить, пошлите!

– А что на вас за одежда? Где вы это старьё нашли? – спросила детей Соня.

– Это форма партизанческая, – гордо сказал сын.

– А-а-а-а…

– Снимайте и возле будки положите. Тарзану на зиму подстелем в будку, – улыбнулась бабушка.

Абрамыч шёл впереди, ведя нас вглубь приусадебного участка. Так наискосок в правый угол. Когда мы дошли до строения типа летний туалет, то смех сдержать уже не получилось. Смеялись так, что все собаки в округе начали лаять.

Строение нас встретило прибитой сверху фанеркой, на которой красной краской было написано «Штабик». Поверх досок были краской проведены белые и чёрные полосы. Справа пристроенный скелет из спиленных веток и дедовских брусков.

– Это, что?

– Коней привязывать, – пояснила Ксюша.

Слева к стенке закреплено старое велосипедное колесо без покрышки.

– А это…?

– Руль! – сказал Иван.

– Нет! Это штурвал. Мы же на земле партизаны. А на море – моряки, – перебила брата сестра.

– «Пираты»! – подправил дед. – Ой, затёк… не туда смотришь. Зри в корень, – Абрамыч открыл дверь туалета. – Смори, как ёсики-колёсики ровненько досточки нашили на пол… что, как говорится, ни щёлочки. Куда бабе с дедом бегать коней привязывать?

– Вот! – Ксюша показала на конструкцию.

– А стеночки по кругу… А? – не обращая внимание на внучку, продолжал хозяин. – Фанерочки, картоночки… и как ровненько, гладенько. О, какая отцу замена то растёт…

Там же был откидной столик, два стульчика-чурбачка, вешалка, полки, зеркало и лампа с абажуром.

– А лампа вам здесь зачем? Розетки же нет, – проговорил я… как видно зря.

– Вот за этим делом, Варлаам, дед их и споймал, да в плен взял, – проговорила тёща.

– Аглая Иннокентьевна, за каким делом? – у меня мурашки пробежались под лопатками.

– Так они у деда в сарае набрали проводов разных, соединили… а потом связь и свет вели до сортира, – вздохнула бабушка. – Не хотели вас расстраивать, но шила в мешке… Варлаам, ты их не наказывай. Дед им уже всё вбил в их головы молодые.

Веселье улетучилось. Соня побледнела, а меня затрясло, как представил, что могло случиться, если бы не дед.

– Спасибо, отец! – я обнял тестя.

– Ой, ещё слезу, как баба пусти…

– Хи-хи-хи…, – прозвучало дуэтом снизу.

– ?! – я только взглянул, детей, как ветром сдуло.

Переодевшись, я за час всё родственникам привёл в порядок. А скрученные детьми провода выкопал, сложил в пакет и, вместе с остальными обрезками из сарая, отнёс в мусорные баки за двором.

Мисочки-тарелочки

После неудавшейся попытки провести свет в «штабик», и его полное приведение в соответствие с первоначальным предназначением, наши дети были наказаны. Им запрещалось покидать пределы двора на целый месяц, а также приглашать друзей в гости.

Встречи только через забор, беседы по телефону, но после проведения ежедневных работ по дому.

Пока мы с Соней были на работе, за домом неусыпно следили, как родственники, так и соседи. Во время пресечения попыток покинуть двор, на окрики «доброжелателей», наши воспитанные сын и дочь отправляли им воздушные «рожицы», «ушки», «язычки» и различные фигурные комбинации из пальчиков.

– Ваня, встречай! – жена входит во двор, я открываю ворота.

– Мама! – сын помогает нести пакет.

Загоняю машину во двор, вхожу на веранду. Дома слышны строгие вопросы супруги и резкие ответы Ксюши.

– Варлаам, чем пахнет в доме? – спрашивает Соня, я втягиваю воздух.

– Похоже на освежитель воздуха… но есть ещё присутствие…

– Жареного, – перебивает хозяйка.

– Нет, не похоже… отдалённо пирогами…, – заключаю и прохожу в нашу комнату.

– Ксюша, даже папа сказал, что пахнет пирогами. Что ты пекла или жарила?

– Мамочка, ничего…

Слышно хлопанье дверцами шкафчиков, шорканье чего-то в столах, выдвигание ящиков.

– Ничего не понимаю… Всё на своих местах. Дома полный порядок, но этот запах, – любимая входит в комнату, мы переодеваемся. – Ну, ты чувствуешь, что пахнет жареным?

– Сонь! Лето на дворе. Окна открыты. Наверно, детвора днем дверь на веранду открывала… Не в первый раз запахи от соседей в дом затягивает…

Девочки готовят ужин, мы с Иваном уходим поливать грядки и огород.

– Варлаам, посмотри в летней кухне плоскую эмалированную мисочку!

– Нет её здесь…

Ужинаем на улице. Вечерняя прохлада, пение ласточек, уходящее на закат солнышко, щекочет глаза.

Ещё в течение двух недель, приезжая домой Соню тревожили запахи либо жареного, либо печёного…, либо чего-то непонятного или подгоревшего. На что дети разводили руками и «выпучивали» глаза, делая удивлённые и совершенно невинные лица. Я выдвинул свою версию происходящему:

– Соня, а ты случайно не беременная?

– Варлаам, хватит из меня дуру делать. Ладно, запахи, но у меня на кухне пропала плоская эмалированная миска, две глубокие тарелки, старая литровая кастрюлька и блинная сковорода… старая… Что это, по-твоему?

– Кузька шалит!

– Какой Кузька?!

– Домовой! Надо молочка с хлебушком ему на веранде поставить и в погреб водичку с солькой, может голодный…?

– Не мели Емеля, не твоя неделя, – смеётся жена. – Придумал на ходу…

Я подметаю во дворе опилки, после работ по дереву. Ваня и Ксюша чем-то заняты возле ворот. Кот Барсик сидит на лавке, наблюдая за тем, как Соня на столе разделывает курицу.

Что-то упало или прокатилось в летней кухне и сильно ударилось о дверь изнутри.

– Ой! Что там? – жена аж дёрнулась с испугу.

Барсик изогнул спину, поднял хвост и зашипел, «приклеившись» взглядом на входную дверь строения.

– Я ж говорю, Кузька развлекается, – стараюсь произнести спокойно, а у самого ком в горле встал: «Что там? Или кто там?».

Открываю аккуратно дверь, и на улицу выкатывается кастрюлька.

– Пропажа нашлась, – всплеснула руками Соня.

Вытирая руки о фартук, она подошла и подняла литровую кастрюлю.

– Ого! А в чём это она? – мы смотрим на детей, которые всё это время наблюдали за нами. – Я вас спрашиваю… Ксения, это что?

Дочь натянуто улыбнулась. Глубоко вздохнула, приподняв плечи, и… выдохнула.

– Та-а-а-ак! Деду с бабушкой чуть «коротыша» не запустили, теперь дома хозяйничаете и маму…

– Козинаки! – выкрикнул сын. – Конфеты делали жувательные с орешками…

– А-а-а-а… а, где остальная посуда?

Дети, молча, плечом к плечу прошли в летнюю кухню, откуда вынесли миску, тарелочки и сковородку.

– А ты говоришь – беременная. Тут третьего принесёшь, а этих бандитов куда? Их надо на привязь сажать, когда уезжаем.

Соня очень сильно расстроилась. Кастрюля и миска были напрочь испорчены сильно подгоревшими продуктами, а тарелки и сковорода испачканы тестом.

– Я же вам каждый вечер на завтра варю свежее. Если хотели блинчиков или сладостей, можно было вместе приготовить.

Нет худа, без добра. До конца летних каникул Соня передавала кулинарные знания дочери. Теперь Ксюша каждый вечер нас встречала с работы то блинчиками, то пирогами… а со временем тортами. Правда, по выходным дням радовала.

Ондатра

Ранняя весна. Утром пригревает солнышко, в проталинах бегут ручьи. С крыш свисают гирлянды плачущих сосулек. А вечером ещё подмораживает, может сорваться ветер и пройти легкий снежок, кружащий позёмкой по дорогам и открытым местам нашего села.

– Ваня, ты всё сложил в портфель? – Соня проводит профилактику перед школой.

–Угу!

– Дневник не забыл?

– Угу!

– Что «Угу»?

– Взял, – выдыхая, в столовую входит второклассник и подходит к столу.

Мы с женой и дочерью уже завтракаем.

– Варлаам, когда ты поговоришь с этим «чертёнком», как мужчина с мужчиной?

– Ему ещё про это рано, – я с удивлением смотрю на Сонечку.

– Я не про то, а про… посмотри на него.

Ваня шморкнул, вытер рукавом рубашки губы и, опустив руки, поправил брюки.

– Ты видишь? – супруга улыбается. – Твоё создание даже не может заправиться правильно и расчесаться.

– Ваня, ты же будущий мужчина, солдат… как ты в таком виде будешь защищать нашу Родину? – начинаю воспитательный процесс.

– Угу! – присев на стул и пережёвывая бутерброд, выдавливает наше чадо.

– Сонечка, ты видишь, ребёнок ещё спит, – поворачиваюсь к жене, – давайте поедим спокойно, потом я ему помогу.

– Нет, добренький папа, пусть он сам тренируется, – свела брови мама и посмотрела на сына. – Сегодня никаких гуляний! Со школы сразу домой. Уроки сделаешь и тренируйся приводить себя в порядок. Ксюша, проконтролируешь!

– Хорошо, мамочка! Спасибо! – дочь выходит из-за стола.

В тишине заканчиваем завтрак. Пока супруга убирает со стола, привожу внешний вид сына в идеальное состояние.

– Учись, сынок. Вот смотри, разглаживаем двумя руками рубашку назад, выравниваем складку и надеваем брюки. Застегнулся, оправился. Ну, как конфетка. А где расчёска? Давай сам.

День проходит относительно спокойно. Я мотаюсь по адресам, занимаюсь квартальными отчётами. Соня на обратном пути делится своими рабочими вопросами.

– Ксюша, а почему Ванькина форма на верёвке во дворе? – войдя в дом, спрашивает жена.

– Я постирала. Скоро сниму, проглажу, – дочь сидит в зале, рисует на разложенном ватмане.

– Что-то случилось?

– Ваш сын мышку принёс. Пока её вытаскивал, испачкался, – смеётся Ксения.

– Мышку?! – мы застыли в недоумении.

– На веранде в коробке. Ваня ей и соломки подстелил, и старые тряпки из сарая принёс, говорит, что она болеет.

Одновременно выскакиваем на веранду. На столе картонный ящик. Рядом сидит Барсик, пытающийся сдвинуть крышку, прижатую камнем.

– Барс, уйди, – отодвигаю кота, приоткрываю коробку.

На нас прищуренными и опухшими глазами смотрит большая крыса, шевеля усами, втягивает воздух в нашем направлении. Видно, мы не представили для неё опасности, и она, отвернувшись, легла в гнездо, приготовленное сыном.

– Судя по хвосту – ондатра, – я опешил.

– Да! И явно больная, – проговорила Соня.

– Мама, ты не будешь ругаться? – к нам выходит Ваня.

– Откуда? – супруга указывает пальцем на ящик. – Она тебя не укусила?

– Нет! Мы это. Ну, с Ромой. Там, – неопределённо машет рукой в сторону. – Когда со школы шли. Там вот та, ну… Пап, помнишь, машина лежит у дороги.

– Кузов старого «Москвича» от дроги в сторону реки, – присаживаемся к столу.

– Ага! Мы эти, ну, там кораблики пускали и там…ну вот мышка больная. Её собаки в машину ту там загнали, а мы их отогнали. Потом вытащили мышку, она не хотела выходить. Я взял её за хвост и принёс, – выдохнул рассказчик.

– За хвост? – удивляюсь я. – И она тебя не укусила?

– Неа… она висела, и эта там, ну молчала…

– Интересно, а почему Рома её к себе домой не понёс? – Соня смотрит на нашего спасателя с улыбкой.

– Ну, у него эта там бабушка ругаться будет, – смотрит на нас, – а вы, ну там… вы добрые. Мам!

– Что «Мам»?

– Мы её вылечим и отпустим, – хитро улыбается.

– Если Барсик не сожрёт, – добавил я.

– Мама, папа, вы ужинать идёте? – выглянула Ксюша.

После ужина я из старого корпуса стиральной машинки «Малютка» сделал нечто похожее на клетку. Выпилив округлый угол с одной стороны, заменил его куском металлической сетки. Крышка закрывалась плотно, поэтому меры предосторожности были соблюдены, и домашний хищник не достанет «нашего гостя».

Соня созвонилась с ветеринаром, промыла ондатре глаза, протерла каким-то раствором шерстку, лапки и хвост. В новое жилище поставили миску с кошачьим кормом и баночку с водой. Водяная крыса переселилась и заснула.

Видно, отогревшись, ондатра пришла в себя. Через сутки мы боялись открывать её убежище, так как она прыгала и издавала угрожающие звуки.

– Так никто не подходит. Не хватало, чтобы она нас всех покусала, – поступило распоряжение от Сони. – Варлаам, ты будешь ей давать корм и подливать воду…

– Конечно! Как только забрезжило опасностью, кого не жалко в этом доме… пусть папу съест это дикое животное…

– Перестань, – жена не позволила мне договорить свою тираду.

Долго разговаривая по телефону с ветеринаром, супруга, получив советы специалиста, заключила:

– В ближайшие выходные отвезём ондатру в зоопарк! Там и условия, и врачи!

Кораблик

Весна. Апрель. Ванюшке было шесть. Ксюша уже двенадцатилетняя барышня. Мы с Соней готовим приусадебный участок под посадки. Детвора гуляет на улице.

– Папа, – Ваня тяжело дышит, видно бежал, – Ксюша неправильно делает кораблики из бумаги, они тонут… покажи ещё раз.

– Смотри!

Я беру листок, и на садовом столике, показываю сыну, как правильно сложить лодочку.

– Понял? – смотрю ему в глаза.

– Ага! Я сам сделаю…

Достаю с полки в сарае плотный лист бумаги и передаю молодцу. Ваня складывает его пополам, загибает и разглаживает углы, ловко заканчивает работу, и на столе стоит лодочка с парусом.

– Молодец! Беги к ребятам.

И пяти минут не прошло, он возвращается во двор.

– Папа, они намокают и тонут…

– Можно вот так, – я захожу в дровник, сдираю кору с полена. – Смотри! Это будет лодочка, это парус… мачта.

Топориком ловко откалываю полоску от обрезка рейки. Ножом зачищаю, делая округлую форму, затачиваю один конец и…

– Вот тебе деревянная лодочка с парусом.

– Ура-а-а-а! – сынок берёт кораблик и счастливый убегает со двора.

– Варлаам, ты пароходиками будешь заниматься или рейками? – Сонечка подперла руками бока.

– Конечно, рейками…, – включил циркулярку и начал распускать доску.

Боковым зрением увидел рядом стоящую дочь. Обесточил механизм.

– Что?

– Папа, так не честно. У Вани деревянный кораблик, а у меня бумажный… он тоне-е-е-т…

Несколько ловких движений, и Ксюша выбежала на улицу самым счастливым человеком.

Напилив реек, собираю мозаику под будущую помидорную ботву, перехожу к огуречной грядке. Во двор входят дети. По внешнему виду чем-то очень сильно озадаченные.

– Папа, давай сделаем большой парусник, чтобы он по реке плавал.

– Так он же уплывёт?! – Соня смотрит на детей.

– Да, но он будет плыть красиво и всем будет весело…

– То есть отец вам сделает, а весело будет… Кому?

– Нам всем. Толик тоже побежал к родителям. И Серёжка побежал…, – сказал Иван.

– И Даша с Катей… пошли просить пап сделать парусники. А старшие ребята сами будут делать, – поддержала брата Ксения.

– Ого! – только и вырвалось у меня. – У нас будет праздник?

– Да! Мы на улице решили, что сделаем много корабликов, и пусть они плывут… по Дону в Азовское море…

– Весело! Согласен! – я улыбнулся.

– Делайте, что хотите, я пошла обед готовить. Через час все за столом!

Из обрезков я извлёк брус десять на десять, около тридцати сантиметров в длину.

– Пойдёт? – спрашиваю заказчиков.

– Маленький будет, – отрицательно качают головы дети.

– Та-а-ак…, – порылся и нашёл обрезок шириной и высотой побольше. – Ну-у-у?

– Да! – в мою сторону вытянуты руки с задранными вверх большими пальцами.

Работа закипела. Циркулярка, фуганок, болгарка, дрель, стамеска, киянка, молоток… Заказчики не мешали. Кивали головами, показывали пальцами рук букву «О» и одобрительно выставляли торчащие вверх большие пальцы. Правда, и от помощи не отказывались. Что просил подрядчик, всё подавали быстро или поддерживали изделие, которое с каждой минутой приобретало очертания корпуса корабля.

Конечно, не шедевр, но и мы не корабелы, а через час на столе во дворе красовался небольшой двухмачтовый парусник. Снизу корпуса плавниковый киль. На мачтах по три реи. Бушприт коротковат, да нам к нему штаги не крепить и паруса на нём не будет…

– Руки мыть и за стол! Обедать! – на крыльцо вышла Сонечка. – Ух, ты?! Варлаам, ты мастер!

– Скажешь тоже. Мы в школе на уроках труда их делали, разве не помнишь?

– Такие тогда не получались, – с восхищением проговорила жена.

За обедом с детьми договорились, что покраска за ними, а у мамы попросили на паруса обрезки плотной ткани.

Ближе к вечеру наш корабль был готов к дальнему плаванию.

Ваня и Ксюша сбегали на разведку. Выяснилось, что не всем удалось завершить начатое, а кто-то и не начинал. Но в состав флотилии входило семь парусных судов различного типа.

Солнышко стремилось на запад, освещая путь поселковой детворе и их родителям. Вышли на берег реки. Все парусники спущены на воду и, подхваченные ветром, устремились вниз по течению, покачиваясь на волнах.

– Эх, надо было сделать на них фонарики, – кто-то посетовал из мальчишек.

– И моторчики, – раздался голос с другой стороны.

– А сколько дней они будут добираться до моря?

– А это вам домашняя задачка! Скорость, время, расстояние, – рассмеялся отец Серёжи.

Уже в сумерках счастливая детвора и взрослые возвращались домой.

Шашки

Вот время бежит. Не успели оглянуться, Ваня пошёл во второй класс. Ксюшины одноклассники взяли шефство над второклашками. Получается, сестра держала брата постоянно под своим вниманием и защитой, что в школе, что дома. Нет, он, конечно, вырывался из-под её опеки, но опыт Ксении всегда брал верх.

– Папа! У нас через неделю в субботу будут соревнования по шашкам, – с гордостью сообщает Иван. – Меня записали в первую команду. Мы вначале будем играть между одноклассниками. Это до обеда. А после… между классами…

– Молодец! – я протягиваю руку и пожимаю ладонь юного «гроссмейстера». – А ты умеешь?

– Да, чего там уметь…

– Давай сыграем? Кто проиграет, – я почесал затылок, – тот пойдёт мыть машину.

Парень, молча, кивнул. А что? Пятница. На выходные ехать никуда не собирались. Машина на понедельник будет блистать чистотой.

Достаем из выдвижного ящика стенки доску с фишками, и уходим на веранду.

– Мальчики, вы куда? – Соня, провожая нас взглядом из кухни.

– Ваня будет меня учить играть в шашки!

– А он умеет?

– Мама, я умею! – твёрдо заявил «чемпион».

Присели за стол, расставили шашки.

– Я белыми! – отрезал сын.

– Тебе и начинать! – как тут поспоришь.

Блиц состоялся в три минуты. Молодое дарование, шмыгнув носом, встал из-за стола и пошёл на улицу:

– Ты, куда?

– Машину мыть!

– Давай ещё два раза. Один ничего не показал. А машину вместе вымоем…

Два следующих блица ознаменовали уверенную победу старшего поколения.

Пока моем автомобиль, поясняю Ивану про игру, настраиваю его, что надо в первую очередь не спешить.

Я убираю шланг, он протирает кузов и стёкла сухой тряпкой. Сидя на лавке у стола во дворе, за нами наблюдают две пары глаз. Барсик спокойно и величаво, а Чарлик, покачиваясь, переминаясь с лапки на лапку.

– Ну, что, сынок, пойдём ещё одну сыграем партию?

– Ты у меня выиграешь…

– Назад пути нет! Надо тренироваться. Ты уже в команде! Или ты хочешь, чтобы мы с мамой за тебя краснели?

– Нет, не хочу, – грустно вздохнув, проговорил семейный шашист, – пойдём.

Чарлик издал нечто похожее на «Тяв», но, как бы с пережёвыванием звука.

– И то дело… пошли с нами, – открыв дверь на веранду, пригласил четвероногих болельщиков.

Уже середина октября. И вечереет раньше, и прохладно сидеть на улице.

Занимаем места напротив друг друга. Барсик с левой руки сына, Чарлик у моей правой. Начинаю объяснять ребёнку правила игры с основ, объясняю те или иные премудрости. Проигрываем с ним несколько партий, в ходе которых он схватывает, как вынудить противника сделать неверный ход или подставиться, как расставить позицию, чтобы срубив две, три шашки выйти в «дамки».

– Игроки, пошли ужинать. О! Да у вас здесь прямо соревновательный процесс? А это тренерский состав или рефери, – Соня смеётся, показывая на кота и пса.

В субботу и воскресение стараемся по-очереди: я, Ксюша и Соня, состязаться с молодцем.

– Ура-а-а-а-а…, – в какой-то момент тишину взорвал радостный крик сына, – я выиграл у Ксюши…

Ближе к вечеру второго выходного дня эти «ура-а-а-а» повторялись многократно. Ученик превзошёл своих учителей, выигрывая то у меня, то у своей сестру. Мама не имела ни одного поражения.

– Главное не спеши и, возможно, у тебя получится обыграть…, – напутствовал я. – Правда… я с мамой больше не играю. Она всегда выигрывает.

– Почему?

– Так она в школе была чемпионкой и даже на районных соревнованиях первое место взяла.

– Я её всё равно победю…! – заключил юный спортсмен.

Все турниры выходного дня и каждый последующий день рабочей недели, проходили под внимательными и неусыпными глазами, не на шутку заинтересовавшимися игрой, Барсика и Чарлика. Бывало, они отлучались, но, только заслышав начало очередной партии, тут как тут сидели рядом.

Неделя прошла быстро. Накануне школьных соревнований, решили вечер пятницы посвятить игре, чтобы закрепить приобретённые навыки сыном. Он сидел на одном месте, а мы менялись. Животные сидели рядом с торца стола, уместившись на одном стуле.

Каково было наше удивление, когда во время игры Чарлик издавал отрывистые скулящие звуки, а Барсик хлопал лапой по столу. Если пёс издавал протяжный звук, кот сидел смирно. Начали наблюдать. Оказалось, как только Иван собирался сделать неверный ход, тут же отрывистое скуление и похлопывание по столу. Посмеялись над нашим питомцем и четвероногим соседом.

После соревнований дети вернулись в приподнятом и возбуждённом состоянии, но такие счастливые. Сын был одним из лучших среди одноклассников, а между вторыми и третьими классами вышел на второе место в личном первенстве.

Вечером решили отпраздновать это событие. А тут ещё Павел с Зоей, пришли в гости, сказать спасибо за помощь. Две недели назад я помогал им разбросать и спаять полипропиленовые трубы по участку для удобства полива. Заодно и два крана организовали, чтоб руки помыть после работ.

Весело посидели на улице. Как сумеречно стало, решили перебраться на веранду. Здесь Павел увидел шашки:

– Ваня, давай сыграем?

Разместились мы вокруг игроков. А кот и пёс крутятся вокруг сына и жалостливо так что-то просят.

– Ксюш, Варлаам, им надо поставить табуреты…, – Соня первая сообразила.

Так и сделали. Барсик восседал слева, а Чарлик справа от второклассника. Павел растёр руки, смешно крякнул:

– Ну, поехали!

Первая игра закончилась в пользу соседа. Ребёнок слегка расстроился, но держался мужественно.

– Ну, начали!

Во время второй партии, животные включились в дело и… Как только Иван тянул руку, чтобы сделать ход – Чарлик повизгивал «тремя короткими», а Барсик бил уже не по столу, а по руке сына. Второй поединок был признан безоговорочной победой нашего молодца.

Проиграв ещё две партии подряд, Паша с грустью и удивлением констатировал:

– Они ему подсказывают, – указав рукой на «рефери». – А ты, предатель, против хозяина…?! Не ожидал…

Мы дружно посмеялись.

Со временем эта история забылась. Наступила зима. Выпал первый снег.

– Варлаам, посмеяться хочешь? – жена вернулась домой от родителей.

– Рассказывай, – помогаю ей снять верхнюю одежду.

– Иду домой, а навстречу Зоя. Разговорились, редко же встречаемся, – смеётся. – Пашка то и вправду поверил, что кот с собакой помогали Ивану играть… И знаешь, где в последнее время пропадает Барсик?

– Нет, – улыбаюсь разгорячившейся Соне.

– Павел, оказывается, с ними каждый вечер играет в шашки.

– А кто фишки передвигает? – я аж кашлянул: «Неужели пёс… или кот…».

– Зоя!

Шахматы